Русская поэзия >> Мирра Александровна Лохвицкая

Мирра Александровна Лохвицкая (1869-1905)

• Биография Мирры Лохвицкой
• Стихотворения Мирры Лохвицкой по темам
• Переводы стихотворений Мирры Лохвицкой на другие языки

Все стихотворения Мирры Лохвицкой на одной странице

- Оглавление -

Ангел ночи

Мне не надо наслаждений
   Мимолетной суеты.
Я живу среди видений
   Очарованной мечты.

Только ангел темной ночи
   Свеет к ложу моему, -
Я замру, вперяя очи
   В неразгаданную тьму.

И с тоской неутолимой
   В полусонной тишине
Кто-то близкий и любимый
   Наклоняется ко мне.

Я шепчу ему с тревогой:
   - "Сгинь, ночное колдовство!
Ангел ночи, ангел строгий,
   Бдит у ложа моего".

Но в смущении бессилья
   Чистый ангел мой поник,
И трепещущие крылья
   Закрывают бледный лик.

Белые розы

Приди! Испей из чаши сладостной.
Свой дух усталый обнови.
Я буду светлой, буду радостной,
Я буду гением любви.

Я дам лазурные мгновения.
Приди - и сердце обнови
Полетом вольного забвения
Меж белых роз моей любви.

* * *

Быть грозе! Я вижу это
В трепетаньи тополей,
В тяжком зное полусвета,
В душном сумраке аллей.

В мощи силы раскаленной
Скрытых облаком лучей,
В поволоке утомленной
Дорогих твоих очей.

<1897>


* * *

В кудрях каштановых моих
Есть много прядей золотистых -
Видений девственных и чистых
В моих мечтаньях огневых.

Слилось во мне сиянье дня
Со мраком ночи беспросветной, -
Мне мил и солнца луч приветный,
И шорох тайн манит меня.

И суждено мне до конца
Стремиться вверх, скользя над бездной,
В тумане свет провидя звездный
Из звезд сплетенного венца.

1897


* * *

В моем незнаньи — так много веры
В расцвет весенних грядущих дней,
Мои надежды, мои химеры,
Тем ярче светят, чем мрак темней.

В моем молчаньи — так много муки,
Страданий гордых, незримых слез,
Ночей бессонных, веков разлуки,
Неразделенных, сожженных грез.

В моем безумьи — так много счастья,
Восторгов жадных, могучих сил,
Что сердцу страшен покой бесстрастья,
Как мертвый холод немых могил.

Но щит мой крепкий — в моем незнаньи
От страха смерти и бытия.
В моем молчаньи — мое призванье,
Мое безумье — любовь моя.

В монастыре

Вечный холод и мрак в этих душных стенах,
       Озаренных сияньем лампад,
И вселяет невольно таинственный страх
       Образов нескончаемый ряд…

Раз, весной, вместе с лунным лучом, мотылек
       В мою темную келью впорхнул;
Он уста мои принял за алый цветок
       И лобзаньем к ним жадно прильнул.

С этих пор я не знаю, что сталось со мной…
       Будто что-то припомнила я…
Все мне чудится сад, освещенный луной,
       Все мне слышится песнь соловья…

И забыться нет сил, и молиться нет слов…
       Я нема пред распятьем святым…
О, сорвите с меня этот черный покров,
       Дайте волю кудрям золотым!..

Ах, зачем родилась я не птичкой лесной, –
       Я в далекий умчалась бы край,
И заботы, и радости жизни земной
       Заменили б потерянный рай!

В саркофаге

Мне снилось – мы с тобой дремали в саркофаге,
Внимая, как прибой о камни бьет волну.
И наши имена горели в чудной саге
	Двумя звездами, слитыми в одну.

Над нами шли века, сменялись поколенья,
Нас вихри замели в горячие пески;
Но наши имена, свободные от тленья,
	Звучали в гимнах страсти и тоски.

И мимо смерть прошла. Лишь блеск ее воскрылий
Мы видели сквозь сон, смежив глаза свои.
И наши имена, струя дыханье лилий,
	Цвели в преданьях сказочной любви.

* * *

В скорби моей никого не виню.
В скорби — стремлюсь к незакатному дню.
К свету нетленному пламенно рвусь.
Мрака земли не боюсь, не боюсь.

Счастья ли миг предо мной промелькнет,
Злого безволья почувствую ль гнет,—
Так же душою горю, как свеча,
Так же молитва моя горяча.

Молча пройду я сквозь холод и тьму,
Радость и боль равнодушно приму.
В смерти иное прозрев бытие,
Смерти скажу я: «Где жало твое?»

* * *

В сумраке тонет гарем, 
Сфинксы его сторожат, 
Лик повелителя нем, 
Вежды рабыни дрожат. 
Дым от курильниц плывет, 
Сея душистую тьму, 
Ожили сфинксы и -- вот, 
Тянутся в синем дыму. 
В воздухе трепет разлит, 
Душный сгущается чад, 
Глухо по мрамору плит 
Тяжкие когти стучат. 
Никнет в смятенье чело, 
Легкий спадает убор. 
"Любишь?" -- "Люблю!" -- тяжело 
Властный впивается взор. 
Синий колеблется пар, 
Свистнула плетка у ног. 
"Любишь?" -- "Люблю!" и удар 
Нежное тело обжег. 
Огненный вихрь пробежал, 
В звере забыт человек. 
"Любишь?" -- "Люблю!" -- и кинжал 
Вечное слово пресек... 

Весна

То не дева-краса от глубокого сна
Поцелуем любви пробудилась...
То проснулась она, молодая весна,
И улыбкой земля озарилась.

Словно эхо прошло, - прозвучала волна,
По широким полям прокатилась:
"К нам вернулась она, молодая весна,
Молодая весна возвратилась!.."

Смело вдаль я гляжу, упованья полна, -
Тихим счастием жизнь осветилась...
Это снова она, молодая весна,
Молодая весна возвратилась!..

1889


Вещи

Дневной кошмар неистощимой скуки,
Что каждый день съедает жизнь мою,
Что давит ум и утомляет руки,
Что я напрасно жгу и раздаю;

О, вы, картонки, перья, нитки, папки,
Обрезки кружев, ленты, лоскутки,
Крючки, флаконы, пряжки, бусы, тряпки
Дневной кошмар унынья и тоски!

Откуда вы? К чему вы? Для чего вы?
Придет ли тот неведомый герой,
Кто не посмотрит, стары вы иль новы,
А выбросит весь этот хлам долой!

* * *

Восходит месяц златорогий –
И свет холодный, но живой,
Скользит над пыльною дорогой,
Над побелевшею листвой.

Колосья клонятся дремливо
О, сон! – желанный мир пролей,
Слети, как радостное диво,
На ширь взволнованных полей.

Обвей прощеньем и забвеньем
Мои отравленные дни, –
И благодатным дуновеньем
Ресниц воскрылия сомкни.

* * *

Вы снова вернулись – весенние грезы,
Летучие светлые сны!
И просятся к солнцу душистые розы –
Любимые дети весны.

Чаруют и нежат волшебные звуки,
Манят, замирая вдали.
Мне чудится... чьи-то могучие руки
Меня подымают с земли.

«Куда ж мы летим? где приют наслаждения?
Страну моих грез назови!»
И вот – будто отзвуки чудного пенья –
Мне слышится шепот любви:

«Туда мы умчимся, где царствуют розы,
Любимые дети весны,
Откуда слетают к нам ясные грезы,
Прозрачные, светлые сны.

Туда, в ту безбрежную даль унесемся,
Где сходится небо с землей,
Там счастьем блаженным мы жадно упьемся
И снова воскреснем душой!

Я плачу... но это последние слезы...
Я верю обетам весны...
Я верю вам, грезы, весенние грезы,
Летучие, светлые сны!

1889


* * *

Горячий день не в силах изнемочь.
Но близится торжественная ночь
И стелет мрак в вечерней тишине.
Люби меня в твоем грядущем сне.

Я верю, есть таинственная связь, -
Она из грез бессмертия сплелась,
Сплелась меж нами в огненную нить
Из вечных слов: страдать, жалеть, любить.

Еще не всплыл на небо лунный щит,
Еще за лесом облако горит,
Но веет ночь. - О, вспомни обо мне!
Люби меня в твоем грядущем сне.

Грёзы бессмертия

Там, на острове мира великого,
Полюбила я друга прекрасного,
Пышнокудрого, радостно-ясного,
Светлоликого.
Прилетал он с закатом докучного дня
И до утра гостил у меня.

Ниспадали покровы туманные
На одежды его многоцветные,
Были речи бессвязны ответные
И загадочны взоры странные.

Алых маков, пылавших пурпурным огнем,
Был венок благовонный на нем.
Он мне сказки шептал вдохновенные,
Навевал мне видения знойные:
То безгрешные, то беспокойные,
То блаженные.
В заповедную даль, в золотые края
С ним мечта улетала моя.

Но от шума дневного усталая,
Изнывая от мук без названия,
Раз, в томительный миг расставания,
Вся в слезах, ему прошептала я:
«О мой друг, без тебя мне так грустно одной,
Отчего ты не вечно со мной?»

И сказал он: «Что может быть вечного?
И века промелькнут как мгновенияю
На земле не найдешь ты забвения
Бесконечного».
И со вздохом в лучах восходящего дня
Он исчез, он покинул меня.

Но в часы одиночества скучного
Я блаженства ждала совершенного,
Я, сгорая, звала неизменного,
Друга верного, неразлучного.
И предстал он и тенью взволнованных крыл,
Черной тенью меня осенил.

И взглянул он с улыбкой приветною,
И чела, отягченного думою,
Отягченного думой угрюмою,
Беспросветною
И очей, и груди, истомленной тоской,
Он коснулся целящей рукой.

И я сбросила плоть утомленную,
Я вериги сняла бесполезные,
И в далекие сферы, надзвездные,
Обновленную просветленную,
Он вознес меня к свету безбрежного дня,
Чтоб вовек не покинуть меня.

* * *

Да, это был лишь сон! Минутное виденье
Блеснуло мне, как светлый метеор...
Зачем же столько грез, блаженства и мученья
Зажег во мне неотразимый взор?

Как пусто, как мертво!.. И в будущем все то же...
Часы летят... а жизнь так коротка!..
Да, это был лишь сон, но призрак мне дороже
Любви живой роскошного цветка.

Рассеялся туман, и холод пробужденья
В горячем сердце кровь оледенил.
Да, это был лишь сон... минутное виденье...
Но отчего ж забыть его нет сил?

27 января 1890


* * *

Душе очарованной снятся лазурные дали...
Нет сил отогнать неотступную грусти истому...
И рвется душа, трепеща от любви и печали,
В далекие страны, незримые оку земному.

Но время настанет, и, сбросив оковы бессилья,
Воспрянет душа, не нашедшая в жизни ответа,
Широко расправит могучие белые крылья
И узрит чудесное в море блаженства и света!

* * *

Если б счастье мое было вольным орлом,
Если б гордо он в небе парил голубом,-
Натянула б я лук свой певучей стрелой,
И живой или мертвый, а был бы он мой!

Если б счастье мое было чудным цветком,
Если б рос тот цветок на утесе крутом,-
Я достала б его, не боясь ничего,
Сорвала б и упилась дыханьем его!

Если б счастье мое было редким кольцом
И зарыто в реке под сыпучим песком,-
Я б русалкой за ним опустилась на дно,
На руке у меня заблистало б оно!

Если б счастье мое было в сердце твоем,-
День и ночь я бы жгла его тайным огнем,
Чтобы, мне без раздела навек отдано,
Только мной трепетало и билось оно!

20 января 1891


* * *

Если прихоти случайной
И мечтам преграды нет —
Розой бледной, розой чайной
Воплоти меня, поэт!

Двух оттенков сочетанье
Звонкой рифмой славословь:
Желтый — ревности страданье,
Нежно-розовый — любовь.

Вспомни блещущие слезы,
Полуночную росу,
Бледной розы, чайной розы
Сокровенную красу.

Тонкий, сладкий и пахучий
Аромат ее живой
В дивной музыке созвучий,
В строфах пламенных воспой.

И осветит луч победный
Вдохновенья твоего
Розы чайной, розы бледной
И тоску и торжество.

1896-1898


* * *

Есть радости - они как лавр цветут, 
Есть радости -- бессмертных снов приют, 
В них отблески небесной красоты, 
В них вечный свет и вечные мечты. 
Кто не страдал страданием чужим, 
Чужим восторгом не был одержим, 
Тот не достиг вершины голубой, 
Не понял счастья жертвовать собой.

Заклинание

Ты лети, мой сон, лети,
Тронь шиповник по пути,
Отягчи кудрявый хмель,
Колыхни камыш и ель.
И, стряхнув цветенье трав
В чаши белые купав,
Брызни ласковой волной
На кувшинчик водяной.
Ты умчись в немую высь,
Рога месяца коснись,
Чуть дыша прохладой струй,
Звезды ясные задуй.
И, спустясь к отрадной мгле,
К успокоенной земле,
Тихим вздохом не шурши
В очарованной тиши.
Ты не прячься в зыбь полей,
Будь послушней, будь смелей
И, покинув гроздья ржи,
Очи властные смежи.
И в дурмане сладких грез,
Чище лилий, ярче роз,
Воскреси мой поцелуй,
Обольсти и околдуй!

20 июня 1899


* * *

Запах листьев осенний, 
Золотой аромат, 
Красотой песнопений 
Струны сердца звучат. 
Эти струны порвутся... 

* * *

Зачем твой взгляд, и бархатный, и жгучий,
           Мою волнует кровь -
И будит в сердце силою могучей
           Уснувшую любовь?

Встречаясь с ним, я рвусь к тебе невольно,
           Но страсть в груди давлю...
Ты хочешь знать, как сладко мне и больно,
           Как я тебя люблю?

Закрой глаза завесою двойною
           Твоих ресниц густых -
Ты не прочтешь под маской ледяною
           Ни дум, ни чувств моих!

1890


Звёзды

Посмотри на звезды; чистое сиянье
Льют они на землю из лазурной дали.
Что пред ними наши страсти и страданья, –
Мелкие утраты, детские печали?
Все пройдет бесследно, минет скоротечно, –
Только звезды людям не изменят вечно.

Если грусть на сердце, если жизнь постыла,
Если ум тревожат дум тяжелых муки, –
Ты вглядись поглубже в вечные светила,
И утихнет горе и тоска разлуки.
Все пройдет бесследно, минет скоротечно, –
Только звезд сиянье не погаснет вечно!

9 декабря 1890


* * *

И ветра стон... и шепот мрачных дум...
     И жить отрады нет... 
А где-то зной — и моря тихий шум,
     И солнца яркий свет!

Гудит метель и множит в сердце гнет
     Невыплаканных слез... 
А где-то мирт, зеленый мирт растет
     И кущи белых роз!

Проходит жизнь в мечтаньях об ином,
     Ничтожна и пуста... 
А где-то смех, и счастье бьет ключом,
     И блеск, и красота!

22 января 1895, Ярославль


* * *

Из всех музыкальных орудий, 
Известных с времен Иувала, 
Певучую нежную лиру 
Избрал вдохновенный поэт. 
За то ль, что ее очертанья 
Походят изяществом линий 
На контуры женского стана, 
За то ли, что звуки ее 
Походят на смех и стенанья, 
На лепет обманчивых слов... 

* * *

Избрав свой путь, я шествую спокойно.
   Ты хочешь слез моих?
Мой стих звучит уверенно и стройно.—
   Ты не увидишь их.

Нет места снам, ни радостной надежде
   В больной душе моей.
Не верю я, не верю я, как прежде,
   В рассвет грядущих дней.

Все та же я; но, избранный отныне,
   Тернист мой путь земной.
Тернист мой путь, затерянный в пустыне,—
   Ты не пойдешь за мной.

Темно вокруг. Чуть брезжит свет далекий
   Блуждающих огней.
И гибну я, и гибну — одинокой,
   Но не рабой твоей.

* * *

Как тепло, как привольно весной!
Наклонилися ивы над зыбкой волной,
Как зеленые кудри русалок.
И разлился по чаще лесной
Упоительный запах фиалок.

Тише, сердце! … умолкни, усни!..
Не обманут тебя эти майские дни
Обаяньем весны благодатной; –
Как весенние песни, – они
Отзвучат и замрут невозвратно…

Вновь нависнет осенний туман,
Перелетных потянется вдаль караван,
Охладеют свинцовые воды.
Для чего ж этот вечный обман,
Эта старая сказка природы?

* * *

Колышутся водные дали, 
Тоскующий слышен напев. 
Уснула принцесса Джемали 
В тени апельсинных дерев. 
Ей снится певец синеокий, 
Влюбленный в простор и туман, 
Уплывший на север далекий 
От зноя полуденных стран. 
Забывший для смутной печали 
Весну очарованных дней. 
И плачет принцесса Джемали 
В цвету апельсинных ветвей. 
И медленно шагом усталым 
К ней идет нарядный гонец, 
Смиренно на бархате алом 
Он держит жемчужный венец: 
"Проснитесь, принцесса, для трона, 
Забудьте весенние сны, 
Вас ждет и любовь, и корона 
Владыки восточной страны. 
Пред гордой султаншей Джемали 
Во прахе склонятся рабы. 
Пред вами широкие дали, 
Над вами веленья судьбы..." 

Кольчатый змей

Ты сегодня так долго ласкаешь меня, 
О мой кольчатый змей. 
Ты не видишь? Предвестница яркого дня 
Расцветила узоры по келье моей. 
Сквозь узорные стекла алеет туман, 
Мы с тобой как виденья полуденных стран. 
О мой кольчатый змей. 
Я слабею под тяжестью влажной твоей, 
Ты погубишь меня. 
Разгораются очи твои зеленей 
Ты не слышишь? Приспешники 
скучного дня 
В наши двери стучат все сильней 
и сильней, 
О, мой гибкий, мой цепкий, мой 
кольчатый змей, 
Ты погубишь меня! 
Мне так больно, так страшно. 
О, дай мне вздохнуть, 
Мой чешуйчатый змей! 
Ты кольцом окружаешь усталую грудь, 
Обвиваешься крепко вкруг шеи моей, 
Я бледнею, я таю, как воск от огня. 
Ты сжимаешь, ты жалишь, ты душишь меня, 
Мой чешуйчатый змей! 

Крылья

   Земля еси - и в землю отыдеши

Знала я, что мир жесток и тесен,
Знала я, что жизнь скучна и зла.
И, плетя венки из майских песен,
Выше туч свой замок вознесла.

Здесь дышу без горечи и гнева,
Оградясь от зависти и лжи.
Я - одна, зато я - королева,
И мечты мне служат - как пажи.

Сонмы снов моей покорны власти.
Лишь один, непокоренный мной,
О каком-то необъятном счастье
Мне лепечет каждою весной.

В этом сне - о радость, о забвенье! -
Юный смех невозвратимых лет -
Тайных струн сверкающее пенье...
Взмахи крылий... царственный рассвет!..

О мой сон, мой лучший, мой единый,
С темной жизнью сжиться научи!
Чтоб не слышать шорох лебединый,
Чтоб забыть могучие лучи!

Все, что бренно - гаснет быстротечно...
Догорит земное бытие.
Лишь в тебя я верю вечно, вечно,
Как душа в бессмертие свое!

Но в ответ я тихий шепот внемлю,
Шепот листьев, падающих ниц:
"Ты - земля... и возвратишься в землю".
О заря!.. О крылья белых птиц!.

Лионель

Лионель, певец луны,
Любит призрачные сны,
Зыбь болотного огня,
Трепет листьев и - меня.

Кроют мысли торжество
Строки легкие его,
Нежат слух, и дышит в них
Запах лилий водяных.

Лионель, мой милый брат,
Любит меркнущий закат,
Ловит бледные следы
Пролетающей звезды.

Жадно пьет его душа
Тихий шорох камыша,
Крики чаек, плеск волны,
Вздохи "вольной тишины",

Лионель, любимец мой,
Днем бесстрастный и немой,
Оживает в мгле ночной
С лунным светом и - со мной.

И когда я запою,
Он забудет грусть свою,
И прижмет к устам свирель
Мой певец, мой Лионель.

Метель

   Расстилает метель 
   Снеговую постель, 
Серебристая кружится мгла. 
   Я стою у окна, 
   Я больна, я одна, 
И на сердце тоска налегла. 

   Сколько звуков родных, 
   Голосов неземных 
Зимний ветер клубит в вышине. 
   Я внимаю - и вот 
   Колокольчик поёт. 
То не милый ли мчится ко мне? 

   Я бегу на крыльцо. 
   Ветер бьёт мне в лицо, 
Ветер вздох мой поймал и унёс: 
   'Милый друг мой, скорей 
   Сердцем сердце согрей, 
Дай отраду утраченных слёз! 

   Не смотри, что измят 
   Мой венчальный наряд, 
Что от мук побледнели уста, 
   Милый друг мой, скорей 
   Сердцем сердце согрей, - 
И воскреснет моя красота'. 

   Жду я. Тихо вдали. 
   Смолкли звуки земли. 
Друг далёко, - забыл обо мне. 
   Только ветер не спит, 
   И гудит, и твердит 
О свиданьи в иной стороне.

24 апреля 1898


* * *

Михаил мой - бравый воин, 
Крепок в жизненном бою. 
Говорлив и беспокоен. 
Отравляет жизнь мою. 
Мой Женюшка - мальчик ясный, 
Мой исправленный портрет. 
С волей маминой согласный, 
Неизбежный как поэт. 
Мой Володя суеверный 
Любит спорить без конца, 
Но учтивостью примерной 
Покоряет все сердца. 
Измаил мой - сын Востока, 
Шелест пальмовых вершин, 
Целый день он спит глубоко, 
Ночью бодрствует один. 
Но и почести и славу 
Пусть отвергну я скорей, 
Чем отдам свою ораву: 
Четырех богатырей!

* * *

Мне душно в хижине моей!
Мне тяжела моя неволя.
О, дай вернуть отраду поля
И зацветающих степей!
Мне душно в хижине моей.

  О, будь огнем моих созвучий,
  Моей звездой, моей судьбой!
  Веди меня в простор могучий,
  Где туча гонится за тучей
  И смерч вздымает за собой.
  Веди меня на жизнь и бой!

1900


Моё небо

Небо и все наслаждения неба я вижу
В личике детском – и глаз оторвать не могу я…
Ангел безгрешный, случайно попавший на землю,
Сколько ты счастья принес! Как ты мне дорог, дитя!

Вьются и золотом кудри твои отливают,
Блещут вкруг милой головки твоей ореолом,
Весь ты – как облачко, светом зари залитое,
Чистый, как ландыш лесной – майский прелестный цветок!

С кроткою ласкою иссиня-темные глазки
В душу мне смотрят и цветом походят на небо,
Вмиг потемневшее перед грозою весенней…
Небо во взоре твоем я созерцаю, дитя!

Где та страна, о которой лепечут нам сказки?
В край тот чудесный тебя на руках бы снесла я,
Молча, босая, по острым каменьям пошла бы,
Лишь бы избавить тебя – терний земного пути!

Боже! Послав мне ребенка, Ты небо открыл мне,
Ум мой очистил от суетных, мелких желаний.
В грудь мне вдохнул непонятные, новые силы
В сердце горячем зажег пламя бессмертной любви!

30 июня 1894


Моим собратьям

Поэты - носители света,
Основы великого зданья.
Уделом поэта
И было, и будет - страданье.
Для высшей вы созданы доли
И брошены в море лишений.
Но ковы неволи
Расторгнет воспрянувший гений.
Не бойтесь волненья и битвы,
Забудьте о жалкой забаве.
Слагая молитвы,
Служите не призрачной славе.
И, сильные духом, не рвите
Цветов, наклонившихся к безднам.
Алмазные нити
Связуют вас с миром надзвездным.
И вечность за миг не отдайте,
Мишурному счастью не верьте.
Страдайте, страдайте!
Страданья венчает бессмертье.

1897


Мой замок

Мой светлый замок так велик,
Так недоступен и высок,
Что скоро листья повилик
Ковром заткнут его порог.

И своды гулкие паук
Затянет в дым своих тенет,
Где чуждых дней залетный звук
Ответной рифмы не найдет.

Там шум фонтанов мне поет,
Как хорошо в полдневный зной,
Взметая холод вольных вод,
Дробиться радугой цветной.

Мой замок высится в такой
Недостижимой вышине,
Что крики воронов тоской
Не отравили песен мне.

Моя свобода широка,
Мой сон медлителен и тих,
И золотые облака,
Скользя, плывут у ног моих.

Молитва о гибнущих

О Боже праведный,
Внемли моления
За души гибнущих
Без искупления,
За всех тоскующих,
За всех страдающих,
К Te6e стремящихся, –
Тебя не знающих!
Не вам, смиренные,
Чья жизнь – молчание,
Молю покорности
И упования –
Вам, духом кроткие,
Вам, сердцем чистые,
Легки и радостны
Тропы тернистые.
Но вам, мятежные,
Глубоко павшие,
Восторг с безумием
И злом смешавшие,
За муки избранных,
За боль мгновения –
Молю познания
И откровения!

* * *

Моя душа, как лотос чистый
В томленьи водной тишины,
Вскрывает венчик серебристый
При кротком таинстве луны.

Твоя любовь, как луч туманный,
Струит немое волшебство.
И мой цветок благоуханный
Заворожен печалью странной,
Пронизан холодом его.

<1897>


Мрак и свет

 I

Покрыла землю дымкой голубою
Горячая мерцающая ночь.
Недолго я боролася с собою, –
Я не могла желанья превозмочь.
Из душной кельи вышла я украдкой
И чудный мир открылся предо мной,
Заворожил меня истомой сладкой,
Окутал синей пеленой…
В болезненно-томительном чаду
Я шла вперед, сама не сознавая,
Куда иду, зачем иду?..
Мне чудилось, вершинами кивая,
Меня приветствовал деревьев темный ряд…
И слышалось шептание дриад…
А под ногой змеилась, как живая,
Лазурная и мягкая трава.
Но странные тревожили слова
Мой чуткий слух… Казалось, в отдаленье
Звучало и лилось таинственное пенье,
Все ближе … все сильней!.. Дыханье затая,
Впивала я неведомые звуки…
Вдруг… страстные мой стан обвили руки –
И кто-то прошептал: «ты наша… ты моя!…»
И все смешалось в сумраке ночном…
Но как сквозь сон чарующий, могу я
Припомнить жар и трепет поцелуя
И светлый серп на небе голубом…

 II

Минула ночь… На берегу крутом
Очнулась я; тоска меня давила.
Возможно ль жить!.. А после… а потом?..
Не лучше ли холодная могила?..
Не лучше ли на дне глубоком спать,
Не чувствовать, не думать, не желать,
От бед земных, отчаянья, сомненья,
Там вечное найти успокоенье?..
В последний раз на землю долгий взор
Я кинула, и… сердце встрепенулось!..
Вокруг меня все ожило, проснулось.
Сквозь утренний туман алели выси гор,
Темнели берегов далеких очертанья,
Пестрел лугов нескошенный ковер…
И так хорош, так полон обаянья
Был Божий мир, что жгучая печаль
Утихнула… и жизни стало жаль.
Зажглась заря… живительной прохладой
Повеял с моря легкий ветерок,
И первый луч надеждой и отрадой
Сменил тоску в взволнованной груди…
Еще так много счастья впереди!..
«Ты наша… ты моя!…» Нет! слезы умиленья
Мне вызвал на глаза прилив иной любви…
О, Боже мой! прости мне заблужденья
И на борьбу и жизнь меня благослови…

1890


* * *

Мы долго шли сквозь вихрь и зной,
И загрубели наши лица.
Но лёг за нами мрак ночной,
Пред нами - вспыхнула денница.
Чем ближе к утру - тем ясней,
Тем дальше сумрачные дали.
О, сонмы плачущих теней
Нечеловеческой печали!
Да, в вечность ввергнется тоска
Пред солнцем Правды всемогущей.
За нами средние века.
Пред нами свет зари грядущей.
Во тьме кружится шар земной,
Залитый кровью и слезами,
Повитый смертной пеленой
И неразгаданными снами.

Не забыть никогда

I

Ты помнишь скамейку на дальней дорожке,
Где липовый свод был так густ и высок,
Где как-то случайно с споткнувшейся ножки
          Упал на траву башмачок?
Ты помнишь ли трепет любви и смущенья,
И сладость блаженства в минуту забвенья, –
Взаимного чувства невольный порыв?
Волшебные сны!.. Ты забудешь ли их?
О, верь мне, безумно захочешь ты снова
Вернуть на мгновенье хоть призрак былого –
Не вырвать из памяти счастья года, –
Не забыть никогда, не забыть никогда!

II

Ты помнишь, как чары весенней природы
Сводили нас дивною властью своей,
Дразнили возможностью тайной свободы,
          Мерцанием светлых ночей?
Ты помнишь ли наши вечерние встречи,
Горячие ласки, заветные речи?
Весны золотой невозвратные дни,
Как песни любви отзвучали они!
О, верь мне, нигде не найдем мы забвенья, –
Минувшего счастья восстанут виденья,
От них нам всю жизнь не уйти никуда...
Не забыть никогда, не забыть никогда!

III

Ты помнишь, как нежил нас ветер душистый,
На мысль навевая истому и лень,
Как долго искали мы чащи тенистой
          В июньский томительный день?
А солнце палящими жгло нас лучами,
И мучило нас, и смеялось над нами,
Стараясь сквозь ветви деревьев взглянуть
На русые косы, на белую грудь.
О, верь мне, напрасно, отдавшись надежде,
Захочешь ты жизнью упиться, как прежде, –
Минувшие дни отошли без следа...
Не вернуть никогда, не вернуть никогда!

IV

Ты помнишь, как в сумраке темного парка
Мы часто бродили в полуночный час
И звезды сияли так чудно, так ярко,
          С любовью взирая на нас?
А старые сосны, в безмолвной печали,
Вершинами хвойными грустно качали,
Да с ветки черемухи песней своей
Влюбленную пару встречал соловей...
О, верь мне, бессмертны такие мгновенья,
В них рая блаженство, в них ада мученья,
Их сердце с тоской сохранит навсегда...
Не забыть никогда, не забыть никогда!

V

Ты помнишь, как жарко тебя я любила,
Как страсть разгоралась сильней и сильней?
Казалось, ни время, ни жизнь, ни могила
          Любви не изменят моей.
С тобой я готова была на изгнанье,
На горе и муки, на смерть и страданье, –
Но с первым дыханьем холодной зимы
Спокойно и гордо рассталися мы.
О, верь мне, разлука не может быть вечна,
Затем что люблю я тебя бесконечно!
Пусть прежнего счастья померкла звезда, –
Мне тебя не забыть, не забыть никогда!

30 октября 1890


Не убивайте голубей

Не убивайте голубей!
Их оперенье белоснежно;
Их воркование так нежно
Звучит во мгле земных скорбей,
Где всё - иль тускло, иль мятежно.
Не убивайте голубей!

Не обрывайте васильков!
Не будьте алчны и ревнивы;
Свое зерно дадут вам нивы,
И хватит места для гробов.
Мы не единым хлебом живы,-
Не обрывайте васильков!

Не отрекайтесь красоты!
Она бессмертна без курений.
К чему ей слава песнопений,
И ваши гимны, и цветы?
Но без нее бессилен гений,-
Не отрекайтесь красоты!

1903


Нереида

Ты – пленница жизни, подвластная,
А я – нереида свободная.
До пояса – женщина страстная,
По пояс – дельфина холодная.

Любуясь на шири раздольные
Вздымаю вспененные волны я.
Желанья дразню недовольные,
Даю наслажденья неполные.

И песней моей истомленные
В исканьях забвения нового,
Пловцы погибают влюбленные
На дне океана лилового.

Тебе – упоение страстное,
Мне – холод и влага подводная.
Ты – пленница жизни, подвластная
А я – нереида свободная.

* * *

Ни речи живые, ни огненный взгляд
В ней душу его не пленяли,
Но косы, но русые косы до пят
Расстаться с русалкой мешали.

Напрасно он бился в коварных сетях,
Напрасно к сопернице рвался,
Запутался в чудных ее волосах
И с нею навеки остался.

* * *

Нивы необъятные
Зыблются едва,
Шепчут сердцу внятные,
Кроткие слова.

И колосья стройные
В мирной тишине
Сны сулят спокойные, -
Но не мне, не мне!

Звезды блещут дальние
В беспредельной мгле;
Глуше и печальнее
Стало на земле.

И томят мгновения
В мертвой тишине.
Ночь дает забвение, -
Но не мне, не мне!

<1897>


Но не тебе

В любви, как в ревности, не ведая предела,—
Ты прав,— безжалостной бываю я порой,
Но не с тобой, мой друг! С тобою я б хотела
     Быть ласковой и нежною сестрой.

Сестрою ли?.. О, яд несбыточных мечтаний,
Ты в кровь мою вошел и отравил ее!
Из мрака и лучей, из странных сочетаний —
     Сплелося чувство странное мое.

Не упрекай меня, за счастие мгновенья
Другим, быть может, я страданья принесу,
Но не тебе, мой друг!— тебе восторг забвенья
     И сладких слез небесную росу.

Ночи

Как жарко дышат лилии в саду!
Дыханьем их весь воздух напоен…
И дремлет сад: к зеркальному пруду
Склонился весь, в мечтанье погружен.

Как эта ночь немая хороша! –
Аллеи спят, безмолвны и темны…
Не рвется в мир таинственный душа…
Ни соловьиных песен, ни луны.

Очами звезд усыпан неба свод:
Их трепетный, зеленоватый свет
Чуть серебрит поверхность сонных вод, –
Они глядят… и шлют земле привет.

Спокойно все – и небо, и вода.
Ласкающий весь мир объмлет мрак…
Ни дум, ни грез… О, если бы всегда,
О, если б вечно, вечно было так!..

Но помню я ночь лунную, она
Тревожна так и горяча была…
И соловей все плакал у окна,
Все пел… о чем? – понять я не могла.

Печальный взор на небо устремив,
Я слушала и странною тоской
Сжималась грудь. Загадочный призыв
Звучал и рос… Могучею волной

Захватывал он душу и терзал,
И влек ее!.. Так бешеный поток
На грозный риф, к уступам диких скал
Несет порой доверчивый челнок…

Но канула, исчезла без следа
Больная ночь. – Прохлады полный мрак
Царит кругом… О, если бы всегда,
О, если б вечно, вечно было так!

* * *

О нет, мой стих, не говори 
О том, кем жизнь моя полна, 
Кто для меня милей зари, 
Отрадней утреннего сна. 
Кто ветер, веющий весной, 
Туман, скользящий без следа, 
Чья мысль со мной и мне одной 
Не изменяет никогда. 
О песнь моя, молчи, молчи 
О том, чьи ласки жгут меня -- 
Медлительны и горячи, 
Как пламя тонкое огня, 
Как струны лучшие звучат, 
Кто жизни свет, и смысл, и цель, 
Кто мой возлюбленный, мой брат, 
Мой бледный эльф, мой Лионель.

Первая гроза

       Дождя дождалася природа; –
       Леса шумят: «гроза идет!»
       Защитой каменного свода
       Манит меня прохладный грот.
       Вхожу… Темно и душно стало…
       Вот звучно грянул первый гром…
       Его раскатам я внимала,
       Томясь в убежище своем!
       То не грозы ли обаянье
       Так взволновать меня могло?
       Вдруг чье-то жаркое дыханье
       Мне грудь и плечи обожгло…
       За миг блаженства – век страданья!..

С тех пор, услыша дальний гром,
Я не могу сдержать волненья, –
Он будит тайные виденья
В воспоминании моем…
Болит душа моя! Тоскою
Теснится грудь… и плачу я…
Ужели первою грозою
Вся жизнь изломана моя?!

1891


Перед закатом

Люблю я блеклые цветы
Фиалок поздних и сирени,
Полунамеки, полутени
Повитой дымкой красоты.
   Душа тревожная больна
   И тихим сумраком объята,
   Спокойной прелестью заката,
   Грядущим сном упоена.
Что озарит огнем надежд?
Повеет радостью бывалой?
Заставит дрогнуть взмах усталый
Моих полузакрытых вежд?
   Ничто. Ничто. Желаний нет.
   Безвольно замерли моленья,
   Смотрю с улыбкой утомленья
   На жизнь, на суету сует.
Сокрыт туманом горный путь.
Стихает грусть, немеют раны.
Блажен, блажен покой нирваны,—
Уснуть... исчезнуть... утонуть...

1893


Перед рассветом

Ароматной прохладой весны
Потянуло в окно отпертое;
Все прозрачней становятся сны,
Скоро солнце взойдет золотое.

Ночь еще и темна, и тиха,
Но - мгновенье, и утро проснется,
И призывный рожок пастуха
По росистым лугам пронесется.

Слышен взмах осторожный крыла
От дремоты очнувшейся птицы...
О, как жизнь хороша и светла,
И отрадно сиянье денницы!

И природы мне чудится зов:
Поскорее бы в рощу и в поле,
Надышаться дыханьем цветов,
Побродить и помыслить на воле.

Дрожь листвы возвещает рассвет...
Но роятся и медлят виденья...
И не знаю я - сплю я иль нет,
И томительно жду пробужденья.

Сон мой полон весенних затей
И весеннею негой волнуем...
О, мой друг, эти грезы рассей,
Ты меня разбуди - поцелуем!

Песнь любви

Хотела б я свои мечты,
Желанья тайные и грезы
В живые обратить цветы,-
Но... слишком ярки были б розы!

Хотела б лиру я иметь
В груди, чтоб чувства, вечно юны,
Как песни, стали в ней звенеть,-
Но... порвались бы сердца струны!

Хотела б я в минутном сне
Изведать сладость наслажденья,-
Но... умереть пришлось бы мне,
Чтоб не дождаться пробужденья!

<1889>


Пилигримы

  Знойным солнцем палимы,
  Вдаль идут пилигримы
Поклониться гробнице священной.
  От одежд запыленныx,
  От очей просветленныx
Веет радостью цели блаженной.

  Тяжела иx дорога -
  И отставшиx так много,
Утомленныx от зноя и пыли,
  Что легли на дороге,
  Что забыли о Боге,
О крылатыx виденьяx забыли.

  Им в сияющей дали
  Голоса отзвучали,
Отжурчали поющие реки.
  Им - без времени павшим,
  Им - до срока уставшим,
Не простится вовеки. Вовеки!

Полуденные чары

Пустыня... песок раскаленный и зной...
Шатер полосатый разбит надо мной...
Сижу я у входа, качая дитя,
Пою я,— и ветер мне вторит, свистя...

И вижу я,— кто-то несется ко мне
На черном, как уголь, арабском коне,
Рисуясь на склоне небес голубом,
В чалме драгоценной с алмазным пером.

«Привет тебе, путник! В шатер мой войди,
Останься, коль долог твой путь впереди;
Я фиников лучших для гостя нарву,
И миррой твою умащу я главу.

Я мех твой наполню струею вина...
Властитель уехал,— войди,— я одна...
Привет тебе, гость мой, посланный судьбой,
Да внидут и мир, и отрада с тобой!»

«Устал я,— он молвил,— и путь мой далек,
В край солнца и роз я спешу на восток...
Но некогда медлить... я еду... прощай!..
Один поцелуй лишь на счастье мне дай!»

Прозрачную ткань отвела я с чела
И с тихим смущеньем к нему подошла...
И вот наклонился ко мне он с коня
И обнял так крепко, так жарко меня.

И кудри его благовонной волной
Закрыли мгновенно весь мир предо мной!..
Лишь очи, как звезды, сверкали во тьме
И страстные думы рождали в уме...

И слышалось, будто сквозь облако грез;
«Умчимся со мною в край солнца и роз!»
Но острым кинжалом мне в сердце проник
Ребенка нежданно раздавшийся крик.

И руки мои опустились без сил,
И с ропотом он от меня отступил...
Как чары полудня, мелькнув предо мной,
Исчезли и всадник, и конь вороной...

И замерли звуки манящих речей,
Что сладко в душе трепетали моей,—
Их ветер пустыни унес без следа
Далеко... далеко... навек... навсегда...

Последние листья

Я вышла в сад. Осеннею порой
Был грустен вид дерев осиротелых,
И на земле – холодной и сырой –
Лежал ковер из листьев пожелтелых.

Они с нагих срывалися ветвей,
Кружилися и падали бесшумно, –
Как сон… как смерть… А жить душе моей
Хотелося так страстно, так безумно!

О, где ты, зной томительных ночей?
Где пенье птиц, цветов благоуханье
И животворных солнечных лучей
Безмолвные, но жаркие лобзанья?..

Зачем мечты мою волнуют грудь? –
Прошла весна, исчезли чары лета…
Зачем же сердце хочет их вернуть,
И рвется к ним, и требует ответа?..

Предчувствие грозы

В душу закралося чувство неясное,
   Будто во сне я живу.
Что-то чудесное, что-то прекрасное
   Грезится мне наяву.

Близится туча. За нею тревожно я
   Взором слежу в вышине.
Сердце пленяет мечта невозможная,
   Страшно и радостно мне.

Вижу я, ветра дыхание вешнее
   Гнет молодую траву.
Что-то великое, что-то нездешнее
   Скоро блеснет наяву.

Воздух темнеет... Но жду беззаботно я
   Молнии дальней огня.
Силы небесные, силы бесплотные,
   Вы оградите меня!

Призыв

Полупрозрачной легкой тенью
Ложится сумрак голубой, –
В саду, под белою сиренью,
Хочу я встретиться с тобой.

Тоска любви!.. с какою силой
Она сжимает сердце мне,
Когда я слышу голос милый
В ночной унылой тишине!

Деревья дремлют… небо ясно…
Приди! – я жду тебя одна.
О, посмотри, как ночь прекрасна,
Как упоительна весна! –

Все полно неги сладострастья,
Неизъяснимой красоты…
И тихий вздох избытка счастья
Раскрыл весенние цветы.

* * *

Пустой случайный разговор,
А в сердце смутная тревога —
Так заглянул глубоко взор,
Так было высказано много...

Пустой обмен ничтожных слов,
Руки небрежное пожатье,—
А ум безумствовать готов,
И грудь, волнуясь, ждет объятья.

Ни увлеченья, ни любви
Порой не надо для забвенья,—
Настанет миг,— его лови,—
И будешь богом на мгновенье!

Ни увлеченья, ни любви
Порой не надо для забвенья,—
Настанет миг,— его лови,—
И будешь богом на мгновенье!

1 июля 1894


Саламандры

Тишина. Безмолвен вечер длинный,
Но живит камин своим теплом.
За стеною вальс поет старинный,
Тихий вальс, грустящий о былом.

Предо мной на камнях раскаленных
Саламандр кружится легкий рой.
Дышит жизнь в движеньях исступленных,
Скрыта смерть их бешеной игрой.

Все они в одеждах ярко-красных
И копьем качают золотым.
Слышен хор их шепотов неясных,
Внятна песнь, беззвучная, как дым:

"Мы - саламандры, блеск огня,
Мы - дети призрачного дня.
Огонь - бессмертный наш родник,
Мы светим век, живем лишь миг.

Во тьме горит наш блеск живой,
Мы вьемся в пляске круговой,
Мы греем ночь, мы сеем свет,
Мы сеем свет, где солнца нет.

Красив и страшен наш приют,
Где травы алые цветут,
Где вихрь горячий тонко свит,
Где пламя синее висит.

Где вдруг нежданный метеор
Взметнет сверкающий узор
И желтых искр пурпурный ход
Завьет в бесшумный хоровод.

Мы - саламандры, блеск огня,
Мы - дети призрачного дня.
Смеясь, кружась, наш легкий хор
Ведет неслышный разговор.

Мы в черных угольях дрожим,
Тепло и жизнь оставим им.
Мы - отблеск реющих комет,
Где мы - там свет, там ночи нет.

Мы на мгновенье созданы,
Чтоб вызвать гаснущие сны,
Чтоб камни мертвые согреть,
Плясать, сверкать - и умереть".

Между 1898 и 1900


Сафо

Темноокая, дивная, сладостно-стройная,
Вдохновений и песен бессмертных полна, -
   На утесе стояла она...
   Золотилася зыбь беспокойная,
   На волну набегала волна.

Ветерок легкокрылый, порой налетающий,
Край одежды широкой ее колыхал...
   Разбивался у ног ее вал...
   И луч Феба, вдали догорающий,
   Ее светом прощальным ласкал.

Небеса так приветно над нею раскинулись,
В глубине голубой безмятежно светло...
   Что ж ее опечалить могло?
   Отчего брови пасмурно сдвинулись
   И прекрасное мрачно чело?

Истерзала ей душу измена коварная,
Ей - любимице муз и веселых харит...
   Семиструнная лира молчит...
   И Лесбоса звезда лучезарная
   В даль туманную грустно глядит.

Всё глядит она молча, с надеждой сердечною,
С упованьем в измученной страстью груди -
   Не видать ли знакомой ладьи...
   Но лишь волны грядой бесконечною
   Безучастно бегут впереди...

3 декабря 1889


Серафимы

Резнею кровавой на время насытясь,
Устали и слуги, и доблестный витязь, -
И входят под своды обители Божьей,
Где теплятся свечи Господних подножий.
И с кроткой улыбкой со стен базилики
Глядят серафимов блаженные лики.

Палач, утомленный уснул на мгновенье,
Подвешенной жертвы растет исступленье.
На дыбе трепещет избитое тело.
Медлительным пыткам не видно предела.
А там, над землею, над тьмою кромешной,
Парят серафимы с улыбкой безгрешной.

В глубоком «in pace*», без воли и силы
Монахиня бьется о камни могилы.
В холодную яму, где крысы и плесень,
Доносится отзвук божественных песен.
То с гулом органа, в куреньях незримых,
"Осанна! Осанна!» поют серафимы.

* In pace – букв. «в мире» (лат.) - тюрьма, каменный мешок.

* * *

Сирень расцвела; доживали смелее
Свой радужный век мотыльки,
Одна я бродила по старой аллее
В приливе невольной тоски.

Что в душу закралось, чей голос так нежно
Навеял былые мечты?..
Я счастья искала и с ветки небрежно
В раздумье срывала цветки.

Вставали минувшего милые тени,
Слезою туманился взор,
И сыпались венчики белой сирени,
Как снег, на зеленый ковер…

А все наслаждалось, все жизнью дышало
В весенний ликующий день,
И, тихо качаясь, кругом разливала
Свой сладостный запах сирень…

* * *

Скорее смерть, но не измену 
В немой дали провижу я. 
Скорее смерть. Я знаю цену 
Твоей любви, любовь моя. 
Твоя любовь -- то ветер вешний 
С полей неведомой страны, 
Несущий аромат нездешний 
И очарованные сны. 
Твоя любовь -- то гимн свирели, 
Ночной росы алмазный след, 
То золотистой иммортели 
Неувядающий расцвет. 
Твоя любовь -- то преступленье, 
То дерзостный и сладкий грех, 
И неоглядное забвенье 
Неожидаемых утех... 

Сонет

О, знаю я, как чуден темный лес,
Окутанный душистой мглой ночною!
Но заменит ли мне весь мир чудес
Сокровище, утраченное мною?

О, знаю я, как хороша луна,
Сквозь чащу сосен золотом блистая!
Но не сулит мне счастия она,-
Краса небес, царица золотая...

Нет, не зови... Я не приду опять...
Зачем напрасно страсти возбуждать
И упиваться ядом поцелуя,
Когда нельзя на миг забыться мне,
Ни насладиться жизнию вполне...
Когда тебе отдаться не могу я?

29 июля 1890


Сопернице

Да, верю я, она прекрасна,
Но и с небесной красотой
Она пыталась бы напрасно
Затмить венец мой золотой.

Многоколонен и обширен
Стоит сияющий мой храм;
Там в благовонии кумирен
Не угасает фимиам.

Там я царица! Я владею
Толпою рифм, моих рабов;
Мой стих, как бич, висит над нею
И беспощаден, и суров.

Певучий дактиль плеском знойным
Сменяет ямб мой огневой;
За анапестом беспокойным
Я шлю хореев светлый рой.

И строфы звучною волною
Бегут послушны и легки,
Свивая избранному мною
Благоуханные венки...

Так проходи же! Прочь с дороги!
Рассудку слабому внемли:
Где свой алтарь воздвигли боги,
Не место призракам земли!

О, пусть зовут тебя прекрасной,
Но красота - цветок земной -
Померкнет бледной и безгласной
Пред зазвучавшею струной!

1896-1898


Спящий лебедь

Земная жизнь моя - звенящий,
Невнятный шорох камыша.
Им убаюкан лебедь спящий,
Моя тревожная душа.

Вдали мелькают торопливо
В исканьях жадных корабли.
Спокойной в заросли залива,
Где дышит грусть, как гнет земли.

Но звук, из трепета рожденный,
Скользнет в шуршанье камыша -
И дрогнет лебедь пробужденный,
Моя бессмертная душа.

И понесется в мир свободы,
Где вторят волнам вздохи бурь,
Где в переменчивые воды
Глядится вечная лазурь.

<1897>


Среди цветов

 Вчера, гуляя у ручья,
Я думала: вся жизнь моя –
       Лишь шалости и шутки.
И под журчание струи
Я в косы длинные свои
       Вплетала незабудки.

Был тихий вечер и кругом,
Как бы в дремоте перед сном,
       Чуть трепетали ивы –
И реяли среди цветов
Стада стрекоз и мотыльков,
       Беспечно-шаловливы.

Вдруг слышу шорох за спиной...
Я оглянулась... Предо мной,
       И стройный, и высокий,
Стоит и смотрит на меня
Очами, полными огня,
       Красавец черноокий.

«Дитя, зачем ты здесь одна?
Смотри уже взошла луна,
       Огни погасли в селах...»
А я в ответ: «Среди цветов
Пасу я пестрых мотыльков,
       Пасу стрекоз веселых».

И рассмеялся он тогда:
«Дитя, оставь свои стада
       Пасти самой природе;
Пойдем со мной в прохладный грот...
Ты слышишь? – Соловей поет
       О счастье, о свободе...

Под вечный лепет звонких струй
Там слаще будет поцелуй,
       Отраднее молчанье;
И не сомнется твой венок,
И не сотрется бархат щек
       От нежного лобзанья!»

Мне странен был язык страстей, –
Не тронули души моей
       Мольбы и заклинанья;
Как лань, пустилась я домой,
Стараясь страх умерить мой
       И груди трепетанье...

С тех пор потерян мой покой! –
Уж не брожу я над рекой
       В венке из незабудок.
Борюсь с желанием своим, –
И спорит с сердцем молодым
       Неопытный рассудок.

1890


Сумерки

С слияньем дня и мглы ночной
Бывают странные мгновенья,
Когда слетают в мир земной
Из мира тайного виденья...

	Скользят в тумане темноты
	Обрывки мыслей... клочья света.
	И бледных образов черты,
	Забытых меж нигде и где-то...

И сердце жалостью полно,
Как будто жжет его утрата
Того, что было так давно...
Что было отжито когда-то...

17 февраля 1894


* * *

Твои уста - два лепестка граната,
Но в них пчела услады не найдет.
     Я жадно выпила когда-то
     Их пряный хмель, их крепкий мед.

Твои ресницы - крылья черной ночи,
Но до утра их не смыкает сон.
     Я заглянула в эти очи -
     И в них мой образ отражен.

Твоя душа - восточная загадка.
В ней мир чудес, в ней сказка, но не ложь.
     И весь ты - мой, весь без остатка,
     Доколе дышишь и живешь.

1899


* * *

Тише! Спи! Под шум и свист мятели 
Мы с тобой сплелись в стальной клубок. 
Мне тепло в пуху твоей постели, 
Мне уютно в мягкой колыбели 
На ветвях твоих прекрасных ног. 
Я сомкну серебряные звенья, 
Сжав тебя в объятьях ледяных. 
В сладком тренье дам тебе забвенье 
И сменится вечностью мгновенье, 
Вечностью бессмертных ласк моих. 
Жизнь и смерть! С концом свиты начала. 
Посмотри -- ласкаясь и шутя, 
Я вонзаю трепетное жало 
Глубже, глубже... Что ж ты замолчала, 
Ты уснула? -- Бедное дитя! 

* * *

Ты замечал, как гаснет пламя 
Свечи, сгоревшей до конца, 
Как бьется огненное знамя 
И синий блеск его венца? 
В упорном, слабом содроганье 
Его последней красоты 
Узнал ли ты свои страданья, 
Свои былые упованья, 
Свои сожженные мечты? 
Где прежде свет сиял отрадный, 
Жезлом вздымаясь золотым, 
Теперь волной клубится смрадной 
И воздух наполняет дым. 
Где дух парил -- там плоть владеет, 
Кто слыл царем, тот стал рабом, 
И пламя сердца холодеет, 
И побежденное, бледнеет, 
Клубясь в тумане голубом. 
Так гибнет дар в исканье ложном, 
Не дав бессмертного луча 
И бьется трепетом тревожным, 
Как догоревшая свеча. 

* * *

Ты не думай уйти от меня никуда...
Нас связали страданья и счастья года!
Иль напрасно любовью горели сердца,
И лобзанья, и клятвы лились без конца!
Если жить тяжело, можно страх превозмочь,
Только выбери темную, темную ночь,
И, когда закатится за тучу луна, -
Нас с высокого берега примет волна.
Разметаю я русую косу мою
И, как шелковой сетью, тебя обовью,
Чтоб заснул ты навек под морскою волной
На груди у меня, неразлучный со мной!

У моря

   (Поэма)

29 мая.

О, море!.. Ту же грусть и то же восхищенье
Невольные переживаю я, –
Как прежде, как тогда, в глубокое волненье
Опять душа погружена моя.
Как прежде, как тогда!.. То был ли сон блаженный,
       Под говор волн, навеянный весной
       И соловьиной песнью вдохновенной?
       Минувшее воскресло предо мной:
Вот старый парк, свидетель первой встречи,
И где, в аллее темной и густой,
Внимала я смущенною душой
       Его восторженные речи…
А вот кладбище, где, среди могил,
Он мне о «вечном» счастье говорил…
А вот беседка… вот обрыв заветный,
Все те места, где зрела неприметно
И разгоралась страсть моя
Лишь для того, чтоб вспыхнуть на прощанье
В тяжелый миг последнего свиданья…
Но минул год, – печальный, долгий год, –
И снова здесь я с думою унылой
У этих вечно-синих вод,
Стою и жду с тревогой встречи милой
       И прошлого ищу следа…
Он не идет… Когда же… о, когда?


5 июня.

Я видела его… я говорила с ним…
И что же? – все мои надежды, ожиданья
       Погибли и рассеялись как дым…
       О, Боже мой! Такого ли свиданья
       Молила я с мученьем и тоской?
       Как он спокойно говорил со мной!
Как холодно взглянул, – как сухо жал мне руку!
Возможно ли!.. И это в парке! – там,
Где все на память приводило нам
Былые встречи, раннюю разлуку…

В его лицо я устремила взор, –
Как он хорош! – Должно быть, я сначала
Слепа была?… О, как до этих пор
Я красоты его не замечала!
Как будто я сегодня в первый раз
Его увидела… И, им любуясь тайно,
Я с трепетом ловила взгляд случайный
       Его глубоких черных глаз…
Что было там, в бездонном этом взоре,
Я не могла прочесть: загадочно-темна
Была его немая глубина,
И мысль моя терялась в нем, как в море…


9-го июня.

Я счастлива была! Он ласков был со мною,
Он вспоминал о прошлом, о былом…
И день был так хорош… Мы шли тропой лесною,
       Блаженствуя вдвоем.

Фиалки отцвели, но ландышей дыханье,
Как музыка, неслось навстречу нам:
И шепот ветерка, и птичье щебетанье
       Не молкли по кустам.

Когда же соловья пленительное пенье
Вдруг раздалось в минутной тишине, –
Боялась я, что вот – рассеятся виденья,
       Что я живу во сне!

Но это был не сон: я помню образ милый,
И этот лес, и пенье, и цветы –
Все, как являли мне своей чудесной силой,
       Заветные мечты…

О, если б я могла продлить мгновенья в вечность!
Я в этот миг душой пережила
Все радости любви, всю страсти бесконечность, –
       Я счастлива была.


12 июня.

       Как холодно… Как страшно!.. Что со мною?
О, нет, то сон пустой!..
Возможно ль наяву
       Страдать так сильно слабою душою?
И я не умерла?.. Я все еще живу?!
«Расстаться мы должны… прощай… мне надоели
       Свидания без смысла и без цели…
Довольно исполнял я прихоти твои,
       Довольно тратил время и терпенье…
Я не люблю тебя… И знай, что нет любви, –
       Есть только страсть и наслажденье…
Итак, прощай, иль мне…» – «Прощай!…» – сказала я
И гордо отошла… Ни слезы, ни рыданья
Не изменили мне – покорно грудь моя
       Сдержала вздох подавленный страданья…
       Зато, когда из вида скрылся он
       Среди кустов акаций и сирени, –
       Бессильно я упала на колени…
Хотела звать, кричать… но только тихий стон
Из сердца вырвался… Он не любил!… О, Боже!
       Зачем же он бесстыдно уверял,
       Что я ему всего дороже,
       Что мной одной и жил он, и дышал.
Так вот она любовь «до гроба», «до могилы»!
Ах, раньше позабыть его могла бы я,
Теперь же поздно, поздно!… В нем вся жизнь моя!
       Люблю его!… И разлюбить нет силы!..


14 июня.

День угасал. Одна с моей печалью
Скользила я над бездною морской…
Сияло небо яркой синевой
Его лазурь с морской сливалась далью,
И в созерцанье долгом и немом
Тонул мой взор в пространстве голубом…
Не правда ли, какою странной властью
Манит всегда неведомая даль
В чудесный край, к таинственному счастью? –
В душе моей рассеялась печаль,
И стихла боль отчаянья и горя
Под вечный шум немолкнущего моря.

       На запад златой
       Я чайкой морской
Беспечно отдавшись теченью,
       Несусь по волнам
       К чужим берегам,
К свободе, любви, наслажденью!

       Забыта печаль,
       В безбрежную даль
Смотрю я, полна упованья, –
       Там блещет в лучах,
       Скользит в облаках
Пурпурного солнца сиянье!

       Я к счастью туда
       Умчусь навсегда
От скорби, тоски и мученья,
       Иль в бездне морской
       Найду мой покой
Желанный покой и забвенье!

Лилася песнь все шире, все сильней…
Аккорды волн смежалися, ей вторя,
В одну гармонию; но не слыхало море,
       Не поняло мольбы моей
И повинуясь воле Провиденья,
Мне не дало ни счастья, ни забвенья…


23 июня.
(Вечер на Ивана Купалу)

С утра поля покрыл туман свинцовый,
Окрестности неясны и бледны,
И море приняло оттенок новый –
Опаловой прозрачной глубины.

Сегодня в ночь волшебную гаданья,
Со дна его волнующихся вод
Завьется в блеске лунного сиянья
Утопленниц воздушный хоровод.

И если б я решилась в мир подводный
Уйти навек от горестей земных –
Теперь счастливой, гордой и свободной
Влилась бы в круг сестер моих. –

Венок купальский в море брошен мною, –
Я грустным взором следую за ним…
Он, зеленея темною листвою,
Мне изумрудом кажется живым…

Как бешено кружит его теченье!
Вот, разрезая белую волну,
Он показался, скрывшись на мгновенье…
Вновь вынырнул и… канул в глубину.


23 июля.

       Блистающий средь сумрака ночного –
       Горел огнями Петергоф.
Громадная толпа гудела бестолково
       И вырвавшись из мраморных оков,
       Взметая вверх клубы алмазной пыли,
       Струи фонтанов пламенные били.
       Роскошные гирлянды фонарей
       Повиснули причудливо и ярко
       На темной зелени ветвей,
Как пестрые цветы диковинного парка –
       Сверкая в глубине аллей,
И в зеркале прудов, обманывая взоры,
       Сливалися в волшебные узоры.
       Я шла, безвольно руки опустив,
       Под гнетом грусти бесконечной,
       В душе моей все рос тоски прилив,
       Среди толпы довольной и беспечной.
Бенгальского огня зелено-красный свет,
Веселый говор, смех и громкий треск ракет,
       Все то, что прежде было мне так мило,
       Теперь меня терзало и томило.
       Вдруг прогремел оркестра первый взрыв
       И странной болью в сердце отозвался.
       Еще аккорд… Но, в воздухе застыв,
       Он замер вмиг, – и тихий вальс раздался…

Я музыку люблю, как солнце, как цветы;
Она ласкает слух и, душу услаждая,
       Уносит в даль крылатые мечты…
       Но в этот миг напеву струн внимая,
       Я плакала… Веселья каждый звук
Во мне рождал так много новых мук, –
И под мотив, исполненный печали,
В груди слова унылые звучали.

       О, верь мне, страданье мое бесконечно,
       Все сердце изныло безумной тоской!..
       Люблю, – и любить тебя буду я вечно,
       В тебе мое счастье, и жизнь, и покой.

       Душа моя рвется к тебе!… Я готова
       Поверить любви обольстительным снам;
       За миг упоенья, за призрак былого
       Я лучшие годы с восторгом отдам!

       О, верь мне, молчанье твое бессердечно,
       Ты видишь, – я плачу, я мучусь, любя! –
       Люблю – и любить тебя буду я вечно,
       Я жить и дышать не могу без тебя…

Кончался фейерверк, но вальс не умолкал
       И повторялся хором в отдаленье…
       А предо мной невольно восставал
       Души моей заветный идеал,
       Неотразимое виденье.
       И в обаянье резкой красоты,
       Мне виделись знакомые черты.
       Мне чудился любимый образ стройный,
       Улыбка дерзкая прекрасного лица
       И этот взгляд, и бархатный, и знойный,
       Суливший мне блаженство без конца!


29 июля.

Барон фон Л. просил руки моей.
Он некрасив, не очень молод тоже,
(Я на семнадцать лет его моложе),
Но, кажется, любить меня сильней,
Чем любит он, никто не в состоянье.
Мне нравится почтительность его,
Глубокое, слепое обожанье;
Он от меня не просит ничего
И все дает. – Лишь счастья одного
Не в силах дать… О, если б можно было
Прошедшее от сердца оторвать, –
Я ожила бы вновь, и вновь бы полюбила…
       Но не сотрут ни время, ни могила
       Неизгладимую печать…
Как грустно было мне, когда он ждал ответа,
В лицо мое смотрел и говорил, любя:
«Доверься мне. Я увезу тебя
В Италию, страну тепла и света;
Там, вдалеке от холода и вьюг,
Рассеется мучительный недуг
Твоей тоски необъяснимой,
Там проведу я много чудных дней
       С тобой, возлюбленной моей,
       Моей женой боготворимой…

Ты любишь красоту; мы посетим
Венецию, Неаполь, вечный Рим
Где гением бессмертного искусства,
В созданья дивные слилися мысль и чувство…
Лишь захоти, и все тебе я дам:
Богатство, роскошь, блеск и поклоненье,
Моей любви восторги и мученья,
       Все принесу к твоим ногам!

И вот невеста я… Как странно это слово
Звучит в ушах моих… Как дико и смешно
Мне кажется… Но что ж, – теперь мне все равно…
       Мне счастья не вернуть былого…


1 августа.

Я встретила его на берегу
И мне шепнул он на прощанье:
«Сегодня… в полночь… к дубу»… Как свиданья
Он смел просить, – понять я не могу!
Иль с той поры, как я женой другого
Решилась быть, я вновь ему мила?
Иль хочет он, чтоб сила страсти снова
Во мне и долг, и честь превозмогла?
Какой самообман, какое заблужденье!
Ужель он думает, что я всю жизнь мою
Для прихоти того беспечно разобью,
Кто признает лишь «страсть и наслажденье»?
Уж я не та, и не поддамся вновь,
Я докажу ему, что есть иная –
Святая, чистая, высокая любовь,
Что прошлое забвенью предала я.

Одиннадцать уж пробило давно.
– Как душно в комнате… Сейчас в мое окно
Тяжелый жук ударился с гуденьем
И улетел… И снова тишина
Томит меня тоской и нетерпеньем…
Недвижная сижу я у окна…
Какая ночь… Сребристое сиянье,
Клубясь, как дым, ложится на поля,
И, кажется, весь мир, и небо, и земля –
Все замерло в тревожном ожиданье…
Безмолвный парк, мечтаний тайных полн,
Не шелестит листвой завороженной…
Издалека несутся вздохи волн
И моря ропот возбужденный.
А я смотрю и жду, и рвусь туда,
Куда летят все мысли, все желанья…
Как сильно аромат разносит резеда…
И лилии не спят, – их жаркого дыханья
Пахнула мне в лицо душистая струя…
Чу!… полночь бьет! Уже!.. А там что слышу я?
То ветра шум, иль шепот заклинанья,
Иль гиацинтов чудный звон?
То счастья зов, иль арфы лепетанье?
       Иль безысходной муки сон?
Вонзаясь в грудь, невольно, силой властной,
Огнем неведомым и негой сладострастной
       Мне душу наполняет он…
Туда, туда!… к блаженству упоенья!
«Лишь захоти… и все тебе я дам…»
Богатство… роскошь… блеск… и поклоненье…
Что в них?.. Туманным будущим годам
Пожертвую ль минутою забвенья?
Чего мне ждать? – Бесцветной и пустой
Промчится жизнь… Лишь мелкие ненастья,
Лишь проблеск радости мне принесет с собой…
Отдам ли я отрады миг живой
За эти годы полусчастья?..
Меня страшит покой и пустота…
Когда мои горячие уста
Коснулись жадно чаши наслажденья
И очи ослепил любви могучий свет, –
Я поняла, что мне возврата нет,
       Что невозможно отступленье, –
Но я еще надеялась, ждала…
       Я вижу, – поздно, нет спасенья!..
Смешалось все в болезненном бреду…
Скорей! Туда… к блаженству упоенья!..
Он там… он ждет меня… иду!

1890


Умей страдать

Когда в тебе клеймят и женщину, и мать -
За миг, один лишь миг, украденный у счастья,
     Безмолвствуя, храни покой бесстрастья,
          Умей молчать!

И если радостей короткой будет нить
И твой кумир тебя осудит скоро
     На гнет тоски, и горя, и позора,-
          Умей любить!

И если на тебе избрания печать,
Но суждено тебе влачить ярмо рабыни,
     Неси свой крест с величием богини,-
          Умей страдать!

1895


Уходящая

С ее опущенными веждами
И целомудренным лицом -
Она идет, блестя одеждами,
Сияя радужным венцом.
И мысли ей вослед уносятся,
С воскресшим трепетом в груди -
Мольбы, молитвы, гимны просятся:
"Взгляни, помедли, подожди!"

Фея счастья

На пестром ковре ароматных цветов,
При трепетном свете луны,
Уснул он под лепет немолчный листов,
Под говор хрустальной волны.

Но вдруг притаился шумливый ручей,
Замолк очарованный лес.
Он видит... качели из лунных лучей
Спускаются тихо с небес.

Он видит... с улыбкой на ясном лице,
В одежде воздушной, как дым,
Вся светлая, в дивно-блестящем венце,
Склонилася фея над ним.

«Мой мальчик! садись на качели ко мне,
Нам весело будет вдвоем...
Вздымаясь все выше к сребристой луне –
Мы в лунное царство порхнем!

Земную печаль и невзгоды забудь, –
Страданье неведомо мне.
Головкой кудрявой склонись мне на грудь
И счастью отдайся вполне...

Ты слышишь ли шепот, лобзанья и смех,
Аккорды невидимых лир?
То к нам приближается царство утех,
Мой лунный, серебряный мир!»

Хотел он проснуться, но чудного сна
Он чары рассеять не мог.
А фея звала его, страсти полна,
В свой тайный волшебный чертог.

И долго качалась и пела над ним,
Когда ж заалелся восток,
Она унеслась к небесам голубым,
На грудь его бросив цветок.

1889


* * *

Хотела б я свои мечты,
Желанья тайные и грезы
В живые обратить цветы, -
Но: слишком ярки были б розы!

Хотела лиру я б иметь
В груди, чтоб чувства, вечно юны,
Как песни, стали в ней звенеть, -
Но: порвались бы сердца струны!

Хотела б я в минутном сне
Изведать сладость наслажденья, -
Но: умереть пришлось бы мне,
Чтоб не дождаться пробужденья!

Царица снов

Говорят, в царстве гномов есть чудо-дворец,
Весь из золота слит и порфира;
Там рубиновый трон и алмазный венец
Ждут царицу подземного мира.

Есть на дне океана коралловый грот,
Где блестят жемчуга дорогие,
Там усердно служили б владычице вод
Шаловливые рыбки морские.

Но в подземные недра меня не манит
Обещанье заманчивой сказки,
Я люблю, когда солнце мне душу живит,
Когда ярко мне косы оно золотит,
Рассыпая горячие ласки.

И хрустальная глубь не прельщает мой взор,
Не сулит мне желанной свободы;
Мне милее лазурного неба шатер
И полей, и лугов необъятный простор,
Красота беспредельной природы.

Нет, царить я б хотела над миром теней,
Миром грез и чудес вдохновенья,
Чтобы сны покорялися воле моей,
Чтоб послушны мне были виденья!

Я послала бы детям веселые сны,
Чтоб смеялись они, засыпая;
И приснились бы птичкам проказы весны,
Наслажденья цветущего мая.

А сама я, надев серебристый покров
Из тумана и лунного света,
Полетела б на землю царицею снов,
Чтоб припасть к изголовью поэта...

Он проснется... Он вспомнит о радужных снах,
Позабудет заботы земные —
И в каких вдохновенных могучих стихах
Перескажет виденья ночные!..

1889


Четыре всадника

    Баллада

I

Вспыхнуло утро, багрянцем горя,
Брезжит в окно золотая заря...
— Спишь ли ты, Майя, любимая дочь?
Гостя принять выходи мне помочь;
Гость мой прекраснее юной весны,
Кудри его из лучей сотканы,
Нежно звучит его смех молодой,
Жизнь и веселье несет он с собой!
    — Дай мне дремать в очарованном сне...
    Мальчик кудрявый, забудь обо мне!
    Грезы мои упоенья полны...
    Дай досмотреть вдохновенные сны!

II

— Выйди, о Майя, любимая дочь,
Гостя другого принять мне помочь,
Лучший наряд и венец свой надень, —
Видишь, восходит торжественно день!
Гость мой и славен, и знатен вполне, —
Вот он въезжает на белом коне;
Вьется за ним его плащ голубой,
Блеск и богатство несет он с собой!
    — Гость твой хорош,— но обманчивый вид
    Столько забот бесконечных таит,
    Столько забот о ничтожном — земном...
    Дай же забыться мне сладостным сном!

III

Солнце пурпурное скрылось давно;
Вечер таинственный смотрит в окно...
— Выйди, о Майя, любимая дочь,
Ставни закрыть приходи мне помочь!
Кто-то печальный, в молчанье немом,
Будто сейчас промелькнул за окном, —
Геспер в лучистом сиянье своем
Блещет звездою над ясным челом...
    — Гостя напрасно не приняла ты...
    Слышишь, сильнее запахли цветы?
    Ставни скорей распахни, моя мать,
    Сладко мне воздух прохладный впивать!

IV

— Спи, моя Майя, любимая дочь!
Вот уж спустилася темная ночь,—
Кто-то на стройном коне вороном
Тихо подъехал и стал под окном...
Лик его чудный внушает мне страх,
Месяц играет в его волосах,
Черные очи так ярко горят,
Траурным флером окутан наряд!..
    — Встань же, родная, и двери открой, —
    Это примчался возлюбленный мой,
    С ним я в объятии жарком сольюсь,
    К звездному небу навек унесусь!

4 июля 1895


Элегия

Я умереть хочу весной,
С возвратом радостного мая,
Когда весь мир передо мной
Воскреснет вновь, благоухая.

На всё, что в жизни я люблю,
Взглянув тогда с улыбкой ясной,
Я смерть свою благословлю -
И назову ее прекрасной.

5 марта 1893


Энис-эль-Джеллис

В узорчатой башне ютился гарем
Владыки восточной страны,
Где пленницы жили, не зная зачем
Томились и ждали весны.

Уж солнце склонялось к жемчужной волне,
Повеяло ветром и сном.
Неведомый рыцарь на белом коне
Подъехал и — стал под окном.

Он видел, как птицы, коснувшись окна,
Кружились и прядали вниз.
Он видел — в гареме всех краше одна,
Рабыня Энис-эль-Джеллис.

Уста молодые алели у ней,
Как розы полуденных стран.
Воздушней казался вечерних теней
Ее обольстительный стан.

На солнце пушистые косы вились,
Как два золотые ручья.
И рыцарь воскликнул: «Энис-эль-Джеллис,
Ты будешь моя — иль ничья».

И солнце в ночные чертоги свои
По красным сошло облакам.
Да славится имя бессмертных в любви, —
Оно передастся векам.

    Разрушена башня. На темной скале
    Безмолвный стоит кипарис.
    Убитая, дремлет в холодной земле
    Рабыня Энис-эль-Джеллис.

1898-1900


* * *

Я - жрица тайных откровений,
Во тьме веков мне брезжит день.
В чудесной были воплощений,
В великой лестнице рождений -

Я помню каждую ступень.
Я - жрица откровений тайных,
Слежу за цепью роковой
Моих путей необычайных,

Не мимолетных, не случайных,
Но предначертанных Судьбой.
Я - откровений тайных жрица.

И мир - пустыня для меня,
Где стонут жертва и убийца,
Где страждущих белеют лица
В геенне крови и огня.

* * *

Я люблю тебя, как море любит солнечный восход,
Как нарцисс, к волне склоненный,- блеск и холод сонных вод.
Я люблю тебя, как звезды любят месяц золотой,
Как поэт - свое созданье, вознесенное мечтой.
Я люблю тебя, как пламя - однодневки-мотыльки,
От любви изнемогая, изнывая от тоски.
Я люблю тебя, как любит звонкий ветер камыши,
Я люблю тебя всей волей, всеми струнами души.
Я люблю тебя, как любят неразгаданные сны:
Больше солнца, больше счастья, больше жизни и весны.

7 марта 1899


* * *

Я не знаю, зачем упрекают меня,
Что в созданьях моих слишком много огня,
Что стремлюсь я навстречу живому лучу
И наветам унынья внимать не хочу.

Что блещу я царицей в нарядных стихах,
С диадемой на пышных моих волосах,
Что из рифм я себе ожерелье плету,
Что пою я любовь, что пою красоту.

Но бессмертья я смертью своей не куплю,
И для песен я звонкие песни люблю.
И безумью ничтожных мечтаний моих
Не изменит мой жгучий, мой женственный стих.

1898


* * *

Я хочу быть любимой тобой
Не для знойного сладкого сна,
Но - чтоб связаны с вечной судьбой
Были наши навек имена.

Этот мир так отравлен людьми,
Эта жизнь так скучна и темна...
О, пойми,- о, пойми,- о, пойми,
В целом свете всегда я одна.

Я не знаю, где правда, где ложь,
Я затеряна в мертвой глуши.
Что мне жизнь, если ты оттолкнешь
Этот крик наболевшей души?

Пусть другие бросают цветы
И мешают их с прахом земным,
Но не ты,- но не ты,- но не ты,
О властитель над сердцем моим.

И навеки я буду твоей,
Буду кроткой, покорной рабой,
Без упреков, без слез, без затей.
Я хочу быть любимой тобой.

1904?


* * *

Я хочу умереть молодой,
Не любя, не грустя ни о ком;
Золотой закатиться звездой,
Облететь неувядшим цветком.
Я хочу, чтоб на камне моем
Истомленные долгой враждой
Находили блаженство вдвоем...
Я хочу умереть молодой!

Схороните меня в стороне
От докучных и шумных дорог,
Там, где верба склонилась к волне,
Где желтеет некошеный дрок.
Чтобы сонные маки цвели,
Чтобы ветер дышал надо мной
Ароматами дальней земли...
Я хочу умереть молодой!

Не смотрю я на пройденный путь,
На безумье растраченных лет;
Я могу беззаботно уснуть,
Если гимн мой последний допет.
Пусть не меркнет огонь до конца
И останется память о той,
Что для жизни будила сердца...
Я хочу умереть молодой!

1904?

Всего стихотворений: 88