Русская поэзия >> Александр Иванович Тиняков

Александр Иванович Тиняков (1886-1934)

• Биография Александра Тинякова
• Стихотворения Александра Тинякова по темам

Все стихотворения Александра Тинякова на одной странице

- Оглавление -

Ἔργα καὶ Ἡμέραι

Вечерний мрак упорно липок, 
От дум устала голова... 
В саду гудят вершины липок 
И стонет жалобно сова. 

Читаю ветхие страницы 
Твоих творений, Гезиод, 
А няня мерно движет спицы 
И счет свой шепотом ведет... 

И завтра день погаснет серый, 
И вечер будет льнуть к окну, 
И завтра Eργα καὶ Ἡμέραι 
Я утомленно разверну. 

И завтра мудрые страницы 
Я буду медленно читать, 
И завтра няня будет спицы 
Беззвучным шепотом считать.

Ἔργα καὶ Ἡμέραι - «Труды и дни» - поэма древнегреческого поэта Гесиода, одно из классических произведений античной литературы.

17-18 декабря 1909 Москва


Aconitum napellus

Твой пышный венчик фиолетов, 
Твой корень ядом напоен 
И - по преданиям поэтов - 
Ты пастью Цербера рожден. 

Туманит запах твой лукавый, 
Твоя окраска взор влечет, 
Но вкус твой гибельной отравой 
Язык и губы едко жжет. 

Ты, как любовь, в уме рождаешь 
Созвездья пышных, пылких грез, 
Но после болью поражаешь 
И одыблением волос!

13 января 1910 Москва


Danse Macabre

Звуки музыки смеются, 
В рюмках искрится ликер, 
И к устам уста влекутся, 
И во взоре тонет взор. 

Миг счастливый! Миг блаженный! 
Хмель волнует мозг и кровь, 
Я покорный, пьяный, пленный, 
Твой - продажная любовь! 

Рюмки сброшенной осколки 
С юбкой взвившейся летят, 
И на ярко-красном шелке 
Капли винные дрожат. 

И на жгучий мрамор тела 
Опуская жадный взор, 
Я бестрепетно и смело 
Отдаюсь тебе, позор! 

Свет неясный тихо льется 
Из дрожащих канделябр, 
За стеной канкан смеется, 
Мы танцуем danse macabre!

Октябрь 1909


Morituri

         Воля к жизни, воля злая...

                          Ф. Сологуб

Мы все morituri,
Мы все — обреченные,
Проклятием фурий
На муку рожденные.

Над всеми простерли
Свой полог страдания:
У каждого в горле
Таятся рыдания.

У каждого в сердце
Томления кроются,
Но в счастие дверцы
Вовек не откроются.

Судьба ли нас, Бог ли
Карает, не милуя?
Но все мы иссохли,
Но все мы бескрылые!

Скорее погасим
Любовь и желания
И души украсим
Венком умирания!..

22 января 1910, Москва


Август

        Цветок пылал — и где же?
			К. Бальмонт, «Август»

Дыханьем горьким Август выжег
Печать предсмертья на полях
И пламя листьев ярко-рыжих
Затеплил в вянущих лесах.

Он, пышность нивы златоризой
Мукой летучей распылив,
Навел — в садах — румянец сизый
На кожу яблоков и слив.

И дав созреть плодам тяжелым,
Как победитель, он стоит,
Подставив солнечным уколам
Своей прохлады стойкий щит.

Он жар смирил и, строгим пленом
Казня лучи, воздвиг туман...
Но — почему-то, — сходен с френом
Его ликующий пэан.

Чужда веселых упований
Его напевов красота,
И блещет прелесть ярких тканей,
Как на покойнице фата!

1910


Алкоголик

    Надо жить, чтоб пьяной быть!

                          В.Брюсов

Последний пятак на прилавок! 
Гуляй, не кручинься, душа! 
Не мало проиграно ставок, 
А жизнь во хмелю хороша! 

Укачивай черные думы, 
Баюкай тоску, алкоголь, 
Под уличный грохот и шумы 
Топи, заливай мою боль! 

Твои безотрадные ласки 
Знакомы... Знакомы давно! 
Очнусь я назавтра в участке 
И будет - как нынче, - темно. 

Твое горевое веселье 
Разбитую душу прожжет, 
А завтра больное похмелье 
Похабную песню споет! 

Май 1907


Анне Ахматовой

Ты — изначально-утомленная,
Всегда бестрепетно-грустящая,
В себя безрадостно-влюбленная
И людям беспорывно-мстящая.

Но мне при встречах наших чудится,
Что не всегда ты будешь пленною,
Что сердце спящее пробудится
И хлынет в мир волною пенною.

Что принесет оно: твое страдание?
Иль радость — страшную и небывалую?
Но я, — предчувствуя твое восстание, —
Тебя приветствую еще-усталую!

1913


Апрель

Лилейно-легкими перстами
Лелеет грудь Земли Апрель,
Любовно-лирными словами
Вливает в жилы сладкий хмель
И сладострастными руками
Влечет на брачную постель.

Свирель в полях запела нежно;
Любовью глубь сердец полна;
Одежда яблонь белоснежна;
Волна в реке бежит вольна,
И к травам льнет она мятежно,
В лазурь и в землю влюблена.

В тиши лесной и густосмольной,
Танцуя с легким мотыльком,
Царь эльфов — радостный и вольный,
Коснулся ландыша крылом,
И — звон пролился колокольный
В веселом сумраке лесном!

1909


Бродяга

Дождик хлещет. Сквозь опорки
Слякоть ноги холодит.
Ветер треплет на пригорке
Ветки голые ракит.

Жмется ласково котомка
К истомленному горбу,
И пою, как птица, громко,
Славя путь мой и судьбу.

Может быть, я ночью вьюжной
Упаду, и вплоть до дня
Снег холодный, снег жемчужный
Будет падать на меня.

И тебе, метель родная,
Не страшась и не грустя,
Сном последним засыпая,
Улыбнусь я, как дитя.

Февраль 1913, Петербург


Бульварная

Настала ночь. Дрожу, озябла я...
Укрыться нечем, нет угла —
Покупщика на тело дряблое
Искала долго: — не нашла!

Лицо румянами испорчено,
От стужи голос мой осип:
И вот одна сижу, вся скорчена,
Под сеткой оголенных лип.

А — может — дело и поправится
И принесет пьянчужку черт...
Он — спьяну — скажет мне: «Красавица!
Малина-девка! Первый сорт!»

И буду водку пить горячую,
И будет молодости жаль...
Ах! льется дождь и зябко прячу я
Костяшки рук в худую шаль.

1907


В амбаре

Под нами золотые зёрна, 
В углах мышей смиренный писк, 
А в наших душах непокорно 
Возносит похоть жгучий диск. 
Нам близок ад и близко небо, 
Восторг наш хлещет за предел, 
И дерзко вдавлен в груды хлеба 
Единый слиток наших тел! 

20 октября 1906, Москва


В вагоне

Мчится поезд, погромыхивая, 
От знакомой жизни прочь. 
За окошком искры, вспыхивая, 
Жалят ночь. 

Все ровней вагон постукивает, 
Все плавнее шум колес, 
Душу тихо убаюкивает 
Шепот грез. 

И фонарь - сквозь стекла матовые - 
Свет задумчивый струит; 
Мысль, грядущее охватывая, 
Вдаль спешит. 

Грезы, танец свой оканчивая, 
Уступают место сну, 
И сулит мне даль заманчивая 
Новизну! 

25-28 января 1910 Москва


* * *

В златые саваны деревья облеклись, 
И скупо льется свет на землю с поднебесья... 
Бледна и холодна и безучастна высь 
Печальною порой, порою златолесья. 

Как скорбная вдова, смирясь, лежит земля, 
Глубоко схоронив в груди своей обиды, 
И пустота мертвит открытые поля, 
И буйный ветр поет над ними панихиды...

Сентябрь 1908, село Пирожково, Орловской губ.


В лепрозории

                      Утратив все, приветствую судьбу.
						Тютчев

Я захворал проказой. В лепрозорий
          Меня отправили врачи.
Кругом сухая степь. Огнисты зори
          И пламенно горят лучи.

И — как огонь — горят на коже ранки,
          И мутный гной течет из них,
И слышатся всечасно перебранки
          Соседей язвенных моих.

Но чем ни глубже боль пускает корни,
          Чем ни отравленнее кровь,
Тем ярче, радостней и животворней
          Растет в душе моей любовь.

Я — как дитя — шепчу привет былинкам,
          Что вырастают на дворе,
И в воздухе дрожащим паутинкам,
          И птичьим песням на заре.

Когда лежу, щекой прижавшись гнойной
          К подушке — и гляжу во тьму,
И месяц в окна поглядит спокойный,
          Как брату, радуюсь ему.

Пусть догнивает тело от болезни,
          Но духом я постиг давно,
Что я живу в родимой, в милой бездне,
          Что Макрокосм и Я — Одно.

Бациллы, мне терзающие кожу,
          Со мной пред вечностью равны,
И я проклятием не потревожу
          Святую тайну тишины.

Ни зависти, ни злобы я не знаю,
          Меня не давит тесный плен,
Я человечество благословляю
          Из-за моих высоких стен.

Не все ль равно: здоров я или болен,
          Любим людьми или забыт,
Когда мой дух, как птица в небе, волен
          И сердце от любви горит!

Июль 1912, Москва


В ночном кафе

В ночном кафе играют скрипки,
Поет, как девушка, рояль
И ярко светятся улыбки
У жриц веселья — сквозь печаль.

Она проходит в черном платье
Меж тесно сдвинутых столов,
Она идет, как на распятье,
На пьяный крик, на грубый зов.

В ее глазах продолговатых
Таится жуткая тоска,
Она мечтает о закатах,
Живя у стойки кабака.

Она, как ласточка из плена,
Глядит на волю из окна,
Ей нужен свежий запах сена
И дальней рощи тишина.

И, отвечая на улыбки,
Она рыдающей душой
Летит за вольной песней скрипки
В простор прекрасный и родной.

1912


В час разлуки

    Посв. Вс. И. Попову

В час нежеланный, ненужной разлуки 
Душу пронзила тоска. 
Я целовал его белые руки, 
Узкий рукав сюртука. 

С трепетом сердца больного не сладил 
И не удерживал слез; 
Он мне задумчиво, ласково гладил 
Пряди волнистых волос. 

Остры, но сладки любовные муки! 
Если бы вечно я мог 
В час нежеланный, ненужной разлуки 
Плакать у ласковых ног! 

Январь 1908


В чужом подъезде

Со старой нищенкой, осипшей, полупьяной,
Мы не нашли угла. Вошли в чужой подъезд.
Остались за дверьми вечерние туманы
Да слабые огни далеких, грустных звезд.

И вдруг почуял я, как зверь добычу в чаще,
Что тело женщины вот здесь, передо мной,
И показалась мне любовь старухи слаще,
Чем песня ангела, чем блеск луны святой.

И ноги пухлые покорно обнажая,
Мегера старая прижалася к стене,
И я ласкал ее, дрожа и замирая,
В тяжелой, как кошмар, полночной тишине.

Засасывал меня разврат больной и грязный,
Как брошенную кость засасывает ил, —
И отдавались мы безумному соблазну,
А на свирели нам играл пастух Сифил!

1912


Вера в жизнь

                Не жизнь, — но право жить как будто
		сохранив.
                                              К. Случевский

Все в жизни суета, и все желанья тленны,
Навеки мы в цепях, и безнадежен бунт!
Цветы любви, страстей и радостей мгновенны,
Уносит их поток мелькающих секунд.

Природа нам чужда; у ней иные судьбы:
Неведом нам экстаз, которым пьян червяк...
О, если б умереть, о, если утонуть бы
В твоей пучине, Смерть, в тебе, могильный мрак!

Но жизни не любя, мы в Смерть давно не верим,
И, не желая жить, не можем Смерти ждать...
Увы! давно ко всем привыкшие потерям, —
Мы только веру в жизнь не можем потерять!

1910


Вечерняя грусть

Плещут крыльями тени вечерние, 
Темноокая схоимца-Грусть 
Подарила венок мне из терния, - 
Я им ранен, я болен... Но пусть! 

Эти раны и жгучи и сладостны, 
Взорам легок туманный покров, 
И я вижу за дымкой безрадостной 
Очертанья родных берегов. 

Нежит сердце мне песня вечерняя, 
Воздвигается грезами храм, - 
И венок свой из темного терния 
Я за царский венец не отдам.

22-24 января 1906 Москва


* * *

Все равно мне: человек и камень,
Голый пень и свежий клейкий лист.
Вечно ровен в сердце вещий пламень
И мой Дух непобедимо чист.

Всем терзаньям, всем усладам тело
Я без сожаленья отдаю,
Всем соблазнам я вручаю смело
Душу преходящую мою.

Мне уже не страшно беззаконье,
Каждый звук равно во мне звучит:
Хрюкнет ли свинья в хлеву спросонья,
Лебедь ли пред смертью закричит.

Уж ни жить, ни умирать не буду,
Стерлись грани, дали, времена,
Только Я — Один во всем и всюду,
А во Мне — лишь свет и тишина.

Сентябрь 1916, Петербург


Всепримирение

Склонились избы печально набок, 
Их серой ризой одел туман. 
Иду меж гумен задумчив, зябок - 
И верю в сказку и в обман. 

И верю в Осень... Она прекрасна, 
Она стыдлива, она больна, - 
И в сердце капли роняет властно 
Всепримиренья тишина. 

И Жизнь, и Смерть люблю равно я, 
Обеим сестрам я верный брат, 
И все мне близко, и все родное - 
От облаков до нищих хат.

Июнь 1908 Орел


Вьюжные бабочки

Звездные искры снежинок 
Тихо слетают на землю, 
К окнам моим озаренным 
Ластятся, как мотыльки. 
Я - умирающий инок - 
Звону их крылышек внемлю 
Сердцем больным и влюбленным 
В строгие сказки тоски. 

Бабочки снежные! вейтесь, 
Песню хрустальную пойте! 
В черную ночь расцветайте, 
Цветики скорбных кладбищ! 
В сердце погибшее впейтесь, 
Тишью его успокойте, 
Бархатом крыл обласкайте... 
Я опечален и нищ. 

Белые бабочки вьюги! 
Падайте роем звенящим, 
Крыльями бездны завесьте, 
Скройте угрозную твердь! 
В вашем танцующем круге 
Легче больным и грустящим, 
С вами отраднее вместе 
Кануть в холодную Смерть! 

Ноябрь 1908


Два пути

Для слабого — путь отреченья,
Для сильного сладостен бой
И острая боль пораженья,
И миг торжества над Судьбой.

Для слабого — мудрые речи,
Безбольно мертвящие кровь,
Для сильного — музыка сечи
И взятая с бою — Любовь!

1916


Зависть поэта

Изъят из жизни животворной,
Судьбою отданный стихам,
С борьбой бесплодной, но упорной
Я подчиняюся мечтам.

Но дни бывают: я слабею.
Тону, как в омуте, в вине
И верю ласковому змею,
Что ждет меня на зыбком дне.

И, опьянев, я понимаю
Всю прелесть грубости людской,
И с горькой завистью вздыхаю,
Когда проедет ломовой.

Когда проходят штукатуры —
За их лохмотья и загар,
За их тяжелые фигуры
Отдам я радостно свой дар.

За жизнь их, скотски-трудовую,
За их святую простоту —
Отдам мечту я огневую
И строк напевных красоту.

О, если б толстые мозоли
На хрупких пальцах натереть
И — кончив труд, — без мук, без боли
Простую песенку запеть!

И сесть в заплеванной харчевне,
И чаю взять на медяки...
Но хмель прошел — и злой царевне
Плету из мертвых роз венки...

6 июня 1912, Москва


Идиллия

О, сколько кротости и прелести 
В вечерних красках и тенях, 
И в затаенном робком шелесте, 
И в затуманенных очах. 

Мы словно в повести Тургенева: 
Стыдливо льнет плечо к плечу, 
И свежей веточкой сиреневой 
Твое лицо я щекочу...

Июнь, 1907


Корни и цветы

Сок цветочный пьян и лаком, 
Воздух негой напоен. 
Над атласно-алым маком 
Вьется желтый махаон. 

Синий бархат волкобоя 
Обольщает пчел и ос, 
И ласкают волны зноя 
Стебли трав и ветки роз. 

Веткам любо, но в затворах 
Слышен ропот под землей: 
То корней угрюмых шорох, 
Ждущих влаги дождевой. 

Если б вы могли - о, корни! - 
Хоть однажды увидать 
Красоту лазури горней, 
Вы не стали бы роптать. 

Жить хотите вы? Но верьте, 
Что мудрей живут цветы, 
Отдаваясь вечной смерти 
За мгновенье красоты!

15 января 1910 Москва


Лесная заводь

Под сенью ив зеленых дремлет заводь,
Тростник над ней лепечет, как во сне.
В ней по ночам русалки любят плавать
И песни петь о ласковой луне.

Со всех сторон ее деревья скрыли,
Со всех сторон ее облапил бор:
Есть разгуляться где нечистой силе,—
О ней идет недобрый разговор.

Когда сверкает ярким бриллиантом
Весенний месяц на небе ночном,
Все говорят, что души христиан там
Погибших реют в сумраке лесном.

1910


Любовь разделяющая

   Сонет-акростих

Горело солнце ярко надо мною,
И радостно все в Мире я любил,
Простор небес меня животворил,
Поля пленяли тихою красою —

И я, сливаясь с мудрой тишиною,
У Господа иного не просил...
Смиренно я душе провозгласил:
«Земная — ты, и будь навек земною!»

И вот разрушен ныне мой покой —
Не горем, не страданьем, не бедой,
А к женщине безмерною любовью.

И холодно смотрю на небеса,
Душе чужда всемирная краса,
А лишь пред Ней исходит сердце кровью.

Любовь-нищенка

          Посв. А.М.У.

Моя любовь на фею не похожа:
Убогой нищенкой ее верней назвать,
Что возле стен, прохожих не тревожа,
Бредет — и головы не смеет вверх поднять.

Подслеповатые потупив глазки,
Как виноватая, торопится она —
И взором дружеским иль словом ласки
Она, как молнией, была б поражена.

Лишь по ночам, во мраке злом и душном
И в одиночестве, упав в подушки ниц,
Мечтаю я о профиле воздушном
И черном бархате изогнутых ресниц.

Мечтаю я, стыдлив и безнадежен,
Ночная тишина, как море, глубока,
И шепот мой ласкателен и нежен,
И призрачен, как вздох морского ветерка.

А день придет, и я в глубинах сердца
Убогую любовь, как тайну, берегу.
Огнем горит в Эдем заветный дверца,
Но я открыть ее не смею, не могу...

1910-1911


Май

    Пастораль

Торжествуй, веселый Май! 
Развевай 
Над землею стяг лазурный 
И рукою щедрой лей 
Нам елей 
Ласки нежной и безбурной. 

Брось на внешний луг покров 
Из цветов, 
Облети вокруг беседки, 
Где к жасмину льнет сирень, 
И одень 
Млечно-белым пухом ветки. 

А когда луна взойдет 
И вздохнет 
Ночь, печали убаюкав, 
Пусть рассыплет средь ветвей 
Соловей 
Перекатный жемчуг звуков. 

Позабыв тогда про сон, 
На балкон 
Выйду я, ему внимая, 
Душу с ним свою солью 
И спою 
Светлый гимн во славу Мая!

Декабрь 1909


* * *

Меж чувств людских, покрытых пылью
И тленьем тронутых давно,
Своим убожеством и гнилью
В глаза бросается одно.

Оно ползет, как червь безглазый,
Из рода в род, из века в век,
Им, как мучительной проказой,
Повсюду болен человек.

Оно ко всем змеей шипящей
Вползает в мозг, и в грудь, и в кровь,—
И это чувство — труп смердящий,
Паук безжалостный, Любовь!

Ты, низвергавшая святыни,
Ты, мир державшая во зле,
Прими мое проклятье ныне,
Внемли моей святой хуле!

Гряди, о Смерть! Своим дыханьем
Навек Любовь обезоружь!
И чтоб с пылающим желаньем
К жене не влекся больше муж,

Чтобы огнем призывным очи
Не загоралися у жен,
Овей нас, Смерть, прохладой ночи
И погрузи нас в вечный сон!

1910


* * *

    Мерещится мне мальчик

                             Ф.Достоевский


Мерещится мне мальчик, пугливый и больной, 
Отравленный печалью, заласканный мечтой. 

Ему восторги чужды, ему неведом смех, 
Ему знакомы тайны отверженных утех. 

И вот - темнеют глазки, бледнеет краска щек 
И губы что-то шепчут: мольбу или упрек? 

И вот увяло тельце, душа в тоске, болит... 
О, милый, бедный мальчик! О, страшная Лилит! 

Октябрь 1909


Мечты о зиме

Нависли тучи. Воздух густо-дымчат, 
И с каждым днем тяжеле полог тьмы. 
Ах! скоро ль крылья времени нас вымчат 
Из бездн осенних на пустырь зимы! 

Снежинки - слезы чистых серафимов - 
Польются к нам тогда с немых высот, 
И, током слез небесных душу вымыв, 
Земля покорно к Смерти отойдет. 

Она умрет - и станет беспечальной, 
И будет падать, падать без конца 
Холодный снег. И саван погребальный 
Покроет тело мира-мертвеца.

10 марта 1910 Москва


Моим гонителям

Насолил я всем с избытком:
Крайним, средним, правым, левым!
Все меня отвергли с гневом
И подвергли тяжким пыткам.

Голод, холод, безодёжье,
В снег ступаю пяткой голой...
Сам же песенкой веселой
Прославляю бездорожье!

И в ответ на все страданья
Я скажу: хоть как терзайте,
Хоть возьмите — расстреляйте, —
Я — свободное созданье!

Нынче — левый, завтра — правый,
Послезавтра — никакой,
Но всегда слегка лукавый
И навеки — только свой!

Январь 1922


Мысли мертвеца

Мой труп в могиле разлагается.
И в полновластной тишине,
Я чую — тленье пробирается,
Как жаба скользкая, по мне.

Лицо прорезали мне полосы,
Язык мой пухнущий гниет,
От кожи прочь отстали волосы
И стал проваливаться рот.

И слышу: мысли неизжитые
Рыдают в черепе моем.
Как дети, в комнатах забытые,
Когда объят пожаром дом.

Я слышу их призыв отчаянный,
Их крик безумный: «Отвори!»
Но крепок череп, смертью спаянный,
Они останутся внутри.

Зажжет их пламя разложения,
Зальет их сукровицы яд
И — после долгого борения —
Их черви трупные съедят!

18-19 мая 1910, Москва


На озере

    Посв. П.И. Кошевич

Он в лодку сел, и шляпу сбросил, 
И в руки холеные взял 
Концы тяжелых крепких вёсел 
И тихо ими заплескал. 

Повеял ветер приозерный, 
Волос седеющую прядь 
Взметнул и начал - непокорный - 
Ее свивать и развевать. 

И солнце нежно золотило 
Концы пушистые усов 
И блеск горячий хоронило 
На дне загадочных зрачков. 

И он смотрел с улыбкой кроткой, 
Как волен чаек был полет, 
Как за отчалившею лодкой 
Поплыл кувшинок хоровод... 

...Как девы в горький час измены, 
Цветы хранили грустный вид 
И, словно слезы, капли пены 
Текли с их матовых ланит! 

25-26 июня 1910 Синежское озеро


Ночные цветы

                У моря ночью, у моря ночью
		Меня полюбит лишь смерть одна.
				Бальмонт, «Только любовь»

Ночью вырастают бледные цветы,
Странные и смутные, как мои мечты.
И с туманом тающим шепчут и шумят
Шелестом печальным, как предсмертный взгляд.
Шепчут цветы бледные о лазури Дня,
О дыханье вечного, яркого Огня.
А туман их слушает, тает и молчит,
И камыш томительно, жалобно шуршит.

Месяц умирающий между туч теряется,
Светом оживляющим небо загорается
И с улыбкой первою ласковых лучей
Вянут цветы бледные сумрачных Ночей.
А ночами темными над водой зеркальною
Снова шепчут жалобу долгую, печальную.
О, цветы неясные сумрачных ночей.
Вечно не видать вам огненных лучей
И напрасно будете вы, томясь, их ждать
И туману мертвому грезы поверять.

13 марта 1904, село Пирожково


Ночь Греха

  Ночное солнце - страсть!

   В. Брюсов

Полночный мрак разверз объятья, 
И в душу грешная мечта 
Льет яд запретного заклятья, 
И манит думу нагота. 

К теням, бесстыдным и красивым, 
Прикован мой горящий взгляд, 
И я лежу над черным срывом, 
Безумной жаждою объят. 

И вот над ложем исступлений, 
Залитых заревом стыда, 
Взошла участница радений - 
Злой Извращенности звезда. 

Бушует Страсть, горит пожаром, 
Лик Одиночества сожжен, 
И - предана ночным кошмарам, 
Душа впивает жгучий сон... 

...Рассвет заглянет бледнолицый 
Под мой увянувший покров - 
И буду я немой гробницей 
Бесстыдных дум и чадных снов, 

И буду я туманной тенью 
Меж лиц и призраков бродить 
И ночи ждать, чтоб наслажденью 
И дух, и тело посвятить. 

30-31 января 1906, Москва


Октавы

    Посв. А.М.У.

Опять в моем израненном мозгу 
Ведут мечты свой танец хороводный; 
Но я свой холод свято сберегу, 
Я страстью не зажгу души бесплодной, 
Не дамся в плен коварному врагу 
И встречу смерть безрадостно-свободный. 
Пусть мысль ко мне бесстрастная придет, 
И я за ней пойду на эшафот. 

С его высот, волнение смиряя, 
Я посмотрю на тленный мир земной 
И на врата отвергнутого рая, 
Что призрачной сияют красотой... 
Но - вдруг! - душа поникнет, замирая, 
Смущенная предсмертной тишиной, 
И на пороге горестных страданий 
Ее взволнует дрожь воспоминаний. 

И в час, когда безвольно на кресте 
Повисну, широко раскинув руки, 
Я вспомню о загубленной мечте 
И воззову в невыносимой муке 
Опять к любви и к юной красоте... 
Но буду гаснуть без ответа звуки!.. 
С креста себя не в силах уж сорвать, 
Я буду там висеть и умирать. 

Вытягивая судорожно члены 
И с бешенством в темнеющих зрачках, 
Напрасно буду ждать я перемены! 
Замрут мои призывы на устах, 
Растают, словно клочья белой пены, 
И жизнь моя развеется, как прах. 
Но пусть грозят мне горькие страданья, - 
Я все же прочь гоню свои желанья! 

1-2 июля 1910, Москва


Осенняя картинка

На серых камнях стен зеленоватый мох 
И олово небес над тусклой сталью вод; 
Провеет тростников больных, иссохших вздох 
Да тяжко захрипит гнилой, безлюдный плот. 

И снова тишина... За серою рекой, 
Как желтый плат, лежат поблекшие луга. 
Порой промчится дождь косою полосой... 
И снова даль, - как Смерть! - безмолвна и строга.

12 июня 1911 Брянск


Осенняя литургия

Березы служат литургию,
Блестя одеждой золотой,
Внимают им поля пустые
Да свод небесный голубой.

Да я душой благоговейной,—
Склонясь на стебли желтых трав,
Внимаю песне тиховейной
Родимых далей и дубрав.

На берег сладкого забвенья
Я стал скитальческой ногой,
И все нежнее песнопенья
Берез плакучих надо мной...

1907


Осенняя Мелодия

Скользя по желтеющим вязам, 
Прощается солнце с землей. 
Баюкает кротким рассказом 
Меня тишина голубая, 
И Осень поет надо мной. 

Как веер из нежного шелка, 
Ласкает лицо ветерок, 
Жужжит запоздалая пчелка 
И - словно слеза золотая 
Слетает на землю листок. 

Ласкай меня, Осень, баюкай, 
Чаруй мои взоры и слух! 
Как милы душе пред разлукой 
Деревья в сверкающих латах 
И грустно-пустеющий луг! 

Засыплет серебряной пылью 
Зима золотистые сны, 
И в песне печальной я вылью 
Тоску об осенних закатах, 
О днях голубой тишины!

15-17 декабря 1909 Москва


Осенняя печаль

Как перед зеркалом блудница
На склоне лет горюет над собой
И слезы льет над вянущей красой, -
Так Осень Поздняя томится
И горько плачет над Землей.

Дождинок неустанных шорох
Глухой тоске рассеяться не даст,
Он непрерывен, тягостен и част —
И мертвых листьев мокрый ворох
Лежит на клумбе, словно пласт.

И чувства горьки и угрюмы,
И в них царят уныние и смерть,
Мрачна земля и безотрадна твердь..
И стонут жалобные думы,
Как надломившаяся жердь!

1915


Песенка 1-я Вечерняя

Весел вечер за бутылкой 
Искрометного вина, 
Полон я любовью пылкой, 
А Беккина уж пьяна! 

К черту узы узких юбок, 
Сладок тела зрелый плод! 
Из бутона алых губок, 
Как пчела, сосу я мед. 

Смех Беккины все счастливей, 
Поцелуи горячей, 
И движенья торопливей, 
И дыханье тяжелей... 

Песенка 2-я Предрассветная

Стекла окон побелели 
Пред Мадонною лампадка 
Гаснет, выгорев до дна. 
Разметавшись на постели, 
Спит моя Беккина сладко, 
Зноем ласк утомлена. 

Мне ж не дремлется, не спится; 
Впился в сердце жгучим жалом 
Неутомный Купидон. 
И чтоб больше не томиться, 
Я - к устам припавши алым, 
Прерываю милой сон! 

Песенка 3-я Повседневная

Сидя на моих коленях, 
Мне Беккина говорила: 
"Что ты, милый, нос повесил?" 
Отвечал я: "Нету денег! 
Коль взяла б отца могила, 
Стал бы счастлив я и весел! 

Но надежд на это мало: 
К жизни хрыч прилеплен плотно, - 
И Амуру не слуга я!.." 
Но Беккина хохотала, 
Как ребенок, беззаботно, 
Розы тела обнажая. 

Песенка 4-я. Разлука

О, час печали! Любовь умчали ручьи разлуки! 
От жгучей муки, от яда скуки цветы завяли, 
Мой дух распяли и сердце сжали мне злые руки. 
О, боль разлуки! Рыданий звуки гортань разъяли! 
Я проклинаю, я презираю свою кручину: 
Я гордо стыну и сердце в льдину я превращаю, 
Я замираю... Но вспоминаю опять Беккину, 
Очей пучину... и грудь... и спину... И вновь рыдаю! 

Ноябрь, 1909, Москва


Победа любви

В стране рыдающих метелей, 
Где скорбь цветет и дышит страх, 
Я сплел на мертвых берегах 
Венок из грустных асфоделей. 

И лик, пылающий и бледный, 
Я в высь немую обратил, 
И тихий Коцит огласил 
Мой гимн, певучий и победный. 

К пеннорожденной Афродите 
С нежданной силой я взывал 
И громом песен поражал 
Аидских змей живые нити. 

Все ярче, громче звуки пели, 
Все сердце полнила Любовь, 
И сердца жертвенная кровь 
Кропила щедро асфодели. 

И, презрев адские угрозы, 
Я песней чудо совершил - 
И асфодели превратил 
В огнепылающие розы!

Октябрь, 1908


Погребение любви

Здравствуй, мертвенная сонность! 
Леденей покорно, кровь! 
В черных волнах утонула 
Искрометная влюбленность, 
В тихом гробике уснула 
Светодарная любовь! 

Ночью злою, темнолонной, 
В час, когда в пролет окна 
Бьются бабочки метели, 
Я -- забытый и бессонный -- 
Сознаю, что улетели 
И влюбленность, и весна! 

Жутко тлеет час прощанья, 
Чую - стынет в жилах кровь... 
И покорно я свершаю 
Чин последнего лобзанья 
И навеки погребаю 
В тихом гробике любовь!

Ноябрь 1908


Под игом надежды

	        Дало две доли Провидение
		На выбор мудрости людской:
		Или надежду и волнение,
		Иль безнадежность и покой.
			Е. Баратынский («Две дали»)

Неправо мудрого реченье,
Что предоставлены судьбой
На выбор людям: иль волненье,
«Иль безнадежность и покой».

Я весь иссечен, весь изранен,
Устал от слов, от чувств и дум,
Но — словно с цепью каторжанин,
Неразлучим с надеждой ум.

Ужасен жребий человека:
Он обречен всегда мечтать.
И даже тлеющий калека
Не властен счастья не желать.

Струится кровь по хилой коже,
Все в язвах скорбное чело,
А он лепечет: «Верю, Боже!
Что скоро прочь умчится зло,

Что скоро в небе загорится
Мне предреченная звезда!» —
А сам трепещет, сам боится,
Что Бог ответит: «Никогда!»

Увы! всегда над нашим мозгом
Царит мучительный закон,
И — как преступник жалкий к розгам
К надежде он приговорен!

5-9 мая 1910, Москва


Поздний грач

Подморозило - и лужи 
Спят под матовым стеклом. 
Тяжело и неуклюже 
Старый грач взмахнул крылом. 

Дожил здесь он до морозов, 
Дотянул почти до вьюг 
И теперь почуял позыв 
Улететь на светлый юг. 

Клюв озябшей лапкой чистя, 
Он гадает о пути, 
А пред ним влекутся листья 
И шуршат: "Прощай! Лети!"

Декабрь 1909


Прелести земли

Прекрасен лес весною на рассвете,
Когда в росе зеленая трава,
Когда березы шепчутся, как дети,
И — зайца растерзав, летит в гнездо сова.

Прекрасно поле с золотистой рожью
Под огневым полуденным лучом
И миг, когда с девическою дрожью
Колосья падают под режущим серпом.

Прекрасен город вечером дождливым,
Когда слезятся стекла фонарей
И в темноте, в предместье молчаливом,
Бродяги пробуют клинки своих ножей.

Прекрасна степь, когда — вверху мерцая,
Льют звезды свет на тихие снега,
И обезумевшая волчья стая
Терзает с воем труп двуногого врага.

1912


* * *

Пускай в Меня, как в водоем,
Вольются боль, и грязь, и горе:
Не в силах молния огнем
Испепелить иль выжечь моря!

Пусть мириады спирохет
Грозят душе уничтоженьем,
Но Я — мыслитель и поэт, —
Я встречу их благословеньем!

Пусть паралич цепями Мне
Скует бессильные суставы, —
Умру спокойно в тишине,
Как умирают в холод травы.

Пускай безумье, как туман,
Над мозгом сумрачно сгустится,
Мой Дух — безмерный океан:
Века пройдут, туман умчится!

И снова, как ребенок, Я
Взгляну невинными глазами
На цвет и прелесть бытия —
В глаза ликующему Браме!

Март 1913, Петербург


Рабочий день поэта

Неярок лампы свет под абажуром,
Неясен лунный лик за облачною тканью;
Скончался день, как и родился, хмурым,
Не дав расцвесть ни счастью, ни сиянью.

С утра пишу; шуршат листы тетрадок;
Когда же утомит глаза мои работа,
Смотрю тогда на тихий свет лампадок,
Что озаряют золото киота.

Но миг мелькнет, и вновь листов шуршанье,
И вновь стучит в мозгу упорный молоточек,
Вновь блещет рифм невинное сиянье,
Опять с пера сбегает бисер строчек...

1910


Разлука

    Лирическая поэма

    I

В дорожном платье, у порога 
Ты экипаж безмолвно ждешь. 
Меж черных кружев блещет строго 
Твоя рубиновая брошь. 

И в ту минуту, как выносит 
Лакей твой плед и чемодан, 
Моя душа участья просит, 
И ноет, и горит от ран. 

Я - под наплывом едкой муки - 
Хочу к губам своим прижать 
Твои безжалостные руки, 
И нежить их, и целовать. 

Но вот зацокали копыта 
И разом смолкли у крыльца, 
И скорбь струею ядовитой 
Влилась в усталые сердца. 

Мы промолчим и не покажем, 
Что мы готовы все забыть, 
И буду я за экипажем 
Без слов, в отчаяньи следить. 

Когда же он в пространство канет, 
Исчезнет в бездне голубой, 
Тогда мне сразу ясно станет, 
Что все потеряно с тобой. 

И все ж я думаю, что снова 
Ко мне вернешься ты, придешь, 
Чтобы сплетать рукой суровой 
Любовь и ревность, страсть и ложь. 

И так печально это знанье, 
И так обида в нас тяжка, 
Что не слетает: "До свиданья!" 
У нас обоих с языка. 

"Прощай!" - "Прощай!" - Ретив и дружен, 
Рванулся с места четверик, 
И понял я, как был не нужен, 
И ослепителен, и дик 

Последний месяц жизни нашей, 
И твой отъезд, и наш разрыв, 
И как за этой скорбной чашей 
Я был минутами счастлив! 

И я молю свое былое, 
Чтобы оно вернулось вновь, - 
Такое горькое и злое, 
Такое яркое, как кровь! 

      

    II

Живу один... Не сплю ночами, 
А по утрам невкусен чай, 
И равнодушными глазами 
Смотрю, как умирает май, 

Как вянут пышные сирени, 
Как сохнет лист в пыли сухой 
И как балконные ступени 
Сильнее накаляет зной. 

В руках шуршат листы журнала, 
Но мысль от книги далека, 
И в мозг тупое, злое жало 
Вонзает медленно тоска. 

Я помню губы ледяные, 
И холод матового лба, 
И звуки голоса грудные, 
В которых слышалась судьба. 

Я помню запах твой любимый 
И помню я, как шелк шуршал, 
Когда я, нежностью палимый, 
Твои колени целовал. 

В любви моей таилась мука, 
Как в черной пропасти змея; 
В глаза мне глянула разлука, 
Но все сильнее мучусь я. 

Спустивши шторы, в кабинете 
Пишу письмо я за письмом, 
Но не мечтаю об ответе 
В конверте серо-голубом. 

Потом написанное рву я 
И, чтоб рассеять грусть и злость, 
Иду из дому, негодуя. 
Со свистом режет воздух трость. 

Между зелеными хлебами 
Иду, взметая пыль ногой, 
Гляжу печальными глазами 
На мир весенне-молодой. 

А солнце свет жемчужный сеет 
На плодоносные поля, 
И улыбается, и млеет 
Под лаской солнечной земля. 

Вот здесь, заброшенным проселком 
Она проехала в тот день... 
И тонкий стан, обвитый шелком, 
На зеленях оставил тень. 

      

    III

Как блеск тургеневской страницы, 
Блаженством землю напоив, 
Минуло лето. В стаи птицы 
Сбираются над ширью нив. 

На ветке плод тяжелый виснет 
И листья золотом горят, 
Порою дождик тихий прыснет, 
Но громы с молниями спят. 

В тоске заламываю руки, 
Когда приходят вечера, 
И мучат маятника звуки 
Меня до самого утра. 

Напрасно я глаза смыкаю, 
Напрасно я хочу заснуть: 
Я лишь живее вспоминаю 
Лицо и пламенную грудь. 

Вот здесь, пред зеркалом громадным, 
Она была без покрывал, 
И я лобзаньем безотрадным 
Ей грудь и плечи покрывал. 

И помнит плюш кушетки синей 
Всю дерзость наших страстных поз, 
Движенья тел, излом их линий 
И аромат ее волос. 

Хранит ковер ревниво тайны, 
И видел мертвый тигр не раз, 
Как были здесь необычайны 
Зрачки влюбленных в похоть глаз. 

Я здесь отдался злому плену 
Жестокой девственной руки: 
И выросли любви на смену 
В душе моей цветы тоски. 

Разврат светильник негасимый 
Над нашей ложницей зажег, 
И я в тоске неугасимой, 
Как раб, страдал у белых ног. 

И сердце бедное стучало, 
Просило счастия хоть раз, 
Но только ненависть пылала 
На дне твоих холодных глаз. 

Теперь - один. Глаза смыкаю, 
Но до рассвета не заснуть, - 
И все живее вспоминаю 
Лицо и пламенную грудь. 

      

    IV

Порхает снег, и солнце рдяно, 
И воды рек пленил мороз. 
Поля над саваном тумана, 
На стеклах стебли белых роз. 

Они цвету, не пламенея, 
Безароматны и чисты, 
И солнце зимнее, не грея, 
Златит их мертвые листы. 

Стучится в окна ветер шалый, 
Метель рыдает по ночам - 
И одинокий, и усталый, 
Я внемлю вьюжным голосам. 

Душа во мне оледенела 
И стала мертвенной, как снег, 
И не желает больше тело 
Ни женских ласк, ни сладких нег. 

Покрыв себя печальной схимой, 
Я перестал друзьям писать 
И одинокий, нелюдимый, 
Решил в деревне зимовать. 

Настанут сумерки; в камине 
Дрова пылают и трещат, 
И льет луна на белый иней 
Своей любви холодный яд. 

Мне лунный свет напоминает 
Своей неверностью о ней, 
Он так же вкрадчиво влюбляет, 
Он так же снега холодней. 

Он рассыпает ласки тучам 
И поцелуями язвит 
Того, кто болью тайной мучим, 
Кого бессонница томит. 

Лучи луны полны сознанья, 
Им сладко нежить и терзать 
И о былом воспоминанья 
Со дна души приподнимать. 

И нынче луч сребристый света 
Пробился в прорезь темных штор 
И на черты ее портрета 
Усмешку светлую простер. 

Он - словно легкий эльф, - резвился, 
Но разом сделался тяжел 
И, весь дрожа, остановился, 
Упав на револьверный ствол!.. 

21-23 февраля 1911, Кишкинка


Ревность лешего

Ужален я злою змеею - 
Змеею любовной тревоги, 
И вою, и вою, и вою 
В своей одинокой берлоге. 

Замолкну, замру на мгновенье: 
В лесу помертвелом все тихо, 
Но где-то в глуши, в отдаленьи 
Смеется с другим лешачиха. 

С другим лешачиха смеется, 
С другим забавляется милым, 
И кровь моя синяя льется, 
Как адское пламя, по жилам. 

И снова ужален тоскою, 
Завидуя сладким утехам, 
Я вою, я вою, я вою - 
И лес откликается эхом!

29 января 1910 Москва


Самоубийца (Заползу я, как собака)

Заползу я, как собака, 
В угол грязный и глухой 
И под занавесью мрака 
Порешу я там с собой. 
Снарядившись в путь-дорогу, 
Я налью стакан вином, 
Чтобы к смертному порогу 
Подойти весельчаком. 
Покурю, и на пол сплюну, 
И - сдержав веселый крик, - 
В петлю голову я всуну, 
Синий высуну язык. 
И коптилка жестяная 
На загаженном столе 
Замигает, дорогая, 
И останусь я во мгле. 
Руки ласковые Смерти 
Труп повисший охладят, 
И запляшут лихо черти, 
Увлекая дух мой в ад! 

22 апреля 1910 Москва


Самоубийца (Шесть тонких гильз с бездымным порохом)

    Шесть тонких гильз с бездымным порохом

                                            В.Брюсов


"Шесть тонких гильз с бездымным порохом" 
Вложив в блестящий барабан, 
Отдернул штору с тихим шорохом, 
Взглянул на улицу в туман. 

Так ветер дьявольскими пальцами 
Качал упорно фонари, 
Спешил за поздними скитальцами 
И пел одно: "Умри! умри!" 

Все промелькнувшее, бесплодное 
С внезапной дрожью вспомнил я, 
И вот к виску дуло холодное 
Прижалось нежно, как змея. 

На золотом далеком куполе 
Играл, дробясь, неясный луч, - 
И пальцы - с трепетом - нащупали 
К последней двери верный ключ. 

Чего ж я медлю, замирающий? 
И что мне скажут фонари? 
Иль ветер, горестно рыдающий, 
Не мне твердит: "Умри! умри!" 

28 мая 1911 Москва


Свидание

Двенадцать раз пробили часики 
В пугливо-чуткой тишине, 
Когда в плетеном тарантасике 
Она приехала ко мне. 

Вошла, шумя волнистой юбкою, 
Волнуя музыкой шагов... 
Я - руку ей целуя хрупкую, - 
Пьянел от запаха духов. 

С лица вуаль откинув длинную - 
(Так тает на небе туман!), - 
Она прошла - скользя, - в гостиную, 
Чуть выгибая тонкий стан. 

И повторился миг испытанный, 
Опять пахнул на нас Апрель, - 
И сон, восторгами напитанный, - 
Открыл свою нам колыбель... 

Январь 1908


Сентябрь

   Сонет

Повеяло дыханьем Сентября,
Прошла пора весенних ароматов!
Позднее с каждым днем встает заря,
И все грустней звенят часы закатов.

Прощальным шорохом наш слух даря,
Летит к земле листок, златисто-матов,
Земля лежит, спокойно, не творя,
Ростки семян в груди до срока спрятав.

Не льнет по вечерам рой мошек к окнам,
Не улыбается в саду цветок нам.
Порою солнечный заблещет луч

И снова тонет в бездне облаков он:
И скована лазурь печалью туч,
Как юный схимник власяницей скован.

1909


Слава будням

Чудесней сказок и баллад
Явленья жизни повседневной —
И пусть их за мечтой-царевной
Поэты-рыцари спешат!

А мне милей волшебных роз
Пыльца на придорожной травке,
Церквей сияющие главки
И вздохи буйные берез.

Пускай других к себе влекут
Недосягаемые башни, —
Люблю я быт простой, домашний
И серый будничный уют.

Мелькнув, как огненный язык,
Жар-птичьи крылья проблистали,
Но я люблю земные дали
И галок суетливый крик.

Жар-птица в небо упорхнет,
Но я не ринусь вслед за нею.
К земле любовью пламенею
И лишь о ней душа поет.

Поет, ликует и — молясь,
Благословляет все земное:
Прохладу ветра, ярость зноя,
Любовь и грусть, цветы и грязь!

1914


Слова Любви

Слова Любви — мертвы, как рыбы,
Которых выбросило море
В часы прибоя на песок.
Их давят косных камней глыбы,

Слепят их чуждым блеском зори,
Цвет чешуи на них поблёк.
Их песня лживого прилива
Взманила вверх сияньем звездным,

И вот они без сил лежат
И умирают молчаливо,
Тоскуя по родимым безднам,
Где звезды вечные горят.

1910


Смерть цветов

След дождя ночного высох, 
Засинели небеса, 
И на вянущих нарциссах 
Серебром зажглась роса. 

Но цветы бесстрастны, немы, 
Клонит им головки сон, 
Не прельщают диадемы 
Тех, кто Смерти обречен. 

Чья их нежность обласкает, 
Чем обманет прах земной, 
Если Вечность обещает 
Им отраду и покой? 

Хмару жизни прояснила 
Смерть немеркнущим лучом; 
Громче птиц поет могила 
Упоительный псалом. 

И в безгорестной истоме 
Умирают лепестки, 
Утопая в водоеме 
Смертно-радостной реки!

28 января 1910


Сумерки

Черные впадины окон 
Нежно целует закат, 
Землю и дали облёк он 
В розово-грустный наряд. 

Сумерки - темные чёлны 
Близят к закатным огням. 
Сумерек мягкие волны 
Солнечным ранам - бальзам! 

Кротким молитвенным гимном 
Встречу прибытие их; 
В воздухе вечера дымном 
Тихо зареет мой стих.

30-31 декабря 1905 Москва


У дантистки

    Посв. А.М.У.

            A me venga mal de dente

                                     Jacopone da Todi

Сижу я в кресле, голову откинув. 
В ее руке стальной пинцет блестит, 
И тонкий запах девственных жасминов 
Вокруг нее по комнате разлит. 
Как будто червь мне злобно гложет челюсть, 
Но - сквозь туман и огненную боль - 
Ее движений замечаю прелесть 
И черных кос сверкающую смоль. 
Она - к моим губам приблизив руки, - 
Вонзает в десны мне бесстрастно сталь: 
И сладок мне укол, желанны муки, 
И пытке злой отдать себя не жаль! 
О, если б, крылья тяжкие раскинув, 
Повисла надо мной навек болезнь, 
И я впивал бы аромат жасминов, 
И сердце пело бы признанья песнь! 

7-10 января 1910 Москва, Арбат


Умирающее небо

Закат, как ангел-меченосец, 
Рассек грудь неба пополам, 
И небо пало, обессилев, 
Всю кровь свою до капли вылив 
И расплескав по облакам, 
Но из вечерних дароносиц 
Уж льется благостный бальзам. 

И к ложу, смоченному кровью, 
Слетают Сумерки толпой, 
И веют хладными крылами, 
И шепчут кроткими устами, 
Что в угасании - покой! 
И небо внемлет им с любовью 
Своей измученной душой.

22-23 декабря 1909 Москва


Унесенные

Светлые горы тонули в тумане,
Солнце горело последним огнем...
Холодно было в немом океане,
Плыли мы молча куда-то вдвоем.

Ветер промчался больной, бесприютный,
С дальнего берега песню донес.
Тихое пламя надежды минутной
В сердце затеплил и снова унес.

28 февраля 1904, село Пирожково


Утопленник

Я подойду к холодной проруби, 
Никто не крикнет: "Берегись!". 
Лишь рассекут крылами голуби 
Туманом скованную высь. 

И кану я на дно колючее, 
И повлекусь теченьем вод, 
И буду скрыт, пока певучая 
Весна не взрежет твердый лед... 

Май 1907


Человечество

                           Я ненавижу человечество.
                                        К. Бальмонт

В ночи изначальной, безлунной, беззвездной,
Меж рытвин, зловонных болот, пустырей,
Идущие в бездну, рожденные бездной
Потомки полипов, медуз и червей!

Вам ветры приносят дыханье отравы,
Снега — предвещают грядущую Смерть,
И дни ваши тусклы, как осенью травы,
И радости ломки, как сгнившая жердь.

И в сердце свое я вонзаю проклятья
За то, что я в цепи позорной звено,
За то, что ношу человека печать я,
За то, что и мне быть рабом суждено.

Декабрь 1905


* * *

Что хрупче вас, мечты о славе?
Что тоньше вашего стекла?
Подобно сладостной отраве,
Вы льетесь в душу и, как мгла,

Фатою легкой укрывает
Провалы, топи, пустыри, —
Так ваша ласка заглушает
Рыданья меркнущей зари.

Но только мысли встрепенутся,
Погаснет ваш неверный свет
И в диком вихре понесутся
Виденья черных, грозных бед,

И клюв в крови моей омочит
Печаль — всегдашний спутник мой
И в отдаленьи захохочет
Забвенья образ роковой!

29 июня 1906


Эдип

К прекрасноликой Иокасте 
На ложе я - как муж - всходил 
И вместе с ней из кубка страсти 
Напиток ядовитый пил. 

Рукою жаждущей лаская 
Изгибы груди, я не знал, 
Что я - убийца старца Лая, 
Что мужем матери я стал. 

Но грянул гром, разверзлось небо, 
Открылась истина в огнях - 
И мать-жена во мглу Эреба 
Сошла - и мрак в моих очах. 

Я был царем и стал я нищим. 
Супругом был - и вот один, 
Боясь приблизиться к жилищам, 
Брожу среди пустых равнин. 

Меня Алекто грозно гонит, 
В лицо губительно дыша, 
И в неутомной муке стонет 
Моя скорбящая душа. 

И медлит Фанатос приходом, 
Хоть каждый миг ему я рад, 
Томясь под гневным небосводом 
И болью огненной объят. 

...Но иногда, в виденье сонном, 
Мечтою прежней я живу 
И зовом трепетно-влюбленным 
Супругу милую зову. 

И снова полн кипящей страсти, 
И снова жажду и дрожу, 
И к светлоликой Иокасте 
На ложе брачное всхожу.

Ноябрь 1907


* * *

Ярко море сверкало лазурное
         Под палящею лаской лучей.
Волны мчались за волнами, бурные,
         С торжествующей песней своей.

И прильнувши к утесу безгласному,
         Словно дальше хотели уйти,
И звучали их песни неясные
         О далеком пройденном пути.

Они пели про дали безбрежные,
         Они звали утес за собой,
А он слушал их песни мятежные
         И молчал с непонятной тоской.

И мечтал он, что крылья могучие
         Уж несут его в даль бесконечную;
А кругом те же волны певучие
         Пели песню о воле беспечную.

19 марта 1904, село Пирожково

Всего стихотворений: 72