Алексей Алексеевич Ачаир (Грызов). Биография поэта на сайте Русская поэзия

Русская поэзия >> Алексей Алексеевич Ачаир (Грызов) >> Биография

Алексей Алексеевич Ачаир (Грызов). Биография

Алексей Ачаир (настоящее имя Алексей Алексеевич Грызов) [5(17).9.1896, станция Ачаирская близ Омска (по другим данным — Омск) — 16.12.1960, Новосибирск] — поэт.

Родился в семье офицера Сибирского казачьего войска.

В 1914 окончил Омский кадетский корпус. Отказавшись от военной карьеры, поступил на инженерное отделение Петровско-Разумовской сельскохозяйственной академии в Москве, где проучился 3 года. Ачаир не принял революции 1917. Участник Белого движения. С отступающими войсками А.В. Колчака совершил Сибирский Ледяной поход по тайге. После поражения армий Колчака скитался (Китай, Корея, Филиппины).

В 1922 оказался во Владивостоке, редактировал дальневосточную газету «Последние новости».

В 1923 вместе с отцом эмигрировал в Харбин, где постоянно жил до сентября 1945. Служил секретарем образовательного отдела харбинского Христианского союза молодых людей, занимался литературной и педагогической деятельностью. Издал брошюру «Христианский союз молодых людей в Харбине» (1923). Как писал Ачаир, Христианский союз был «центром культуры христианского, рыцарского русского братства». Лозунг союза — «Бог, Родина, честность», цель — гармоническое развитие личности.

В 1926 Ачаир организовал и возглавил литературное объединение «Чураевка» (первоначально — «Молодая Чураевка»). Оно названо в честь русского поселения Чураевка в Америке (штат Коннектикут), основанного писателем Г.Д.Гребенщиковым, автором романа-эпопеи «Чураевы» о сибирских старообрядцах (см.: Штейн Э. Поэты русского Китая // Новый журнал 1966. Кн.206. С.141). В здании Христианского союза по четвергам собирались писатели, художники, музыканты для дискуссий, концертов, спектаклей. С этим «чураевским питомником» (выражение Ю.Крузенштерн-Петерец), просуществовавшим почти 10 лет, связана судьба многих поэтов дальневосточной ветви русской эмиграции: Л. Андерсен, М. Волина, В. Перелешина, Л. Хаиндровой и др. «Чураевка» оказала большое влияние на молодежь русского Харбина. В течение 10 лет (1925-35) Ачаир издавал газету «Чураевка», где регулярно печатал свои стихи и произведения членов литературного объединения.

В 1931, когда Харбин был оккупирован японскими войсками, многие «чураевцы» перебрались в Шанхай. Ачаир оставался в Харбине, продолжая руководить «Чураевкой». В этом же году под редакцией Ачаира был издан коллективный сборник харбинских поэтов «Семеро».

В 1933 Ачаир отказался от руководства «Чураевкой» из-за разногласий с отколовшейся группой поэтов, ставших именовать себя «Молодой Чураевкой». (Под таким названием в 1932 выходил журнал; выпущено 6 номеров. Продолжением его стал издаваемый Ачаиром с конца 1933 по конец 1934 журнал «Чураевка»; вышло 7 номеров.)

В сентябре 1945, после вступления Красной Армии на территорию Северо-Восточного Китая, Ачаир был арестован и принудительно депортирован в СССР. 10 лет провел в воркутинских лагерях. После освобождения в 1955 жил в г. Байкин Красноярского края, позднее — в Новосибирске, преподавал пение, вел кружки эстетического творчества в средней школе. Как и в лагере, не оставлял литературных занятий. 3 стихотворения, относящиеся к 1950-м, впервые опубликованы в антологии «Харбин. Ветка русского дерева» (Новосибирск. 1991). Ачаир умер на работе от сердечного приступа.

У Ачаира рано проявился поэтический и музыкальный дар. Стихи он начал сочинять с 8-9 лет. Впервые свое стихотворение Ачаир опубликовал студентом Петровско-Разумовской академии в журнале «Дело Сибири».

В 1918-19 его стихи, посвященные «малой родине», печатались в журнале «Отечество» (Новониколаевск), «Иртыш», в газете «Наша заря» (Омск).

В 1925 в харбинском издательстве содружества поэтов «Медитат» вышла поэтическая книга Ачаир под названием «Первая», куда вошло 34 стихотворений. Ставшее знаменитым стихотворение «Эмигранты», последние строки которого — «Не согнула судьба нас, не выгнула, / Хоть пригнула до самой земли, / И за то, что нас Родина выгнала, / Мы по свету ее разнесли» — часто цитировалось эмигрантскими авторами. В.Янковская использовала их в качестве эпиграфа к своему сб. «По странам рассеяния».

В 1937 казачий поэт А. Перфильев внимательно следивший за творчеством Ачаир, вспоминал: «Лет 12 назад <...> писал я о его сборнике стихов <...> Хорошо помню сборник, его темы и сущность, его тревоги и надежды». (Для Вас. Рига. 1937. №17. С.29). Рецензенты единодушно признавали поэтический дар Ачаира, в то же время отмечали, что в его стихах угадывается подражание Н.Гумилеву и С.Городецкому (См.: Баженова Т. Ачаир. Первая Медитат // Русский голос. Харбин. 1925. № 3191).

Последующие поэтические книги Ачаира появились 12 лет спустя, хотя он не переставал печататься в изданиях русского Харбина — литературно-художественных журналов «Рубеж», «Лучах Азии» и др.

В 1929 в пражском альманахе «Вольная Сибирь» (№ 5, 6/7) появилась большая поэма Ачаира «Казаки».

В 1933 стихи Ачаира были опубликованы в коллективном сборнике «Парус», в 1936 — в первой поэтической антологии русского зарубежья «Якорь» (Берлин).

Ачаир выступал на вечерах и концертах. Свои стихи он «всегда читал нараспев и любил декламировать их под музыку собственного сочинения» (Резникова Н,— С. 391). Музыкальность Ачаира отмечали многие мемуаристы. «Он <...> сам подбирал к своим стихам музыку <...> В музыке, в стихах, которые, казалось, лязгали, как копыта на мерзлом снегу, слышалась летевшая на конях, не покорившаяся красным казачья Сибирь» (Крузенштерн-Петеретц Ю. Чураевский питомник // Возрождение. 1968. №204. С.51). Популярности Ачаира во многом способствовала его музыкальность. Многие популярные песни для харбинской молодежи написаны на слова Ачаира («На востоке заря, нам пора уходить от родного костра...», «Нам, братья, ушедшие в дальнюю новь...» и др.). Оригинальная внешность Ачаира как и его стихи, притягивала к нему поклонников. «Внешность его никак не соответствовала его происхождению. Тонкий в кости, изящный, с золотой шапкой вьющихся волос, хороший пианист, он скорее походил на рафинированного эстета петербургских гостиных, чем на сибирского казака» (Волин М. Русские поэты в Китае// Континент. 1982. №34. С.339).

Вторая книга стихов Ачаира «Лаконизмы» вышла в 1937 в харбинском издательстве с таким же названием. А. Перфильев отмечал: «Спасение Ачаира в его талантливости. Сжатость его не искусственна, ритм четок, мысли углублены и заострены, а иные четверостишия говорят больше, чем целые поэмы. Строго говоря это не стих, а афоризмы, стихотворные эпитафии на могилах чувств и переживаний <...> В его стихах ясная умудренность, сдержанность. Улыбчивая, чуть тронутая инеем грусть. И большая усталость <...> В сборнике нет бодрости, хотя и нет отчаяния. И это грустно, потому что граничит с равнодушием» (Перфильев А. Для Вас. 1937. №17. С.29; см. также отзыв: Аргус [Айзенштадт М.] // Рубеж. 1937. №16. С.З).

В большинстве своем четверостишия в «Лаконизмах» — философского содержания. Например:, «Как обольстительны бывают дали! / Как к ним спешим! / Мы радостны в пути... / Но вдруг / Обрыв... Куда теперь идти? / Мы верных троп не наблюдали» («Тропы»). В дальнейшем к форме «афоризмов» Ачаир не обращался.

В 1938 увидела свет третья книга Ачаира «Полынь и солнце», которой предпослан эпиграф: «От стремени — к стремени, от сердца—к сердцу». На титульном листе указано вымышленное издательство «Стремя». Из 28 стих, более половины — о Сибирском крае, казачестве. Среди них — «Вселенская Русь», «Родные травы», «На моей земле», «Казаки», «Казачьи реки», «Атаман на страже» и др.

В 1939 в Харбине вышел четвертый, самый известный сборник стихов Ачаира «Тропы», куда вошли стихи-воспоминания о прошлом: «О вьющемся снеге, / О радостном беге / Сибирских салазок / С горы ледяной, / О девичьем смехе, / О лунности сказок / Над снежной страной» («Взгрустнулось»); элегические раздумья о горькой эмигрантской судьбине, о смысле жизни: «Без ветра спокойно молчала / Лазурная стылая высь... / На взмыленной тройке промчала / Сверкнувшая звездами жизнь».

Оценивая сборник с точки зрения особенностей поэтики, Перфильев писал: «Алексей Ачаир радует и волнует. Свежесть сравнений, умелое пользование рифмами по созвучию, стремление к обновлению форм сочетается у него с простотой и ясностью. Он не загораживается от мира поэтической дымовой завесой и, стремясь к новому, не ломает старого. В нем заметен здоровый постепенный рост полнокровного дарования» (Для Вас. 1939. №9. С.28; см. также: Пильский П. [Рец.] // Сегодня. 1939.17 апр. С.6; Осокин С. [Андреев]. [Рец.] // Русские записки. Париж. 1939. №7).

В статье «Харбинские писатели и поэты», помещенной в журнале «Рубеж» (1940. №6), автор отмечал, что в сборнике «Полынь и солнце», «Тропы» голос Ачаира «уже звучит определенно, уверенно — это голос зрелого поэта, поэта степей, широких просторов, мужества, идеализма, полетов "на снежные высоты" чести, верности и рыцарства <...> В жизни — проза и однообразие,— "ни сказок, ни фей", но в творчестве эта же самая жизнь горит, как радуга» (Цит. по: Мелихов Г.В. — С.163). В статье устанавливалось поэтическое родство Ачаира с И. Северяниным и М. Цветаевой.

Середина 1930-х — начало 1940-х — время высокой творческой активности Ачаира. Он начинал обретать известность у эмигрантского читателя, печатался в парижских и пражских изданиях.

В 1942 в нью-йоркском литературно-художественном сборнике было напечатано стихотворение Ачаира «Оазис».

В 1943 был издан последний сб. поэта «Под золотым небом». В некоторых стихах его встречается экзотика (шаманы, тайфуны, кумирни и т.п.), обусловленная силой поэтического воображения, устремленностью к романтическим странствиям по древним странам: «... но я, как и прежде, скитаюсь по Азии древней. / Цветные одежды. Кумирни. Пустыни. Дворцы...». Ачаир, как и многие поэты старшего поколения Русского зарубежья, испытал благотворное влияние традиций классической поэзии, искал и др. животворные родники, способные питать его стих. «Музыкальность поэта,— писала знаток русского Харбина Е.П. Таскина, — по-видимому, определила своеобразную поэтику его стихов: они легки, изящны, напевны (особенно "Пичуга", "Взгрустнулось" и др.). В них звуковое очарование ритмики, хотя на некоторых лежит печать эстетизма, отвлеченности от реальной жизни,— он черпал поэтические интонации из эпохи, среды, в которой жил» (Харбин. Ветка русского дерева. С.15). Некоторые стихи Ачаира не лишены черт импрессионистической поэтики.

В осмыслении казачьей темы Ачаир близок поэтам-современникам: М. Волковой, Н. Евсееву, А. Перфильеву, Н. Туроверову. Мотив родины и изгнания в их творчестве (как и вообще у поэтов первой волны эмиграции) — определяющий. Ачаир хранил верность своей «малой родине» — взрастившей его Сибири. Однако в его стихах, в отличие от стихов казачьих поэтов, иногда прорывалась оптимистическая нота: «Пусть во мраке полночи / нам надежды нет,— / сердце светом солнечным / бережет рассвет». О чертах творческой индивидуальности Ачаира хорошо сказал близко знавший его В. Перелешин: «Алексей Ачаир — поэт разнообразный, от тем казачьих пришедший к темам стихийного движения России на восток, поэт доброй воли и гуманности, часто умевший облечь свои замыслы в одежды великой гармонии и музыкальности. В его менее удачных вещах преобладает нота назидательности, но мы оцениваем поэта не по его срывам, а по его способности иногда приблизиться к совершенству» (Перелешин В. Русские дальневосточные поэты // Новый ж. 1972. № 107. С 256).

В.Н. Запевалов
Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь.

Стихотворения поэта

Отрывки из стихотворений