Русская поэзия >> Петр Никитич Ткачев

Петр Никитич Ткачев (1844-1886)

Все стихотворения на одной странице

- Оглавление -

2 марта 1862 г.

      ПАМЯТИ ПАВЛОВА 

Ты говорил нам с вдохновеньем.
Внимая, слушала толпа,
Дышали силой убежденья
Незаученые слова!
Ты говорил: "Настало время
Народу руку нам подать
И с плеч его оковов бремя
Рукою смелою сорвать!"
О наших собственных несчастьях,
О наших язвах и страданьях,
Об угнетенных наших братьях
Ты говорил... рукоплесканьем
Тебе ответила толпа.
   Потоком огненных речей
   Она была увлечена,
   И стыдно, стыдно стало ей
   И за себя и за рабов!
   Она сознала в то мгновенье
   Ярмо наложенных оков.
   И весь позор порабощенья!
   Следы почтенные кнута,
   Кровь на плечах, кровь на спине
   Огнем нас жгла, нас жгла тогда.
   И мы внезапно все в себе
   И силы новые сознали,
   Чтоб изломать кумир презренный,
   И с жаром мы рукоплескали
   Тебе, оратор вдохновенный!
Но вот окончилося чтенье,
Народ валит толпами вон,
Рассказы, толки, опасеньи...
И рой острот со всех сторон!
И зала опустела вдруг,
Затушен в люстрах яркий газ...
Едва ль не вместе с ним потух
И наш восторженный экстаз.
   Прошли три дня. Тебя сослали
   В уездный, дальний городишко.
   Слова твои, вишь, испугали
   Державный пошленький умишко.
   То был дневной разбой, насилье,
   Разбой, дошедший до цинизма,
   Он ясно показал бессилье,
   Тупую злобу деспотизма!
Но что же мы? Ужель молчали,
Подобострастно улыбались
Тогда, как нас так оскорбляли,
Когда над нами так ругались?..
Ужель мы пали со смиреньем
Пред самодурством самовластья?
И расплылися в умиленьи,
Что удостоилися счастья
Быть битым царскими руками?!
   Нет, мы кричали громко вслух:
   "Что так лишь делают с рабами,
   А мы ведь не рабы, не слуги,
   Не склоним голову послушно
   Под деспотический топор,
   Что не снесем мы равнодушно
   Свой незаслуженный позор!
   Что отомстим за поруганье
   Священных прав, прав человека,
   Что эта наглая тиранья
   Вразрез идет с стремленьем века!"
   И только-то? И замолчали?
Вполне довольные собой?
Довольно мы протестовали,
Ну что ж, пора и на покой!
Враги мы всяких демонстраций,
Друзья порядка, тишины,
Не любим шумных протестаций,
Зачем? К чему ведут они?
   И за шумихой громких фраз,
   Польстясь на ласковое слово,
   Пропала вдруг отвага в нас,
   И для цепей, оковов снова
   Мы руки рабски протянули,
   И обскуранты в восхищеньи
   Свой старый гимн затянули
   О нашем юном поколеньи,
   Об увлечениях толпы!
"Взгляните, - так они нам пели, -
Вот либералы каковы,
Кричать, шуметь, свистать умели,
И лишь коснулося до дела,
Их обуял какой-то страх,
Толпа забыла, что хотела,
И пала жалкая во прах
Пред грозной палкою жандарма!
Туды же стали обижаться!
Как можно, здесь ведь не казарма,
Нельзя так с нами обращаться!
Ну, просто это срам, позор!
К чему, на что они способны?!"
Поет нам старцев сиплый хор,
Глядя и радостно и злобно
На молодое поколенье.
   Ужели правда в их словах?
   Не клевета их обвиненьи?
   Ужели в молодых сердцах
   Гнездо свила себе боязнь?
   Иль шум оков смутил их слух,
   Иль их уж испугала казнь?
  Не верю я! Нет, не потух
В сердцах людей огонь священный,
Нет, не пропало даром "слово"!
Народ не поднялся мгновенно,
Не разорвал тотчас оковы,
Но уж нарушен был покой!
Еще б такое потрясенье...
И ринется он в честный бой
И день настанет избавленья!

Павлов Платон Васильевич (1823-1895) - историк, профессор. После речи, посвященной тысячелетию России, он был сослан в Ветлугу. Ткачев был среди тех, кто присутствовал на этом событии. Павлов закончил речь призывом к сближению с народом, чтобы избежать катастрофы, перед которой оказалась, по его мнению, Россия.

31 марта 1862


Вопросы

Зачем нам жить, зачем страдать?
Зачем в мучительном томленьи
Напрасно истины искать?
Зачем решать сомненьи?
Оставим их, забудем их!
Зачем же мыслью ядовитой
Смущать нам жизни краткий миг,
Боготворить кумир разбитый?
Зачем твердить нам старый бред,
Что жить без мысли невозможно,
Что знанье, знанье - это свет!
Где все бессмысленно и ложно,
Зачем нам истины искать?
Загадку жизни роковую
Зачем стараться разгадать?
Пошлет ли тонну гробовую
Нам слабый, бедный, шаткий ум?
Какую пользу даст нам знанье?
Зачем нам много, много дум?
И меньше ль оттого страданья?..

1861


Движение вперёд

Европа вновь пришла в движенье,
Из края в рай пронесся крик:
"Пришла пора освобожденья!
Настал свободы жданый миг!"

- На юге поднялись народы! -
И эту радостную весть
Адриатические воды
Спешат по всем краям разнесть.

И южный вихрь огонь восстанья
По всей Европе разметал,
Везде пробудилось сознанье!
Раб смело голову поднял!..

Уже Италия восстала
На иго чуждых ей властей
И пред Европой развенчала
Своих презренных королей!

За ней как бы по мановенью
Чьего-то чудного жезла
Пришли народы все в волненье
И требуют свои права!

Довольно уж Европе пресмыкаться
Пред самовластием царей!
Не будет больше раздаваться
Бряцанье мрачное цепей!

Довольно, чаша роковая
Европой выпита до дна,
И кровь, невинно пролитая,
Как жертва, небом принята!

Довольно, кончен путь терновый,
Путь деспотизма, путь рабства!
Пора уж жить - жить жизнью новой.
Пора воспрянуть ото сна.

Довольно царили тираны!
Восстань, отмсти за свой позор,
Пусть эти цепи, эти раны
Да будут пусть тебе в укор!

И на всеобщее восстанье
Глядят, бледнея короли.
- Что это, неужель сознанье?
Не увлечение толпы?

Нет, увлекаются народы,
Идут неправильной стезей,
Бегут за призраком свободы,
За неосмысленной мечтой!

Нет, освященная веками,
Всевышним данная нам власть,
Пред непокорными рабами
Она ужели может пасть!

А между тем огонь священный
Все раздувается сильней,
И уж на север отдаленный
Блеснул он искрою своей!

И там началось пробужденье -
Святой свободы смелый клич,
Всеобщий клич - клич избавленья
И там нашел себе отклик!

И короли в недоуменьи,
Не знают, что теперь начать,
Прошло к толпе презренье,
Ее уж стали уважать!

Пусть пред волею народной
Теперь склоняются цари,
И против воли клик свободный
За всеми вторят и они.

А тайно яд приготовляют,
Впотьмах кинжал точить спешат,
Того убьют, тех подкупают,
А там оковы золотят!

Ужель поддашься ты обману,
Не раз обманутый народ?
Ужель оставишь трон тирану,
А сам наденешь кандалы?

Ужели мало было испытанья?
Ужели мало ты страдал?
Ужели спит в тебе сознанье?
Иди вперед! Ведь ты уж встал!

Иди, разбей свои кумиры,
Взгляни - пора открыть глаза -
Они достойны ли порфиры,
Достойны ль царского венца?

25 декабря 1860


Дорожные грёзы

Кибитка легкая летит
Родными, снежными полями,
Морозит, тьма кругом, все спит,
А снег хрустит под тормозами,
Мелькают верстные столбы,
Совсем кривые, все в снегу..
И странные мне снятся сны...
Не сны... я грежу наяву.
   То вижу площадь - тьма народу,
   Родные слышатся слова:
   "Умрем, умрем мы за свободу!
   Долой тирана, прочь царя!"
И вся в смятении столица,
И все бурливее толпа,
И все грозней, суровей лица,
Все громче, громче голоса...
Трепещут робкие тираны,
Их час, последний час пробил!
И с шумом рухнут истуканы!..
   Народ темницы отворил,
   Оковы с узников сорвал!
"Мы все свободны, все равны,
Великий, славный день настал!
Зачем топор, прочь палачи,
Народ и так силен, могуч!"
   Везде свободы торжество,
   И вижу я, как из-за туч
   Уж солнце новое взошло.
   И пасть готов ничтожный трон!
Но вдруг картины изменились,
Отвсюду, изо всех сторон
За ратью рати появились,
Как будто вышли из земли.
Бьет барабан, гудит труба,
Отвсюду светятся штыки...
Затихла, замерла толпа...
Но это был один лишь миг.
- В штыки! Жандармы, разгоняй!
И вдруг раздался чей-то крик:
"Орудия вперед - стреляй!"
   И дымом все заволокло,
На братьев бросилися братья
С тупым усердием рабов,
Раздались стоны и проклятья!
Смятенье, шум и кровь, и кровь...
   А там... но вот исчезло все!
   И мне иная уж картина
   В воображеньи представлялась,
   Пред мною снежная равнина
   Однообразно расстилалась.
   Была зима, чуть-чуть светало,
   И тухла за звездой звезда,
   В тумане солнце выплывало
   Из-за далекого леска.
   Мороз, холодный будет день.
   Бесцветны, серы небеса.
   Кругом ни сел, ни деревень,
   Все степи, степи, без конца!
   И тихо все - как меж гробов.
   Над всем повис густой туман.
Но чу, я слышу шум оков
И вижу странный караван:
Пред мною несколько саней
Внезапно пронеслись по степи...
И сколько, сколько вдруг людей...
Пикник ли то?., зачем же цепи?
Зачем солдаты и штыки,
Зачем же тут, вокруг саней,
Жандармы - пугало толпы,
Опора трона и царей,
Гроза, опричники столицы!
   Не гости - узники в санях!
   Как бледны, как худы их лица.
   В их потухающих глазах
   Как много скорби и страданья!..
А ведь знакомы мне они,
Я помню их в главе восстанья,
Неустрашимые бойцы,
Бойцы за русскую свободу,
За угнетенного раба,
Со словом пламенным к народу
Вы обращалися тогда,
Волшебно было это слово,
И вы почти уж победили...
А вдруг теперь... оковы снова
На вас тираны наложили!
Опять в когтях! Опять в неволе!
Потух, померк ваш ясный взор...
И страшно мне за вашу долю...
Что ждет вас там?.. руды, позор,
Подчас тяжелые проклятья.
И ваши скорби, ваши слезы
Ни в ком не встретят там участья!
   А неотвязчивые грезы
   Мне все покоя не дают,
   В моем больном воображеньи
   Одно вслед за другим встают
   Все безотрадные виденьи.
То вижу тюрьмы, то руды,
Там мрачно, темно все, печально,
И безобразные толпы
Закованных в цепях опальных.
Вот вечные сыны несчастья,
Следы общественной тираньи,
Их осудило самовластье
На муки, на позор, страданья,
На бесполезные труды.
Трудись! без отдыха, покоя,
Трудись, раскапывай руды,
Трудись, трудись - и, землю роя,
Проси благое провиденье
Как милости - себе могилы.
Ведь только в ней твое спасенье,
Чтоб схоронить свои там силы,
Чтобы погибнуть без следа,
И так пройдет твой век несчастный,
Век испытанья, век труда
В борьбе тупой, в борьбе напрасной,
В борьбе - где вечно победитель
Твой тупоумный, дикий, злой,
Непрошеный палач, мучитель!
Так рой себе могилу, рой!
   Все тихо, мрачно все в тюрьме,
   Едва-едва огонь мерцает
   В большом висячем фонаре,
   И лишь порою прерывает
   Всеобщий беспокойный сон
   Однообразный шум цепей,
   Да чей-нибудь протяжный стон.
   Стоят солдаты у дверей,
   Висят тяжелые засовы.
   Нависли низко-низко своды,
   И я под ними вижу снова
   Все вас, все вас, бойцы свободы,
   На бледных лицах истощенье,
   Опухли руки от работы...
Но вдруг сменилось сновиденье,
Опять я слышу шум, народ,
Все та же площадь пред дворцом,
Толпа... да это старый сон,
Не знаю, с прежним ли концом,
Не веселее ль будет он?..

18 января 1862


Народное гулянье

Я видел: тешился народ.
Но странно тешутся рабы!
Вокруг жандармов целый взвод,
Кишит полиция внутри!..
И чуть кто крикнет невпопад,
Не так шагнет, не так пойдет,
Как приказал ходить солдат...
Жандарм тут... и бьет, и бьет
Его карающей рукой!
И так все чинно, так спокойно...
Ненарушим формальный строй!
Все веселятся здесь пристойно!
Зато безжизненно и вяло.
И песен вольных и свободных
Здесь не встретит запевала!
Нет, веет скорбею народной,
Каким-то горем и бедой
От этих чинных ликований.
И с этой площади большой
Доносит ветра завываньем
Со смехом вместе и проклятья,
С веселым криком - крик ужасный...
То вополь угнетенных братии!
И с песнью - шум однообразный
Рабством наложенных цепей!
И предо мной, как привиденье,
Встают... встают толпы людей,
На лицах бледность и томленье,
Как будто лица мертвецов.
Как будто выходцы из гроба!
По плечам их струится кровь.
И вижу: светится злоба
В их потухающих глазах!
Бичом истерзана спина,
И руки, ноги в кандалах,
Клеймом позорного рабства
Их лбы позорно клеймены!..
Они проходят предо мной,
Склонивши голову к груди,
Груди измученной, больной,
Гремя тяжелыми цепями!
И тяжким воплем, тяжким стоном,
Казалось, воздух наполнялся,
Но этот стон церковным звоном
Да праздным криком заглушался.
То веселились палачи!

1862. Апрель


Христово воскресенье

Нам говорят: "Христос воскрес",
И сонмы ангелов с небес,
Святого полны умиленья,
Поют о дне освобожденья,
Поют осьмнадцать уж веков,
Что с богом истина, любовь
Победоносно вышла с гроба.
Пристыжена людская злоба!
Что не посмеет фарисей
Рукою дерзкою своей
Теперь тернового венца
Надеть на голову Христа!
   И больше тысячи уж лет
   Как эту песню вторит свет,
   Как он приходит в умиленье,
   Что фарисеев ухищренья,
   Тупая ненависть врагов
   В союзе с пошлостью рабов,
   Хитро расставленные колы -
   Могучее, живое слово
   Все победило, все разбило,
   И над Вселенной воцарил
   Любви и истины закон!..
Но отчего ж со всех сторон
Я слышу вопли и рыданьи?
Но отчего ж везде страданья,
Везде рабство и угнетенье,
К законам разума презренье
Я вижу в милом мне краю?
И за какую же вину
Он {6} осужден... и навсегда
Под тяжким бременем креста
Позорно дни свои влачить,
Без права даже говорить
О том, как много он страдает,
Как много жизни пропадает
Под игом грубого насилья,
Томяся собственным бессильем,
Как на родных его полях,
Как в темных, смрадных рудниках,
Как за лопатой, за сохой
В дугу с согнутою спиной,
Под тяжким бременем оков
Страдают тысячи рабов!
Так где ж любовь и где свобода?
Ужель среди того народа,
Которым правят палачи,
Который в собственной земле
Находит только лишь могилы,
Где схронены живые силы
Не одного уж поколенья!
Так нам ли славить воскресенье?..
   Нет, не смиренье, не любовь
   Освободят нас от оков,
   Теперь нам надобен топор,
   Нам нужен нож - чтоб свой позор
   Смыть кровью притеснителей!..
   Мы будем рушить, рушить все,
   Не пощадим мы ничего!
   Что было создано веками,
   Мы сломим мощными руками
   И грязью в идол ваш священный
   Рукою бросим дерзновенной!
   Мы сроем церковь и дворец,
   Пусть с рабством будет и конец
   Всему отжившему, гнилому,
   Пусть место новому, живому
   Очистит наше разрушенье.
   Зачем же петь о воскресенье.

8 апреля 1862

Всего стихотворений: 6