Стихотворение «Часы» написано в конце лета 1895 года. В этот период Дмитрий Сергеевич пишет работы, посвященные философским течениям в русской поэзии. Произведение относится к жанру философской лирики.

Основным образом стихотворения являются часы как символ механицизма – метафизического метода мышления и миропонимания, который заключается в одностороннем сведении всего многообразия мира к механическому движению, а сложных закономерностей развития – к простейшим механическим законам.

Думается, таким образом тридцатилетний поэт старался подчеркнуть свое умение (возможно – воображаемое) быть «над схваткой» – то есть способность к трезвому расчету, холодному анализу действительности. Произведение становится символом веры сверхчеловека, каким Дмитрий Сергеевич, безусловно, не являлся. Оно отражает прочтение автором действительности, и прочтение это довольно мрачное и противоречивое: поэт отказывает людям в их праве быть живыми – испытывать чувства, иметь привязанности. Часы как предмет являются перифразом времени как философской категории.

Стихотворение содержит такие средства художественной выразительности:

ряды однородных членов предложения – «наслаждение, мука, вдохновение», «не ропщу, не страдаю» – отражают многообразие чувств, которых якобы не существует;

метафоры – «вдохновение страстей», «бремя дней» – позволяют сократить объем текста без потери смысла;

олицетворение – «язык (как средство бессловесного общения) часов»;

лексику высокого стиля – «удел», «ропщу», которая придает торжественность, определяет значимость темы;

эпитеты – «тупая скука», «лишние дни», «пустое бремя (бесполезное обременение)», «утомительный язык», «мертвое (в значении нечеловеческое, механическое) сердце» – ярко характеризуют явления и отражают авторское отношение;

лексические повторы – «я не ропщу …, я … привык» – создает акцент на лирическом герое, «часы, часы» – одновременно выступают обращением, выделяя ключевое слово, «нет друзей и нет врагов» – создают акцент на одиночестве;

инверсию – «смотрю я», «хладнокровно бьется сердце», «сердце мертвое часов», формирующую рифму;

антонимы – «друзья – враги»;

сравнения – «бьется, как сердце часов».

Дмитрий Сергеевич не страдал от одиночества уже потому, что был кабинетным ученым, трудолюбивым, скрупулезным человеком не от мира сего. Поэтому тезис о тупой скуке является лукавством. Нельзя не отметить и тот факт, что Мережковский, называвший дни пустым бременем, скончался от кровоизлияния в мозг в преклонном возрасте.