Русская поэзия
Русские поэтыБиографииСтихи по темам
Случайное стихотворениеСлучайная цитата
Рейтинг русских поэтовРейтинг стихотворений
Угадай автора стихотворения
Переводы русских поэтов на другие языки

Алексей Михайлович Зилов (1798-1865)

Алексей Зилов. Басни


Барсук и Конь

«Ну, воля ваша — льстец Лиса!
 Какие строит чудеса! —
Сказал Барсук. — Пришли в медвежью с ней берлогу;
Вдруг стала выхвалять, как строено умно;
 Все чисто, гладко, как гумно;
А там, того смотри, что переломишь ногу!
 Нас подчивать Медведь сотами стал;
Лиса сей час: почем он покупал?
Какой прекрасный мед! Мороз меня подрал:
Известно мне, что Мишка мед украл
 Из ульев мужика-соседа.
Медведь чихнул и заревел;
Лиса, привстав, желает многи лета!
 Уж тут-то я совсем сгорел». —
«Да ты-то как с Медведем обращался?» —
Арабский Конь спросил у Барсука.
   «Ему слегка
 Я кланяться старался,
  А больше все молчал», —
 Барсук сквозь зубы отвечал.
  «Поверь же мне, дружище, —
Воскликнул Конь, храня свой важный вид, —
 Кто правду знает и молчит,
Так тот льстеца не многим чище».



Дед и Внук

                 В каминной на софе сидел подагрик Дед, 
                           Смотря, как огонек стухал в камине, 
                           И вдруг занес приличный старцам бред: 
                                                         "Какой же ныне 
                                                         Чудесный век; 
                                               Любви уж нет в помине! 
                                     Как изменился человек! 
                 Давно ль, при матушке Второй Екатерине, 
                                     Вздыхали сладко на Руси? 
                           А уж теперь так боже упаси! 
                                     У всех сердца подобны льдине. 
                                     И даже девушки на смех 
                                               Поднять готовы тех, 
                                               Которые вздыхают..." 
                 А сам вздохнул седой наш сибарит Иван. 
                           "Чего ж теперь на смех не поднимают?" -- 
                 Тут Внук его спросил. "С червонцами карман!" 
                           -- "О чем же, Дедушка, вам сокрушаться?" 
                           -- "Как! -- вскрикнул Дед. -- Так это ничего, 
                                     Что вместо сердца моего 
                                     К карману станут прижиматься?" 
                                               -- "Для сердца был черед; 
                                     Вы, Дедушка, свое уж взяли, 
                 Да и теперь, хотя бесчувствен стал народ, 
                                               Но всё вы не пропали. 
                 А вот по-нашему пускай кто поживи -- 
                 Нам не видать в наш век ни денег, ни любви!" 
                                     И тут он тронул под золою 
                                               Щипцами угольки; 
                                     Кой-где сверкнули огоньки, 
                                     Но всё опять покрылось мглою. 


1831


Дуб и Трость

                 Взглянувши Дуб на Трость, сказал: "Бедняжка! 
                                     Как сиротливо ты стоишь; 
                                     От всякой малости дрожишь! 
                                     Лишь на тебя присядет пташка, 
                                                         Тебе уж тяжко; 
                                     И вешний ветерок, резвясь, 
                                               Тростиночку гнет долу, 
                                     Подобно бурному Эолу. 
                 Природа о тебе, мой друг, не попеклась, 
                           Создав тебя столь слабой и ничтожной. 
                 Взгляни ты на меня: каков мой вид вельможный! 
                                     Чуть не ровесник я земле; 
                                     Со мной не раз, лесов тираны, 
                                               Боролись ураганы; 
                           Я устоял, и на моем челе 
                 Легли века. Вокруг меня сменялись виды: 
                 Где были города, там кущи рыбарей; 
                 Болота были где, там славный трон царей; 
                 Я пред собой видал довольно алтарей, 
                                     Меня священным чли Друиды. 
                                     А ты, Тростинка, мне жалка; 
                                     Ты терпишь от судьбы обиды, 
                                     И, будучи слаба, низка, 
                                     Хотя б ко мне была близка: 
                 Я мог бы защитить тебя от бурь ветвями". 
                                               -- "Поберегитесь сами, -- 
                 Трость Дубу говорит, -- я бури не боюсь: 
                                     Подует ветр -- к земле склонюсь; 
                 А вы, хотя не раз боролись с непогодой, 
                           Но положен всему конец природой". 
                                     Едва успела Трость сказать, 
                           Вдруг начали из-за дубрав вставать, 
                                     Как великаны, грозны тучи, 
                                     И обложилась тьма кругом; 
                 Сверкает молния, грохочет страшный гром, 
                                               Бушует ветр ревучий, 
                                                         Дрожит земля. 
                                               Тростинка прилегла, 
                                               Крепится Дуб могучий. 
                                               Но свистнул ветр летучий, 
                                     Рванул... и тот, кто жил в веках, 
                                               Был божеством -- пал в прах. 


<1833>


Мизантроп

                                               "Вот Спасова икона, 
                                               Пред ней я побожусь, 
                           Что если я вперед с людьми свяжусь, 
                                                         То соглашусь 
                                     Слететь с высокого балкона 
                                               В овраг, как нетопырь. 
                 Ох, эти люди мне! Так сладки, как имбирь 
                                                         С толченым перцем! 
                                     Я с пламенным родился сердцем, 
                                     Я человечество любил, 
                                                         Друзьям в угоду 
                                                         Готов был в воду 
                                               И жизни не щадил -- 
                                     И вот за всё про всё мне плата! 
                                     Я обеднял, и от меня 
                                               Все прочь, как от огня, 
                                     Как будто бы от супостата. 
                 Нет, лучше в степь уйду, где зыбкие пески, 
                                               Иль брошусь в лес дремучий, 
                 Иль к морю на скалу, где будет вал гремучий 
                                     Свидетелем моей тоски; 
                                     Там от предательской руки 
                                     Избегну хладных рукожатий. 
                 Пусть в сиротстве моя погибнет голова; 
                 Я сострадания скорей дождусь от льва, 
                 Чем от людей любви исполненных объятий. 
                 Ой, ой!" -- тут Мизантроп внезапно закричал. 
                 -- "Что с вами сделалось?" -- вбежав, слуга сказал 
                                     (Он за дверями пыль сметал). 
                 -- "Смерть, зуб схватил! Зови цирюльника Петрушу, 
                 Пожалуйста, скорей. Ох, отведите душу! 
                                               Ох, выдерните зуб!" 
                 -- "Ну вот, сударь, -- сказал слуга, -- хоть я и глуп, 
                 А как тут не сказать? Пусть люди скверны, грубы 
                                               И вовсе без души, 
                                     Однако тем уж хороши, 
                 Что друг у друга рвать больные могут зубы". 


<1833>


Овца и Свинья

                  Вблизи 
             Жидовского местечка 
        По перекладкам шла Овечка 
        И видит, что Свинья в грязи 
        Валяется, как на постеле. 
                  "Ахти, беда! -- 
    Кричит Овца. -- Как ты попалася сюда 
В такую топь и грязь? Дай кликну хоть жида, 
        Чтоб вытащить тебя отселе". 
    Свинья ж в ответ: "Пожалуйста, молчи 
        И обо мне не хлопочи; 
        С тобой мы вещи видим разно: 
        Здесь только мягко, а не грязно". 


<1833>


Осёл и Конь

               Однажды, хлопая ушами, 
          Осел спросил арабского Коня: 
                     "За что вы перед нами 
               Себя ведете господами? 
          Ужели в нас недостает огня?" 
          -- "С тобой вступать я не желаю в споры,-- 
          Конь отвечал, -- но в нас есть разность та, 
Что борзого Коня не тронут даже шпоры, 
          А на Осла так мало и кнута". 


<1833>


Пастух и Гром

Ударил Гром, шатнулся дуб,
Вихрь бурный налетел и вырвал дуб с корнями.
Вблизи Пастух, скрывавшийся с овцами,
Увидев то, сказал: «Как был я глуп!
 Я веровал, что будто бы Громами
 Суд праведный творил Зевес,
За что сгубил он дуб ни в чем невиноватый,
 Который украшал наш лес?
Под ним в жары мне был приют холодноватый,
 И сколько я вверял ему стенаний, слез,
 Когда мой сон любви исчез!»
Но глядь, блестит под дубом клад богатый,
 И наш Пастух стал Крез.



Стихотворец и приятель

                   "Что ж ты молчишь, лукавец! 
Твоим стихам в журналах похвала; 
Я чай, твои поправились дела 
И денежек принес книгопродавец? 
Шампанского, дружок!" -- "Благодарю за честь! 
Мы выпьем, но тогда, как будет мне что есть. 
          В наш век охотников довольно есть 
                   Прочесть, 
             Но чтоб купить..." Вдруг стук кареты... 
             То был комический актер; 
          Он развозил на бенефис билеты 
И помешал, злодей, дослушать разговор. 


<1831>


Счастливец

                           Бездетный дворянин, вдовец, имел 
                                     С соседом тяжебное дело, 
                           Которое в судах лет двадцать тлело 
                                               И ходу не имело. 
                                     Меж тем истец уж постарел; 
                           Таскаться по судам отяжелел. 
                                               Но вот, чтоб жить прилично 
                                     И сиротой не быть весь век, 
                           Он рассудил, как умный человек, 
                                     Вступить в законный брак вторично. 
                 И, взявши за себя красавицу жену, 
                 Как будто ожил он ... и, вспомнив старину, 
                 Схватился за процесс; однако же не лично. 
                                     Растормошив свою казну, 
                 Он снарядил жену-помощницу в дорогу 
                                               По делу хлопотать 
                           И покровительства вельмож искать. 
                 Красавица, дела все кончив понемногу, 
                 Чрез год приехала обрадовать дружка: 
                 Именье отдано, с него доходы тоже, 
                 И место сыскано в секретари к вельможе 
                 Покойное... но что всего дороже -- 
                 Чрез месяц бог им дал наследника-сынка. 
        
                           Как на кого Фортуна нежно взглянет, 
                                               Нет радостям конца. 
                 Увидев этого счастливца и отца, 
                 Кто красоты в жене и тяжб желать не станет?


<1835>


Чиж и Соловей

            Ученый Чижик в клетке
      Висел в растворенном окне;
      Он песню знал: Ах! тошно мне...
Вдруг Соловей порхнул и сел в саду на ветке.
            Запел в тени ветвей
      Свободный ученик природы,
      Волшебно-звучный Соловей.
            Какие переходы
      Из тона в тон! Какая трель!
            Ну что твоя свирель!
   Тут даже б и Осел развесил уши;
А Чижик наш долбит у клеточки столбец.
            «Сосед, каков певец!» —
            Сказал Чижу Скворец.
            «Ох, темные вы души! —
            Чирикнул с злости Чиж. —
            Для вас певец и стриж.
Да как бы он ни пел, болтун непросвещённой;
            Но все он не ученой». 


<1831>


Юпитер и Смертный

Когда сей шар земной Юпитер посещал,
 Какой-то Смертный оказал
Ему тогда отличную услугу.
 И вот, к небесному сбираясь кругу,
 Громодержитель так сказал:
  «Открой ты мне, как другу,
 Желание твое. Клянусь тебе,
Чтоб выполнить его, я пошатну природу».
Тут Смертный отвечал: «Коль властен ты в судьбе,
То даруй мне жену, спокойство и свободу».
Конечно, редкостью тогдашнему народу
 Был этот тройственный состав.
Столь чудной просьбы бог не ожидав,
Узнал бессилие своих премудрых прав
 И Смертному сказал, обвившись облаками:
«Прощай, об этом я поговорю с богами».
 Как был народ в то время дик!
  Ведь это, право, жалость,
 Когда такая малость
Могла привесть Юпитера в тупик.






Последние стихотворения


Рейтинг@Mail.ru

Русская поэзия - стихи известных русских поэтов