|
Русские поэты •
Биографии •
Стихи по темам
Случайное стихотворение • Случайная цитата Рейтинг русских поэтов • Рейтинг стихотворений Угадай автора стихотворения Переводы русских поэтов на другие языки |
|
Русская поэзия >> Самуил Яковлевич Маршак Самуил Яковлевич Маршак (1887-1964) Все стихотворения Самуила Маршака на одной странице Автобус номер двадцать шесть Автобус номер двадцать шесть. Баран успел в автобус влезть, Верблюд вошел, и волк, и вол. Гиппопотам, пыхтя, вошел. Дельфин не мог вползти в вагон. Енот не может выйти вон. Жираф — как дернет за звонок: Змею он принял за шнурок. Индюк спросил: — Который час? — Козел сказал: — Не слышу вас. — Лиса сказала: — Скоро семь. — Медведь сказал: — Я всех вас съем! Навозный жук жужжит: — Боюсь! — Орел сказал: — А ты не трусь! — Петух пропел: — Какой герой! — Рысь проворчала: — Рот закрой! Свинья заспорила с ежом. Тюлень поссорился с моржом. Удав кольцом сдавил свинью. Фазан забился под скамью. Хорек за хвост цыпленка — хвать! Цыпленок бросился бежать. Червяк подумал, что за ним. Шмель прожужжал ему: — Бежим! Щегол уселся на окно. Выпь говорит, что ей темно. Эму сказал: — Закрыл он свет! Юрок и дрозд сказали: — Нет! Як промычал, пройдя вперед: — Автобус дальше не пойдет! —— Прочтите сказку эту, дети. Расскажет весело она, Какие звери есть на свете И как писать их имена. Когда в автобусе мы едем Или в вагоне под землей, Не будь ежом, не будь медведем, Не будь удавом и свиньей! Акула На Дальнем Востоке акула Охотой была занята: Злодейка-акула Дерзнула Напасть на соседа-кита. «Сожру половину кита я, И буду, наверно, сыта я Денёк или два, а затем И всё остальное доем!» Подумав об этом, акула Зубастый разинула рот, Шершавое брюхо раздула И ринулась дерзко вперёд. Но слопать живьём, как селёдку, Акула кита не могла: Не лезет он в жадную глотку — Для этого глотка мала!.. Китом подавилась акула И, лопнув по швам, потонула. * * * Апрельский дождь прошел впервые, Но ветер облака унес, Оставив капли огневые На голых веточках берез. Еще весною не одета В наряд из молодой листвы, Березка капельками света Сверкала с ног до головы. Африканский визит Мистера Твистера Привиделся мистеру Твистеру сон. Приснилось, что требует дело, Чтоб в знойную Африку вылетел он, На родину негра Отелло. Готовясь, велит он слуге своему Отправить скорей телеграмму О том, чтобы визу прислали ему Из Африки в штат Алабаму. И думает Твистер, смятеньем объят: «Как ночь провести мне в отеле, Где рядом со мной чернокожие спят Иль книгу читают в постели?.. Как лезть в белоснежную ванну с утра И мыться в ней сидя и лежа, Когда эта самая ванна вчера Касалась спины чернокожей? И ежели дома студент Мередит Весь год отбивал у меня аппетит, То здесь мне придется с визитом К таким же ходить Мередитам!..» Но что это?.. Твистер не верит глазам. Какие бывают сюрпризы! Из Африки пишут: «Простите, но вам Отказано в выдаче визы». И Твистер задумался… Вот тебе раз! Как много обидной иронии Таит этот вежливо-твердый отказ Правительства бывшей колонии! «С годами всё туже приходится нам, Сынам Алабамы, расистам, Гордящимся родом, подобно коням, Что славятся бегом рысистым! Бабушкины любимцы Есть у старушки телушка-пеструшка. Травку в корзине ей носит старушка. Бабушкин козлик не ходит со стадом Бабушка кормит его виноградом. Багаж Дама сдавала в багаж Диван, Чемодан, Саквояж, Картину, Корзину, Картонку И маленькую собачонку. Выдали даме на станции Четыре зеленых квитанции О том, что получен багаж: Диван, Чемодан, Саквояж, Картина, Корзина, Картонка И маленькая собачонка. Вещи везут на перрон. Кидают в открытый вагон. Готово. Уложен багаж: Диван, Чемодан, Саквояж, Картина, Корзина, Картонка И маленькая собачонка. Но только раздался звонок, Удрал из вагона щенок. Хватились на станции Дно: Потеряно место одно. В испуге считают багаж: Диван, Чемодан, Саквояж, Картина, Корзина, Картонка… — Товарищи! Где собачонка? Вдруг видят: стоит у колес Огромный взъерошенный пес. Поймали его — и в багаж, Туда, где лежал саквояж, Картина, Корзина, Картонка, Где прежде была собачонка. Приехали в город Житомир. Носильщик пятнадцатый номер Везет на тележке багаж: Диван, Чемодан, Саквояж, Картину, Корзину, Картонку, А сзади ведут собачонку. Собака-то как зарычит, А барыня как закричит: — Разбойники! Воры! Уроды! Собака — не той породы! Швырнула она чемодан, Ногой отпихнула диван, Картину, Корзину, Картонку… — Отдайте мою собачонку! — Позвольте, мамаша! На станции, Согласно багажной квитанции, От вас получили багаж: Диван, Чемодан, Саквояж, Картину, Корзину, Картонку И маленькую собачонку. Однако За время пути Собака Могла подрасти! Баллада о королевском бутерброде (Из Александра Алана Милна) Король, Его величество, Просил ее величество, Чтобы ее величество Спросила у молочницы: Нельзя ль доставить масла На завтрак королю. Придворная молочница Сказала: «Разумеется, Схожу, Скажу Корове, Покуда я не сплю!» Придворная молочница Пошла к своей корове И говорит корове, Лежащей на полу: «Велели их величества Известное количество Отборнейшего масла Доставить к их столу!» Ленивая корова Ответила спросонья: «Скажите их величествам, Что нынче очень многие Двуногие-безрогие Предпочитают мармелад, А также пастилу!» Придворная молочница Сказала: «Вы подумайте!» И тут же королеве Представила доклад: «Сто раз прошу прощения За это предложение, Но если вы намажете На тонкий ломтик хлеба Фруктовый мармелад, Король, его величество, Наверно, будет рад!» Тотчас же королева Пошла к его величеству И, будто между прочим, Сказала невпопад: «Ах да, мой друг, по поводу Обещанного масла… Хотите ли попробовать На завтрак мармелад?» Король ответил: «Глупости!» Король сказал: «О Боже мой!» Король вздохнул: «О Господи!» — И снова лег в кровать. «Еще никто,- сказал он,- Никто меня на свете Не называл капризным… Просил я только масла На завтрак мне подать!» На это королева Сказала: «Ну конечно!» — И тут же приказала Молочницу позвать. Придворная молочница Сказала: «Ну конечно!» — И тут же побежала В коровий хлев опять. Придворная корова Сказала: «В чем же дело? Я ничего дурного Сказать вам не хотела. Возьмите простокваши, И молока для каши, И сливочного масла Могу вам тоже дать!» Придворная молочница Сказала: «Благодарствуйте!» И масло на подносе Послала королю. Король воскликнул: «Масло! Отличнейшее масло! Прекраснейшее масло! Я так его люблю! Никто, никто,- сказал он И вылез из кровати.- Никто, никто,- сказал он, Спускаясь вниз в халате.- Никто, никто,- сказал он, Намылив руки мылом.- Никто, никто,- сказал он, Съезжая по перилам.- Никто не скажет, будто я Тиран и сумасброд, За то, что к чаю я люблю Хороший бутерброд!» Барабан и труба Жил-был на свете барабан Пустой, но очень громкий. И говорит пустой буян Трубе — своей знакомке: — Тебе, голубушка-труба, Досталась лёгкая судьба. В тебя трубач твой дует, — Как будто бы целует. А мне покоя не даёт Мой барабанщик рьяный. Он больно палочками бьёт По коже барабанной. — Да, — говорит ему труба, — У нас различная судьба, Хотя идём мы рядом С тобой перед отрядом. Себя ты должен, баловник, Бранить за жребий жалкий. Всё дело в том, что ты привык Работать из-под палки! Беда — Есть женщина в мире одна. Мне больше, чем все, она нравится. Весь мир бы пленила она, Да замужем эта красавица. — А в мужа она влюблена? — Как в чёрта, — скажу я уверенно. — Ну, ежели так, старина, Надежда твоя не потеряна! Пускай поспешит развестись, Пока её жизнь не загублена. А ты, если холост, женись И будь неразлучен с возлюбленной. — Ах, братец, на месте твоём И я бы сказал то же самое… Но, знаешь, беда моя в том, Что эта злодейка — жена моя. * * * Березка тонкая, подросток меж берез, В апрельский день любуется собою, Глядясь в размытый след больших колес, Где отразилось небо голубое. Берлинская эпиграмма «Год восемнадцатый не повторится ныне!»— Кричат со стен слова фашистских лидеров. А сверху надпись мелом: «Я в Берлине» И подпись выразительная: «Сидоров». Бессмертие Года четыре Был я бессмертен. Года четыре Был я беспечен, Ибо не знал я о будущей смерти, Ибо не знал я, что век мой не вечен. Вы, что умеете жить настоящим, В смерть, как бессмертные дети, не верьте. Миг этот будет всегда предстоящим — Даже за час, за мгновенье до смерти. Большой карман Мой знакомый мальчуган Снят на этой карточке. У него большой карман Спереди на фартучке. Все, что Ваня ни найдет, Он в карман к себе кладет. И растет, растет карман С каждым днем у Вани. Гайки, гвозди, старый кран Брякают в кармане. Мама Ваню водит в ясли. Там к обеду Ване Дали блин в топленом масле, А другой в сметане. Съел он первый, а другой Унести хотел домой. Блин сложил он пополам И еще раз пополам, Будто запечатал, Поглядел по сторонам И в карман упрятал. Взять домой и молоко Захотелось Ване, Да его не так легко Унести в кармане! Молоко прошло насквозь, Просочилось, пролилось. Из кармана на пол Белый дождь закапал. Очень жалко, что карман — Не кувшин и не стакан! Всех детей гулять ведут. Только Ваня не обут. Потерялась после сна Тапочка у Вани… Оказалось, и она Прячется в кармане. До чего большой карман — Не карман, а чемодан! Чемодан битком набит. Из него торчком торчит Ломаная ложка, Куколка-матрешка, Лошадиная нога С маленькой подковой И колючие рога Глиняной коровы. Потерялся барабан, Красный, полосатый. И под стол и под диван Лазили ребята. Видит няня, что карман Толще стал у Вани… — Неужели барабан У тебя в кармане?.. Оказалось, так и есть, — Только он не мог пролезть. Не поддался барабан, — Затрещал по швам карман: Был он не резиновый, Был он парусиновый!.. Бор Всех, кто утром выйдет на простор, Сто ворот зовут в сосновый бор. Меж высоких и прямых стволов Сто ворот зовут под хвойный кров. Полумрак и зной стоят в бору. Смолы проступают сквозь кору. А зайдешь в лесную даль и глушь, Муравьиным спиртом пахнет сушь. В чаще муравейники не спят — Шевелятся, зыблются, кипят. Да мелькают белки в вышине, Словно стрелки, от сосны к сосне. Этот лес полвека мне знаком. Был ребенком, стал я стариком. И теперь брожу, как по следам, По своим мальчишеским годам. Но, как прежде, для меня свои — Иглы, шишки, белки, муравьи. И меня, как в детстве, до сих пор Сто ворот зовут в сосновый бор. Бремя любви тяжело Бремя любви тяжело, если даже несут его двое. Нашу с тобою любовь нынче несу я один. Долю мою и твою берегу я ревниво и свято, Но для кого и зачем — сам я сказать не могу. Будущий лес В лесу я видел огород. На грядках зеленели Побеги всех родных пород: Берёзы, сосны, ели. И столько было здесь лесной Кудрявой, свежей молоди! Дубок в мизинец толщиной Тянулся вверх из жёлудя. Он будет крепок и ветвист, Вот этот прут дрожащий. Уже сейчас раскрыл он лист — Дубовый, настоящий. Вот клёны выстроились в ряд Вдоль грядки у дорожки, И нежный лист их красноват, Как детские ладошки. Касаясь ветками земли, В тени стояли ёлки. На ветках щёточкой росли Короткие иголки. Я видел чудо из чудес: На грядках огорода Передо мной качался лес Двухтысячного года. * * * Бывало, в детстве под окном Мы ждем,- когда у нас Проснется гость, прибывший в дом Вчера в полночный час. Так и деревья. Стали в ряд, И ждут они давно,- Когда я брошу первый взгляд На них через окно. Я в этот загородный дом Приехал, как домой. Встает за садом и прудом Заря передо мной. Ее огнем озарены, Глядят в зеркальный шкаф Одна береза, две сосны, На цыпочки привстав. Деревья-дети стали в ряд. И слышу я вопрос: — Скажи, когда ты выйдешь в сад И что ты нам привез? Быль-небылица Разговор в парадном подъезде Шли пионеры вчетвером В одно из воскресений, Как вдруг вдали ударил гром И хлынул дождь весенний. От градин, падавших с небес, От молнии и грома Ушли ребята под навес — В подъезд чужого дома. Они сидели у дверей В прохладе и смотрели, Как два потока все быстрей Бежали по панели. Как забурлила в желобах Вода, сбегая с крыши, Как потемнели на столбах Вчерашние афиши… Вошли в подъезд два маляра, Встряхнувшись, точно утки,— Как будто кто-то из ведра Их окатил для шутки. Вошел старик, очки протёр, Запасся папиросой И начал долгий разговор С короткого вопроса: — Вы, верно, жители Москвы? — Да, здешние — с Арбата. — Ну, так не скажете ли вы, Чей этот дом, ребята? — Чей это дом? Который дом? — А тот, где надпись «Гастроном» И на стене газета. — Ничей,— ответил пионер. Другой сказал: — СССР. А третий: — Моссовета. Старик подумал, покурил И не спеша заговорил: — Была владелицей его До вашего рожденья Аделаида Хитрово.— Спросили мальчики: — Чего? Что это значит «Хитрово»? Какое учрежденье? — Не учрежденье, а лицо!— Сказал невозмутимо Старик и выпустил кольцо Махорочного дыма.— Дочь камергера Хитрово Была хозяйкой дома, Его не знал я самого, А дочка мне знакома. К подъезду не пускали нас, Но, озорные дети, С домовладелицей не раз Катались мы в карете. Не на подушках рядом с ней, А сзади — на запятках. Гонял оттуда нас лакей В цилиндре и в перчатках. — Что значит, дедушка, «лакей»? Спросил один из малышей. — А что такое «камергер»?— Спросил постарше пионер. — Лакей господским был слугой, А камергер — вельможей, Но тот, ребята, и другой — Почти одно и то же. У них различье только в том, Что первый был в ливрее, Второй — в мундире золотом, При шпаге, с анненским крестом, С Владимиром на шее. — Зачем он, дедушка, носил, Владимира на шее?..— Один из мальчиков спросил, Смущаясь и краснея. — Не понимаешь? Вот чудак! «Владимир» был отличья знак. «Андрей», «Владимир», «Анна» — Так назывались ордена В России в эти времена…— Сказали дети: — Странно! — А были, дедушка, у вас Медали с орденами? — Нет, я гусей в то время пас В деревне под Ромнами. Мой дед привез меня в Москву И здесь пристроил к мастерству. За это не медали, А тумаки давали!.. Тут грозный громовой удар Сорвался с небосвода. — Ну и гремит!— сказал маляр. Другой сказал: — Природа!.. Казалось, вечер вдруг настал, И стало холоднее, И дождь сильнее захлестал, Прохожих не жалея. Старик подумал, покурил И, помолчав, заговорил: — Итак, опять же про него, Про господина Хитрово. Он был первейшим богачом И дочери в наследство Оставил свой московский дом, Имения и средства. — Да неужель жила она До революции одна В семиэтажном доме — В авторемонтной мастерской, И в парикмахерской мужской, И даже в «Гастрономе»? — Нет, наша барыня жила Не здесь, а за границей. Она полвека провела В Париже или в Ницце, А свой семиэтажный дом Сдавать изволила внаем. Этаж сенатор занимал, Этаж — путейский генерал, Два этажа — княгиня. Еще повыше — мировой, Полковник с матушкой-вдовой, А у него над головой — Фотограф в мезонине. Для нас, людей, был черный ход, А ход парадный — для господ. Хоть нашу братию подчас Людьми не признавали, Но почему-то только нас Людьми и называли. Мой дед арендовал Подвал. Служил он у хозяев. А в «Гастрономе» торговал Тит Титыч Разуваев. Он приезжал на рысаке К семи часам — не позже, И сам держал в одной руке Натянутые вожжи. Имел он знатный капитал И дом на Маросейке. Но сам за кассою считал Потертые копейки. — А чаем торговал Перлов, Фамильным и цветочным!— Сказал один из маляров. Другой ответил: — Точно! — Конфеты были Ландрина, А спички были Лапшина, А банею торговой Владели Сандуновы. Купец Багров имел затон И рыбные заводы. Гонял до Астрахани он По Волге пароходы. Он не ходил, старик Багров, На этих пароходах, И не ловил он осетров В привольных волжских водах. Его плоты сплавлял народ, Его баржи тянул народ, А он подсчитывал доход От всей своей флотилии И самый крупный пароход Назвал своей фамилией. На белых ведрах вдоль бортов, На каждой их семерке, Была фамилия «Багров» — По букве на ведерке. — Тут что-то дедушка, не так: Нет буквы для седьмого! — А вы забыли твердый знак!— Сказал старик сурово.— Два знака в вашем букваре. Теперь не в моде твердый, А был в ходу он при царе, И у Багрова на ведре Он красовался гордо. Была когда-то буква «ять»… Но это — только к слову. Вернуться надо нам опять К покойному Багрову. Скончался он в холерный год, Хоть крепкой был породы, А дети продали завод, Затон и пароходы… — Да что вы, дедушка! Завод Нельзя продать на рынке. Завод — не кресло, не комод, Не шляпа, не ботинки! — Владелец волен был продать Завод кому угодно, И даже в карты проиграть Он мог его свободно. Всё продавали господа: Дома, леса, усадьбы, Дороги, рельсы, поезда,— Лишь выгодно продать бы! Принадлежал иной завод Какой-нибудь компании: На Каме трудится народ, А весь доход — в Германии. Не знали мы, рабочий люд, Кому копили средства. Мы знали с детства только труд И не видали детства. Нам в этот сад закрыт был вход. Цвели в нем розы, лилии. Он был усадьбою господ — Не помню по фамилии… Сад охраняли сторожа. И редко — только летом — В саду гуляла госпожа С племянником-кадетом. Румяный маленький кадет, Как офицерик, был одет. И хвастал перед нами Мундиром с галунами. Мне нынче вспомнился барчук, Хорошенький кадетик, Когда суворовец — мой внук — Прислал мне свой портретик. Ну, мой скромнее не в пример, Растет не по-кадетски. Он тоже будет офицер, Но офицер советский. — А может, выйдет генерал, Коль учится примерно,— Один из маляров сказал. Другой сказал: — Наверно! — А сами, дедушка, в какой Вы обучались школе? — В какой? В сапожной мастерской Сучил я дратву день-деньской И натирал мозоли. Я проходил свой первый класс, Когда гусей в деревне пас. Второй в столице я кончал, Когда кроил я стельки И дочь хозяйскую качал В скрипучей колыбельке. Потом на фабрику пошел, А кончил забастовкой, И уж последнюю из школ Прошел я под винтовкой. Так я учился при царе, Как большинство народа, И сдал экзамен в Октябре Семнадцатого года! Нет среди вас ни одного, Кто знал во время оно Дом камергера Хитрово Или завод Гужона… Да, изменился белый свет За столько зим и столько лет! Мы прожили недаром. Хоть нелегко бывало нам, Идем мы к новым временам И не вернемся к старым! Я не учен. Зато мой внук Проходит полный курс наук. Не забывает он меня И вот что пишет деду: «Пред лагерями на три дня Гостить к тебе приеду. С тобой ловить мы будем щук, Вдвоем поедем в Химки…» Вот он, суворовец — мой внук,— С товарищем на снимке! Прошибла старика слеза, И словно каплей этой Внезапно кончилась гроза. И солнце хлынуло в глаза Струей горячей света. * * * Быстро дни недели пролетели, Протекли меж пальцев, как вода, Потому что есть среди недели Хитрое колесико — Среда. Понедельник, Вторник очень много Нам сулят,- неделя молода. А в Четверг она уж у порога. Поворотный день ее — Среда. Есть колеса дня, колеса ночи. Потому и годы так летят. Помни же, что путь у нас короче Тех путей, что намечает взгляд. В город В город, в город за свиньёй Я иду пешком. Возвращаюсь я домой На свинье верхом. В гостяx у королевы — Где ты была сегодня, киска? — У королевы у английской. — Что ты видала при дворе?! — Видала мышку на ковре! * * * В долинах ночь ещё темнеет, Ещё светлеет звёздный дол, И далеко крылами веет Пустынный ветер, как орёл. Среди колонн на горном склоне Стоишь, продрогший, в забытьи, А при дороге ропщут кони И возмущённые ручьи. Опять дорога. Мрак и тряска. Но с моря выглянет рассвет, И кони, упряжь и коляска На скалы бросят силуэт. В защиту детей Если только ты умен, Ты не дашь ребятам Столь затейливых имен, Как Протон и Атом. Удружить хотела мать Дочке белокурой, Вот и вздумала назвать Дочку Диктатурой. Хоть семья ее звала Сокращенно Дита, На родителей была Девушка сердита. Для другой искал отец Имя похитрее, И назвал он наконец Дочь свою Идея. Звали мама и сестра Девочку Идейкой, А ребята со двора Стали звать Индейкой. А один оригинал, Начинен газетой, Сына Спутником назвал, Дочь назвал Ракетой. Пусть поймут отец и мать, Что с прозваньем этим Век придется вековать Злополучным детям… В полутьме я увидел В полутьме я увидел: стояла За окном, где кружила метель, Словно только что с зимнего бала, В горностаи одетая ель. Чуть качала она головою, И казалось, что знает сама, Как ей платье идет меховое, Как она высока и пряма. * * * В столичном немолкнущем гуде, Подобном падению вод, Я слышу, как думают люди, Идущие взад и вперед. Проходит народ молчаливый, Но даже сквозь уличный шум Я слышу приливы, отливы Весь мир обнимающих дум. Вакса-Клякса Это — Коля С братом Васей. Коля — в школе, В пятом Классе. Вася — В третьем. Через год Он в четвертый Перейдет. Есть у них Собака такса, По прозванью Вакса-Клякса. Вакса-Клякса Носит Кладь И умеет В мяч играть. Бросишь мяч куда попало, Глядь, она его поймала! Каждый день Уходят братья Рано утром На занятья. А собака У ворот Пять часов Сидит и ждет. И бросается, Залаяв, Целовать Своих хозяев. Лижет руки, Просит дать Карандаш Или тетрадь, Или старую Калошу — Все равно какую ношу. — Были в праздник Вася с Колей Вместе с папой На футболе. Только вверх Взметнулся мяч, Пес за ним Помчался вскачь, Гонит прямо через поле — Получайте, Вася с Колей! С этих пор на стадион Вход собакам воспрещен. — Как-то раз пошли куда-то Папа, мама и ребята, Побродили по Москве, Полежали на траве И обратно покатили В легковом автомобиле. Поглядели: у колес Рядом с ними мчится пес, Черно-желтый, кривоногий, Так и жарит по дороге. Рысью мчится он один Меж колоннами машин. Говорят ребята маме: — Пусть собака едет с нами! Сел в машину верный пес, Будто к месту он прирос. Он сидит с шофером рядом И дорогу мерит взглядом, Хоть не часто на Руси Ездят таксы на такси. — Было в доме много крыс. Вор хвостатый щель прогрыз, Изорвал обои в клочья, Побывал в буфете ночью. Говорят отец и мать: — Надо нам кота достать! Вот явился гость заморский, Величавый кот ангорский. Мех пушистый, хвост густой, — Знатный кот, а не простой. Поглядел он на собаку И сейчас затеял драку. Спину выгнул он дугой, Дунул, плюнул раз-другой, Замахнулся серой лапой… Тут вмешались мама с папой И обиженного пса Увели на полчаса. А когда пришел он снова, Встретил кот его сурово, Заурчал и прошипел: — Уходи, покуда цел! С той минуты в коридоре Пса держали на запоре. Вакса-Клякса Не был плакса. Но не мог от горьких слез Удержаться бедный пес. В коридоре лег он на пол, Громко плакал, дверь царапал, Проклиная целый свет, Где ни капли правды нет! Дети таксу пожалели, Оба спрыгнули с постели. Смотрят: лезет стая крыс По буфету вверх и вниз. Передать спешат друг дружке Яйца, рыбу и ватрушки. Ну, а кот залез на шкаф. Сгорбил спину, хвост задрав, И дрожит, как лист осины, Наблюдая пир крысиный. Вдруг, оставив хлеб и рис, Разбежалась стая крыс. В дверь вошла собака такса, По прозванью Вакса-Клякса. Криволапый, ловкий пес В щель просунул длинный нос И поймал большую крысу — Видно, крысу-директрису. А потом он, как сапер, Раскопал одну из нор И полез к ворам в подполье Наказать за своеволье. Говорят, что с этих пор Стая крыс ушла из нор. За усердие в награду Дали таксе рафинаду, Разрешили подержать Прошлогоднюю тетрадь. Кот опять затеял драку, Но трусишку-забияку, Разжиревшего кота Увели за ворота, А оттуда Коля с Васей Проводили восвояси. — Много раз ребята в школе Говорили Васе с Колей: — Больно пес у вас хорош! На скамейку он похож, И на утку, и на галку. Ковыляет вперевалку. Криволап он и носат. Уши до полу висят! Отвечают Вася с Колей Всем товарищам по школе: — Ничего, что этот пес Кривоног и длиннонос. У него кривые ноги, Чтоб раскапывать берлоги. Длинный нос его остер, Чтобы крыс таскать из нор. Говорят собаководы, Что чистейшей он породы! Вероятно, этот спор Шел бы в классе до сих пор, Кабы псу на днях не дали Золотой большой медали. И тогда простой вопрос — Безобразен этот пес Иль по-своему прекрасен — Сразу стал ребятам ясен. Но не знал ушастый пес, Что награду в дом принес. Не заметил он того, Что медаль из золота На ошейнике его К бантику приколота. Ванька-встанька Уснули телята, уснули цыплята, Не слышно весёлых скворчат из гнезда. Один только мальчик — по имени Ванька, По прозвищу Встанька — не спит никогда. У Ваньки, у Встаньки — несчастные няньки: Начнут они Ваньку укладывать спать. А Ванька не хочет — приляжет и вскочит, Уляжется снова и встанет опять. Укроют его одеялом на вате — Во сне одеяло отбросит он прочь И снова, как прежде, стоит на кровати, Стоит на кровати ребёнок всю ночь. Лечил его доктор из детской больницы. Больному сказал он такие слова: — Тебе, дорогой, потому не лежится, Что слишком легка у тебя голова! * * * Ведерко, полное росы, Я из лесу принес, Где ветви в ранние часы Роняли капли слез. Ведерко слез лесных набрать Не пожалел я сил. Так и стихов моих тетрадь По строчке я копил. Великан Раз, Два, Три, Четыре. Начинается рассказ: В сто тринадцатой квартире Великан живет у нас. На столе он строит башни, Строит город в пять минут. Верный конь и слон домашний Под столом его живут. Вынимает он из шкафа Длинноногого жирафа, А из ящика стола - Длинноухого осла. Полон силы богатырской, Он от дома до ворот Целый поезд пассажирский На веревочке ведет. А когда большие лужи Разливаются весной, Великан во флоте служит Самым младшим старшиной. У него бушлат матросский, На бушлате якоря. Крейсера и миноноски Он ведет через моря. Пароход за пароходом Он выводит в океан. И растет он с каждым годом, Этот славный великан! Веселая азбука про все на свете Аист с нами прожил лето, А зимой гостил он где-то. Бегемот разинул рот: Булки просит бегемот. Воробей просил ворону Вызвать волка к телефону. Гриб растет среди дорожки, Голова на тонкой ножке. Дятел жил в дупле пустом, Дуб долбил, как долотом. Ель на ежика похожа: Еж в иголках, елка — тоже. Жук упал и встать не может. Ждет он, кто ему поможет. Звезды видели мы днем За рекою, над Кремлем… Иней лег на ветви ели, Иглы за ночь побелели. Кот ловил мышей и крыс. Кролик лист капустный грыз. Лодки по морю плывут, Люди веслами гребут. Мед в лесу медведь нашел, Мало меду, много пчел. Носорог бодает рогом. Не шутите с носорогом! Ослик был сегодня зол: Он узнал, что он осел. Панцирь носит черепаха, Прячет голову от страха. Роет землю серый крот Разоряет огород. Спит спокойно старый слон Стоя спать умеет он. Таракан живет за печкой, То-то теплое местечко! Ученик учил уроки У него в чернилах щеки. Флот плывет к родной земле. Флаг на каждом корабле. Ходит по лесу хорек, Хищный маленький зверек. Цапля, важная, носатая, Целый день стоит, как статуя. Часовщик, прищурив глаз, Чинит часики для нас. Школьник, школьник, ты силач: Шар земной несешь, как мяч! Щеткой чищу я щенка, Щекочу ему бока. Эта кнопка и шнурок Электрический звонок. Юнга — будущий матрос Южных рыбок нам привез. Ягод нет кислее клюквы. Я на память знаю буквы. Веселый счет Эти цифры по порядку Запиши в свою тетрадку. Я про каждую сейчас Сочиню тебе рассказ. — 1 — В задачнике жили Один да один. Пошли они драться Один на один. Но скоро один Зачеркнул одного. И вот не осталось От них ничего. А если б дружили Они меж собою, То долго бы жили И было б их двое! — 2 — Две сестрицы — две руки Рубят, строят, роют, Рвут на грядке сорняки И друг дружку моют. Месят тесто две руки — Левая и правая, Воду моря и реки Загребают, плавая. — 3 — Три цвета есть у светофора, Они понятны для шофера: Красный свет — Проезда нет. Желтый — Будь готов к пути, А зеленый свет — кати! — 4 — Четыре в комнате угла. Четыре ножки у стола. И по четыре ножки У мышки и у кошки. Бегут четыре колеса, Резиною обуты. Что ты пройдешь за два часа, Они — за две минуты. — 5 — Пред тобой — пятерка братьев. Дома все они без платьев. А на улице зато Нужно каждому пальто. — 6 — Шесть Котят Есть Хотят. Дай им каши с молоком. Пусть лакают языком, Потому что кошки Не едят из ложки. — 7 — Семь ночей и дней в неделе. Семь вещей у вас в портфеле: Промокашка и тетрадь, И перо, чтобы писать, И резинка, чтобы пятна Подчищала аккуратно, И пенал, и карандаш, И букварь — приятель ваш. — 8 — Восемь кукол деревянных, Круглолицых и румяных, В разноцветных сарафанах На столе у нас живут. Всех Матрешками зовут. Кукла первая толста, А внутри она пуста. Разнимается она На две половинки. В ней живет еще одна Кукла в серединке. Эту куколку открой — Будет третья во второй. Половинку отвинти, Плотную, притертую, — И сумеешь ты найти Куколку четвертую. Вынь ее да посмотри, Кто в ней прячется внутри. Прячется в ней пятая Куколка пузатая, А внутри пустая. В ней живет шестая. А в шестой — Седьмая, А в седьмой — Восьмая. Эта кукла меньше всех, Чуть побольше, чем орех. — Вот, поставленные в ряд, Сестры-куколки стоят. — Сколько вас? — у них мы спросим, И ответят куклы: — Восемь! — 9 — К девяти без десяти, К девяти без десяти, К девяти без десяти Надо в школу вам идти. В девять слышится звонок. Начинается урок. К девяти без десяти Детям спать пора идти. А не ляжете в кровать — Носом будете клевать! — 0 — Вот это ноль иль ничего. Послушай сказку про него. Сказал веселый, круглый ноль Соседке-единице: — С тобою рядышком позволь Стоять мне на странице! Она окинула его Сердитым, гордым взглядом: — Ты, ноль, не стоишь ничего. Не стой со мною рядом! Ответил ноль: — Я признаю, Что ничего не стою, Но можешь стать ты десятью, Коль буду я с тобою. Так одинока ты сейчас, Мала и худощава, Но будешь больше в десять раз, Когда я стану справа. Напрасно думают, что ноль Играет маленькую роль. Мы двойку в двадцать превратим. Из троек и четверок Мы можем, если захотим, Составить тридцать, сорок. Пусть говорят, что мы ничто, — С двумя нолями вместе Из единицы выйдет сто, Из двойки — целых двести! * * * Ветер жизни тебя не тревожит, Как зимою озерную гладь. Даже чуткое сердце не может Самый легкий твой всплеск услыхать. А была ты и звонкой и быстрой. Как шаги твои были легки! И казалось, что сыплются искры Из твоей говорящей руки. Ты жила и дышала любовью, Ты, как щедрое солнце, зашла, Оставляя свое послесловье — Столько света и столько тепла! * * * Вечерний лес еще не спит. Луна восходит яркая. И где-то дерево скрипит, Как старый ворон каркая. Всё этой ночью хочет петь. А неспособным к пению Осталось гнуться да скрипеть, Встречая ночь весеннюю. * * * Владеет морем полная луна, На лоно вод набросившая сети. И сыплет блёстки каждая волна На длинный берег, спящий в бледном свете. А кипарисы тёмные стоят Над морем, не пронизаны лучами, — Как будто от луны они таят Неведомую ношу под плащами. Война с Днепром Человек сказал Днепру: — Я стеной тебя запру. Ты С вершины Будешь Прыгать, Ты Машины Будешь Двигать! — Нет,- ответила вода,- Ни за что и никогда! И вот к реке поставлена Железная стена. И вот реке объявлена Война, Война, Война! Выходит в бой Подъемный кран, Двадцатитонный Великан, Несет В протянутой руке Чугунный молот На крюке. Идет Бурильщик, Точно слон. От ярости Трясется он. Железным хоботом Звенит И бьет без промаха В гранит. Вот экскаватор Паровой. Он роет землю Головой. И тучей Носятся за ним Огонь, И пар, И пыль, И дым. Где вчера качались лодки — Заработали лебедки. Где шумел речной тростник — Разъезжает паровик. Где вчера плескались рыбы — Динамит взрывает глыбы. На Днепре сигнал горит — Левый берег говорит: — Заготовили бетона Триста тридцать три вагона, Девятьсот кубов земли На платформах увезли. Просим вашего Отчета: Как у вас Идет работа? За Днепром сигнал горит — Правый берег говорит: — Рапортует Правый берег. Каждый молот, Каждый деррик, Каждый кран И каждый лом Строят Солнце Над Днепром! Дни И ночи, Дни И ночи Бой С Днепром Ведет Рабочий. И встают со дна реки Крутобокие быки. У быков бушует пена, Но вода им по колено! Человек сказал Днепру: — Я стеной тебя запру, Чтобы, Падая С вершины, Побежденная Вода Быстро Двигала Машины И толкала Поезда. Чтобы Столько Полных Бочек Даром Льющейся Воды Добывали Для рабочих Много хлеба И руды. Чтобы Углем, Сталью, Рожью Был богат Наш край родной, Чтобы солнце Запорожья Загорелось Над страной! Чтобы Плуг По чернозему Электричество Вело. Чтобы Улице И дому Было Вечером Светло! Волга и Вазуза Меж болот из малого колодца Ручеёк, не умолкая, льётся. Неприметен чистый ручеёк, Не широк, не звонок, не глубок. Перейдёшь его через дощечку. А глядишь — ручей разлился в речку, Хоть местами речку эту вброд И цыплёнок летом перейдёт. Но поят её ключи, потоки, И снега, и ливни летних гроз,- И течёт она рекой широкой, Разливается в спокойный плёс, Пенится под плицами колёс. Перед нею путь большой и долгий — Из лесного края в край степной. И зовут её рекою Волгой — Матушкой, кормилицей родной. Волга — рекам родины царица. Ни одна не может с ней сравниться. Высятся над Волгой города. На волнах качаются суда, Носят много дорогого груза. А у Волги есть сестра — Вазуза. Вьётся Волга, а её сестра Напрямик течёт, крута, быстра. Меж камней бурлит она в дороге, Сердится, катясь, через пороги. У сестёр-красавиц с давних пор Был такой между собою спор: Кто из них сильнее и быстрее, Кто из них умнее и хитрее? И тянулась тяжба долгий век У сестёр — у двух соседних рек. Ни одна не уступала в споре. Наконец решили: — Ляжем спать, А проснувшись, побежим опять. Кто скорее добежит до моря, Ту и будем старшею считать! Вот зима постлала им постели Под широкой крышей ледяной. Шубою накрыли их метели, Белою одели пеленой. Но Вазуза пробудилась рано Под покровом вешнего тумана И сестру решила обмануть: Собралась, да и пустилась в путь. Говорит: -Прощай, сестрица Волга, Нежиться во сне ты будешь долго. Я же той порой по холодку От тебя подальше утеку, Выберу дорожку попрямее И до моря добежать успею! Пробудилась Волга в свой черёд. Над собой взломала синий лёд, Разлилась в полях среди простора, Напилась холодных вешних вод И пошла не тихо и не скоро, Не спеша, не мешкая, вперёд. Хоть она весной проснулась поздно И путём извилистым текла, Но сестру свою догнала грозно, Гневная, к Зубцову подошла. И Вазуза, с Волгою не споря, Просит донести её до моря. Ей самой, усталой, не дойти — Не собрала силы по пути. Что ж, сестра родная — не обуза. Две реки в пути слились в одну. С той поры шумливая Вазуза Будит Волгу каждую весну: — Просыпайся, старшая сестра, Пробираться к морю нам пора!.. Гонят волны Волга и Вазуза, Две реки Советского Союза. Говорит молва, что до сих пор У сестёр не утихает спор. Спорят реки Волга и Вазуза, Спорят с Доном, Обью и Двиной: Кто из них подымет больше груза, Больше рыбы даст земле родной, Кто прогонит летом больше сплава… Всем советским рекам — честь и слава! Волк и лиса Серый волк в густом лесу Встретил рыжую лису. — Лисавета, здравствуй! — Как дела, зубастый? — Ничего идут дела. Голова ещё цела. — Где ты был? — На рынке. — Что купил? — Свининки. — Сколько взяли? — Шерсти клок. Ободрали правый бок, Хвост отгрызли в драке. — Кто отгрыз? — Собаки. — Сыт ли, милый куманек? — Еле ноги уволок! Вот какой рассеянный с улицы Бассейной Жил человек рассеянный На улице Бассейной. Сел он утром на кровать, Стал рубашку надевать, В рукава просунул руки — Оказалось, это брюки. Вот какой рассеянный С улицы Бассейной! Надевать он стал пальто — Говорят ему: «Не то!» Стал натягивать гамаши — Говорят ему: «Не ваши!» Вот какой рассеянный С улицы Бассейной! Вместо шапки на ходу Он надел сковороду. Вместо валенок перчатки Натянул себе на пятки. Вот какой рассеянный С улицы Бассейной! Однажды на трамвае Он ехал на вокзал И, двери открывая, Вожатому сказал: «Глубокоуважаемый Вагоноуважатый! Вагоноуважаемый Глубокоуважатый! Во что бы то ни стало Мне надо выходить. Нельзя ли у трамвала Вокзай остановить?» Вожатый удивился — Трамвай остановился. Вот какой рассеянный С улицы Бассейной! Он отправился в буфет Покупать себе билет. А потом помчался в кассу Покупать бутылку квасу. Вот какой рассеянный С улицы Бассейной! Побежал он на перрон, Влез в отцепленный вагон, Внес узлы и чемоданы, Рассовал их под диваны, Сел в углу перед окном И заснул спокойным сном.. «Это что за полустанок?» — Закричал он спозаранок. А с платформы говорят: «Это город Ленинград». Он опять поспал немножко И опять взглянул в окошко, Увидал большой вокзал, Почесался и сказал: «Это что за остановка — Бологое иль Поповка?» А с платформы говорят: «Это город Ленинград». Он опять поспал немножко И опять взглянул в окошко, Увидал большой вокзал, Потянулся и сказал: «Что за станция такая — Дибуны или Ямская?» А с платформы говорят: «Это город Ленинград». Закричал он: «Что за шутки! Еду я вторые сутки, А приехал я назад, А приехал в Ленинград!» Вот какой рассеянный С улицы Бассейной! Вот однокрылая сосна Вот однокрылая сосна… Прижатая к сосне-соседке, Сухие, немощные ветки Давно утратила она. Зато единственным крылом Она в метели и морозы Прикрыла голый ствол березы. И так стоят они втроем… * * * Все умирает на земле и в море, Но человек суровей осужден: Он должен знать о смертном приговоре, Подписанном, когда он был рожден. Но, сознавая жизни быстротечность, Он так живет — наперекор всему,— Как будто жить рассчитывает вечность И этот мир принадлежит ему. Встреча Однажды аист длинноногий Лягушку встретил на дороге. «Ох, не люблю вас, долговязых!» Она проквакала, вздохнув. «А я люблю вас, пучеглазых'» — Сказал он, раскрывая клюв. Вчера и сегодня Лампа керосиновая, Свечка стеариновая, Коромысло с ведром И чернильница с пером. Лампа плакала в углу, За дровами на полу: — Я голодная, я холодная! Высыхает мой фитиль. На стекле густая пыль. Почему — я не пойму — Не нужна я никому? А бывало, зажигали Ранним вечером меня. В окна бабочки влетали И кружились у огня. Я глядела сонным взглядом Сквозь туманный абажур, И шумел со мною рядом Старый медный балагур. Познакомилась в столовой Я сегодня с лампой новой. Говорили, будто в ней Пятьдесят горит свечей. Ну и лампа! На смех курам! Пузырёк под абажуром. В середине пузырька — Три-четыре волоска. Говорю я:- Вы откуда, Непонятная посуда? Любопытно посмотреть, Как вы будете гореть. Пузырёк у вас запаян, Как зажжёт его хозяин? А невежа мне в ответ Говорит: — Вам дела нет! Я, конечно, загудела: — Почему же нет мне дела? В этом доме десять лет Я давала людям свет И ни разу не коптела. Почему же нет мне дела? Да при этом,- говорю,- Я без хитрости горю. По старинке, по привычке, Зажигаюсь я от спички, Вот как свечка или печь. Ну, а вас нельзя зажечь. Вы, гражданка, самозванка! Вы не лампочка, а склянка! А она мне говорит: — Глупая вы баба! Фитилёк у вас горит Чрезвычайно слабо. Между тем как от меня Льётся свет чудесный, Потому что я родня Молнии небесной! Я — электрическая Экономическая Лампа! Мне не надо керосина. Мне со станции машина Шлёт по проволоке ток. Не простой я пузырёк! Если вы соедините Выключателем две нити, Зажигается мой свет. Вам понятно или нет? Стеариновая свечка Робко вставила словечко: — Вы сказали, будто в ней Пятьдесят горит свечей? Обманули вас бесстыдно: Ни одной свечи не видно! Перо в пустой чернильнице, Скрипя, заговорило: — В чернильнице-кормилице Кончаются чернила. Я, старое и ржавое, Живу теперь в отставке. В моих чернилах плавают Рогатые козявки. У нашего хозяина Теперь другие перья. Стучат они отчаянно, Палят, как артиллерия. Запятые, точки, строчки — Бьют кривые молоточки. Вдруг разъедется машина — Едет вправо половина… Что такое? Почему? Ничего я не пойму! Коромысло с ведром Загремело на весь дом: — Никто по воду не ходит. Коромысла не берёт. Стали жить по новой моде — Завели водопровод. Разленились нынче бабы. Али плечи стали слабы? Речка спятила с ума — По домам пошла сама! А бывало, с перезвоном К берегам её зелёным Шли девицы за водой По улице мостовой. Подходили к речке близко, Речке кланялися низко: — Здравствуй, речка, наша мать, Дай водицы нам набрать! А теперь двухлетний внучек Повернёт одной рукой Ручку крана, точно ключик, И вода бежит рекой! Так сказало коромысло И на гвоздике повисло. Вчера я видел Шумят деревья за моим окном. Для нас они — деревья как деревья, А для других — укромный, мирный дом Иль временный привал среди кочевья. Вчера я видел: съежившись в комок, На дереве у моего окошка Сидел хвостатый рыженький зверек И чистился, чесался, точно кошка. Лизал он шерстку белую брюшка, Вертя проворной маленькой головкой. И вдруг, услышав шорох, в два прыжка На верхней ветке очутился ловко. Меж двух ветвей повис он, словно мост, И улетел куда-то без усилья. Четыре лапы и пушистый хвост Ему в полете заменяют крылья. Моя сосна — его укромный дом Иль временный привал среди кочевья. Теперь я знаю: за моим окном Не только мне принадлежат деревья! * * * Где вплотную, высок и суров, Подступает к дороге бор,- Ты увидишь сквозь строй стволов, Словно в озере, дом и двор. Так и тянет к себе и зовет Теплым дымом домашний кров. Не твоя ли здесь юность живет За тремя рядами стволов? Где тут Петя, где Сережа Друг на друга так похожи Комаровы-братья. Где тут Петя, где Сережа — Не могу сказаться. Только бабушка и мать Их умеют различать. Не могу я вам сказать, Кто из них моложе. Пете скоро будет пять И Сереже Тоже. Петя бросил снежный ком И попал в окошко. Говорят: в стекло снежком Угодил Сережка. Кто вчера разбил мячом Чашку на буфете? Петя был тут ни при чем, А попало Пете. Доктор смешивает их — Так они похожи! Пьет касторку за двоих Иногда Сережа. В праздник папа всю семью Угощал мороженым. Петя долю съел свою, А потом — Сережину. Поступили в детский сад Петя и Сережа. Пете новенький халат Выдали в прихожей. А Сереже говорят: — Жадничаешь больно — Получил один халат, И с тебя довольно! — Получил не я, а брат,- Говорит Середка.- Пете выдали халат, Выдайте мне тоже! Няня Петю без конца Мягкой губкой мыла, Чтобы смыть с его лица Синие чернила. Смыла губкой полосу На щеке и на носу. Только кончила купать, Весь в чернилах он опять! Няня мальчика бранит: — Петя! Это что же? — А Сережа говорит: — Няня, я — Сережа! К парикмахеру идут Петя и Сережа. Петю за руку ведут И Сережу тоже. Парикмахер через миг Петю наголо остриг. Голова его теперь На арбуз похожа. Только вышел он за дверь, В дверь вошел Сережа. Парикмахер говорит: — Ты ж недавно был обрит! Я еще твоих волос Не стряхнул с халата, А уж ты опять оброс,- Вон какой лохматый! Видно, волосы растут У тебя за пять минут! Парикмахерских для вас Хватит ли на свете, Если в час по десять раз Стричься будут дети! Вот однажды к ним во двор Перелез через забор Озорной мальчишка — Перепелкин Гришка. Гришка — парень лет восьми, Этакий верзила! — А пред младшими детьми Хвастается силой. Говорит он: — Эй, мальки! Побежим вперегонки! Объявляю летний кросс — От крыльца к сараю. Три щелчка получит в нос Тот, кто проиграет! Любит Гришка обижать Тех, кто помоложе. Но согласен с ним бежать Комаров Сережа. А уж Петя Комаров У ворот сарая Притаился между дров, Гришку ожидая. Раз-два-три-четыре-пять! Гришка бросился бежать. Добежал он, чуть дыша, Обливаясь потом, И увидел малыша, Подбежав к воротам. Был он очень удивлен, Даже скорчил рожу,- Оттого что принял он Петю за Сережу. — Слишком тихо ты бежишь! — Говорит ему малыш.- Сядь-ка, длинноногий, Отдохни с дороги! — Не хочу я отдыхать, Побежим с тобой опять! В десять раз быстрее Бегать я умею! — Ладно! — Петя говорит.- Добежим до дома. Кто кого опередит, Даст щелчка другому! Раз-два-три-четыре-пять? Гришка кинулся бежать. Все быстрей и, все быстрей Мчится он вприпрыжку, А Сережа у дверей Поджидает Гришку. — Ну-ка, Гришка, где твой нос? Проиграл ты этот кросс! Говорят, что с этих пор Не ходил ни разу К братьям маленьким во двор Гришка долговязый. * * * Говорило яблоко Веточке своей: «Дай мне волю, веточка, Отпусти скорей. Круглое, румяное, С горки покачусь И опять на яблоню К ночи ворочусь». Отвечала веточка: «Погоди три дня. Ты еще румянее Станешь у меня. Я тебя, желанное, Медом напою, Покачаю вечером Колыбель твою. А сорвешься с дерева — Доброго пути, — Яблоку на яблоне Больше не расти». Голос в лесу Едва остановится дачный У первой платформы лесной, Вы слышите голос прозрачный, Рожденный самой тишиной. В лесу над росистой поляной Кукушка встречает рассвет. В тиши ее голос стеклянный Звучит, как вопрос и ответ. В двух звуках, кукушкой пропетых, Не радость слышна, не печаль. Она говорит нам, что где-то Есть очень далекая даль. * * * Грущу о севере, о вьюге, О снежной пыли в час ночной, Когда, открыв окно в лачуге, Я жадно слушал стон лесной… Грущу о севере — на юге. Я помню холод ледяной, И свет луны печально-чистый, И запоздалых тучек рой, Сквозной, и лёгкий, и волнистый, И тёмный холод под луной. Юг благодатный, луг цветистый, Густая зелень, синь небес, — Как мне милей закат огнистый, Когда он смотрит в редкий лес — В мой лес туманный и пушистый. Синеет юг, — страна чудес. Звенят и блещут волн каскады… Но разве в памяти исчез Усталый звон из-за ограды — При свете гаснущих небес! Давно стихами говорит Нева Всё то, чего коснется человек, Приобретает нечто человечье. Вот этот дом, нам прослуживший век, Почти умеет пользоваться речью. Мосты и переулки говорят, Беседуют между собой балконы, И, у платформы выстроившись в ряд, Так много сердцу говорят вагоны. Давно стихами говорит Нева. Страницей Гоголя ложится Невский. Весь Летний сад — Онегина глава. О Блоке вспоминают Острова, А по Разъезжей бродит Достоевский. Сегодня старый маленький вокзал, Откуда путь идет к финляндским скалам, Мне в сотый раз подробно рассказал О том, кто речь держал перед вокзалом. А там еще живет петровский век В углу между Фонтанкой и Невою… Всё то, чего коснется человек, Озарено его душой живою. * * * Декабрьский день в моей оконной раме. Не просветлев, темнеет небосклон. Торчат, как метлы, ветви за домами. Забитый снегом, одичал балкон. Невесело, должно быть, этой птице Скакать по бревнам на пустом дворе. И для чего ей в городе ютиться Назначено природой в декабре? Зачем судьба дала бедняжке крылья? Чтобы слетать с забора на панель Иль прятать клюв, когда колючей пылью Ее под крышей обдает метель? * * * Дети спать пораньше лягут В день последний декабря, А проснутся старше на год В первый день календаря. Год начнется тишиною, Незнакомой с прошлых зим: Шум за рамою двойною Еле-еле уловим. Но ребят зовёт наружу Зимний день сквозь лёд стекла — В освежающую стужу Из уютного тепла. Добрым словом мы помянем Года старого уход, Начиная утром ранним Новый день и новый год! Детки в клетке Тигрёнок Эй, не стойте слишком близко — Я тигрёнок, а не киска! Слон Дали туфельки слону. Взял он туфельку одну И сказал: — Нужны пошире, И не две, а все четыре! Зебры Полосатые лошадки, Африканские лошадки, Хорошо играть вам в прятки На лугу среди травы! Разлинованы лошадки, Будто школьные тетрадки, Разрисованы лошадки От копыт до головы. Жираф Рвать цветы легко и просто Детям маленького роста, Но тому, кто так высок, Нелегко сорвать цветок! Совята Взгляни на маленьких совят — Малютки рядышком сидят. Когда не спят, Они едят. Когда едят, Они не спят. Пингвин Правда, дети, я хорош? На большой мешок похож. На морях в былые годы Обгонял я пароходы. А теперь я здесь в саду Тихо плаваю в пруду. Лебедёнок Отчего течёт вода С этого младенца? Он недавно из пруда, Дайте полотенце! Страусёнок Я — страусёнок молодой, Заносчивый и гордый. Когда сержусь, я бью ногой Мозолистой и твердой. Когда пугаюсь, я бегу, Вытягиваю шею. А вот летать я не могу, И петь я не умею. Обезьяна Приплыл по океану Из Африки матрос, Малютку обезьяну В подарок нам привёз. Сидит она, тоскуя, Весь вечер напролёт И песенку такую По-своему поёт: «На дальнем жарком юге, На пальмах и кустах Визжат мои подруги, Качаясь на хвостах. Чудесные бананы На родине моей. Живут там обезьяны И нет совсем людей». Белые медведи У нас просторный водоём. Мы с братом плаваем вдвоём. Вода прохладна и свежа. Её меняют сторожа. Мы от стены плывем к стене То на боку, то на спине. Держись правее, дорогой. Не задевай меня ногой! Эскимосская собака На прутике — записка: «Не подходите близко!» Записке ты не верь — Я самый добрый зверь. За что сижу я в клетке, Я сам не знаю, детки. Собака динго Нет, я не волк и не лиса. Вы приезжайте к нам в леса, И там увидите вы пса — Воинственного динго. Пусть вам расскажет кенгуру, Как в австралийскую жару Гнал по лесам его сестру Поджарый, тощий динго. Она в кусты — и я за ней, Она в ручей — и я в ручей, Она быстрей — и я быстрей, Неутомимый динго. Она хитра, и я не прост, С утра бежали мы до звёзд, Но вот поймал её за хвост Неумолимый динго. Теперь у всех я на виду, В зоологическом саду, Верчусь волчком и мяса жду, Неугомонный динго. Верблюд Бедный маленький верблюд: Есть ребёнку не дают. Он сегодня съел с утра Только два таких ведра! Где обедал воробей — Где обедал, воробей? — В зоопарке у зверей. Пообедал я сперва За решёткою у льва. Подкрепился у лисицы. У моржа попил водицы. Ел морковку у слона. С журавлём поел пшена. Погостил у носорога, Отрубей поел немного. Побывал я на пиру У хвостатых кенгуру. Был на праздничном обеде У мохнатого медведя. А зубастый крокодил Чуть меня не проглотил. Дождь По небу голубому Проехал грохот грома, И снова все молчит. А миг спустя мы слышим, Как весело и быстро По всем зеленым листьям, По всем железным крышам, По цветникам, скамейкам, По ведрам и по лейкам Пролетный дождь стучит. Дом, который построил Джек Вот дом, Который построил Джек. А это пшеница, Которая в тёмном чулане хранится В доме, Который построил Джек. А это весёлая птица-синица, Которая часто ворует пшеницу, Которая в тёмном чулане хранится В доме, Который построил Джек. Вот кот, Который пугает и ловит синицу, Которая часто ворует пшеницу, Которая в тёмном чулане хранится В доме, Который построил Джек. Вот пёс без хвоста, Который за шиворот треплет кота, Который пугает и ловит синицу, Которая часто ворует пшеницу, Которая в тёмном чулане хранится В доме, Который построил Джек. А это корова безрогая, Лягнувшая старого пса без хвоста, Который за шиворот треплет кота, Который пугает и ловит синицу, Которая часто ворует пшеницу, Которая в тёмном чулане хранится В доме, Который построил Джек. А это старушка, седая и строгая, Которая доит корову безрогую, Лягнувшую старого пса без хвоста, Который за шиворот треплет кота, Который пугает и ловит синицу, Которая часто ворует пшеницу, Которая в тёмном чулане хранится В доме, Который построил Джек. А это ленивый и толстый пастух, Который бранится с коровницей строгою, Которая доит корову безрогую, Лягнувшую старого пса без хвоста, Который за шиворот треплет кота, Который пугает и ловит синицу, Которая часто ворует пшеницу, Которая в тёмном чулане хранится В доме, Который построил Джек. Вот два петуха, Которые будят того пастуха, Который бранится с коровницей строгою, Которая доит корову безрогую, Лягнувшую старого пса без хвоста, Который за шиворот треплет кота, Который пугает и ловит синицу, Которая часто ворует пшеницу, Которая в тёмном чулане хранится В доме, Который построил Джек. Дон-Кихот Пора в постель, но спать нам неохота. Как хорошо читать по вечерам! Мы в первый раз открыли Дон-Кихота, Блуждаем по долинам и горам. Нас ветер обдает испанской пылью, Мы слышим, как со скрипом в вышине Ворочаются мельничные крылья Над рыцарем, сидящим на коне. Что будет дальше, знаем по картинке: Крылом дырявым мельница махнет, И будет сбит в неравном поединке В нее копье вонзивший Дон-Кихот. Но вот опять он скачет по дороге… Кого он встретит? С кем затеет бой? Последний рыцарь, тощий, длинноногий, В наш первый путь ведет нас за собой. И с этого торжественного мига Навек мы покидаем отчий дом. Ведут беседу двое: я и книга. И целый мир неведомый кругом. Дремота и Зевота По городу бродили Дремота и Зевота. Дремота забегала в калитки и ворота, Заглядывала в окна И щёлочки дверей И детям говорила: — Ложитесь поскорей! Зевота говорила: кто спать скорее ляжет, Тому она, Зевота, спокойной ночи скажет! А если кто не ляжет Сейчас же на кровать, Тому она прикажет Зевать, зевать, зевать! Друзья-товарищи День стоял весёлый Раннею весной. Шли мы после школы – Я да ты со мной. Куртки нараспашку, Шапки набекрень, – Шли, куда попало В первый тёплый день. Шли, куда попало, Просто наугад, Прямо и направо, А потом назад. А потом обратно, А потом кругом, А потом вприпрыжку, А потом бегом. Весело бродили Я да ты со мной, Весело вернулись К вечеру домой. Весело расстались – Что нам унывать? Весело друг с другом Встретимся опять. * * * Ежели вы Вежливы И к совести Не глухи, Вы место Без протеста Уступите Старухе. Ежели вы Вежливы В душе, а не для виду, В троллейбус Вы поможете Взобраться Инвалиду. И ежели вы Вежливы, То, сидя на уроке, Не будете С товарищем Трещать, как две сороки. И ежели вы Вежливы, Поможете Вы маме И помощь ей предложите Без просьбы То есть сами. И ежели вы Вежливы, То в разговоре с тетей, И с дедушкой, И с бабушкой Вы их не перебьете. И ежели вы Вежливы, То вам, товарищ, надо Всегда без опоздания Ходить на сбор отряда, Не тратить же Товарищам, Явившимся заранее, Минуты на собрание, Часы на ожидание! И ежели вы вежливы, То вы в библиотеке Некрасова и Гоголя Возьмете не навеки. И ежели вы Вежливы, Вы книжечку вернете В опрятном, не измазанном И целом переплете. И ежели вы Вежливы, Тому, кто послабее, Вы будете защитником, Пред сильным не робея. Знал одного ребенка я. Гулял он с важной нянею. Она давала тонкое Ребенку Воспитание. Был вежлив Этот мальчик И, право, очень мил: Отняв у младших Мячик, Он их благодарил, «Спасибо!» — говорил. Нет, ежели вы Вежливы, То вы благодарите, Но мячика У мальчика Без спросу Не берите! Если бы, да кабы Кабы реки и озера Слить бы в озеро одно, А из всех деревьев бора Сделать дерево одно, Топоры бы все расплавить И отлить один топор, А из всех людей составить Человека выше гор, Кабы, взяв топор могучий, Этот грозный великан Этот ствол обрушил с кручи В это море-океан, — То-то громкий был бы треск, То-то шумный был бы плеск! Жаворонок Так беззаботно, на лету Он щедро сыплет трели, Взвиваясь круто в высоту С земли — своей постели. Среди колосьев он живет. Его домишко тесен, Но нужен весь небесный свод Ему для звонких песен. Жена в тачке Покуда не был я женат, Я был так одинок И прятал сыр и ветчину На полке в уголок. Но так как мыши грызли сыр И ели ветчину, Поехать в Лондон я решил И взять себе жену. Широких улиц там не счесть, А в переулках тесно. Не мог проехать я с женой В карете многоместной. Жену я в тачку погрузил И сам её повёз, Но скоро тачка и жена Свалились под откос. Живые буквы Алик — авиатор (это значит — летчик) — Алым самолетом режет облака. Боря — барабанщик. Влас — водопроводчик. Глеб — гранатометчик, меткая рука. Дима — Детский доктор. Ходит он в больницу. Ева — Ездит в цирке на коне верхом. Женя — Жница в поле. Жнет она пшеницу. Зинаида — Зодчий. Значит, строит дом. Игорь — самый главный Инженер завода — Из фанеры строит новый пароход. Костя капитаном будет парохода, К берегам Камчатки Костя поплывет. Леня — лучший лоцман. Он через пороги Лодок, пароходов водит караван. Миша машинистом служит на дороге, Мчится днем и ночью — в бурю и в туман. Николай — наборщик. Он за буквой букву Набирает в строчки опытной рукой. Осип — Огородник, Он копает брюкву. Павел — Пограничник, Парень боевой. Родион — Рабочий, Рудокоп в Донбассе. Соня — Санитарка. Толя — Тракторист. Умная Ульяна Учит деток в классе. Федя — Физкультурник, первый футболист. Харитон — художник. Он для вас картинки Хорошо умеет кистью рисовать. Цезарь вам картинки вытравит на цинке, Цинковые доски передаст в печать. Чарли — это черный мальчик-африканец. Чужестранцам Чарли чистит башмаки. Черною суконкой он наводит глянец, Часто получая только тумаки. Шура — славный штурман. Штурмовал он льдины. Шквал ему не страшен, в стужу он не мерз. Щелкают копыта. Это с Украины Щорс верхом несется, настоящий Щорс. Эрик, мой приятель, чинит выключатель. Это наш электрик, слесарь и монтер. Юрий будет дельным Юнгой корабельным. Юрий любит бури и морской простор. Яков — знаменитый маленький садовник — Яблони и груши вырастил в саду, Ягоду малину, ягоду крыжовник. Я на днях учиться к Якову пойду. * * * Замерзший бор шумит среди лазури, Метет ветвями синеву небес. И кажется,- не буря будит лес, А буйный лес, качаясь, будит бурю. Звонари Первым звоном грянули: Дрогнула околица. Новым звоном дёрнули: Церковь вся расколется! Гулко ходит колокол, Пляшут колокольцы, Словно рассыпаются Несвязанные кольца — Медные. Медные, Серебряные кольца! Звонари присяжные, Друти-добровольцы! Дуйте в гулкий колокол, Бейте в колокольцы! Отгудим обеденку — Пусть народ помолится. Отгудим обеденку — Выйдем за околицу: Водка ль там не царская, Брага ль не боярская — Брызжет ли и пенится, Щиплется и колется. Ой-ли. Знаки препинания У последней Точки На последней Строчке Собралась компания Знаков препинания. Прибежал Чудак — Восклицательный знак. Никогда он не молчит, Оглушительно кричит: — Ура! Долой! Караул! Разбой! Притащился кривоносый Вопросительный знак. Задаёт он всем вопросы: — Кто? Кого? Откуда? Как? Явились запятые, Девицы завитые. Живут они в диктовке На каждой остановке. Прискакало двоеточие, Прикатило многоточие. И прочие, и прочие, и прочие… Заявили запятые: — Мы — особы занятые. Не обходится без нас Ни диктовка, ни рассказ. — Если нет над нами точки, Запятая — знак пустой! — Отозвалась с той же строчки Тётя точка с запятой. Двоеточие, мигая, Закричало: -Нет, постой! Я важней, чем запятая Или точка с запятой,- Потому что я в два раза Больше точки одноглазой. В оба глаза я гляжу. За порядком я слежу. — Нет…- сказало многоточие, Еле глазками ворочая,- Если вам угодно знать, Я важней, чем прочие. Там, где нечего сказать, Ставят многоточие… Вопросительный знак Удивился: — То есть как? Восклицательный знак Возмутился: -То есть как! — Так,- сказала точка, Точка-одиночка.- Мной кончается рассказ. Значит, я важнее вас. Имена Имена, имена, имена… В нашей речи звучат не случайно. Как загадочна эта страна, Так и имя — загадка и тайна. В этой жизни, а может быть, в той Под земною звездой и небесной Охраняет любого святой, Не для каждого, впрочем, известный. Посреди разоренной земли На ветру разгорелась рябина. В сентябре прозвучит Натали, В октябре отзовется Марина. И осыплется с веток листва, Не убавить уже, не прибавить. Имена ведь — не просто слова, А почти воплощенная память. Ради вечной надежды своей Вспоминайте судьбою хранимых, Имена самых верных друзей, даже боль приносивших любимых… Имена, имена, имена – В этой жизни звучат не случайно. Как загадочна наша страна, Так и имя — загадка и тайна. * * * Искусство строго, как монетный двор. Считай его своим, но не присваивай. Да не прельстится шкуркой горностаевой Роль короля играющий актер. * * * Исчезнет мир в тот самый час, Когда исчезну я, Как он угас для ваших глаз, Ушедшие друзья. Не станет солнца и луны, Поблекнут все цветы. Не будет даже тишины, Не станет темноты. Нет, будет мир существовать, И пусть меня в нем нет, Но я успел весь мир обнять, Все миллионы лет. Я думал, чувствовал, я жил И все, что мог, постиг, И этим право заслужил На свой бессмертный миг. * * * Как зритель, не видевший первого акта, В догадках теряются дети. И всё же они ухитряются как-то Понять, что творится на свете. * * * Как лишний вес мешает кораблю, Так лишние слова вредят герою. Слова «Я вас люблю» звучат порою Сильнее слов «Я очень вас люблю». * * * Как ни цветиста ваша речь, Цветник словесный быстро вянет. А правда голая, как меч, Вовек сверкать не перестанет. Как поработала зима Как поработала зима! Какая ровная кайма, Не нарушая очертаний, Легла на кровли стройных зданий. Вокруг белеющих прудов — Кусты в пушистых полушубках. И проволока проводов Таится в белоснежных трубках. Снежинки падали с небес В таком случайном беспорядке, А улеглись постелью гладкой И строго окаймили лес. Как призрачно мое существованье Как призрачно мое существованье! А дальше что? А дальше — ничего… Забудет тело имя и прозванье,- Не существо, а только вещество. Пусть будет так. Не жаль мне плоти тленной, Хотя она седьмой десяток лет Бессменно служит зеркалом вселенной, Свидетелем, что существует свет. Мне жаль моей любви, моих любимых. Ваш краткий век, ушедшие друзья, Исчезнет без следа в неисчислимых, Несознанных веках небытия. Вам все равно, взойдет ли вновь светило, Рождая жизнь бурливую вдали, Иль наше солнце навсегда остыло, И жизни нет, и нет самой земли… Здесь, на земле, вы прожили так мало, Но в глубине открытых ваших глаз Цвела земля, и небо расцветало, И звездный мир сиял в зрачках у вас. За краткий век страданий и усилий, Тревог, печалей, радостей и дум Вселенную вы сердцем отразили И в музыку преобразили шум. * * * Как птицы, скачут и бегут, как мыши, Сухие листья кленов и берёз, С ветвей срываясь, устилают крыши, Пока их ветер дальше не унёс. Осенний сад не помнит, увядая, Что в огненной листве погребена Такая звонкая, такая молодая, Ещё совсем недавняя весна, Что эти листья — летняя прохлада, Струившая зеленоватый свет… Как хорошо, что у деревьев сада О прошлых днях воспоминанья нет. * * * Как хорошо проснуться утром дома, Где все, казалось бы, вам издавна знакомо, Но где так празднично в явь переходит сон,- Как будто к станции подходит ваш вагон. Вы просыпаетесь от счастья, словно в детстве. Вам солнце летнее шлет миллион приветствий, И стены светлые, и ярко-желтый пол, И сад, пронизанный насквозь жужжаньем пчел. Карусель Под шатром широким кругом Мчатся кони друг за другом, Стройные, точеные, Сбруи золоченые. Едут девочки в санях, Руки в муфты прячут. А мальчишки на конях За санями скачут. Едут девочки в санях, Лаковых, узорных, А мальчишки — на конях, Серых или черных. — Вот я шпоры дам коню, Ваши санки догоню! — Не гоните вы коня, Не догоните меня! В блеске пестрых фонарей, В удалой погоне Пролетают все быстрей Всадники и кони. А кругом бегут дома, Тумбы и панели. Площадь движется сама Вроде карусели… Книжка про книжки У Скворцова Гришки Жили-были книжки — Грязные, лохматые, Рваные, горбатые, Без конца и без начала, Переплёты — как мочала, На листах — каракули. Книжки горько плакали. Дрался Гришка с Мишкой, Замахнулся книжкой, Дал разок по голове — Вместо книжки стало две. Горько жаловался Гоголь: Был он в молодости щеголь, А теперь, на склоне лет, Он растрёпан и раздет. У бедняги Робинзона Кожа содрана с картона, У Крылова вырван лист, А в грамматике измятой На странице тридцать пятой Нарисован трубочист. В географии Петрова Нарисована корова И написано: «Сия География моя. Кто возьмёт её без спросу, Тот останется без носу!» — Как нам быть? — спросили книжки. Как избавиться от Гришки? И сказали братья Гримм: — Вот что, книжки, убежим! Растрёпанный задачник, Ворчун и неудачник, Прошамкал им в ответ: — Девчонки и мальчишки Везде калечат книжки. Куда бежать от Гришки? Нигде спасенья нет! — Умолкни, старый минус,- Сказали братья Гримм,- И больше не серди нас Брюзжанием своим! Бежим в библиотеку. В центральный наш приют,- Там книжку человеку В обиду не дают! — Нет,- сказала «Хижина Дяди Тома». — Гришкой я обижена, Но останусь дома! — Идём! — ответил ей Тимур, — Ты терпелива чересчур! — Вперёд! — воскликнул Дон Кихот, И книжки двинулись в поход. Беспризорные калеки Входят в зал библиотеки. Светят лампы над столом, Блещут полки за стеклом. В переплётах тёмной кожи, Разместившись вдоль стены, Словно зрители из ложи, Книжки смотрят с вышины. Вдруг задачник-неудачник Побледнел и стал шептать: — Шестью восемь — Сорок восемь. Пятью девять — Сорок пять! География в тревоге К двери кинулась, дрожа. В это время на пороге Появились сторожа. Принесли они метёлки, Стали залы убирать, Подметать полы и полки, Переплёты вытирать. Чисто вымели повсюду: И за вешалкой, в углу, Книжек порванную груду Увидали на полу — Без конца и без начала, Переплёты — как мочала, На листах — каракули… Сторожа заплакали: — Бесприютные вы, книжки, Истрепали вас мальчишки! Отнесём мы вас к врачу, К Митрофану Кузьмичу. Он вас, бедных, пожалеет, И подчистит, и подклеит, И обрежет, и сошьёт, И оденет в переплёт! Песня библиотечных книг: К нам, беспризорные Книжки-калеки, В залы просторные библиотеки! Книжки-бродяги, Книжки-неряхи, Здесь из бумаги Сошьют вам рубахи. Из коленкора Куртки сошьют, Вылечат скоро И паспорт дадут. К нам, беспризорные Книжки-калеки, В залы просторные библиотеки! Вышли книжки из больницы, Починили им страницы, Переплёты, корешки, Налепили ярлыки. А потом в просторном зале Каждой полку указали. Встал задачник в сотый ряд, Где задачники стоят. А Тимур с командой вместе Встал на полку номер двести. Словом, каждый старый том Отыскал свой новый дом. А у Гришки неудача: Гришке задана задача. Стал задачник он искать. Заглянул он под кровать, Под столы, под табуретки, Под диваны и кушетки. Ищет в печке, и в ведре, И в собачьей конуре. Гришке горько и обидно, А задачника не видно. Что тут делать? Как тут быть? Где задачник раздобыть? Остаётся — с моста в реку Иль бежать в библиотеку! Говорят, в читальный зал Мальчик маленький вбежал И спросил у строгой тёти: — Вы тут книжки выдаёте? А в ответ со всех сторон Закричали книжки: — Вон! От автора Написал я эту книжку Много лет тому назад, А на днях я встретил Гришку По дороге в Ленинград. Он давно уже не Гришка, А известный инженер. У него растёт сынишка, Очень умный пионер. Побывал у них я дома, Видел полку над столом, Пятьдесят четыре тома Там стояли за стеклом. В переплётах — в куртках новых, Дружно выстроившись в ряд, Встали книжки двух Скворцовых, Точно вышли на парад. А живётся им не худо,- Их владельцы берегут. Никогда они оттуда Никуда не убегут! * * * Когда был черный этот лес Прозрачным, оголенным, Казалось чудом из чудес, Что будет он зеленым. Но чудо каждою весной Бывает в самом деле. Смотри, деревья пух сквозной, Расправившись, надели. Стоят, стряхнув зимы покров, Не горбясь, не сутулясь, Как сестры, что под отчий кров Невестами вернулись. * * * Когда вы долго слушаете споры О старых рифмах и созвучьях новых, О вольных и классических размерах,- Приятно вдруг услышать за окном Живую речь без рифмы и размера, Простую речь: «А скоро будет дождь!» Слова, что бегло произнес прохожий, Не меж собой рифмуются, а с правдой С дождем, который скоро прошумит. * * * Когда забрезживший рассвет Вернёт цветам и листьям цвет, Как бы проснувшись, рдеют маки, Алеют розы в полумраке. И птица ранняя поёт… Как праздник, утро настаёт. Но, о заре ещё не зная, Стоит за домом тьма ночная. Проснувшись в этот ранний час, Ты видишь меж кустов знакомых Тех странных птиц и насекомых, Что на земле живут без нас. Они уйдут с ночною тенью, И вступит день в свои владенья. * * * Когда мы попадаем в тесный круг, Где промышляют тонким острословьем И могут нам на выбор предложить Десятки самых лучших, самых свежих, Ещё не поступивших в оборот Крылатых слов, острот и каламбуров, — Нам вспоминается широкий мир, Где люди говорят толково, звучно О стройке, о плотах, об урожае, Где шутку или меткое словцо Бросают мимоходом, между делом, Но эта шутка дельная острей Всего, чем щеголяет острословье. И нам на ум приходит, что народ, Который создал тысячи пословиц, Пословицами пользуется в меру И называет золотом молчанье. * * * Когда, изведав трудности ученья, Мы начинаем складывать слова И понимать, что есть у них значенье — «Вода», «огонь», «старик», «олень», «трава»,- По-детски мы удивлены и рады Тому, что буквы созданы не зря, И первые рассказы нам награда За первые страницы букваря. Но часто жизнь бывает к нам сурова: Иному век случается прожить, А он не может значащее слово Из пережитых горестей сложить. * * * Когда, как темная вода, Лихая, лютая беда Была тебе по грудь, Ты, не склоняя головы, Смотрела в прорезь синевы И продолжала путь. * * * Колышутся тихо цветы на могиле От легкой воздушной струи. И в каждом качанье негнущихся лилий Я вижу движенья твои. Порою печальна, подчас безутешна, Была ты чужда суеты И двигалась стройно, неслышно, неспешно, Как строгие эти цветы. Корабельные сосны Собираясь на север, домой, Сколько раз наяву и во сне Вспоминал я о статной, прямой Красноперой карельской сосне. Величав ее сказочный рост. Да она и растет на горе. По ночам она шарит меж звезд И пылает огнем на заре. Вспоминал я, как в зимнем бору, Без ветвей от верхушек до пят, Чуть качаясь в снегу на ветру, Корабельные сосны скрипят. А когда наступает весна, Молодеют, краснеют стволы. И дремучая чаща пьяна От нагревшейся за день смолы. Кот и лодыри Собирались лодыри На урок, А попали лодыри На каток. Толстый ранец с книжками На спине, А коньки под мышками На ремне. Видят, видят лодыри: Из ворот Хмурый и ободранный Кот идёт. Спрашивают лодыри У него: — Ты чего нахмурился, Отчего? Замяукал жалобно Серый кот: — Мне, коту усатому, Скоро год. И красив я, лодыри, И умён, А письму и грамоте Не учён. Школа не построена Для котят. Научить нас грамоте Не хотят. А теперь без грамоты Пропадёшь, Далеко без грамоты Не уйдёшь. Ни попить без грамоты, Ни поесть, На воротах номера Не прочесть! Отвечают лодыри: — Милый кот, Нам пойдёт двенадцатый Скоро год. Учат нас и грамоте И письму, А не могут выучить Ничему. Нам учиться, лодырям, Что-то лень. На коньках катаемся Целый день. Мы не пишем грифелем На доске, А коньками пишем мы На катке! Отвечает лодырям Серый кот: — Мне, коту усатому, Скоро год. Много знал я лодырей Вроде вас, А с такими встретился В первый раз! Круглый год ЯНВАРЬ Открываем календарь Начинается январь. В январе, в январе Много снегу на дворе. Снег — на крыше, на крылечке. Солнце в небе голубом. В нашем доме топят печки. В небо дым идет столбом. ФЕВРАЛЬ Дуют ветры в феврале, Воют в трубах громко. Змейкой мчится по земле Легкая поземка. Поднимаясь, мчатся вдаль Самолетов звенья. Это празднует февраль Армии рожденье. МАРТ Рыхлый снег темнеет в марте. Тают льдинки на окне. Зайчик бегает по парте И по карте На стене. АПРЕЛЬ Апрель, апрель! На дворе звенит капель. По полям бегут ручьи, На дорогах лужи. Скоро выйдут муравьи После зимней стужи. Пробирается медведь Сквозь лесной валежник. Стали птицы песни петь, И расцвел подснежник. МАЙ Распустился ландыш в мае В самый праздник — в первый день. Май цветами провожая, Распускается сирень. ИЮНЬ Пришел июнь. «Июнь! Июнь!» В саду щебечут птицы… На одуванчик только дунь И весь он разлетится. ИЮЛЬ Сенокос идет в июле, Где-то гром ворчит порой. И готов покинуть улей Молодой пчелиный рой. АВГУСТ Собираем в августе Урожай плодов. Много людям радости После всех трудов. Солнце над просторными Нивами стоит. И подсолнух зернами Черными Набит. СЕНТЯБРЬ Ясным утром сентября Хлеб молотят села, Мчатся птицы за моря И открылась школа. ОКТЯБРЬ В октябре, в октябре Частый дождик на дворе. На лугах мертва трава, Замолчал кузнечик. Заготовлены дрова На зиму для печек. НОЯБРЬ День седьмого ноября Красный день календаря. Погляди в свое окно: Все на улице красно. Вьются флаги у ворот, Пламенем пылая. Видишь, музыка идет Там, где шли трамваи. Весь народ — и млад и стар Празднует свободу. И летит мой красный шар Прямо к небосводу! ДЕКАБРЬ В декабре, в декабре Все деревья в серебре. Нашу речку, словно в сказке, За ночь вымостил мороз, Обновил коньки, салазки, Елку из лесу привез. Елка плакала сначала От домашнего тепла. Утром плакать перестала, Задышала, ожила. Чуть дрожат ее иголки, На ветвях огни зажглись. Как по лесенке, по елке Огоньки взбегают ввысь. Блещут золотом хлопушки. Серебром звезду зажег Добежавший до верхушки Самый смелый огонек. Год прошел, как день вчерашний. Над Москвою в этот час Бьют часы Кремлевской башни Свой салют — двенадцать раз. Кто колечко найдет Покатилось, покатилось Олино колечко, Покатилось, покатилось С нашего крылечка, Покатилось Колесом, Притаилось За кустом. Кто с крылечка Сойдет? Кто колечко Найдет? — Я! — сказала кошка. Подожди немножко, А сейчас я не могу: Мышку в норке стерегу! Покатилось, покатилось Олино колечко, Покатилось, покатилось С нашего крылечка, Покатилось Вкривь и вкось И на землю улеглось. Кто найдет колечко Около крылечка? — Я! — сказала курица. — Стоит мне прищуриться, Я вам семечко найду На дворе или в саду. И кольцо найти я рада, Да цыплят кормить мне надо, А цыплята — вот беда! — Разбежались кто куда! — Го-го-го! — гогочет гусь. — Погоди, пока вернусь. Я поплаваю в пруду, А потом искать пойду! — Бе-е! — заблеяла овечка. — Я нашла бы вам колечко, Отыскала бы давно, Да не знаю, где оно. — Я найду! — сказал индюк. — Только стал я близорук, А для нас, для индюков, Не придумано очков. Укажите мне местечко, Где запряталось колечко, Постараюсь я найти И хозяйке принести! Кто ж найдет колечко Около крылечка? — Я найду! — трещит сорока. — Я, сорока, быстроока. Нахожу я ложки, Брошки и сережки. Только все, что отыщу, Я домой к себе тащу! Не ищи кольца, сорока, Не старайся, белобока! Наша Оленька мала, А сама искать пошла Потихоньку, помаленьку Со ступеньки на ступеньку, По тропинке вкривь и вкось. Тут колечко и нашлось. Воротилась, воротилась Оля на крылечко, А на пальчике светилось У нее колечко. Кто он 1 Из-за моря-океана Отдохнуть от всяких дел Мистер Смолл из Мичигана К нам в столицу прилетел. Прилетел на две недели, Чтоб увидеть, какова Не в кино, а в самом деле Эта красная Москва. С голубым цветком в петлице, В белой шляпе набекрень Колесил он по столице На машине целый день. За рекой, в тиши окраин, Он у спутника спросил: — Извините, кто хозяин Этих загородных вилл? Из окна автомобиля Спутник вывеску прочел И сказал: — На этой вилле Отдыхает Комсомол. В тихом парке на лужайке Высоко взлетает мяч. Паренек в зеленой майке За мячом несется вскачь. — Чья спортивная площадка? Кто играет в баскетбол? — Проводник ответил кратко Тем же словом: — Комсомол. И сказал румяный янки, Член конгресса и богач: — Есть, как видно, деньги в банке У владельца этих дач! 2 По дороге перед будкой, Где висел афишный лист, Задержался на минутку Любознательный турист. — В оперетте — «Перикола». А в балете — «Красный мак». А в театре Комсомола — «Сирано де Бержерак». Видно, дорого он стоит, Этот мистер Комсомол. Под Москвой он дачи строит И театры приобрел! Мимо берега крутого Пароход, гудя, прошел. На борту блестело слово Золотое: «Комсомол». Иностранец хитровато Бровью рыжею повел И сказал: — Какой богатый Этот мистер Комсомол! Мне рассказывали в Штатах, Будто нет у вас богатых. Между тем в СССР Есть еще миллионер! Я прошу вас на прощанье: Если с вами он знаком, Вы устройте мне свиданье С вашим знатным земляком! 3 Мимо каменных заборов Едет за город турист, Слышит ровный гул моторов И ремней протяжный свист. Надпись четкую у входа Переводчик перевел: — «Комсомольский цех завода»… Вот он, мистер Комсомол! Шли с портфелями ребята Из ворот соседних школ. — Вот, — заметил провожатый, — Вот он, мистер Комсомол! Над Москвою реял летчик, Как над скалами орел. — Вот, — промолвил переводчик, — Вот он, мистер Комсомол! Не откажется он с вами Повидаться, мистер Смолл, Но, как видите вы сами, Очень занят Комсомол! Кто упал — Это кто упал? Серёжа? — Нет, не он, — его одёжа. — Что же стукнула одёжа? — В середине был Серёжа. Ландыш Чернеет лес, теплом разбуженный, Весенней сыростью объят. А уж на ниточках жемчужины От ветра каждого дрожат. Бутонов круглые бубенчики Еще закрыты и плотны, По солнце раскрывает венчики У колокольчиков весны. Природой бережно спеленутый, Завернутый в зеленый лист, Растет цветок в глуши нетронутой, Прохладен, хрупок и душист. Томится лес весною раннею, И всю счастливую тоску И все свое благоухание Он отдал горькому цветку. Ласточка Ласточка проворная — Перья сине-чёрные, Рано, рано встала И защебетала: — Фидли, фидли, строю дом Под застрехой, над окном. Ленин У Кремля в гранитном Мавзолее Он лежит меж флагов, недвижим. А над миром, как заря алея, Плещет знамя, поднятое им. То оно огромное — без меры, То углом простого кумача Обнимает шею пионера, Маленького внука Ильича. Лес Многоэтажный этот дом Не знает праздного безделья. Упорным занят он трудом От купола до подземелья. Здесь ловят солнце зеркала В лаборатории высокой. И движутся внутри ствола Добытые корнями соки. Бормочут листья в полусне, Но это мнимая дремота. В глуши, в покое, в тишине Идёт незримая работа. Летняя ночь на Севере На неизвестном полустанке, От побережья невдали, К нам в поезд финские цыганки Июньским вечером вошли. Хоть волосы их были русы, Цыганок выдавала речь Да в три ряда цветные бусы И шали, спущенные с плеч. Блестя цепочками, серьгами И споря пестротой рубах, За ними следом шли цыгане С кривыми трубками в зубах. С цыганской свадьбы иль с гулянки Пришла их вольная семья. Шуршали юбками цыганки, Дымили трубками мужья. Водил смычком по скрипке старой Цыган поджарый и седой, И вторила ему гитара В руках цыганки молодой. А было это ночью белой, Когда земля не знает сна. В одном окне заря алела, В другом окне плыла луна. И в этот вечер полнолунья, В цыганский вечер, забрели В вагон гадалки и плясуньи Из древней сказочной земли. Полынью пахло, пахло мятой, Влетал к нам ветер с двух сторон, И полевого аромата Был полон дачный наш вагон. Ливень Дождь идёт и пыль толчёт, Будто перец в ступке. Все девчонки у ворот Подбирают юбки. * * * Луна осенняя светла, Аллея дремлет кружевная. Природа глухо замерла, Предчувствуя, припоминая. Шуршанье листьев, вздох лесной — Последний отзвук летней неги… Но всё бледнеет пред луной — Как бы в мечтах о первом снеге. Луна ушла Луна ушла. Её кочевья — Меж серебристых, лёгких туч. В туманный дол глядят деревья, Как стадо ланей с горных круч. А здесь над домом в беспорядке Толпятся гнутые стволы. Уснувший тис колеблет складки Своей одежды — полной мглы. Лунный вечер Мальчишки, девчонки, Гулять идём! Светло на улице, Как днём. Оставь свой ужин, Оставь кровать. Айда на улицу Гулять. С гиком и свистом Во двор выходи. А если ты хмуришься, Дома сиди. Вверх по стремянке, Вниз по стене. Славно мы будем Играть при луне. * * * Люди пишут, а время стирает, Все стирает, что может стереть. Но скажи,- если слух умирает, Разве должен и звук умереть? Он становится глуше и тише, Он смешаться готов с тишиной. И не слухом, а сердцем я слышу Этот смех, этот голос грудной. Мальчик из села Поповки Среди сугробов и воронок В селе, разрушенном дотла, Стоит, зажмурившись ребёнок — Последний гражданин села. Испуганный котёнок белый, Обломок печки и трубы — И это всё, что уцелело От прежней жизни и избы. Стоит белоголовый Петя И плачет, как старик без слёз, Три года прожил он на свете, А что узнал и перенёс. При нём избу его спалили, Угнали маму со двора, И в наспех вырытой могиле Лежит убитая сестра. Не выпускай, боец, винтовки, Пока не отомстишь врагу За кровь, пролитую в Поповке, И за ребёнка на снегу. Мастер-ломастер Я учиться не хочу. Сам любого научу. Я — известный мастер По столярной части! У меня охоты нет До поделки Мелкой. Вот я сделаю буфет, Это не безделка. Смастерю я вам буфет Простоит он сотню лет. Вытешу из елки Новенькие полки. Наверху у вас — сервиз, Чайная посуда. А под ней — просторный низ Для большого блюда. Полки средних этажей Будут для бутылок. Будет ящик для ножей, Пилок, ложек, вилок. У меня, как в мастерской, Все, что нужно, под рукой: Плоскогубцы и пила, И топор, и два сверла, Молоток, Рубанок, Долото, Фуганок. Есть и доски у меня. И даю вам слово, Что до завтрашнего дня Будет все готово! Завизжала Пила, Зажужжала, Как пчела. Пропилила полдоски, Вздрогнула и стала, Будто в крепкие тиски На ходу попала. Я гоню ее вперед, А злодейка не идет. Я тяну ее назад Зубья в дереве трещат. Не дается мне буфет. Сколочу я табурет, Не хромой, не шаткий, Чистенький и гладкий. Вот и стал я столяром, Заработал топором. Я по этой части Знаменитый мастер! Раз, два По полену. Три, четыре По колену. По полену, По колену, А потом Врубился в стену. Топорище — пополам, А на лбу остался шрам. Обойдись без табурета. Лучше — рама для портрета. Есть у дедушки портрет Бабушкиной мамы. Только в доме нашем нет Подходящей рамы. Взял я несколько гвоздей И четыре планки. Да на кухне старый клей Оказался в банке. Будет рама у меня С яркой позолотой. Заглядится вся родня На мою работу. Только клей столярный плох: От жары он пересох. Обойдусь без клея. Планку к планке я прибью, Чтобы рамочку мою Сделать попрочнее. Как ударил молотком, Гвоздь свернулся червяком. Забивать я стал другой, Да согнулся он дугой. Третий гвоздь заколотил Шляпку набок своротил. Плохи гвозди у меня Не вобьешь их прямо. Так до нынешнего дня Не готова рама… Унывать я не люблю! Из своих дощечек Я лучинок наколю На зиму для печек. Щепочки колючие, Тонкие, горючие Затрещат, как на пожаре, В нашем старом самоваре. То-то весело горят! А ребята говорят: — Иди, Столяр, Разводи Самовар. Ты у нас не мастер, Ты у нас ломастер! Мельник, мальчик и осел Мельник На ослике Ехал Верхом. Мальчик За мельником Плелся Пешком. — Глянь-ка, — Толкует Досужий народ, Дедушка Едет, А мальчик Идет! Где это Видано? Где это Слыхано? — Дедушка Едет, А мальчик Идет! — Дедушка Быстро Слезает С седла, Внука Сажает Верхом На осла. — Ишь ты! — Вдогонку Кричит Пешеход. — Маленький Едет, А старый Идет! Где это Видано? Где это Слыхано? — Маленький Едет, А старый Идет! — Мельник И мальчик Садятся Вдвоем — Оба На ослике Едут Верхом. — Фу ты! Смеется Другой Пешеход. — Деда И внука Скотина Везет! Где это Видано? Где это Слыхано? Деда И внука Скотина Везет! — Дедушка С внуком Плетутся Пешком, Ослик На дедушке Едет Верхом. — Тьфу ты! — Хохочет Народ у ворот. — Старый Осел Молодого Везет! Где это Видано? Где это Слыхано? — Старый Осел Молодого Везет! Мистер Твистер 1 Есть За границей Контора Кука. Если Вас Одолеет Скука И вы захотите Увидеть мир — Остров Таити, Париж и Памир,— Кук Для вас В одну минуту На корабле Приготовит каюту, Или прикажет Подать самолет, Или верблюда За вами Пришлет, Даст вам Комнату В лучшем отеле, Теплую ванну И завтрак в постели. Горы и недра, Север и юг, Пальмы и кедры Покажет вам Кук. 2 Мистер Твистер, Бывший министр, Мистер Твистер, Делец и банкир, Владелец заводов, Газет, пароходов, Решил на досуге Объехать мир. — Отлично!— Воскликнула Дочь его Сюзи.— Давай побываем В Советском Союзе! Я буду питаться Зернистой икрой, Живую ловить осетрину, Кататься на тройке Над Волгой-рекой И бегать в колхоз По малину! — Мой друг, у тебя удивительный вкус! Сказал ей отец за обедом.— Зачем тебе ехать в Советский Союз? Поедем к датчанам и шведам. Поедем в Неаполь, поедем в Багдад!— Но дочка сказала: — Хочу в Ленинград! А то, чего требует дочка, Должно быть исполнено. Точка. 3 В ту же минуту Трещит аппарат: — Четыре каюты Нью-Йорк — Ленинград, С ванной, Гостиной, Фонтаном И садом. Только смотрите, Чтоб не было Рядом Негров, Малайцев И прочего Сброда. Твистер Не любит Цветного народа! Кук В телефон Отвечает: — Есть! Будет исполнено, Ваша честь. 4 Ровно За десять Минут До отхода Твистер Явился На борт парохода. Рядом — Старуха В огромных очках, Рядом — Девица С мартышкой в руках. Следом Четыре Идут Великана, Двадцать четыре Несут чемодана. 5 Плывет пароход По зеленым волнам, Плывет пароход Из Америки к нам. Плывет он к востоку Дорогой прямой. Гремит океан За высокой Кормой. Мистер Твистер, Бывший министр, Мистер Твистер, Банкир и богач, Владелец заводов, Газет, пароходов, На океане Играет в мяч. Часть парохода Затянута сеткой. Бегает мистер И машет ракеткой. В полдень, устав от игры и жары, Твистер, набегавшись вволю, Гонит киём костяные шары По биллиардному полю. Пенятся волны, и мчится вперед Многоэтажный дворец-пароход. В белых каютах Дворца-парохода Вы не найдете Цветного народа: Негров, Малайцев И прочий народ В море качает Другой пароход. Неграм, Малайцам Мокро и жарко. Брызжет волна, И чадит кочегарка. 6 Мистер Твистер, Миллионер, Едет туристом В СССР. Близится шум Ленинградского Порта. Город встает Из-за правого Борта. Серые воды, Много колонн. Дымом заводы Темнят небосклон. Держится мистер Рукою за шляпу, Быстро На пристань Сбегает По трапу. Вот, оценив Петропавловский Шпиль, Важно Садится В автомобиль. Дамы усажены. Сложены вещи. Автомобиль Огрызнулся зловеще И покатил, По асфальту Шурша, В лица прохожим Бензином Дыша. 7 Мистер Твистер, Бывший министр, Мистер Твистер, Миллионер, Владелец заводов, Газет, пароходов, Входит в гостиницу «Англетер». Держит во рту Золотую сигару И говорит По-английски Швейцару: — Есть ли В отеле У вас номера? Вам Телеграмму Послали Вчера. — Есть,— Отвечает Привратник усатый,— Номер Девятый И номер Десятый. Первая лестница, Третий этаж. Следом за вами Доставят багаж! Вот за швейцаром Проходят Цепочкой Твистер С женой, Обезьянкой И дочкой. В клетку зеркальную Входят они. Вспыхнули в клетке Цветные огни, И повезла она плавно и быстро Кверху семью отставного министра. 8 Мимо зеркал По узорам ковра Медленным шагом Идут в номера Строгий швейцар В сюртуке С галунами, Следом — Приезжий В широкой панаме, Следом — Старуха В дорожных очках, Следом — Девица С мартышкой в руках. Вдруг иностранец Воскликнул:— 0 боже! — Боже!— сказали Старуха и дочь. Сверху по лестнице Шел чернокожий, Темный, как небо В безлунную ночь. Шел Чернокожий Громадного Роста Сверху Из номера Сто девяносто. Черной Рукою Касаясь Перил, Шел он Спокойно И трубку Курил. А в зеркалах, Друг на друга Похожие, Шли Чернокожие, Шли Чернокожие… Каждый Рукою Касался Перил, Каждый Короткую Трубку Курил. Твистер Не мог Удержаться от гнева. Смотрит Направо И смотрит Налево… — Едем!— Сказали Старуха и дочь.— Едем отсюда Немедленно прочь! Там, где сдают Номера Чернокожим, Мы на мгновенье Остаться Не можем! Вниз По ступеням Большими Прыжками Мчится Приезжий В широкой панаме. Следом — Старуха В дорожных очках, Следом — Девица С мартышкой в руках… Сели в машину Сердитые янки, Хвост прищемили Своей обезьянке. Строгий швейцар Отдает им поклон, В будку идет И басит в телефон: — Двадцать-ноль-двадцать, Добавочный триста. С кем говорю я?.. С конторой «Туриста»? Вам сообщу я Приятную весть: К вашим услугам Два номера есть — С ванной, гостиной, Приемной, столовой. Ждем приезжающих. Будьте здоровы! 9 Вьется по улице Легкая пыль. Мчится по улице Автомобиль. Рядом с шофером Сидит полулежа Твистер На мягких Подушках из кожи. Слушает шелест бегущих колес, Туго одетых резиной, Смотрит, как мчится Серебряный пес — Марка на пробке машины. Сзади трясутся старуха и дочь. Ветер им треплет вуали. Солнце заходит, и близится ночь. Дамы ужасно устали. Улица Гоголя, Третий подъезд. — Нет,— отвечают,— В гостинице мест. Улица Пестеля, Первый подъезд. — Нет,— отвечают,— В гостинице мест. Площадь Восстания, Пятый подъезд. — Нет,— отвечают,— В гостинице мест. Прибыло Много Народу На съезд. Нет, к сожаленью, В гостинице Мест! Правая Задняя Лопнула шина. Скоро Мотору Не хватит бензина… 10 Мистер Твистер, Бывший министр, Мистер Твистер, Миллионер, Владелец заводов, Газет, пароходов, Вернулся в гостиницу «Англетер». Следом — Старуха В дорожных очках, Следом — Девица С мартышкой в руках. Только они Позвонили У двери,— Вмиг осветился Подъезд в «Англетере». Пробило Сверху Двенадцать Часов. Строгий швейцар Отодвинул засов. — Поздно!— Сказал им Привратник Усатый.— Занят Девятый, И занят Десятый. Международный Готовится Съезд. Нету свободных В гостинице Мест! — Что же мне делать? Я очень устала!— Мистеру Твистеру Дочь прошептала.— Если ночлега Нигде Не найдем, Может быть, Купишь Какой-нибудь Дом? — Купишь!— Отец Отвечает, Вздыхая.— Ты не в Чикаго, Моя дорогая. Дом над Невою Купить бы я рад… Да не захочет Продать Ленинград! Спать нам придется В каком-нибудь сквере!— Твистер сказал И направился к двери. Дочку И мать Поразил бы удар, Но их успокоил Усатый швейцар. Одну Уложил он В швейцарской на койку, Другой Предложил он Буфетную стойку. А Твистер В прихожей Уселся На стул, Воскликнул: — О боже!— И тоже Уснул… Усталый с дороги, Уснул на пороге Советской гостиницы «Англетер» Мистер Твистер, Бывший министр, Мистер Твистер, Миллионер… 11 Спит — И во сне Содрогается он: Снится ему Удивительный сон. Снится ему, Что бродягой Бездомным Грустно Он бродит По улицам темным. Вдруг Самолета Доносится стук — С неба на землю Спускается Кук. Твистер Бросается К мистеру Куку, Жмет на лету Энергичную руку, Быстро садится К нему в самолет, Хлопает дверью — И к небу плывет. Вот перед ними Родная Америка — Дом-особняк У зеленого скверика. Старый слуга Отпирает Подъезд. — Нет,— говорит он, В Америке Мест! Плотно Закрылись Дубовые двери. Твистер Проснулся Опять в «Англетере». Проснулся в тревоге На самом пороге Советской гостиницы «Англетер» Мистер Твистер, Бывший министр, Мистер Твистер, Миллионер… Снял он пиджак И повесил на стул. Сел поудобней И снова заснул. 12 Утром Тихонько Пришел Паренек, Ящик и щетки С собой приволок. Бодро и весело Занялся делом: Обувь собрал, Обойдя коридор, Белые туфли Выбелил мелом, Черные — Черною мазью натер. Ярко, до блеска, Начистил суконкой… Вдруг на площадку, Играя мячом, Вышли из номера Два негритенка — Девочка Дженни И брат ее Том. Дети На Твистера Молча взглянули: — Бедный старик! Он ночует на стуле… — Даже сапог Он не снял Перед сном!— Тихо промолвил Задумчивый Том. Парень со щеткой Ответил: — Ребята, Это не бедный старик, А богатый. Он наотрез Отказался вчера С вами в соседстве Занять номера. Очень гордится Он белою кожей — Вот и ночует На стуле в прихожей! Так-то, ребята!— Сказал паренек, Вновь принимаясь За чистку сапог — Желтых и красных, Широких и узких, Шведских, Турецких, Немецких, Французских… Вычистил Ровно В назначенный срок Несколько пар Разноцветных сапог. Только навел На последние Глянец — Видит: Со стула Встает Иностранец, Смотрит вокруг, Достает портсигар… Вдруг Из конторы Выходит швейцар. — Есть,— Говорит он,— Две комнаты рядом С ванной, Гостиной, Фонтаном И садом. Если хотите, Я вас проведу, Только при этом Имейте в виду: Комнату справа Снимает китаец, Комнату слева Снимает малаец. Номер над вами Снимает монгол. Номер под вами — Мулат и креол!.. Миллионер Повернулся К швейцару, Прочь отшвырнул Дорогую сигару И закричал По-английски: — О’кэй! Дайте От комнат Ключи Поскорей! Взявши Под мышку Дочь И мартышку, Мчится Вприпрыжку По «Англетер» Мистер Твистер, Бывший министр, Мистер Твистер, Миллионер. Мороженое По дороге — стук да стук — Едет крашеный сундук. Старичок его везет, На всю улицу орет: — Отличное Земляничное Морожено!.. Мы, ребята, босиком Ходим вслед за сундуком. Остановится сундук — Все становятся вокруг. Сахарно Морожено На блюдечки Положено, Густо и сладко, Ешь без остатка! Дали каждому из нас Узенькую ложечку, И едим мы целый час, Набирая всякий раз С краю понемножечку. — По дороге — стук да стук — Едет крашеный сундук. Летним утром в сундуке Едет зимний холод — Синий лед, что на реке Был весной расколот. Банки круглые во льду Тараторят на ходу. От стоянки до стоянки Разговаривают банки: «Будет пир На весь мир. Мы везем для вас пломбир И клубничное, Земляничное Мороженое!» — К сундуку бежит толстяк, От жары он весь размяк, Щеки, как подушки, Шляпа на макушке. — Эй! — кричит он. — Поскорей Положи на пять рублей! Взял мороженщик лепешку, Сполоснул большую ложку, Ложку в банку окунул, Мягкий шарик зачерпнул, По краям пригладил ложкой И накрыл другой лепешкой. Зачерпнул десяток раз. — Получайте свой заказ! Не моргнул толстяк и глазом, Съел мороженое разом, А потом кричит опять: — Дай еще на двадцать пять Да в придачу на полтинник — Я сегодня именинник! — Ради ваших именин Получайте, гражданин, Именинное Апельсинное Мороженое! — По дороге — стук да стук — Едет медленно сундук, Тарахтит, почти пустой, А толстяк хрипит: — Постой! Дай мороженого ложку, Только ложку на дорожку Ради праздничного дня: День рожденья у меня! — Ради вашего рожденья Полубайте угощенье — Прекрасное Ананасное Мороженое! Не сказал толстяк ни слова. Покупает на целковый, А потом на целых три. Все кричат ему: — Смотри, У тебя затылок синий, На бровях белеет иней, Как на дереве в лесу, И сосулька на носу!.. А толстяк молчит — не слышит, Ананасным паром дышит. На спине его сугроб. Побелел багровый лоб. Посинели оба уха. Борода белее пуха. На затылке — снежный ком. Снег на шляпе колпаком. Он стоит и не шевЕлится, А кругом шумит метелица… Как у нашего двора Нынче выросла гора. Вся дорога загорожена, Катит в саночках народ. Под полозьями не лед, А клубничное, Земляничное, Именинное Апельсинное, Прекрасное Ананасное Мороженое! * * * Морская ширь полна движенья. Она лежит у наших ног И, не прощая униженья, С разбега бьется о порог. Прибрежный щебень беспокоя, Прибой влачит его по дну. И падает волна прибоя На отходящую волну. Гремит, бурлит простор пустынный, А с вышины, со стороны Глядит на взморье серп невинный Едва родившейся луны. Мы знаем время растяжимо Мы знаем: время растяжимо. Оно зависит от того, Какого рода содержимым Вы наполняете его. Бывают у него застои, А иногда оно течет Ненагруженное, пустое, Часов и дней напрасный счет. Пусть равномерны промежутки, Что разделяют наши сутки, Но, положив их на весы, Находим долгие минутки Н очень краткие часы. * * * Мы любим в детстве получать подарки, А в зрелости мы учимся дарить, Глазами детскими смотреть на праздник яркий И больше слушать, меньше говорить. * * * Мы принимаем всё, что получаем, За медную монету, а потом — Порою поздно — пробу различаем На ободке чеканно-золотом. Мыши Вышли мыши как-то раз Поглядеть, который час. Раз-два-три-четыре. Мыши дернули за гири. Вдруг раздался страшный звон — Убежали мышки вон. Мяч Мой Веселый, Звонкий Мяч, Ты куда Помчался Вскачь? Жёлтый, Красный, Голубой, Hе угнаться За тобой! Я Тебя Ладонью Хлопал. Ты Скакал И звонко Топал. Ты Пятнадцать Раз Подряд Прыгал В угол И назад. А потом Ты покатился И назад Hе воротился. Покатился В огород, Докатился До ворот, Подкатился Под ворота, Добежал До поворота. Там Попал Под колесо. Лопнул, Хлопнул — Вот и все! * * * На всех часах вы можете прочесть Слова простые истины глубокой: Теряя время, мы теряем честь. А совесть остаётся после срока. Она живёт в душе не по часам. Раскаянье всегда приходит поздно. А честь на час указывает нам Протянутой рукою — стрелкой грозной. Чтоб наша совесть не казнила нас, Не потеряйте краткий этот час. Пускай, как стрелки в полдень, будут вместе Веленья нашей совести и чести. Над прошлым, как над горною грядой, Над прошлым, как над горною грядой, Твое искусство высится вершиной, А без гряды истории седой Твое искусство — холмик муравьиный. Надпись на урне С тобою вместе враг твой был сожжен. Удавом он сдавил при жизни тело. Но до конца не мог коснуться он Того, что и по смерти не истлело. Ты горстью пепла стала, ты мертва. Но помню, как у смертного порога Произнесла ты медленно слова: «Люблю я сильно, весело и строго». Ты, умирая, силы мне дала, Веселье, чтоб его раздал я многим. И вот проходят все мои дела Перед твоим судом, простым и строгим. Надпись на часах Дорого вовремя время. Времени много и мало. Долгое время — не время, Если оно миновало. * * * Нас петухи будили каждый день Охрипшими спросонья голосами. Была нам стрелкой солнечная тень, И солнце было нашими часами. Лениво время, как песок, текло, Но вот его пленили наши предки, Нашли в нем лад, и меру, и число. С тех пор оно живет в часах, как в клетке. Строжайший счет часов, минут, секунд Поручен наблюдателям ученым. И механизмы, вделанные в грунт, Часам рабочим служат эталоном. Часы нам измеряют труд и сон, Определяют встречи и разлуки. Для нас часов спокойный, мерный звон — То мирные, то боевые звуки. Над миром ночь безмолвная царит. Пустеет понемногу мостовая. И только время с нами говорит, Свои часы на башне отбивая. Начало дня За окнами сумрак ранний На свет и на тьму похож,— Будто на синем плане Нового дня чертеж. Вижу, привстав с постели, Как выступают из мглы Строгие лесенки елей, Сосен прямые стволы. Слышу в тиши до рассвета Первые грузовики. Слышу, как в городе где-то Пробуют голос гудки. Тот, кто минуту свиданья Ночи и дня подглядел, Видел весь мир в ожиданье Новых событий и дел. Начинающему поэту Мой друг, зачем о молодости лет Ты объявляешь публике читающей? Тот, кто еще не начал,- не поэт, А кто уж начал,- тот не начинающий. Наш герб Различным образом державы Свои украсили гербы. Вот леопард, орел двуглавый И лев, встающий на дыбы. Таков обычай был старинный, Чтоб с государственных гербов Грозил соседям лик звериный Оскалом всех своих зубов. То хищный зверь, то птица злая, Подобье потеряв своё, Сжимают в лапах, угрожая, Разящий меч или копьё. Где львов от века не бывало, С гербов свирепо смотрят львы Или орлы, которым мало Одной орлиной головы! Но не орел, не лев, не львица Собой украсили наш герб, А золотой венок пшеницы, Могучий молот, острый серп. Мы не грозим другим народам, Но бережём просторный дом, Где место есть под небосводом Всему, живущему трудом. Не будет недругом расколот Союз народов никогда. Неразделимы серп и молот, Земля, и колос, и звезда! * * * Не знает вечность ни родства, ни племени, Чужда ей боль рождений и смертей. А у меньшой сестры ее — у времени — Бесчисленное множество детей. Столетья разрешаются от бремени. Плоды приносят год, и день, и час. Пока в руках у нас частица времени, Пускай оно работает для нас! Пусть мерит нам стихи стопою четкою, Работу, пляску, плаванье, полет И — долгое оно или короткое — Пусть вместе с нами что-то создает. Бегущая минута незаметная Рождает миру подвиг или стих. Глядишь — и вечность, старая, бездетная, Усыновит племянников своих. * * * Не знаю, когда прилетел соловей, Не знаю, где был он зимой, Но полночь наполнил он песней своей, Когда воротился домой. Весь мир соловьиною песней прошит. То слышится где-то свирель, То что-то рокочет, журчит и стучит И вновь рассыпается в трель. Так четок и чист этот голос ночной, И всё же при нем тишина Для нас остается немой тишиной, Хоть множества звуков полна. Еще не раскрылся березовый лист И дует сырой ветерок, Но в холоде ночи ликующий свист Мы слышим в назначенный срок. Ты издали дробь соловья улови — И долго не сможешь уснуть. Как будто счастливой тревогой любви Опять переполнена грудь. Тебе вспоминается северный сад, Где ночью продрог ты не раз, Тебе вспоминается пристальный взгляд Любимых и любящих глаз. Находят и в теплых краях соловьи Над лавром и розой приют. Но в тысячу раз мне милее свои, Что в холоде вешнем поют. Не знаю, когда прилетел соловей, Не знаю, где был он зимой, Но полночь наполнил он песней своей, Когда воротился домой. * * * Не страшен этот белый кот Ни крысам, ни мышам, Частенько с ними он ведет Беседу по душам. Мышей он ласково зовет Из ящика без крышки. — Эй, малыши! — мурлычет кот, — Давайте в кошки-мышки! Не так Что ни делает дурак, Все он делает не так. Начинает не сначала, А кончает как попало. С потолка он строит дом, Носит воду решетом, Солнце в поле ловит шапкой, Тень со стен стирает тряпкой, Дверь берет с собою в лес, Чтобы вор к нему не влез, И на крышу за веревку Тянет бурую коровку, Чтоб немножко попаслась Там, где травка разрослась. Что ни делает дурак, Все он делает не так. И не вовремя он рад, И печален невпопад. На пути встречает свадьбу Тут бы спеть и поплясать бы, Он же слезы льет рекой И поет заупокой. Как схватили дурака, Стали мять ему бока, Били, били, колотили, Чуть живого отпустили. «Ишь ты, — думает дурак, Видно, я попал впросак. Из сочувствия к невесте Я поплакал с нею вместе. Ладно, в следующий раз Я пущусь на свадьбе в пляс!» Вот бредет он по дороге, А навстречу едут дроги. Следом движется народ, Словно очередь идет. Поглядел дурак на пеших. «Ну-ка, — думает, — утешь их, Чтоб шагали веселей За телегою своей!» Сапожком дурак притопнул, О ладонь ладонью хлопнул Да как пустится плясать, Ногу об ногу чесать! Взяли люди дурака, Стали мять ему бока, Били, били, колотили, Полумертвым отпустили. «Вишь ты, — думает дурак, Я опять попал впросак. Больше я плясать не стану Да и плакать перестану. Ладно, с завтрашнего дня Не узнаете меня!» И ведь верно, с той минуты Стал ходить дурак надутый. То и дело он, дурак, Говорит другим: — Не так! Он не плачет и не пляшет, А на все рукою машет. Постороннему никак Не узнать, что он дурак. Дети буквы пишут в школе Да и спросят: — Хорошо ли? Поглядит в тетрадь дурак Да и вымолвит: — Не так. Шьют портнихи на машинке, Шьют сапожники ботинки. Смотрит издали дурак И бормочет: — Всё не так! И не так селедок ловят, И не так борщи готовят, И не так мосты мостят, И не так детей растят! Видят люди, слышат люди, Как дурак дела их судит, И подумывают так: «Что за умница дурак!» * * * Немало книжек выпущено мной, Но все они умчались, точно птицы. И я остался автором одной Последней, недописанной страницы. * * * Нет, нелегко в порядок привести Ночное незаполненное время. Не обкатать его, не утрясти С пустотами и впадинами всеми. Не перейти его, не обойти, А без него грядущее закрыто… Но вот доходим до конца пути, До утренней зари — и ночь забыта. О, как теперь ничтожен, как далек Пустой ночного времени комок! Новому читателю Эту короткую песню мою Я посылаю в печать. Тем я в подарок ее отдаю, Кто научился читать. Новый читатель является к нам. Это хорошая весть! Очень приятно, что может он сам Каждую строчку прочесть. Школе спасибо! Спасибо тому, Кто напечатал букварь. Будто принес он в глубокую тьму Яркий волшебный фонарь. Ночной костер Горел костер под небом Крыма, Стреляя звездами во тьму, А мне смолистый запах дыма Напомнил Горького в Крыму. Он слушал буйный шум прибоя И треск обугленной коры. И, верно, видел пред собою Свои походные костры. О мальчиках и девочках Из чего только сделаны мальчики? Из чего только сделаны мальчики? Из улиток, ракушек И зелёных лягушек. Вот из этого сделаны мальчики! Из чего только сделаны девочки? Из чего только сделаны девочки? Из конфет и пирожных И сластей всевозможных. Вот из этого сделаны девочки! Из чего только сделаны парни? Из чего только сделаны парни? Из насмешек, угроз, Крокодиловых слез. Вот из этого сделаны парни! Из чего только сделаны барышни? Из чего только сделаны барышни? Из булавок, иголок, Из тесёмок, наколок. Вот из этого сделаны барышни! О рифме и прочем Нужна ли рифма, например? Ведь нет же рифмы у Гомера. А для чего стихам размер? Пожалуй, можно без размера. Стихам не нужно запятых. Им ни к чему тире и точки. Не упразднить ли самый стих? Но как считать мы будем строчки? * * * О том, как хороша природа, Не часто говорит народ Под этой синью небосвода, Над этой бледной синью вод. Не о закате, не о зыби, Что серебрится вдалеке,- Народ беседует о рыбе, О сплаве леса по реке. Но, глядя с берега крутого На розовеющую гладь, Порой одно он скажет слово, И это слово — «Благодать!». Ой, вы, милые сестрицы Ой, вы, милые сестрицы! Как цветочки в зной жестокий, Так увяли ваши лица, Восковыми стали щёки. Точно град трясёт калину, Точно гром каменья рушит, — Так и вас гнетёт судьбина, Красоту забота сушит. Не узнаешь в вас, подруги, Девушек звонкоголосых. Истомили вас недуги, Серебро сверкает в косах. Вам награда — бугорочек Да безвестный крест сосновый. Безутешных ваших дочек Ждёт такой же труд суровый. Вы увянете, сестрицы, Как трава в жару без тени… Ах, бескрылые вы птицы, Бессловесный цвет весенний. От одного до десяти Вот один иль единица Очень тонкая, как спица. А вот это цифра два, Полюбуйся, какова! Выгибает двойка шею, Волочится хвост за нею. А за двойкой — посмотри — Выступает цифра три. Тройка — третий из значков — Состоит из двух крючков. За тремя идут четыре, Острый локоть оттопыря. А потом пошла плясать По бумаге цифра пять. Руку вправо протянула, Ножку круто изогнула. Цифра шесть — дверной замочек: Верху крюк, внизу кружочек. Вот семерка — кочерга, У нее одна нога. У восьмерки два кольца Без начала и конца. Цифра девять иль девятка — Цифровая акробатка: Если на голову встанет, Цифрой шесть девятка станет. Цифра вроде -буквы «О» — Это ноль иль ничего. Круглый ноль такой хорошенький, Но не знает ничегошеньки! Если же слева рядом с ним Единичку примостим, Он побольше станет весить, Потому что это — десять. Отчего кошку назвали кошкой У старика и старухи Был котенок черноухий, Черноухий и белощекий, Белобрюхий и чернобокий. Стали думать старик со старухой: — Подрастает наш черноухий. Мы вскормили его и вспоили. Только дать ему имя забыли. Назовем черноухого Тучей — Пусть он будет большой и могучий. Выше дерева, больше дома. Пусть мурлычет он громче грома! — Нет, — сказала, подумав, старуха, Туча легче гусиного пуха. Гонит ветер огромные тучи, Собирает их в серые кучи. Свищет ветер Протяжно и звонко. Не назвать ли нам Ветром Котенка? — Нет, старуха, — старик отвечает, — Ветер только деревья качает, А стена остается в покое. Не назвать ли котенка Стеною? Старику отвечает старуха: — Ты лишился от старости слуха! Вот прислушайся вместе со мною: Слышишь, мышка шуршит за стеною? Точит дерево мышка-воришка… Не назвать ли нам кошку — Мышка? — Нет, старуха, — старик отвечает, — Кошка мышку со шкуркой съедает. Значит, кошка сильнее немножко! Не назвать ли нам кошку Кошкой?… Партизанский плакат Днем барон сказал крестьянам: «Шапку с головы долой!» Ночью отдал партизанам Каску вместе с головой. Первое мая Сегодня лучший день весны, сегодня Первомай! Оркестры дальние слышны, в цветных флажках трамвай… Взлетает легкий красный шар под самый небосклон, пылают буйно, как пожар полотнища знамен… Первый день календаря Первое Сентября, Первое Сентября! Первое Сентября — Первый день Календаря, — Потому что в этот день Все девчонки И мальчишки Городов И деревень Взяли сумки, Взяли книжки, Взяли завтраки Под мышки И помчались в первый раз В класс! Это было в Барнауле, В Ленинграде И в Торжке, В Благовещенске И в Туле, На Дону И на Оке, И в станице, И в ауле, И в далеком кишлаке. Это было На морском Берегу, Там, где берег Изгибается В дугу, Где ребята По-грузински Говорят, Где на завтрак Носят Сладкий виноград. Это было На Алтае, Между гор. Это было На Валдае, У озер. Это было На Днепре, Среди полей, Там, где школа За стволами Тополей. Кто успел Прожить на свете Восемь лет, Тех сегодня До обеда Дома нет, — Потому что в этот день Все девчонки И мальчишки Городов И деревень Взяли сумки, Взяли книжки, Взяли завтраки Под мышки И помчались в первый раз В класс! Песня о ёлке Что растет на елке? Шишки да иголки. Разноцветные шары Не растут на елке. Не растут на елке Пряники и флаги, Не растут орехи В золотой бумаге. Эти флаги и шары Выросли сегодня Для российской детворы В праздник новогодний. В городах страны моей, В селах и поселках Столько выросло огней На веселых елках! Петя-попугай Первоклассник Жуков Петя Подражает Всем на свете, Повторяет Слово в слово Всё, что слышит От другого. Смотрит на небо Прохожий, — Петя Жуков — Смотрит тоже. Клоун в цирке Корчит рожи, — Петя Жуков Корчит тоже. Вверх ногами Ходят дети, — Вверх ногами Ходит Петя. Первоклассник Жуков Петя Подражает Всем на свете — Всем знакомым, Незнакомым, Людям, птицам, Насекомым. Подражает он сороке — Тараторит на уроке, Подражает он собаке — Целый день проводит в драке. Подражает комару, Подражает кенгуру, Подражает стрекозе, Подражает шимпанзе. Первоклассник Жуков Петя Подражает Всем на свете, Повторяет Слово в слово Всё, что слышит От другого. И за это Называем Все мы Петю Попугаем. Пешеход В пути с утра до первых звезд, От бурь не знает он защиты, Но много дней и много верст Его терпению открыты. Пронесся поезд перед ним, Прошел, стуча на каждой шпале, Оставив в небе редкий дым Да бледный след на тусклой стали. Звенит встревоженная тишь. Гудит смятенная дорога. Но он спокоен: ненамного Опередишь. Пионерам — вожатым октябрят Лет бы сбросить мне, ребята, Шестьдесят, Я бы тоже стал вожатым Октябрят. Это дело интересней Всяких дел. На досуге я бы песни С ними пел. Мёл бы с ними коридоры, Школьный зал И паркет, как полотёры, Натирал. С октябрятами ходил бы Я в поход. Вместе с ними я водил бы Хоровод. Каждый день читал им книжки И журнал, А подчас и в кошки-мышки Поиграл. Я бы песни и заметки В меру сил Для весёлой стенгазетки Сочинил. А когда порою вешней Ждут скворцов, Мы бы строили скворешни Для птенцов. Но боюсь, что трудно сбросить Столько лет, Смыть с волос густую проседь Средства нет. Я пишу стихи ребятам, Но навряд Суждено мне стать вожатым Октябрят! * * * Питает жизнь ключом своим искусство. Другой твой ключ — поэзия сама. Заглох один — в стихах не стало чувства. Забыт другой — струна твоя нема. Плакат 1941 года Ты каждый раз, ложась в постель, Смотри во тьму окна И помни, что метет метель И что идет война. Победа В часы большого торжества Прохладным ранним летом Сияет вечером Москва Незатемнённым светом. Поёт на улице народ, Шумит, ведёт беседы. Так вот он — час, и день, и год Свершившейся победы! Пожар На площади базарной, На каланче пожарной Круглые сутки Дозорный у будки Поглядывал вокруг — На север, На юг, На запад, На восток,- Не виден ли дымок. И если видел он пожар, Плывущий дым угарный, Он поднимал сигнальный шар Над каланчой пожарной. И два шара, и три шара Взвивались вверх, бывало. И вот с пожарного двора Команда выезжала. Тревожный звон будил народ, Дрожала мостовая. И мчалась с грохотом вперёд Команда удалая… Теперь не надо каланчи,- Звони по телефону И о пожаре сообщи Ближайшему району. Пусть помнит каждый гражданин Пожарный номер: ноль-один! В районе есть бетонный дом — В три этажа и выше — С большим двором и гаражом И с вышкою на крыше. Сменяясь, в верхнем этаже Пожарные сидят, А их машины в гараже Мотором в дверь глядят. Чуть только — ночью или днём — Дадут сигнал тревоги, Лихой отряд борцов с огнём Несётся по дороге… Мать на рынок уходила, Дочке Лене говорила: — Печку, Леночка, не тронь. Жжётся, Леночка, огонь! Только мать сошла с крылечка, Лена села перед печкой, В щёлку красную глядит, А в печи огонь гудит. Приоткрыла дверцу Лена — Соскочил огонь с полена, Перед печкой выжег пол, Влез по скатерти на стол, Побежал по стульям с треском, Вверх пополз по занавескам, Стены дымом заволок, Лижет пол и потолок. Но пожарные узнали, Где горит, в каком квартале. Командир сигнал даёт, И сейчас же — в миг единый — Вырываются машины Из распахнутых ворот. Вдаль несутся с гулким звоном. Им в пути помехи нет. И сменяется зелёным Перед ними красный свет. В ноль минут автомобили До пожара докатили, Стали строем у ворот, Подключили шланг упругий, И, раздувшись от натуги, Он забил, как пулемёт. Заклубился дым угарный. Гарью комната полна. На руках Кузьма-пожарный Вынес Лену из окна. Он, Кузьма,- пожарный старый. Двадцать лет тушил пожары, Сорок душ от смерти спас, Бился с пламенем не раз. Ничего он не боится, Надевает рукавицы, Смело лезет по стене. Каска светится в огне. Вдруг на крыше из-под балки Чей-то крик раздался жалкий, И огню наперерез На чердак Кузьма полез. Сунул голову в окошко, Поглядел…- Да это кошка! Пропадёшь ты здесь в огне. Полезай в карман ко мне!.. Широко бушует пламя… Разметавшись языками, Лижет ближние дома. Отбивается Кузьма. Ищет в пламени дорогу, Кличет младших на подмогу, И спешит к нему на зов Трое рослых молодцов. Топорами балки рушат, Из брандспойтов пламя тушат. Чёрным облаком густым Вслед за ними вьётся дым. Пламя ёжится и злится, Убегает, как лисица. А струя издалека Гонит зверя с чердака. Вот уж брёвна почернели… Злой огонь шипит из щели: — Пощади меня, Кузьма, Я не буду жечь дома! — Замолчи, огонь коварный! Говорит ему пожарный. — Покажу тебе Кузьму! Посажу тебя в тюрьму! Оставайся только в печке, В старой лампе и на свечке! На панели перед домом — Стол, и стулья, и кровать… Отправляются к знакомым Лена с мамой ночевать. Плачет девочка навзрыд, А Кузьма ей говорит: — Не зальёшь огня слезами, Мы водою тушим пламя. Будешь жить да поживать. Только чур — не поджигать! Вот тебе на память кошка. Посуши ее немножко! Дело сделано. Отбой. И опять по мостовой Понеслись автомобили, Затрубили, зазвонили, Едет лестница, насос. Вьётся пыль из-под колёс. Вот Кузьма в помятой каске. Голова его в повязке. Лоб в крови, подбитый глаз,- Да ему не в первый раз. Поработал он недаром — Славно справился с пожаром! Пожелания друзьям Желаю вам цвести, расти, Копить, крепить здоровье. Оно для дальнего пути — Главнейшее условье. Пусть каждый день и каждый час Вам новое добудет. Пусть добрым будет ум у вас, А сердце умным будет. Вам от души желаю я, Друзья, всего хорошего. А всё хорошее, друзья, Дается нам недешево! * * * Полные жаркого чувства, Статуи холодны. От пламени стены искусства Коробиться не должны. Как своды античного храма — Души и материи сплав,— Пушкинской лирики мрамор Строен и величав * * * Порой часы обманывают нас, Чтоб нам жилось на свете безмятежней. Они опять покажут тот же час, И верится, что час вернулся прежний. Обманчив дней и лет круговорот: Опять приходит тот же день недели, И тот же месяц снова настает — Как будто он вернулся в самом деле. Известно нам, что час невозвратим, Что нет ни дням, ни месяцам возврата. Но круг календаря и циферблата Мешает нам понять, что мы летим. Послание К. И. Чуковскому Корней Иванович Чуковский, Прими привет мой маршаковский. Пять лет, шесть месяцев, три дня Ты пожил в мире без меня, А целых семь десятилетий Мы вместе прожили на свете. Я в первый раз тебя узнал, Какой-то прочитав журнал, На берегу столицы невской. Писал в то время Скабичевский, Почтенный, скучный, с бородой. И вдруг явился молодой, Веселый, буйный, дерзкий критик, Не прогрессивный паралитик, Что душит грудою цитат, Загромождающих трактат, Не плоских истин проповедник, А умный, острый собеседник, Который, книгу разобрав, Подчас бывает и неправ, Зато высказывает мысли, Что не засохли, не прокисли. Лукавый, ласковый и злой, Одних колол ты похвалой, Другим готовил хлесткой бранью Дорогу к новому изданью. Ты строго Чарскую судил. Но вот родился крокодил, Задорный, шумный, энергичный,— Не фрукт изнеженный, тепличный. И этот лютый крокодил Всех ангелочков проглотил В библиотеке детской нашей, Где часто пахло манной кашей. Мое приветствие прими! Со всеми нашими детьми Я кланяюсь тому, чья лира Воспела звучно Мойдодыра. С тобой справляют юбилей И Айболит, и Бармалей, И очень бойкая старуха Под кличкой «Муха-Цокотуха». Пусть пригласительный билет Тебе начислил много лет, Но, поздравляя с годовщиной, Не семь десятков с половиной Тебе я дал бы, друг старинный. Могу я дать тебе — прости!— От двух, примерно, до пяти… Итак, будь счастлив и расти! После праздника Нахмурилась елка, и стало темно. Трещат огоньки, догорая. И смотрит из снежного леса в окно Сквозь изморозь елка другая. Я вижу: на ней зажигает луна Одетые снегом иголки, И, вся разгораясь, мигает она Моей догорающей елке. И жаль мне, что иглы на елке моей Метель не засыпала пылью, Что ветер ее не качает ветвей, Простертых, как темные крылья. Лесная дикарка стучится в стекло, Нарядной подруге кивая. Пусть доверху снегом ее занесло,- Она и под снегом живая! Последний сонет У вдохновенья есть своя отвага, Свое бесстрашье, даже удальство. Без этого поэзия — бумага И мастерство тончайшее мертво. Но если ты у боевого стяга Поэзии увидишь существо, Которому к лицу не плащ и шпага, А шарф и веер более всего, То существо, чье мужество и сила Так слиты с добротой, простой и милой, А доброта, как солнце, греет свет,— Такою встречей можешь ты гордиться И перед тем, как навсегда проститься, Ей посвяти последний свой сонет. Почта Кто стучится в дверь ко мне С толстой сумкой на ремне, С цифрой 5 на медной бляшке, В синей форменной фуражке? Это он, Это он, Ленинградский почтальон. У него сегодня много Писем в сумке на боку,- Из Ташкента, Таганрога, Из Тамбова и Баку. В семь часов он начал дело, В десять сумка похудела, А к двенадцати часам Всё разнёс по адресам. — Заказное из Ростова Для товарища Житкова! — Заказное для Житкова? Извините, нет такого! В Лондон вылетел вчера В семь четырнадцать утра. Житков за границу По воздуху мчится — Земля зеленеет внизу. А вслед за Житковым В вагоне почтовом Письмо заказное везут. Пакеты по полкам Разложены с толком, В дороге разборка идёт, И два почтальона На лавках вагона Качаются ночь напролёт. Открытка — В Дубровку, Посылка — В Покровку, Газета — В Ростов-на-Дону. Письмо — В Бологое. А вот заказное Пойдет за границу — В Берлин. Идет берлинский почтальон, Последней почтой нагружен. Одет таким он франтом: Фуражка с красным кантом. На темно-синем пиджаке Лазурные петлицы. Идет и держит он в руке Письмо из-за границы. Кругом прохожие спешат. Машины шинами шуршат, Одна другой быстрее, По Липовой аллее. Подводит к двери почтальон, Швейцару старому поклон. — Письмо для герр Житкова Из номера шестого! — Вчера в одиннадцать часов Уехал в Англию Житков! Письмо само Никуда не пойдёт, Но в ящик его опусти — Оно пробежит, Пролетит, Проплывёт Тысячи вёрст пути. Нетрудно письму Увидеть свет: Ему не нужен билет. На медные деньги Объедет мир Заклеенный Пассажир. В дороге оно Не пьёт и не ест И только одно Говорит: — Срочное. Англия. Лондон. Вест, 14, Бобкин-стрит. Бежит, подбрасывая груз, За автобусом автобус. Качаются на крыше Плакаты и афиши. Кондуктор с лесенки кричит: — Конец маршрута. Бобкин-стрит! По Бобкин-стрит, по Бобкин-стрит Шагает быстро мистер Смит В почтовой синей кепке, А сам он вроде щепки. Идёт в четырнадцатый дом, Стучит висячим молотком И говорит сурово: — Для мистера Житкова. Швейцар глядит из-под очков На имя и фамилию И говорит: — Борис Житков Отправился в Бразилию. Пароход отойдет Через две минуты. Чемоданами народ Занял все каюты. Но в одну из кают Чемоданов не несут. Там поедет вот что: Почтальон и почта. Под пальмами Бразилии, От зноя утомлён, Бредёт седой Базилио, Бразильский почтальон. В руке он держит странное, Измятое письмо. На марке — иностранное Почтовое клеймо. И надпись над фамилией О том, что адресат Уехал из Бразилии Обратно в Ленинград. Кто стучится в дверь ко мне С толстой сумкой на ремне, С цифрой 5 на медной бляшке, В синей форменной фуражке? Это он, Это он, Ленинградский почтальон! Он протягивает снова Заказное для Житкова. — Для Житкова? Эй, Борис, Получи и распишись! Мой сосед вскочил с постели: — Вот так чудо в самом деле. Погляди, письмо за мной Облетело шар земной, Мчалось по морю вдогонку, Понеслось на Амазонку. Вслед за мной его везли Поезда и корабли. По морям и горным склонам Добрело оно ко мне. Честь и слава почтальонам, Утомлённым, запылённым, Слава честным почтальонам С толстой сумкой на ремне! Примета Ветрено в марте, В апреле дожди — В мае Фиалок и ландышей жди! Приметы Собираясь на экзамен, Валя говорила: — Если только палец мамин Окунуть в чернила, Если я перед доскою Как-нибудь украдкой Ухитрюсь одной рукою Взять себя за пятку, Если, сняв ботинок в школе, Повторю заклятье, А потом мешочек соли Приколю на платье, Если я в троллейбус новый Сяду на Садовой, А в троллейбусе вожатый Будет бородатый, Если я в пути не встречу Ни единой кошки Или вовремя замечу И сверну с дорожки, Не покажется священник В нашем переулке И дадут мне дома денег На кино и булки, Если я зашью монеты В фартук под оборки, — То, по всем моим приметам, Получу по всем предметам Круглые пятерки!.. Но едва успела Валя Кончить эту фразу, Болтовню ее прервали Три подруги сразу: — Хорошо, давай поспорим! Верь в свои приметы, Ну, а мы пока повторим Школьные предметы. *** Наконец настал экзамен. Мама уступила, И несчастный палец мамин Погружен в чернила, И не встретился священник По дороге в школу, И достала Валя денег, Чтоб пришить к подолу, И она в троллейбус новый Села на Садовой, И в вагоне был вожатый Очень бородатый, И пред классною доскою Удалось украдкой Ей свободною рукою Взять себя за пятку, — Но другие ученицы Сдали все предметы, А у Вали — единицы… Вот вам и приметы! Про все на свете Аист жил у нас на крыше, А в подполье жили мыши. Бегемот разинул рот — Булку просит бегемот. Воробей влетел в окно, В кладовой клюет пшено. Гриб растет среди дорожки, Голова на тонкой ножке. Дятел жил в дупле пустом, Дуб долбил, как долотом. Ель на ёжика похожа: Ёж в иголках, елка тоже. Жук упал и встать не может, Ждет он, кто ему поможет. Звезды видели мы днем За рекою над Кремлем. Иней лег на ветви ели, Иглы за ночь побелели. Кот ловил мышей и крыс, Кролик лист капустный грыз. Лодки по морю плывут, Люди веслами гребут. Мед в лесу медведь нашел: Мало меда, много пчел. Hосорог бодает рогом — Hе шутите с носорогом. Ослик был сегодня зол: Он узнал, что он — осел. Панцирь носит черепаха, Прячет голову от страха. Роет землю серый крот — Разоряет огород. Спит спокойно старый слон, Стоя спать умеет он. Таракан живет за печкой, То-то теплое местечко. Ученик учил уроки — У него в чернилах щеки. Флот плывет к родной земле, Флаг на каждом корабле. Ходит по лесу хорек — Хищный маленький зверек. Цапля важная, носатая Целый день стоит, как статуя. Часовщик прищурил глаз: Чинит часики для нас. Школьник, школьник, ты — силач: Шар земной несешь, как мяч. Щеткой чищу я щенка, Щекочу ему бока. Эта кнопка и шнурок — Электрический звонок. Юнга, будущий матрос, Южных рыбок нам привез. Ягод нет кислее клюквы, Я на память знаю буквы. Про гиппопотама Уговорились я и мама Дождаться выходного дня И посмотреть ги-ги-топама… Нет, ги-попо-тото-попама… Нет, ги-тото-попо-потама… Пусть мама скажет за меня! Вошли в открытые ворота И побежали мы вдвоем Взглянуть на ги… на бегемота. Мы чаще так его зовем. Он сам имен своих не знает. Как ни зовите,- все равно Он из воды не вылезает, Лежит, как мокрое бревно. Нам не везло сегодня с мамой. Его мы ждали целый час, А он со дна глубокой ямы Не замечал, должно быть, нас. Лежал он гладкий, толстокожий, В песок уткнувшись головой, На кожу ветчины похожий В огромной миске суповой. По целым дням из водоема Он не выходит — там свежей. — Есть у него часы приема? — Спросили мы у сторожей. — Да, есть часы приема пищи. Его мы кормим по часам! — И вдруг, блестя, как голенище, Поднялся сам Гиппопотам. Должно быть, у него промокли Мозги от постоянных ванн. Глаза посажены в бинокли, А рот раскрыт, как чемодан. Он оглядел стоявших рядом Гостей непрошеных своих, К решетке повернулся задом, Слегка нагнулся — и бултых! Я думаю, гиппопотама Зовут так трудно для того, Чтоб сторож из глубокой ямы Пореже вызывал его… * * * Пробираясь до калитки Полем вдоль межи, Дженни вымокла до нитки Вечером во ржи. Очень холодно девчонке, Бьет девчонку дрожь: Замочила все юбчонки, Идя через рожь. Если кто-то звал кого-то Сквозь густую рожь И кого-то обнял кто-то, Что с него возьмешь! И какая вам забота, Если у межи Целовался с кем-то кто-то Вечером во ржи!.. Птицы в пироге Много, много птичек Запекли в пирог: Семьдесят синичек, Сорок семь сорок. Трудно непоседам В тесте усидеть — Птицы за обедом Громко стали петь. Побежали люди В золотой чертог, Королю на блюде Понесли пирог. Где король? На троне Пишет манифест. Королева в спальне Хлеб с вареньем ест. Фрейлина стирает Ленту для волос. У нее сорока Отщипнула нос. А потом синица Принесла ей нос, И к тому же месту Сразу он прирос. * * * Пускай бегут и после нас, Сменяясь, век за веком,— Мир умирает каждый раз С умершим человеком. * * * Пускай стихи, прочитанные просто, Вам скажут всё, о чем сказать должны. А каблуки высокие нужны Поэтам очень маленького роста. Пустынный двор Пустынный двор, разрезанный оврагом, Зарос бурьяном из конца в конец. Вот по двору неторопливым шагом Идет домой с завода мой отец. Лежу я в старой тачке, и спросонья Я чувствую — отцовская рука Широкою горячею ладонью Моих волос касается слегка. Заходит солнце. Небо розовато. Фабричной гарью тянет. Но вовек Не будет знать прекраснее заката Лежащий в старой тачке человек. * * * Пусть будет небом верхняя строка, А во второй клубятся облака, На нижнюю сквозь третью дождик льется, И ловит капли детская рука. Радуга В небе гром, гроза. Закрывай глаза! Дождь прошел. Трава блестит, В небе радуга стоит. Поскорей, поскорей Выбегай из дверей, По траве Босиком, Прямо в небо Прыжком. Ладушки, ладушки! По радуге, по радужке, По цветной Дуге На одной Ноге. Вниз по радуге верхом И на землю кувырком! Радуга-дуга Солнце вешнее с дождем Строят радугу вдвоем — Семицветный полукруг Из семи широких дуг. Нет у солнца и дождя Ни единого гвоздя, А построили в два счета Поднебесные ворота. Радужная арка Запылала ярко, Разукрасила траву, Расцветила синеву. Блещет радуга-дуга. Сквозь нее видны луга. А за самым дальним лугом — Поле, вспаханное плугом. А за полем сквозь туман — Только море-океан, Только море голубое С белой пеною прибоя. Вот из радужных ворот К нам выходит хоровод, Выбегает из-под арки, Всей земле несет подарки. И чего-чего здесь нет! Первый лист и первый цвет, Первый гриб и первый гром, Дождь, блеснувший серебром, Дни растущие, а ночи — Что ни сутки, то короче. Эй, ребята, поскорей Выходите, из дверей На поля, в леса и парки Получать свои подарки! Поскорей, поскорей Выбегай из дверей, По траве босиком, Прямо в небо пешком. Ладушки! Ладушки! По радуге По радужке, По цветной Дуге На одной ноге, Вниз по радуге верхом — И на землю кувырком! Разговор Тётя Трот и кошка Сели у окошка, Сели рядом вечерком Поболтать немножко. Трот спросила:-Кис-Кис-Кис, Ты ловить умеешь крыс? -Мурр,-сказала кошка, Помолчав немножко. Разговор с внуком Позвал я внука со двора К открытому окну. – Во что идет у вас игра? – В подводную войну! – В войну? К чему тебе война? Послушай, командир: Война народам не нужна. Играйте лучше в мир. Ушел он, выслушав совет. Потом пришел опять И тихо спрашивает: – Дед, А как же в мир играть?.. Ловя известья, что с утра Передавал эфир, Я думал: перестать пора Играть с войной, чтоб детвора Играть училась в мир! Разговор с малиновкой — Ты думал, мир не тот, не тот, Какой ты видел в детстве?— Щебечет птица, что живет В саду — со мной в соседстве. — Да, многого не узнаю Я в наши дни, но все же Вы на прабабушку свою, Малиновки, похожи. Я с ней отлично был знаком, Когда в лесу весеннем По скользким веткам босиком Взлезал, как по ступеням. Разговор с первым классом Первый класс! Первый класс! Сколько грамотных У вас? Тридцать три! Тридцать три! Все раскрыли Буквари! — Кто из вас, Кто из вас Нынче в школе Первый раз? — Наши все Ученики В первом классе Новички! — Кто из вас, Кто из вас Опоздал сегодня В класс? — Тридцать три Ученика В класс явились До звонка! — Кто из вас, Кто из вас Не пришёл Сегодня в класс? — Иванов! Иванов! Он сегодня Нездоров! — Первый класс, Первый класс! Есть ли Лодыри у вас? — Есть один, Есть один! Это — Вася Чекалдин. Про него, Про него — Про лентяя Одного — Вы услышите Рассказ, — Только В следующий раз! * * * Рано в кровать, Рано вставать — Горя и хвори Не будете знать. Рассвет в Финляндии Скамья над обрывом намокла, Покрылась налётами льда. Зарёй освещённые стёкла Вдали отразила вода. Взлетела случайная птица И села на крышу опять. Раскрыть свои крылья боится — Ночное тепло растерять. * * * Рассвет за окнами нежданный. Желтеют мутно купола, Синеет зданий строй туманный, Но высь небесная светла. Там только нет дневного блеска. Но тает, тает синева. Вот просветлела занавеска И проступили кружева. И сновиденьем мимолётным Вдали осталась ночь без сна. Рассветом ранним, беззаботным Дышу у бледного окна. Легко внизу мелькнула птица, Донёсся грохот колеса… И наяву мне что-то снится, Так много снится в полчаса. Рассказ о неизвестном герое Ищут пожарные, Ищет милиция, Ищут фотографы В нашей столице, Ищут давно, Но не могут найти Парня какого-то Лет двадцати. Среднего роста, Плечистый и крепкий, Ходит он в белой Футболке и кепке. Знак «ГТО» На груди у него. Больше не знают О нем ничего. Многие парни Плечисты и крепки. Многие носят Футболки и кепки. Много в столице Таких же значков. Каждый К труду-обороне Готов. Кто же, Откуда И что он за птица Парень, Которого Ищет столица? Что натворил он И в чем виноват? Вот что в народе О нем говорят. Ехал Один Гражданин По Москве — Белая кепка На голове,- Ехал весной На площадке трамвая, Что-то под грохот колес Напевая… Вдруг он увидел — Напротив В окне Мечется кто-то В дыму и огне. Много столпилось Людей на панели. Люди в тревоге Под крышу смотрели: Там из окошка Сквозь огненный дым Руки Ребенок Протягивал к ним. Даром минуты одной Не теряя, Бросился парень С площадки трамвая Автомобилю Наперерез И по трубе Водосточной Полез. Третий этаж, И четвертый, И пятый… Вот и последний, Пожаром объятый. Черного дыма Висит пелена. Рвется наружу Огонь из окна. Надо еще Подтянуться немножко. Парень, Слабея, Дополз до окошка, Встал, Задыхаясь в дыму, На карниз, Девочку взял И спускается вниз. Вот ухватился Рукой За колонну. Вот по карнизу Шагнул он к балкону… Еле стоит , На карнизе нога, А до балкона — Четыре шага. Видели люди, Смотревшие снизу, Как осторожно Он шел по карнизу. Вот он прошел Половину Пути. Надо еще половину Пройти. Шаг. Остановка. Другой. Остановка. Вот до балкона Добрался он ловко. Через железный Барьер перелез, Двери открыл — И в квартире исчез… С дымом мешается Облако пыли, Мчатся пожарные Автомобили, Щелкают звонко, Тревожно свистят. Медные каски Рядами блестят. Миг — и рассыпались Медные каски. Лестницы выросли Быстро, как в сказке. Люди в брезенте — Один за другим — Лезут По лестницам В пламя и дым… Пламя Сменяется Чадом угарным. Гонит насос Водяную струю. Женщина, Плача, Подходит К пожарным: — Девочку, Дочку Спасите Мою! — Нет,- Отвечают Пожарные Дружно,- Девочка в здании Не обнаружена. Все этажи Мы сейчас обошли, Но никого До сих пор Не нашли. Вдруг из ворот Обгоревшего дома Вышел Один Гражданин Незнакомый. Рыжий от ржавчины, Весь в синяках, Девочку Крепко Держал он в руках. Дочка заплакала, Мать обнимая. Парень вскочил На площадку трамвая, Тенью мелькнул За вагонным стеклом, Кепкой махнул И пропал за углом. Ищут пожарные, Ищет милиция, Ищут фотографы В нашей столице, Ищут давно, Но не могут найти Парня какого-то Лет двадцати. Среднего роста, Плечистый и крепкий, Ходит он в белой Футболке и кепке, Знак «ГТО» На груди у него. Больше не знают О нем ничего. Многие парни Плечисты и крепки, Многие носят Футболки и кепки. Много в столице Таких же Значков. К славному подвигу Каждый Готов! Робин Бобин кое-как подкрепился натощак Робин-Бобин Кое-как Подкрепился Натощак: Съел теленка Утром рано, Двух овечек И барана, Съел корову Целиком. И прилавок С мясником, Сотню жаворонков в тесте, И коня с телегой вместе, Пять церквей и колоколен — Да еще и недоволен! Сад идёт Мы выходим из ворот. Видим: на прогулку Дружным шагом сад идет Вдоль по переулку. Да, да, да, шагает сад! Перешел дорогу, И запел он песню в лад, Выступая в ногу. Разве может сад идти, Распевая по пути? Не такой, как все сады, Этот сад ходячий. Он ложится у воды На песок горячий. Быстро сбросил у реки Тапочки и майки, Лепит булки, пирожки, Куличи и сайки. Полежал на солнце сад И забрался в воду. До чего воде он рад В жаркую погоду! Брызжет пеной водопад, Вверх летят фонтаны, Чуть сбежит раздетый сад С отмели песчаной. Вот он вышел из воды, Ежится, как ежик. На песке видны следы — Шесть десятков ножек. Славно выкупался сад, Отдохнул немного И отправился назад Прежнею дорогой. Сад заходит в новый дом, Где в большой столовой Тридцать кружек с молоком Для него готовы. Поиграл он пять минут В куклы и в лошадки, А потом его кладут В белые кроватки. Разве сад ложится спать После завтрака в кровать? Если сад гулял с утра, — Саду отдых нужен. А когда придет пора, Будет он разбужен. Приберет свою кровать, Простыни, подушки И опять пойдет играть В игры и в игрушки. Есть у сада паровоз, Шесть автомобилей, Черный пес — блестящий нос, Белый кот Василий, Восемь куколок в одной Кукле деревянной И Петрушка заводной, Рыжий и румяный. Этот сад — не зоосад, Но в саду есть полка Для тигрят и медвежат, Кролика и волка. — Каждый вечер тридцать мам В новый дом приходят, Каждый вечер по домам Сад они разводят. Этот сад ходячий нам Называть не надо, Потому что ты и сам Из такого сада! * * * Свиньи, склонные к бесчинству, На земле, конечно, есть. Но уверен я, что свинству Человечества не съесть. * * * Свои стихи, как зелье, В котле я не варил И не впадал в похмелье От собственных чернил. Но четко и толково Раскладывал слова, Как для костра большого Пригодные дрова. И вскоре — мне в подарок, Хоть я и ожидал,— Стремителен и ярок, Костер мой запылал. * * * Сегодня старый ясень сам не свой,— Как будто страшный сон его тревожит. Ветвями машет, шевелит листвой, А почему,— никто сказать не может. И листья легкие в раздоре меж собой, И ветви гнутые скрипят, друг с другом споря. Шумящий ясень чувствует прибой Воздушного невидимого моря. Сказка о глупом мышонке Пела ночью мышка в норке: — Спи, мышонок, замолчи! Дам тебе я хлебной корки И огарочек свечи. Отвечает ей мышонок: — Голосок твой слишком тонок. Лучше, мама, не пищи, Ты мне няньку поищи! Побежала мышка-мать, Стала утку в няньки звать: — Приходи к нам, тетя утка, Нашу детку покачать. Стала петь мышонку утка: — Га-га-га, усни, малютка! После дождика в саду Червяка тебе найду. Глупый маленький мышонок Отвечает ей спросонок: — Нет, твой голос нехорош. Слишком громко ты поешь! Побежала мышка-мать, Стала жабу в няньки звать: — Приходи к нам, тетя жаба, Нашу детку покачать. Стала жаба важно квакать: — Ква-ква-ква, не надо плакать! Спи, мышонок, до утра, Дам тебе я комара. Глупый маленький мышонок Отвечает ей спросонок: — Нет, твой голос нехорош. Очень скучно ты поешь! Побежала мышка-мать, Тетю лошадь в няньки звать: — Приходи к нам, тетя лошадь, Нашу детку покачать. — И-го-го! — поет лошадка.- Спи, мышонок, сладко-сладко, Повернись на правый бок, Дам овса тебе мешок! Глупый маленький мышонок Отвечает ей спросонок: — Нет, твой голос нехорош. Очень страшно ты поешь! Побежала мышка-мать, Стала свинку в няньки звать: — Приходи к нам, тетя свинка, Нашу детку покачать. Стала свинка хрипло хрюкать, Непослушного баюкать: — Баю-баюшки, хрю-хрю. Успокойся, говорю. Глупый маленький мышонок Отвечает ей спросонок: — Нет, твой голос нехорош. Очень грубо ты поешь! Стала думать мышка-мать: Надо курицу позвать. — Приходи к нам, тетя клуша, Нашу детку покачать. Закудахтала наседка: — Куд-куда! Не бойся, детка! Забирайся под крыло: Там и тихо, и тепло. Глупый маленький мышонок Отвечает ей спросонок: — Нет, твой голос не хорош. Этак вовсе не уснешь! Побежала мышка-мать, Стала щуку в няньки звать: — Приходи к нам, тетя щука, Нашу детку покачать. Стала петь мышонку щука — Не услышал он ни звука: Разевает щука рот, А не слышно, что поет… Глупый маленький мышонок Отвечает ей спросонок: — Нет, твой голос нехорош. Слишком тихо ты поешь! Побежала мышка-мать, Стала кошку в няньки звать: — Приходи к нам, тетя кошка, Нашу детку покачать. Стала петь мышонку кошка: — Мяу-мяу, спи, мой крошка! Мяу-мяу, ляжем спать, Мяу-мяу, на кровать. Глупый маленький мышонок Отвечает ей спросонок: — Голосок твой так хорош — Очень сладко ты поешь! Прибежала мышка-мать, Поглядела на кровать, Ищет глупого мышонка, А мышонка не видать… Сказка об умном мышонке Унесла мышонка кошка И поет: — Не бойся, крошка. Поиграем час-другой В кошки-мышки, дорогой! Перепуганный спросонок, Отвечает ей мышонок: — В кошки-мышки наша мать Не велела нам играть. — Мур-мур-мур, — мурлычет кошка, Поиграй, дружок, немножко. А мышонок ей в ответ: — У меня охоты нет. Поиграл бы я немножко, Только, пусть, я буду кошкой. Ты же, кошка, хоть на час Мышкой будь на этот раз! Засмеялась кошка Мурка: — Ах ты, дымчатая шкурка! Как тебя ни называть, Мышке кошкой не бывать. Говорит мышонок Мурке: — Ну, тогда сыграем в жмурки! Завяжи глаза платком И лови меня потом. Завязала кошка глазки, Но глядит из-под повязки, Даст мышонку отбежать И опять бедняжку — хвать! Говорит он хитрой кошке: — У меня устали ножки, Дай, пожалуйста, чуть-чуть Мне прилечь и отдохнуть. — Хорошо, — сказала кошка, Отдохни, коротконожка, Поиграем, а затем Я тебя, голубчик, съем! Кошке — смех, мышонку — горе… Но нашел он щель в заборе. Сам не знает, как пролез. Был мышонок — да исчез! Вправо, влево смотрит кошка: — Мяу-мяу, где ты, крошка? А мышонок ей в ответ: — Там, где был, меня уж нет! Покатился он с пригорка, Видит: маленькая норка. В этой норке жил зверек Длинный, узенький хорек. Острозубый, остроглазый, Был он вором и пролазой И, бывало, каждый день Крал цыплят из деревень. Вот пришел хорек с охоты, Гостя спрашивает: — Кто ты? Коль попал в мою нору, Поиграй в мою игру! — В кошки-мышки или в жмурки? Говорит мышонок юркий. — Нет, не в жмурки. Мы, хорьки, Больше любим «уголки». — Что ж, сыграем, но сначала Посчитаемся, пожалуй: Я — зверек, И ты — зверек, Я — мышонок, Ты — хорек, Ты хитер, А я умен, Кто умен, Тот вышел вон! — Стой! — кричит хорек мышонку И бежит за ним вдогонку, А мышонок — прямо в лес И под старый пень залез. Стали звать мышонка белки: — Выходи играть в горелки! — У меня, — он говорит, Без игры спина горит! В это время по дорожке Шел зверек страшнее кошки, Был на щетку он похож. Это был, конечно, еж. А навстречу шла ежиха Вся в иголках, как портниха. Закричал мышонку еж: — От ежей ты не уйдешь! Вот идет моя хозяйка, С ней в пятнашки поиграй-ка, А со мною — в чехарду. Выходи скорей — я жду! А мышонок это слышал, Да подумал и не вышел. — Не хочу я в чехарду, На иголки попаду! Долго ждали еж с ежихой, А мышонок тихо-тихо По тропинке меж кустов Прошмыгнул — и был таков! Добежал он до опушки. Слышит — квакают лягушки: — Караул! Беда! Ква-ква! К нам сюда летит сова! Поглядел мышонок: мчится То ли кошка, то ли птица, Вся рябая, клюв крючком, Перья пестрые торчком. А глаза горят, как плошки, Вдвое больше, чем у кошки. У мышонка замер дух. Он забился под лопух. А сова — все ближе, ближе, А сова — все ниже, ниже И кричит в тиши ночной: — Поиграй, дружок, со мной! Пропищал мышонок: — В прятки? И пустился без оглядки, Скрылся в скошенной траве. Не найти его сове. До утра сова искала. Утром видеть перестала. Села, старая, на дуб И глазами луп да луп. А мышонок вымыл рыльце Без водицы и без мыльца И пошел искать свой дом. Где остались мать с отцом. Шел он, шел, взошел на горку И внизу увидел норку. То-то рада мышка-мать! Ну мышонка обнимать! А сестренки и братишки С ним играют в мышки-мышки. Сказка про короля и солдата Солдат заспорил с королем: Кто старше, кто важней? Король сказал: — Давай пойдем И спросим у людей! Вот вышли под вечер вдвоем С парадного крыльца Солдат под ручку с королем Из летнего дворца. Идет навстречу свинопас, Пасет своих свиней. — Скажи, приятель, кто из нас, По-твоему, важней? — Ну что ж, — ответил свинопас, Скажу я, кто важней из вас: Из вас двоих важнее тот, кто без другого проживет! Ты проживешь без королей? Солдат сказал: Изволь! — А ты без гвардии своей? — Ну нет! — сказал король. * * * Сколько раз пытался я ускорить Время, что несло меня вперед, Подхлестнуть, вспугнуть его, пришпорить, Чтобы слышать, как оно идет. А теперь неторопливо еду, Но зато я слышу каждый шаг, Слышу, как дубы ведут беседу, Как лесной ручей бежит в овраг. Жизнь идет не медленней, но тише, Потому что лес вечерний тих, И прощальный шум ветвей я слышу Без тебя — один за нас двоих. Словарь Усердней с каждым днем гляжу в словарь. В его столбцах мерцают искры чувства. В подвалы слов не раз сойдет искусство, Держа в руке свой потайной фонарь. На всех словах — события печать. Они дались недаром человеку. Читаю: «Век. От века. Вековать. Век доживать. Бог сыну не дал веку. Век заедать, век заживать чужой…» В словах звучит укор, и гнев, и совесть. Нет, не словарь лежит передо мной, А древняя рассыпанная повесть. * * * Сменялись в детстве радугой дожди, Сияньем солнца — сумрачные тени. Но в зрелости не требуй и не жди Таких простых и скорых утешений. Собака динго Нет, я не волк и не лиса. Вы приезжайте к нам в леса, И там увидите вы пса — Воинственного динго. Пусть вам расскажет кенгуру, Как в австралийскую жару Гнал по лесам его сестру Поджарый, тощий динго. Она в кусты — и я за ней, Она в ручей — и я в ручей, Она быстрей — и я быстрей, Неутомимый динго. Она хитра, и я не прост. С утра бежали мы до звезд, Но вот поймал ее за хвост Неумолимый динго. Теперь у всех я на виду В зоологическом саду, Верчусь волчком и мяса жду, Неугомонный динго. Солнышко Мы солнца в дороге не видели днем — Погода была грозовая. Когда же оно засверкало огнем, Ты спутникам что-то сказала о нем, По-детски его называя. Пускай это бурное море огня Зовут лучезарным светилом, Как в детстве, оно для тебя и меня Останется солнышком милым. И меньше не станет оно оттого, Что где-то на малой планете Не солнцем порой называют его, А солнышком взрослые дети. Сон сочиняет лица Сон сочиняет лица, имена, Мешает с былью пестрые виденья, Как волны подо льдом, под сводом сна Бессонное живёт воображенье. * * * Старайтесь сохранить тепло стыда. Все, что вы в мире любите и чтите, Нуждается всегда в его защите Или исчезнуть может без следа. * * * Старик Шекспир не сразу стал Шекспиром. Не сразу он из ряда вышел вон. Века прошли, пока он целым миром Был в звание Шекспира возведен. Стихи о весне Снег теперь уже не тот – Потемнел он в поле, На озёрах треснул лёд, Будто раскололи. Облака бегут быстрей, Небо стало выше, Зачирикал воробей Веселей на крыше. Всё чернее с каждым днём Стёжки и дорожки, И на вербах серебром Светятся серёжки. Разбегайтеся, ручьи! Растекайтесь, лужи! Вылезайте, муравьи, После зимней стужи! Пробирается медведь Сквозь лесной валежник, Стали птицы песни петь, И расцвёл подснежник. Стыд и позор Стыд и позор Пустякову Василию: Он нацарапал на парте фамилию, Чтобы ребята во веки веков Знали, что в классе сидел Пустяков! Счастье Как празднично сад расцветила сирень Лилового, белого цвета. Сегодня особый — сиреневый — день, Начало цветущего лета. За несколько дней разоделись кусты, Недавно раскрывшие листья, В большие и пышные гроздья-цветы, В густые и влажные кисти. И мы вспоминаем, с какой простотой, С какою надеждой и страстью Искали меж звёздочек в грозди густой Пятилепестковое «счастье». С тех пор столько раз перед нами цвели Кусты этой щедрой сирени. И если мы счастья ещё не нашли, То, может быть, только от лени. Считалка В нашем классе Нет лентяев, — Только Вася Николаев. Он приходит на урок, Засыпает, как сурок. Лодырь, Лодырь, Лежебока, Проворонил Три урока, На четвёртый Опоздал, Пятый Где-то пропадал, На шестом Мешал Учиться, На седьмом Ходил Лечиться, На восьмом Играл в футбол, На девятый Не пришёл. На десятом Корчил рожи, На четырнадцатом Тоже, На двадцатом Видел сон, На тридцатом Выгнан Вон. * * * Так много ласточек летало Почти с тех пор, как мир стоит, Но их не помнят, их не стало, А эта ласточка летит. * * * Текла, извивалась, блестела Река меж зеленых лугов. А стала недвижной и белой, Чуть-чуть голубее снегов. Она покорилась оковам. Не знаешь, бежит ли вода Под белым волнистым покровом И верстами крепкого льда. Чернеют прибрежные ивы, Из снега торчат тростники, Едва намечая извивы Пропавшей под снегом реки. Лишь где-нибудь в проруби зыбко Играет и дышит вода, И в ней краснопёрая рыбка Блеснет чешуей иногда. Тихая сказка Эту сказку ты прочтёшь Тихо, тихо, тихо… Жили-были серый ёж И его ежиха. Серый ёж был очень тих И ежиха тоже. И ребёнок был у них — Очень тихий ёжик. Всей семьей идут гулять Ночью вдоль дорожек Ёж-отец, ежиха-мать И ребёнок-ёжик. Вдоль глухих осенних троп Ходят тихо: топ-топ-топ… Спит давно народ лесной. Спит и зверь, и птица. Но во тьме, в тиши ночной Двум волкам не спится. Вот идут на грабёжи Тихим шагом волки… Услыхали их ежи, Подняли иголки. Стали круглыми, как мяч,- Ни голов, ни ножек. Говорят: — Головку спрячь, Съёжься, милый ёжик! Ёжик съёжился, торчком Поднял сотню игол… Завертелся волк волчком, Заскулил, запрыгал. Лапой — толк, зубами — щёлк. А куснуть боится. Отошёл, хромая, волк, Подошла волчица. Вертит ёжика она: У него кругом спина. Где же шея, брюхо, Нос и оба уха?.. Принялась она катать Шарик по дороге. А ежи — отец и мать — Колют волчьи ноги. У ежихи и ежа Иглы, как у ёлки. Огрызаясь и дрожа, Отступают волки. Шепчут ёжику ежи: — Ты не двигайся, лежи. Мы волкам не верим, Да и ты не верь им! Так бы скоро не ушли Восвояси волки, Да послышался вдали Выстрел из двустволки. Пёс залаял и умолк… Говорит волчице волк: — Что-то мне неможется. Мне бы тоже съёжиться… Спрячу я, старуха, Нос и хвост под брюхо! А она ему в ответ: — Брось пустые толки! У меня с тобою нет Ни одной иголки. Нас лесник возьмёт живьём. Лучше вовремя уйдем! И ушли, поджав хвосты, Волк с волчицею в кусты. В дом лесной вернутся ёж, Ёжик и ежиха. Если сказку ты прочтешь Тихо. Тихо, Тихо… * * * Трепал сегодня ветер календарь. Перелистал последнюю неделю, Пересмотрел июнь, потом январь, А вслед за тем перелетел к апрелю. Мелькнуло два иль три счастливых дня, Но не открыл он ни единой даты, Не вызывавшей в сердце у меня Воспоминаний горестной утраты. Ты много ли видел на свете берёз Ты много ли видел на свете берёз? Быть может, всего только две, — Когда опушил их впервые мороз Иль в первой весенней листве. А может быть, летом домой ты пришёл, И солнцем наполнен твой дом, И светится чистый берёзовый ствол В саду за открытым окном. А много ль рассветов ты встретил в лесу? Не больше чем два или три, Когда, на былинках тревожа росу Без цели бродил до зари. А часто ли видел ты близких своих? Всего только несколько раз. — Когда твой досуг был просторен и тих И пристален взгляд твоих глаз. * * * У Пушкина влюбленный самозванец Полячке открывает свой обман, И признается пушкинский испанец, Что он — не дон Диэго, а Жуан. Один к покойнику свою ревнует панну, Другой к подложному Диэго — донну Анну… Так и поэту нужно, чтоб не грим, Не маска лживая, а сам он был любим. Угомон Сон приходит втихомолку, Пробирается сквозь щелку. Он для каждого из нас Сны счастливые припас. Он показывает сказки, Да не всем они видны. Вот закрой покрепче глазки И тогда увидишь сны! А кого унять не может Младший брат — спокойный сон, Старший брат в постель уложит Тихий, строгий Угомон. Спи, мой мальчик, не шуми. Угомон тебя возьми! Опустела мостовая. По дороге с двух сторон Все троллейбусы, трамваи Гонит в парки Угомон. Говорит он: — Спать пора. Завтра выйдете с утра! И троллейбусы, трамваи На ночлег спешат, зевая… Там, где гомон, там и он Тихий, строгий Угомон. Всех, кто ночью гомонит, Угомон угомонит. Он людей зовет на отдых В деревнях и городах, На высоких пароходах, В длинных скорых поездах. Ночью в сумраке вагона Вы найдете Угомона. Унимает он ребят, Что улечься не хотят. Ходит он по всем квартирам. А подчас летит над миром В самолете Угомон: И воздушным пассажирам Тоже ночью нужен сон. Под спокойный гул моторов, В синем свете ночника Люди спят среди просторов, Пробивая облака. Поздней ночью Угомону Говорят по телефону: — Приходи к нам, Угомон. Есть у нас на Малой Бронной Паренек неугомонный, А зовут его Антон. По ночам он спать не хочет, Не ложится на кровать, А хохочет И грохочет И другим мешает спать. Люди просят: — Не шуми, Угомон тебя возьми! Говорит неугомонный: — Не боюсь я Угомона. Посмотрю я, кто кого: Он меня иль я его! Спать ложатся все на свете. Спят и взрослые и дети, Спит и ласточка и слон, Но не спит один Антон. До утра не спит и слышит, Как во сне другие дышат, Тихо тикают часы, За окошком лают псы. Стал он песни петь от скуки, Взял от скуки книгу в руки. Но раздался громкий стук Книга выпала из рук. Да и как читать в постели: Лампа светит еле-еле… Начал пальцы он считать: — Раз-два-три-четыре-пять, Но сбивается со счета Не дает считать дремота… Вдруг он слышит: — Дили-дон! Появился Угомон. Проскользнул он в дом украдкой, Наклонился над кроваткой, А на нитке над собой Держит шарик голубой. Да как будто и не шарик, А светящийся фонарик. Синим светом он горит, Тихо-тихо говорит: — Раз. Два. Три. Четыре. Кто не спит у вас в квартире? Всем на свете нужен сон. Кто не спит, тот выйди вон! Перестал фонарь светиться, А из всех его дверей Разом выпорхнули птицы Стая быстрых снегирей. Шу! Над мальчиком в постели Шумно крылья просвистели. Просит шепотом Антон: — Дай мне птичку, Угомон! — Нет, мой мальчик, эта птица Нам с тобою только снится. Ты давно уж крепко спишь… Сладких снов тебе, малыш! В лес, луною озаренный, Угомон тропой идет. Есть и там неугомонный, Непоседливый народ. Где листвою шелестящий Лес в дремоту погружен, Там прошел лесною чащей Седобровый Угомон. Он грозит синичке юной, Говорит птенцам дрозда, Чтоб не смели ночью лунной Отлучаться из гнезда. Так легко попасть скворчатам, Что выходят по ночам, В плен к разбойникам крылатым Совам, филинам, сычам… С Угомоном ночью дружен Младший брат — спокойный сон. Но и днем бывает нужен Тихий, строгий Угомон. Что случилось нынче в школе? Нет учительницы, что ли? Расшумелся первый класс И бушует целый час. Поднял шум дежурный Миша. Он сказал: — Ребята, тише! — Тише! — крикнули в ответ Юра, Шура и Ахмет. — Тише, тише! — закричали Коля, Оля, Галя, Валя. — Тише-тише-тишина! Крикнул Игорь у окна. — Тише, тише! Не шумите! Заорали Витя, Митя. — Замолчите! — на весь класс Басом выкрикнул Тарас. Тут учительница пенья Просто вышла из терпенья, Убежать хотела вон… Вдруг явился Угомон. Оглядел он всех сурово И сказал ученикам: — Не учи Молчать Другого, А молчи Побольше Сам! Умный Вася Нынче в классе Спросили у Васи: — Как делают, Вася, стекло? Сказал он: — Бывает, Окно разбивают, Потом Под разбитым окном Собирают Осколков большое число. — Послушай, Василий, Представь, что купили Варенья один килограмм. Дели его с Настей На равные части. По скольку достанется вам? Ответил Василий: — Уж если купили Варенья один килограмм, — Зачем Нам деленье? Поем Я варенье, А Насте И части Не дам! Урок родного языка В классе уютном, просторном Утром стоит тишина. Заняты школьники делом – Пишут по белому черным, Пишут по черному белым, Перьями пишут и мелом: «Нам не нужна Война!» Стройка идет в Ленинграде, Строится наша Москва. А на доске и в тетради Школьники строят слова. Четкая в утреннем свете, Каждая буква видна. Пишут советские дети: «Мир всем народам на свете. Нам не нужна Война!» Мир всем народам на свете. Всем есть простор на планете, – Свет и богат и велик. Наши советские дети Так изучают язык. Хороший день Вот портфель, Пальто и шляпа. День у паны Выходной. Не ушел Сегодня Папа. Значит, Будет он со мной. Что мы нынче Делать будем? Это вместе Мы обсудим. Сяду к папе На кровать — Станем вместе Обсуждать. Не поехать ли Сегодня В ботанический музей? Не созвать ли нам Сегодня Всех знакомых и друзей? Не отдать ли В мастерскую Безголового коня? Не купить ли нам Морскую Черепаху для меня? Или можно Сделать змея Из бумажного листа, Если есть Немного клея И мочалка Для хвоста. Понесется змей гремучий Выше Крыши, Выше тучи!.. — А пока, — Сказала мать, — Не пора ли Вам вставать?.. — Хорошо! Сейчас встаем! — Отвечали мы вдвоем. Мы одеты И обуты. Мы побрились В две минуты. (Что касается Бритья — Брился папа, А не я!) Мы постель убрали сами. Вместе с мамой пили чай. А потом сказали маме: — До свиданья! Не скучай! Перед домом на Садовой Сели мы в троллейбус новый. Из открытого окна Вся Садовая видна. Мчатся стаями «Победы», «Москвичи», велосипеды. Едет с почтой почтальон. Вот машина голубая Разъезжает, поливая Мостовую с двух сторон. Из троллейбуса Я вылез, Папа выпрыгнул за мной. А потом Мы прокатились На машине легковой. А потом В метро спустились И помчались Под Москвой. А потом Стреляли в тире В леопарда Десять раз: Папа — шесть, А я — четыре: В брюхо, В ухо, В лоб И в глаз! Голубое, Голубое, Голубое В этот день Было небо над Москвою, И в садах цвела сирень. Мы прошлись По зоопарку. Там кормили сторожа Крокодила И цесарку, Антилопу И моржа. Сторожа Давали свеклу Двум Задумчивым Слонам. А в бассейне Что-то мокло… Это был гиппопотам! Покатался я На пони, — Это маленькие Кони. Ездил прямо И кругом, В таратайке И верхом. Мне и папе Стало жарко. Мы растаяли, как воск. За оградой зоопарка Отыскали мы киоск. Из серебряного крана С шумом Брызнуло ситро. Мне досталось Полстакана, А хотелось бы — Ведро! Мы вернулись На трамвае, Привезли домой Сирень. Шли по лестнице, Хромая, — Так устали В этот день! Я нажал звонок знакомый — Он ответил мне, звеня, И затих… Как тихо дома, Если дома нет меня! Цветная осень, вечер года Цветная осень — вечер года — Мне улыбается светло. Но между мною и природой Возникло тонкое стекло. Весь этот мир — как на ладони, Но мне обратно не идти. Еще я с Вами, но в вагоне, Еще я дома, но в пути. * * * Цените слух, цените зренье. Любите зелень, синеву — Всё, что дано вам во владенье Двумя словами: я живу. Любите жизнь, покуда живы. Меж ней и смертью только миг. А там не будет ни крапивы, Ни звезд, ни пепельниц, ни книг. Любая вещь у нас в квартире Нас уверяет, будто мы Живем в закрытом, светлом мире Среди пустой и нищей тьмы. Но вещи мертвые не правы — Из окон временных квартир Уже мы видим величавый, Бессмертию открытый мир. Цирк Впервые на арене Для школьников Москвы — Ученые тюлени, Танцующие львы. Жонглеры-медвежата, Собаки-акробаты, Канатоходец-слон, Всемирный чемпион. Единственные в мире Атлеты-силачи Подбрасывают гири, Как детские мячи. Летающие Кони, Читающие Пони. Выход борца Ивана Огурца. Веселые сцены, Дешевые цены. Полные сборы. Огромный успех. Кресло-полтинник. Ложи Дороже. Выход обратно — Бесплатно Для всех! Начинается программа! Два ручных гиппопотама, Разделивших первый приз, Исполняют вальс-каприз. В четыре руки обезьяна Играет на фортепьяно. Вот, кувыркаясь на седле, Несется пудель на осле. По проволоке дама Идет, как телеграмма. Зайцы, соболи и белки Бьют в литавры и тарелки. Машет палочкой пингвин, Гражданин полярных льдин. В черный фрак пингвин одет, В белый галстук и жилет. С двух сторон ему еноты Перелистывают ноты. На зубах висит гимнаст, До чего же он зубаст! Вот такому бы гимнасту Продавать зубную пасту! Мамзель Фрикасе На одном колесе. Ухитрились люди в цирке Обучить медведя стирке. А морскую черепаху — Гладить мытую рубаху. Вот слон, индийский гастролер, Канатоходец и жонглер. Подбрасывает сразу И ловит он шутя Фарфоровую вазу, Две лампы и дитя. Белый шут и рыжий шут Разговор такой ведут: — Где купили вы, синьор, Этот красный помидор? — Вот невежливый вопрос! Это собственный мой нос. Негритянка Мэри Грей — Дрессировщица зверей. Вот открылись в клетку двери. Друг за другом входят звери. Мэри щелкает хлыстом. Лев сердито бьет хвостом. Мэри спрашивает льва: — Сколько будет дважды два? Лев несет четыре гири. Значит, дважды два — четыре! Часы Часы за шумом не слышны, Но дни и годы к нам приводят. Выходит лето из весны И в осень позднюю уходит. Чего боялся Петя Темноты боится Петя. Петя маме говорит: — Можно, мама, спать при свете? Пусть всю ночь огонь горит. Отвечает мама: — Нет! — Щелк — и выключила свет. Стало тихо и темно. Свежий ветер дул в окно. В темноте увидел Петя Человека у стены. Оказалось на рассвете — Это куртка и штаны. Рукавами, как руками, Куртка двигала слегка, А штаны плясали сами От ночного ветерка. В темноте увидел Петя Ступу с бабою-ягой. Оказалось на рассвете — Это печка с кочергой. Это печь, А не яга, Не нога, А кочерга В темноте увидел Петя: Сверху смотрит великан. Оказалось на рассвете — Это старый чемодан. Высоко — на крышу шкапа — Чемодан поставил папа, И светились два замка При луне, как два зрачка. Каждый раз при встрече с Петей Говорят друг другу дети: — Это — Петя Иванов. Испугался он штанов! Испугался он яги — Старой ржавой кочерги! На дворе услышал Петя, Как над ним смеются дети. — Нет,- сказал он,- я не трус! Темноты я не боюсь! С этих пор ни разу Петя Не ложился спать при свете. Чемоданы и штаны Пете больше не страшны. Да и вам, другие дети, Спать не следует при свете. Для того чтоб видеть сны, Лампы вовсе не нужны! * * * Человек - хоть будь он трижды гением — Остается мыслящим растением. С ним в родстве деревья и трава. Не стыдитесь этого родства. Вам даны до вашего рождения Сила, стойкость, жизненность растения. * * * Человек ходил на четырех, Но его понятливые внуки Отказались от передних ног, Постепенно превратив их в руки. Ни один из нас бы не взлетел, Покидая Землю, в поднебесье, Если б отказаться не хотел От запасов лишних равновесья. Чем болен мальчик Он лежит в постели, Дышит еле-еле. Перед ним на стуле — Капли и пилюли И с водой, И без воды, За едой И без еды, Порошки И банки, Пузырьки И склянки. Доктор выслушал младенца, А потом и говорит — Инфлюэнца-симуленца, Притворенца, лодырит! * * * Червяк дорогу сверху вниз В огромном яблоке прогрыз И говорит: «Не зря боролись! Мы здесь открыли Южный полюс» Честь Чести золото не купит. Честный чести не уступит. Честь нужна ему, как свет. Рад продать её бесчестный… Но, как всякому известно, У бесчестных чести нет. * * * Четвёрка дружная ребят Идёт по мостовой. О чём-то громко говорят Они между собой. — Мне шесть, седьмой! — Мне семь, восьмой! — Мне скоро будет пять. — Пойдет девятый мне зимой, Мне в школу поступать. — Ушёл сегодня мой отец. — А мой ушёл вчера. — Мой брат и прежде был боец. — Моя сестра — сестра! — Сегодня дома из мужчин Остался я один. Работы столько у меня, Что не хватает дня. Я гвоздь прибил. Песок носил. Насыпал два мешка. Расчистил двор И всякий сор Убрал я с чердака. — На фабрику уходит мать, А детям нужен глаз. Я их учу маршировать, Носить противогаз! — Нельзя ребятам на войну, Пока не подрастут. Но защищать свою страну Сумеем мы и тут! Четвёрка дружная ребят Идет по мостовой. И слышу: громко говорят Они между собой. * * * Чистой и ясной свечи не гаси, Милого, юного сына спаси. Ты подержи над свечою ладонь, Чтобы не гас его тихий огонь. Вот он стоит одинок пред тобой С двадцатилетней своею судьбой. Ты оживи его бедную грудь. Дай ему завтра свободно вздохнуть. * * * Чудес, хоть я живу давно, Не видел я покуда. А впрочем, в мире есть одно Действительное чудо: Помножен мир (иль разделен?) На те миры живые, В которых сам он отражен, И каждый раз впервые. Всё в мире было бы мертво — Как будто мира самого Совсем и не бывало,— Когда б живое существо Его не открывало. Школьнику на память Тех, кто в школу опоздал, Она не станет ждать. Хоть без колес устроен класс, Он далеко уйдет за час. Не отправится охотник Без ружья стрелять гусей. Не оставит дома плотник Молотка или гвоздей. Ты не должен оставлять Дома книгу и тетрадь! Парта — это не кровать. И нельзя на ней лежать! Ты сиди за партой стройно И веди себя достойно, На уроках не болтай, Как заморский попугай. Эксимосская собака На прутике записка: «Не подходите близко!» Записке ты не верь — Я самый добрый зверь. За что сижу я в клетке, Я сам не знаю, детки. * * * Я перевел Шекспировы сонеты. Пускай поэт, покинув старый дом, Заговорит на языке другом, В другие дни, в другом краю планеты. Соратником его мы признаем, Защитником свободы, правды, мира. Недаром имя славное Шекспира По-русски значит: «потрясай копьем». Три сотни раз и тридцать раз и три Со дня его кончины очертила Земля урочный путь вокруг светила. Свергались троны, падали цари… А гордый стих и в скромном переводе Служил и служит правде и свободе. * * * Я прохожу по улицам твоим. Где каждый камень — памятник героям. Вот на фасаде надпись: «Отстоим!» А сверху «р» добавлено: «Отстроим!» Всего стихотворений: 218 Количество обращений к поэту: 7986 |
||
russian-poetry.ru@yandex.ru | ||
Русская поэзия |