Иван Петрович Пнин (1773-1805)

• Биография Ивана Пнина
• Стихотворения Ивана Пнина по темам

Все стихотворения Ивана Пнина на одной странице

- Оглавление -

             Ода

Систему мира созерцая,
Дивлюсь строению ея:
Дивлюсь, как солнце, век сияя,
Не истощается, горя.
В венце, слиянном из огней,
Мрачит мой слабый свет очей.

Но кто поставил оком миру
Сей океан красот и благ?
Кто на него надел порфиру
В толико пламенных лучах?
Теченьем правит кто планет?
Кто дал луне сребристый цвет?

Кто звезды на небесном своде
Во время ночи засветил?
Кто неизменный сей в природе
Порядок дивный учредил?
Стремится к цели всё своей -
Льзя ль цели быть без воли чьей?

Где есть порядок, есть и воля,
Которая хранит его:
Вселенной всей зависит доля
От тайного ума сего;
"Но льзя ли мне сей ум познать,
Что мог по воле мир создать", -

Спросил я сердце - и решенье
В моих я чувствиях нашел.
Ужели всё, что зрю в творенье,
Слепой то случай произвел?
Да что ж есть случай сей слепой!
Лишь слов без смысла звук пустой.

Но если случай мог явиться
Такой, чтоб мир сей произвесть,
То надо так же согласиться,
Что случай сей не первый есть.
И льзя ль, чтобы хотя один
Родился случай без причин?

Как можно то назвать случаем,
Где зрю предмет созданий я?
Чрез опыт собственный мы знаем,
Что предприятию нельзя
Без воли доброй или злой
Свершиться самому собой.

Есть, стало, тайно разуменье,
Что миром управляет сим.
Исчезло всё недоуменье!
Есть воля - хоть творец незрим.
Она по действию видна,
Вся ею тварь одарена.

Но кто из смертных проницает
Во сущность воли своея,
Хоть тем не мене ощущает
Чудесно действие ея?
Равно постигнуть существа
Нельзя нам воли божества.

О ты, кого не постигаю,
Но в ком творца миров чту я!
Кого я богом называю,
Хоть самого не зрю тебя, -
Но благость мне твоя видна:
Вселенна дел твоих полна.

Что слышу: вопль мой слух пронзает!
Я внемлю ропот, стон людей.
Тот руки к небу воздевает,
Лия ручьи слез из очей;
Другой, не зря бедам конца,
Винит в отчаяньи творца!

"Почто, почто меня караешь? -
Вещает в горести своей. -
Детей мне данных погубляешь,
Что крови стоили моей:
В ком мнил иметь подпору я,
Ты то отъемлешь у меня.

Уже цепьми обремененны,
С улыбкой их влачит злодей,
Добычей сею восхищенный,
Смеется слабости моей
И, не щадя власов седых,
Сосет их кровь - в очах моих!"

Повсюду слышу лишь стенанья!
Народы ропщут на творца:
"Доколе будешь злодеянья
Взводить на трон под сень венца?
И под щитом лучей своих
Щадить коварных, гнесть благих?"

При вопле сем небесны своды
Мгновенно, страшно потряслись
И по пространству всей природы -
Сильнее грома - раздались
Священные слова сии:
"О человечество! внемли:

Почто свой ропот ты возносишь
И ставишь бед меня виной?
В чем беспорядок ты находишь?
Вещай теперь передо мной!
Не то ли солнце и лучи,
Не тот ли месяц зрим в ночи?

Какую видишь ты премену
В системе мира? Возвести!
Окинь очами ты вселенну,
Взгляни на всех планет пути,
Что я повесил над тобой, -
В чем зрит нестройность разум твой?

Или не той идет чредою
Теченье годовых времен?
Престали ль цвесть древа весною,
Иль лето не родит семен,
Что зреют осенью златой,
Иль нет полям ковра зимой?

Иль дней твоих для сохраненья
Я мало ниспослал даров?
Ужели в поле наслажденья
Находишь мало ты цветов?
Где только ты ступил ногой -
Там терн растет колючий, злой!

Вещайте вкупе, все народы,
Чего - любя вас - не дал я?
В утробе зримыя природы
Все всё найдете для себя.
Всё счастье ваше в ней одной;
Вы сами ваших бед виной!

О человеки! вы виною
Терпимых между вами бед!
Коль кровь сирот течет рекою,
Коль правосудья вовсе нет
И суть злодейства без числа,
То ваши - не мои дела!

Где опыт, где рассудок здравый,
Что вас должны руководить?
Они покажут путь вам правый,
По коему должны идтить.
Лишь под щитом священным их
Найдете корень зол своих".

О! бог мой, милостей податель!
Ты, коим жизнь храню мою,
Отец существ и их создатель,
Воззри на жертву чувств сию:
Доколь огнь духа не погас,
Услышь мой благодарный глас!

Все люди в свете сём подвержены страстям. 
К несчастью, страсти их почти всегда такие, 
Что следствия от них бывают им худые; 
Всечасно нашим то встречается глазам, 
Привержен как иной ко взяткам и крючкам, 
Как сильно прилеплён другой к обогащенью, 
Иной к вину, тот к развращенью, 
Иной к игре, другой к властям... 
А Клит, читатели, пристрастен к лошадям. 
 Нетрудно согласиться, 
Чтобы полезнее то было во сто раз, 
 Когда бы всякий между нас 
Ко пользе общества желал всегда стремиться; 
Но, видно, этому так скоро не бывать! 
 
Меж тем уж Клит идёт ту лошадь торговать, 
Которую к нему недавно приводили, 
Которою в нем страсть лишь пуще возбудили, 
И Клит купил... Но что ж? Как лошадь ни статна, 
 Собой как ни красива, 
Погрешность в ней тотчас открылася одна, 
А именно: была весьма пуглива. 
Однако этого не ставит Клит бедой, 
Он сей порок весьма легко исправить чает; 
И только что успел приехать он домой, 
То способ вот какой на то употребляет: 
Велел тотчас салфетку взять 
И лошади глаза покрепче завязать. 
 Потом 
Садится на неё верхом 
 И скачет близ всего, 
Чего пугался конь до случая сего. 
С завязанными конь глазами, 
Не зря предметов пред собой, 
Мчит смело седока, пыль взносит облаками. 
И в ров глубокий водяной 
С собою всадника с стремленьем вовлекает. 
 
О вы, правители скотов или людей! 
Заметьте через опыт сей, 
Что тот безумно поступает, 
Кто нужный свет скрывает 
 От их очей; 
Что скот и человек, когда лишенны зренья, 
Опаснее для управленья. 

   Рука Урании пространство измеряет.
О, время! но тебя ни мысль не обнимает;
Непостижимая пучина веков, лет!
Доколе не умчит меня твое стремленье,
Позволь, да я дерзну - хотя одно мгновенье
Остановиться здесь, взглянуть на твой полет!

   Кто мне откроет час, в который быть ты стало?
Чей смелый ум дерзнет постичь твое начало?
Кто скажет, где конец теченью твоему?
Когда еще ничто рожденья не имело,
Ты даже и тогда одно везде летело,
Ты было все, хотя не зримо никому!

   Вдруг бурное стихий смешенье прекратилось;
Вдруг солнцев множество горящих засветилось,
И дерзкий ум твое теченье мерить стал:
На то ль, дабы твою увидеть бесконечность,
На то ль, чтоб сих миров постигнуть краткотечность,
И видеть, сколь их век перед тобою мал!

   Так что же жизнь моя в твоем пространстве вечном?
Что этот малой миг в теченьи бесконечном?
Кратчайший в молниях мелькнувшего огня:
Как мне тебя понять, как мне узреть - не знаю.
Вотще тебя, хоть миг, в уме остановляю,
И мысль моя с тобой уходит от меня!

   Не я тебе один, весь свет и все подвластно!
Но сколь твое глазам владычество ужасно:
Здесь - гробы древние, поросши мхом седым;
Там - стены гордые, под прахом погребенны;
Истлевши города и царства потопленны, -
30 Все в мире рушится под колесом твоим!

   О, веки бывшие и вы, вперед грядущи!
Явитеся теперь на голос, вас зовущий,
Представьте страшный час, которой я постиг,
Пред коим все его удары разрушенья,
Паденья целых царств, народов истребленья -
Равно как бы перед ним единой жизни миг!

   Там солнце, во своем сияньи истощенно,
Узрит своих огней пыланье умерщвленно;
Бесчисленных миров падет, изветхнув, связь,
Как холмы каменны, сорвавшись с гор высоких,
Обрушася, падут во пропастях глубоких, -
Так звезды полетят, друг на друга валясь!

   Всему судил творец иметь свои пределы:
Велел, да все твои в свой ряд повергнут стрелы;
Все кончиться должно, всему придет чреда,
Исчезнут солнца все, исчезнут круги звездны,
Не будет ничего, не будет самой бездны;
О, время! но ты все пребудешь и тогда!

Спокойствия людей непримиримый враг,
Рождаю зависть я в любовничьих глазах;
Питаюсь кровию, и жизнь мне продолжает
В объятиях своих, кто смерти мне желает.

О роща тихая, густая,
Где солнца луч, не проницая,
Прохладу сладкую рождал!
Где часто дни я провождал
С Руссо, Бернардом, Дюпати,
О роща милая... прости!
Прости, убежище драгое,
Где все часы мои текли
В сладчайшем для меня покое!
Как скоро те часы прошли!..
Быть может, уж не возвратятся
Они для сердца моего.
Ах, лучше б век не наслаждаться,
Чем наслаждаться для того,
Лишиться чтоб потом всего!
О роща! не видать мне боле,
Как будешь ты освещена,
Когда янтарная луна
Покажется в эфирном поле
И, тихий свет свой разлия,
Тобою станет любоваться, -
Тогда в чужой стране уж я
Далеко буду от тебя,
И лиры томной звон моей
Не будет боле раздаваться,
О роща! в тишине твоей,
И с вздохом горлицы мешаться,
Которая в любви своей
Нередко, как и я, страдала,
Когда с любезнейшим дружком
Минуту вместе не бывала.
И ах! уж не услышу я,
Когда над чистым ручейком
Польются трели соловья!..
      
И ты, о липа! сей мой вздох
Прими - он может быть последний...
Пускай пушится серый мох,
На коем я, в часы вечерни,
Под сению твоей лежал
И те цветочки разбирал,
Что милой в дар готовил я.
Ах, если ты ее когда
Увидишь только близ себя,
Зови под тень свою всегда,
Расти, густися, зеленей
Для Сашеньки одной моей -
А я навеки сохраню
Любовь и верность к ней мою!

Кто что ни говори! - жить без любви нельзя. 
 Вселенная сия 
 Любовью лишь хранится. 
Притворный стоик в сем хотя не согласится, 
 Но это не беда! 
 Лишь физики, учёны господа, 
 Меня тем удивляют, 
Что мир из четырёх стихий сей составляют. 
Без воздуха, воды, земли, огня 
Весьма недолго бы, конечно, прожил я; 
Да как же физики об этом позабыли, 
То, через что они свою жизнь получили? 
Ужели от стихий родились сих они? 
Рождений мы таких не видим в наши дни. 
Ax! льзя ли не признать, что есть ещё стихия, 
Которой действия и добрые и злые 
 Мы видим, как и тех. 
 Но сколько радостей, утех, 
Пред прочими, сия всем смертным представляет! 
 Она чью только греет кровь, 
Тот вечно ею лишь одной дышать желает. 
Прекрасная сия стихия есть - Любовь.

Когда уныние, печаль владеют мною,
Когда смертельною мой дух объят тоскою,
Когда ни в обществе любезных мне людей
Отрад не нахожу я горести моей,
Когда повсюду я лишь скуку обретаю, -
О трубка милая! к тебе я прибегаю.
От всех уединясь, беседую с тобой,
Спокойнее тогда бывает разум мой.
От вредной мокроты мой мозг ты очищаешь,
И мысли мрачные и грусть ты прогоняешь.
Когда взираю я, как дым клубится вверх
И вдруг передо мной в пространстве исчезает,
      То лучше поучений всех
   Мою мне жизнь табак изображает.
      Равно как он, я прах пустой,
      И жизнь моя есть пламень мой,
Который мой состав дотоле оживляет,
Доколе пищу он потребну обретает.
Не станет пищи сей - потухнет он навек,
А вместе с ним и жизнь теряет человек.

Сего нам Cущества определить неможно! 
Но будем почитать Eго в молчаньи мы: 
Проникнуть таинство бессильны всех умы, 
И чтоб сказать - что Oн? - самим быть богом должно. 

Лежит в могиле сей
Природы друг и друг людей.

Хорошо, друзья, жениться,
Коль в женитьбе есть успех;
Лишь не надо торопиться,
Взять жену - не съесть орех. -
Зрело все обдумать должно,
Так один муж умный рек:
Тот поступит осторожно,
Кто о том промыслит век.

Исчадье ада, неги вредной,
Предтеча смерти, враг людей!
Ах, нет, не только бедный смертный -
Все существа вселенной сей,
Живущие в стихиях разных:
В морях обширных, бурных, страшных,
И те, что в воздухе мы зрим,
И те, что зрим в земной утробе, -
Все суть твоей подвластны злобе,
Под скиптром стонет всё твоим.

Кто мне твои исчислит стрелы,
Которыми разишь людей?
Кто мне откроет их пределы?
Из урны гибельной твоей
Текут злы немощи, мученья,
Текут - но всё без уменьшенья:
Всё урна злом полна твоя.
Доколе будет мир храниться,
Из урны зло в мир будет литься,
Так где ж найду отраду я?

Вотще без здравия ласкает
Нас счастье милостью своей.
Без здравья - тускл венец бывает,
Ничто - богатый трон царей.
Всё в мире здравье превышает,
Никто ему цены не знает,
Когда лишается его!
Блажен, кто, зря других пороки,
Умеет извлекать уроки
Из них для счастья своего!

Так что ж есть наша жизнь в сем свете?
Наука мучиться, терпеть!
Счастлив, кто пал в нежнейшем цвете;
Счастлив, кто может предолеть
Страстей волнующих внушенья;
Счастлив без всякого сомненья,
Кто меньше терпит в жизни сей!
Не знает немощей, мучений,
Не знает горьких приключений -
Да <и> к тому не есть злодей!

Но, ах! сего не постигая,
Я удивляюсь завсегда,
Как негр, весь век в цепях страдая,
Коль снимет их тиран когда,
Тогда в минуту восхищенья,
Толь сладкого освобожденья,
За бога он тирана чтит.
Ужели чувство избавленья,
Сугубя в нем уничиженья,
Всё прежнее - забыть велит?

Чему подвержен не бывает
Несчастный смертный в жизни сей!
В слезах родясь, в слезах кончает
Своих остаток горьких дней.
Болезнь, болезнь, коль то неложно,
Что мне здоровым быть неможно,
То <сжалься,> сжалься надо мной!
Раскрой гроб смелою рукою -
Обнявшися тогда с тобою,
Спокойней в гроб ступлю ногой. 

Но глухо мне болезнь вещает,
Слова ее мрут на устах,
Меня мгновенно оставляет,
Взор _Каменецкого_ узнав.
О! муж искусный, добрый, честный,
Друг человечества нелестный,
Прими от сердца дань сию!
Прими сей знак чувств непритворный.
Ты есть мой гений благотворный,
Ты возвратил мне жизнь мою!

Блаженство смертных, царств подпора,
Злодеев страх, невинных щит,
Ты, коего трепещет взора
Порок, хоть он венцом покрыт;
Ты, кое лиц не разбираешь,
Равно щадишь, равно караешь
Рабов, вельможей и царей;
Ты, без кого б и боги сами
Не почитались бы богами
И не имели алтарей.

О Правосудие! тобою
Хранится только смертных род.
Где ты - там с мирною душою
Трудов своих вкушают плод.
Где ты - там собственность священна,
Тобою твердо огражденна,
Ликует в счастливых сердцах.
Там всюду золотой рекою
Текут сокровища с тобою
И зрится радость на челах.

Где ты - там царствуют законы,
Там человек всегда почтен.
Там тверды в основаньях троны
И к правде путь не загражден.
Там истина без страха ходит,
Ко всем без робости подходит
И чистою своей рукой
Личину с зависти срывает,
Коварство, мщенье обнажает
И кажет умысел их злой.

Где ты - там равными правами
Гражд_а_не пользуются все.
Там над породой и чинами
Заслуги верх берут одне.
Там гнусна лесть у всех в презреньи,
Наружный блеск не в уваженьи,
Не чтут достоинством его.
Богатый с подлою душою
Ничто пред честной нищетою, -
Добро превыше там всего.

Где ты - там вопль не раздается
Несчастных, брошенных сирот;
Всем нужна помощь подается,
Не раболепствует народ.
Там земледелец не страшится,
Чтобы насильством мог лишиться
Им в поте собранных плодов, -
Любуется, смотря на ниву,
В ней видя жизнь свою счастливу,
Благословляет твой покров.

Где ты - там воин презирает
Опасности и жизнь свою.
"Умру! - в восторге восклицает, -
Умру за родину мою!
Я жизни ввек не пожалею,
Хотя жену, детей имею;
Паду ли от врагов моих
И более меня не будет -
Тогда закон их не забудет,
Есть Правосудие для них".

Где ты - там гений Просвещенья,
Лучами мудрости своей
Открыв зловредны заблужденья,
Ведет на путь прямой людей.
Науки храмы там имеют,
Художества, искусства зреют,
Торговля богатит народ.
Там дух зиждительный свободы,
Проникнув таинства природы,
Сторичный собирает плод.

Душа покоя и устройства,
Источник всех великих дел!
Ты образуешь дух геройства,
Бессмертие есть твой удел.
О Правосудие! неможно
Тебя нам описать, как должно:
Ты божество между людей!
Природа в красный день весною
Не восхищает нас собою,
Когда не зрим твоих лучей.

Где нет тебя - там всё рыдает,
Всё стонет, смерть к себе зовет,
Пожар вражды везде пылает
И жертвы острый меч сечет.
Там всюду кровь течет ручьями,
Родители в борьбе с сынами,
Сыны против отцов идут.
Там сетует сама природа,
Права отъяты у народа,
И тигры агнцев там пасут.

Где нет тебя - там все несчастны
От земледельца до царя,
Законы дремлют и безгласны,
Там всяк живет лишь для себя.
Нет ни родства, союза, веры,
Там видны лишь злодейств примеры,
Шипят пороки и язвят;
Там выгод нет быть добрым, честным,
Быть другом искренним, нелестным;
Там чашу смерти пьет Сократ.

Где нет тебя - там нет невинных,
Там гибнут все своей чредой;
Тот ныне жертвою был сильных,
А завтра сильных жребий злой
Ведет на эшафот кровавый.
Там совесть и рассудок здравый
Не сильны произнесть свой глас.
Народы там живут без цели,
Для коей жить они хотели;
Горят раздоры всякой час.

Но если то должно случиться,
Что мир с своей оси падет,
Вселенна в хаос погрузится
И солнце шар земной зажжет,
То роковой сей день природы
Тогда постигнет лишь народы,
Когда ты скроешься от них!
О! лучше мир пусть истребится
И больше смертный не родится,
Чем жить ему в бедах таких!

Нет, нет, живи ты вечно с нами,
Храни сей мир, храни людей,
Да твой обвитый скиптр цветами
Составит счастье наших дней!
Совокупи ты все народы,
Детей единый природы,
Под сень державы твоея;
Владей над целою вселенной
И сей внушай закон священный:
Что нет блаженства без тебя!

      На смерть Радищева

Итак, Радищева не стало!
Мой друг, уже во гробе он!
То сердце, что добром дышало,
Постиг ничтожества закон;
Уста, что истину вещали,
Увы! - навеки замолчали,
И пламенник ума погас;
Сей друг людей, сей друг природы,
Кто к счастью вел путем свободы,
Навек, навек оставил нас!

Оставил и прешел к покою.
Благословим его мы прах!
Кто столько жертвовал собою
Не для своих, но общих благ,
Кто был отечеству сын верный,
Был гражданин, отец примерный
И смело правду говорил,
Кто ни пред кем не изгибался,
До гроба лестию гнушался,
Я чаю, тот довольно жил.

Брось взор, мой друг, на вечность смелый,
Взгляни без страха на престол,
На коем вид она веселый
Хранит среди развалин, зол,
Среди пролитой крови рабства,
Средь суеверия, коварства,
Среди военных бурь, могил;
Взгляни на сонм вкруг урн стоящих,
Упадших пепел царств хранящих
И слезы, кои мир пролил.

Взгляни спокойными очами
На участь общую людей,
Взгляни на царствы, что пред нами
Погибли в пропасти своей:
Иные вновь чело подъемлют,
Из праха нову жизнь приемлют,
Начто ж? - Чтобы влачить в цепях
Себя и будущие роды...
Вот что с собой приносят годы,
Вот что мы зрим во всех веках!

Но что за призрак из-за бури
Сверкающий к нам мещет зрак?
То вдруг в зарях весь, то в лазури,
То кроется опять во мрак;
Как огнь блуждающий мелькает,
То вдруг как солнце к нам сияет
В прекрасном, блещущем венце;
То, обвиваяся змеями
И с пенящимися устами,
Являет зверство на лице?

То новый год! Он так на смену
Протекшу году в мир идет.
Но лучшую ль в судьбе премену
Себе род смертный в нем найдет?
Род смертный тот же остается,
Он всё невежеством ведется;
Лжесвятство, рабство и война
Владели им и днесь владеют,
Народы к ним благоговеют,
А истина!.. удалена.

Род смертный тот же век пребудет,
Он только пременяет вид;
Сильнейший слабого гнать будет,
Злодей злодея подкрепит.
Невинность с правою душою
Не сыщет для себя покою,
Себя собой не защитит.
Теряют и цари короны,
Рабы на их восходят троны, -
В сем мире случай всё решит.

Так, друг мой, всё случайно в мире,
Закон пред случаем молчит.
И раб в цепях, и царь в порфира
Творят, что случай повелит.
Стать выше случая неможно;
Уметь им пользоваться должно,
Коль скоро предстает пред нас.
Спасай невинность угнетенну
И душу подлую, презренну
Являй злодеев тот же час.

К добру весьма случаев мало.
Ко злу - премного их всегда.
Везде найдешь пороков жало,
Не сыщешь к истине следа.
Почто же годы к нам приходят,
Когда в них люди не находят
Того, что к счастью нужно их?
Коль жизни каждое мгновенье
Родит беду и заблужденье, -
Сей мир, мой друг, есть мир для злых,

В нем добродетель погибает,
Порок трофеями покрыт...
Нет! нет! тот муж не умирает,
Кто ближнему добро творит.
Хоть кости все его истлеют,
Хоть бури прах его развеют,
Могила зарастет травой, -
Но память ввек его пребудет,
Его несчастный не забудет
И смерть его почтит слезой.

К вам, друзья мои писатели,
К вам мою речь обращаю я,
С вами я хочу беседовать!
Вы поведайте причину мне,
Для чего вы так злословите
Вам подобных сочинителей?
Неужели, зря погрешности
В сочиненьях издаваемых,
Без обид и без ругательства
Вам неможно говорить о них?
Неужели почитаете
То похвальным вы деянием,
Чтобы честь и добродетели,
За ошибки, всем нам сродные,
Осуждать с такою злостию
Брата вашего писателя?
      
Ах, послушайте, друзья мои,
Что намерен предложить я вам
При удобном теперь случае,-
Не подумайте, чтоб я хотел
Вас учить или предписывать
Вам какие-либо правила:
Без меня людей довольно есть,
Кои век свой занимаются
Налагать оковы разуму, -
Нет, не то в виду имею я!
Откровенно вам признаюся,
Я намерен лишь напомнить вам,
Что, мне кажется, забыли вы
И что свято б сохранять должны
Вы в своей ученой памяти.
      
Если даром красноречия
И искусством хорошо писать
Вы пред прочими блистаете,
Если ум ваш изобилует
Теми знаньями глубокими,
Кои нужны для суждения
О каком-либо творении
И прямого доказательства,
Что в нем ложно и неправильно,
Почему, где заблуждается
Сочинитель в своих мнениях
И напрасно устраняется
От стези, себе назначенной
И по коей бы он должен был
Своего вести читателя
До предмета, им желанного, -
Словом, если вы имеете
Совершенства, коих нет в других
И посредством коих видите
Ясно в прочих все погрешности, -
То ужели дарования
Вам на то даны природою,
Чтобы, слабость зря писателей
(Впрочем, цель всегда похвальную
Нам своим трудом являющих),
По единственной причине сей
Принимать их за врагов себе
И стрелами ядовитыми
Злобной и завистной критики
Уязвлять их без пощады всех?
      
Ах, опомнитесь, друзья мои,
Вы забыли, что есть способы,
Кои вы употреблять должны
Завсегда в подобных случаях.
Почему, для лучшей памяти,
Сии способы представлю вам:
      
Ежели когда нечаянно
(Что всегда у вас случается)
Попадется сочинение
В ваши руки весьма слабое
И которое исполнено
Недостатков и погрешностей,
Да и слишком худо писано,
Но имеет цель полезную, -
То послушайте, друзья мои,
Еще хуже вы поступите,
Коль его злословить станете,
Не щадя и сочинителя.
Напишите сами лучше вы -
И вот способ к отомщению.
Извинять умейте слабости,
Кои вы в других находите,
Равномерно сами будучи
Неизбежно им подвержены;
Истребите из сердец своих
Навсегда яд злобной критики
И старайтесь исправлять людей
Без насмешек и ругательства;
Почитайте дарования
Возникающих писателей,
Хоть заря их не блистательна -
Не всегда и солнцу красному
В миг заря предходит ясная!
Если вы когда желаете,
Чтоб другие уважали вас, -
Уважайте равномерно тех,
Кои с вами в упражнениях
Одинаких обращаются.
Сими способами можете
Новых возродить любителей
К сиротеющей словесности.
Наконец, вот все те средства вам,
Средства прямо благородные,
Кои вам всегда позволены,
Кои могут руководствовать
К достиженью славы истинной,
Коль сию вы славу ищете,
Коль сей славой вы пленяетесь.
Ах, поверьте мне, друзья мои,
Поступая таким образом,
Слава вас сама найдет везде,
Посетит жилища мирные,
Где для пользы сограждан своих,
Где для пользы человечества
Вы трудиться токмо будете, -
Увенчает вас венком своим,
Из таких лучей составленным,
Что ни зависть с злобным временем
Не возмогут помрачить никак.
Тщетны будут их усилия!
Справедливое потомство, зря
Блеск лучей венца прекрасного,
В благородном восхищении
Ваши имена любезные
Всегда станет вспоминать себе.

    (Подражание Руссо) 
 
Рогатов был влюблён - чему дивиться! 
 Ведь это не беда, 
 Когда 
От страсти сердце загорится. 
Есть средство от сея болезни и лечиться; 
 Закон гласит: 
 Изволь жениться. 
 Рогатов от сего не прочь, 
Чем мучиться и день и ночь; 
К возлюбленной своей Аликсе он спешит - 
Страстнейшую любовь свою ей открывает 
 И говорит, 
Что в свете он её всему предпочитает, 
Что всею он душой Аликсу обожает, 
И что бы счастлив был тогда своей судьбой, 
Когда б владел её он сердцем и рукой. 
 Аликса не сурова, 
И зря перед собой любовника такого, 
Не может ни руки, ни сердца отказать; 
 Себя ему вручает, 
И брак их узами своими съединяет. 
 Но надобно сказать, 
Что не прошло ещё и месяцев пяти, 
 Как зрит уже Рогатов плод, 
 Который женский род 
 Приносит после девяти. 
Смущение, тоска Рогатова объемлет, 
 Он сердится, крушится; 
Аликса ж жалобам его печально внемлет 
И случаю сему не может надивиться. 
Но публика, что сказки любит, 
 А правду губит, 
Вмиг разные молвы на счёт их разнесла - 
 Иные уверяют, 
Что рано чересчур Аликса родила, 
 Другие ж утверждают, 
Что плод их потому так скоро появился, 
Что слишком поздно уж Рогатов наш женился. 

Блестящий призрак, дщерь химеры, 
Честолюбивых душ кумир! 
С какой волшебной льёшь ты сферы 
Свои лучи на целый мир? 
Ты блеском солнце помрачаешь, 
Пречудные дела рождаешь 
Волшебным прутом ты своим; 
Коснёшься ль твёрдой скал вершины - 
Мгновенно злачные долины 
На место скал гранитных зрим. 
 
О, сколько все стези те странны, 
Чрез кои мнят достичь тебя! 
Герои, мудрецы, тираны, 
Прославить все хотят себя. 
Один - в победах над врагами, 
Другой - рассудка чудесами, 
Последний - тяжестью цепей. 
Тот пышны храмы созидает, 
Другой их в пепел превращает, 
Мня славным быть чрез подвиг сей. 
 
О Слава! изо всех тиранов 
Ты самый лютый для людей! 
Воззри на тьму сих истуканов 
И на число их алтарей, 
В различных видах их узнаешь, 
Что ты в кумирах сих блистаешь 
И что тебе жгут фимиам. 
Разрушь, разрушь очарованье! 
И в полном покажи сиянье 
Стезю к тебе прямую в храм. 
 
Что слышу? Мне богиня вняла 
И на роптание моё 
В трубу златую так вещала: 
"Я заблужденье зрю твоё, 
И зрю, как скор во всём бываешь; 
Несправедливо осуждаешь, 
Чего не ведаешь ты сам. 
Итак, познай, о бедный смертный, 
Что только есть один путь верный, 
Ко мне ведущий прямо в храм. 
 
Сей путь осыпан не цветами, 
Во храм не Флоры ты идёшь. 
Но бездны с страшными горами 
Ты на пути ко мне найдёшь; 
И если дух твой содрогнётся, 
Заноет сердце и забьётся 
От страху сильно во груди, - 
Беги сих скорой мест стопою 
И с робкою своей душою 
В мою ввек область не входи. 
Но если, мужеством пылая, 
Исполнен жара ты сего, 
Пучины, горы презирая, 
Себя превыше зришь всего; 
Гигантскою ногой ступая, 
Стремнин и гор не примечая, 
По малым мнишь идти буграм, - 
Тогда со звучными трубами 
И с знаменитыми мужами 
Сама тебя введу в мой храм. 
 
Введу - и на престол с собою 
В венце блестящем посажу, - 
С какою твёрдою душою 
Тогда я миру покажу: 
Превозмогал ты все преграды, 
Во благе общем зря награды, 
То духом Сцеволы горел, 
Как Курций, бездны презирая, 
Для пользы общей погибая, 
Быть равным сим мужам хотел". 
 
"Хотел!" - восторгом упоенный, 
Уже готов я был вещать - 
"Постой, постой, о дерзновенный! 
Богиня, дав мне знак молчать. 
Сим речь свою окончевает: 
Что славу всяк в нём разделяет 
Ценою настоящих дел. 
Служа Отечеству трудами, 
Творя добро пред всех очами, 
Чтоб всяк пример в добре том зрел. 
 
Пример сильнее наставлений, - 
Мы все хвалу добру гласим, 
Громады видим поучений, 
Где ж исполнители? - не зрим. 
Почто не зрим Сократов ныне? 
Иль, вспоминая о судьбине 
Печальной мудреца сего, 
Никто на сцену не вступает, 
Всяк на другого уповает, 
Что сей свершит всё за него? 
 
Не дщерь химеры, предрассудка, 
И не метеор я пустой, 
Я ложного по свету звука 
Не разношу моей трубой. 
Ужели я тому виною, 
Что славу ложную с прямою 
Мешает человек всегда! 
Тот только в храм ко мне вступает, 
Кто добродетелью сияет, 
А без её - нет в храм следа". 
 
Сказала - и в одно мгновенье 
Исчезла с блеском от меня! 
Исчезло с ней и заблужденье, 
Познав всю цену слов ея. 
О Слава! если то неложно, 
Что добродетелью лишь можно 
В божественный твой храм вступить, - 
Когда ты лиц не различаешь, 
Дела едины уважаешь, 
То как злодеи могут быть? 

            Ода

   Небесным сводом окружаюсь,
И небо для меня течет,
Я горних царь светил являюсь,
В гордыне человек речет:
Не для меня ли Солнце всходит?
Не для меня ль к концу приводит
Блестящий свой в Эфире бег?
Спокойным оком я объемлю,
Как царь, весь мир, в средине землю,
Недвижимо стоящу в век.*

   Оставь сию мечту, надменный,
На самого себя озрись,
Кто мы? пылинки слабы, тленны,
Чтоб столько мыслями неслись.
Безумцы! с властью мы вещаем,
Но бедственно лишь погрязаем,
Слиянны в бездне мы вещей,
И только жить лишь начинаем,
Появимся и исчезаем,
Как прах, мгновенный блеск лучей.

   Какой бессмертной пред очами
Отверзла Урания ход?
Твоими ли зовусь устами,
Богиня, на небесный свод?
Спешу вослед я за тобою
И возвышенною душою
С земли подъемлюсь в небеса;
Светильник твой меня предводит
Ко храму, где мой взор находит
Природы тайны чудеса.

   Какой вид чувствия смущает
И прерывает ток словес?
Какое чудо пременяет
Устав превыспренних небес?
В пространстве страшном, отдаленном,
Един в безмолвии священном
Вселенной шествие смотрю
И в ограждении безмерном
Стремящиеся в чине верном
За ней шары различны зрю.**

   Несясь от Запада к Востоку
Движеньем вечным искони,
По своду гладкому, широку
Вертятся на оси они.
Какой ум тайной назначает
Планетам путь и управляет
Чудесных силою пружин?
Не Солнцем ли в эфирном поле
Тела влекутся по неволе?
Не то ль есть царь планет един?

    Среди пространного эфира,
Который творческой рукой
Излит в пустую бездну мира,
Оно движенья их виной.
Собою зыблясь непрестанно,
Качает, давит постоянно
Эфир блудящих сонм шаров,
Противна отражает сила
Ко краю одного светила
Эфирных множество валов.

   Так составляются пространны
Круги известным сим телам:
Спешат в пределы начертанны
Меркурий и Венера там;
Последует земля, за тою
Течет с неравной быстротою
Угрюмый Марс, по нем Зевес,
Сатурн, летами отягченный,
Путь совершает удаленный
Средь хладных с трудностью небес.

   Земля от Солнца ожидает
Благотворительных огней,
Оно сквозь плотный кров пускает
На землю множество лучей,
И обе света половины,
Причастны счастливой судьбины,
Часов и дней правитель зрит.
Земля ко знакам наклоняясь,
В теченьи года изменяясь,
Цветы и жатву нам родит.

   Источник благ, душа вселенной,
О, Солнце, образ красоты,
И образ Вышнего Священной,
Внемли усердье с высоты!
Планетам, вкруг тебя летящим.
Твой чистый свет благословящим,
Во блеске бога представляй;
И царствуй над его делами,
Ликуй, и вечно пред веками
Величество его вещай.

* Система Птолемеева. (Примечание Пнина. - Ред.).
** Система Коперникова. (Примечание Пнина. - Ред.).

Когда на прелести я сих существ взираю,
То разность, кажется, лишь ту в них примечаю,
Что в образе одной зрю утра красоты,
В другой же вечера приятного черты.

Не многим юноша чем старца превосходит, 
И в участи их та лишь разность состоит, 
Что к старцу смерть сама во сретенье бежит, 
Напротив, юноша ко смерти сам подходит. 

Чтобы всех совершенств явить нам образец,
Сей день на то себе природа избрала
И к восхищению чувствительных сердец
Тебя, любезная, на свет произвела.

Я пламенной любви моей судьбы не знаю,
И долго ль буду я терзаться и грустить!
Но знаю, хотя мук я тьму претерпеваю,
Что буду век тебя, прекрасная, любить!

Хаос идей, призрак крылатый, 
Забвенья сын, отзыв страстей, - 
И раб в цепях, и Крез богатый, 
И всё, что дышит в жизни сей, 
Всё платит дань твоей державе. 
Ты царствуешь богов ко славе, 
Тебе жжёт смертный фимиам. 
 
Ты Неба кажешь нам щедроту, 
Вся в мире тварь жива тобой. 
Какую зрим в тебе доброту! 
Когда, рассыпав мак седой, 
Природы пульс остановляешь, 
В свои объятья призываешь 
И счастье в них вкушать даёшь. 
 
Но всяк ли из людей вкушает 
Покой эфирный, сладкий сей? 
Ах, нет! злодей его не знает - 
Ты для злодея сам злодей. 
Вотще на розах ароматных 
Мнит спать приятно враг несчастных; 
Наступит ночь - тиран не спит. 
 
Когда ж себя я вопрошаю: 
О Сон! что в существе есть ты? 
Коль брат ты смерти, то не знаю, 
Как зреть могу твои черты? 
Быв мёртвому тогда подобен, 
Как быть могу к чему способен? 
Как связь могу иметь с тобой? 
 
Чтобы какие зреть виденья, 
Потребно, мню я, для сего 
Одну хоть искру вображенья, - 
Нельзя сна видеть без того. 
Я с сном мечтаний не мешаю, 
Когда я сплю, я не мечтаю, 
Когда ж мечтаю, то не сплю. 
Так что же суть те сновиденья, 
Которые нередко зрим? 
Они суть плод воображенья, 
В то время мы ещё не спим. 
Дав мыслям вольное теченье, 
Мы погружаемся в забвенье, 
Блуждая в хаосе идей. 
 
Блуждая, наконец преходим 
К забвенью полному, ко сну. 
Воздушных замков уж не строим, 
Не ездим более в луну. 
Отдавшись силе сна волшебной, 
Всё забывает добрый смертный 
И спит спокойно до утра! 

Вблизи дороги небольшой 
Терновник с Яблонью росли; 
И все, кто по дороге той 
Иль ехали, иль шли, 
Покою Яблоне нимало не давали: 
То яблоки срывали, 
То листья обивали. 
В несчастье зря себя таком, 
Довольно Яблоня с собою рассуждала; 
 
 Потом 
Накрепко предприняла 
Обиды все переносить 
И всем за зло добром платить. 
Терновник, близ её в соседстве возрастая 
И злобою себя единою питая, 
Чрезмерно тем был рад, 
Что в горести, в тоске нет яблоне отрад: 
"Вот добродетелям твоим какая мзда! 
Вот что за них ты получила! 
Но если б ты как я свою жизнь проводила, 
То б ни несчастье, ни беда 
Не смели до тебя вовеки прикасаться. 
 Ты стала б, как и я, 
 Покоем наслаждаться". 
Терновник, Яблоне слова сии твердя, 
Над муками её язвительно смеялся. 
Но вдруг - откуда, как, совсем не знаю - взялся 
Прохожий на дороге той 
И, Яблони прельстясь плодами, 
Вдруг исполинскими шагами 
Подходит к ней и мощною рукой 
Всё древо потрясает; 
Валятся яблоки сюда, туда, 
К ногам Терновника иное упадает. 
Прохожий же тогда, 
Не мысля ни о чём, лишь только подбирает; 
И как-то невзначай за терн он зацепляет - 
Мгновенно чувствует он боль в руке своей, 
Зрит рану и зрит кровь, текущую из ней, 
 И чает, 
Что сея злее раны не бывает. 
Правдива ль мысль сия? 
Кто хочет, тот о том пускай и рассуждает: 
Рука его, а не моя. 
Но это пусть всяк знает, 
Что в гневе, в ярости своей 
Прохожий до корня Терновник отсекает. 
 
 Читатель! В басне сей 
 Ты можешь видеть ясно, 
Что люди добрые хоть терпят и ужасно, 
Хоть сильно гонят их, однако ж почитают, 
Злодеев же тотчас немедля истребляют. 

              Le sage avant sa mort doit
              voir la verite. *
      
Прости, блестящий град: твои богаты стены,
Где, с детства самого до юности моей,
Наиподлейших был я жертвою людей,
Суть яд в глазах моих, - бегу их, как измены.
      
Бегу - куда ж? - к тебе, мое уединенье!
Пусть знатные кого хотят к дворцу зовут;
Спокойно, счастливо здесь дни мои текут,
Я не завидую в их скользком возвышенье!
      
Как безрассудны мы! Должны ль в беды вдаваться,
Чтоб счастие найти, которого хотим?
Оставим мы людей, желанья укротим,
И станем, жив с собой, мы лучше научаться.
      
Коль целью человек имеет наслажденье,
То льзя ли в обществах, сих вихрях суеты,
Прямого счастия найти ему цветы?
Ах, нет! - они цветут в одном уединенье.
      
Цветут - не вянут век, стократно возрождаясь,
Я рву их без помех с возлюбленной моей.
Природой, Сашенькой пленяяся своей,
Не знаю горестей, всечасно наслаждаясь.
      
С спокойствием смотрю на дней моих теченье,
Я в настоящем лишь утехи нахожу,
На будущее же без трепета гляжу
И, зря прошедшее, не прихожу в смущенье.
      
Блажен, кто, общее людей презревши мненье,
Что может лишь одно тщеславье утверждать,
Считает, как и я, тогда счастливым стать,
Коль истину, как я, нашел в уединенье.

* Мудрец, прежде чем умереть, должен 
увидеть истину (франц.).

Зерцало Истины превечной,
Бытии всех зримых обща мать,
Щедрот источник бесконечный,
В ком счастье мы должны искать, -
Природа! озари собою
Рассудок мой, покрытый мглою,
И в недро таинств путь открой;
Премудростью твоей внушенный,
Без страха ум мой просвещенный
Пойдет вслед Истине святой.

О Истина! мой дух живится,
Паря в селения твои;
За чувством чувство вновь родится,
Пылают мысли все мои.
Ты в сердце мужество вливаешь,
Унылость, робость прогоняешь,
С ума свергаешь груз оков, -
Уже твой чистый взор встречаю,
Другую душу получаю
И человека петь готов.

Природы лучшее созданье,
К тебе мой обращаю стих!
К тебе стремлю мое вниманье,
Ты краше всех существ других.
Что я с тобою ни равняю,
Твои дары лишь отличаю
И удивляюся тебе.
Едва ты только в мир явился,
И мир мгновенно покорился,
Прияв тебя царем себе.

Ты царь земли - ты царь вселенной,
Хотя ничто в сравненьи с ней.
Хотя ты прах один возжженный,
Но мыслию велик своей!
Предпримешь что - вселенна внемлет,
Творишь - всё действие приемлет,
Ни в чем не видишь ты препон.
Природою распоряжаешь,
Всем властно в ней повелеваешь
И пишешь ей самой закон.

На что мой взор ни обращаю,
Мое всё сердце веселит.
Везде твои дела встречаю,
И каждый мне предмет гласит,
Твоей рукой запечатленный,
Что ты зиждитель есть вселенной
И что бы степью лишь пустой
Природа без тебя стояла,
Таких бы видов не являла,
Какие зрю перед собой.

Где мрачные леса шумели
И солнца луч не проницал,
Где змеи страшные шипели
И смертный ужас обитал,
Природа вопли испускала,
Свирепость где зверей дышала,
Там зрю днесь - дружество, любовь,
Зрю нивы, жатвой отягченны,
Поля, стадами покровенны,
Природу, возрожденну вновь!

На блатах вязких, непроходных,
Где рос один лишь мох седой,
В пустынях диких и бесплодных,
Где смерть престол имела свой, -
Ты всё, как бог, устроеваешь,
Ты невозможностей не знаешь,
То зиждешь селы, то града,
То царства сильные возносишь,
Каналы чистых вод проводишь
И строишь пристани, суда.

Из хаоса вещей нестройных,
Воззвав порядок с тишиной,
Проник до дна пучин ты водных,
Откуда бисер дорогой
Исторг себе на украшенье.
Но, дел великих в довершенье,
Щедроту ты свою явил:
Земные недра разверзая,
Металл блестящий извлекая,
Богатство по свету разлил.

Какой ум слабый, униженный
Тебе дать имя червя смел?
То раб несчастный, заключенный,
Который чувствий не имел:
В оковах тяжких пресмыкаясь
И с червем подлинно равняясь,
Давимый сильною рукой,
Сначала в горести признался,
Потом в сих мыслях век остался,
Что человек лишь червь земной.

Прочь, мысль презренная! ты сродна
Душам преподлых лишь рабов,
У коих век мысль благородна
Не озаряла мрак умов.
Когда невольник рассуждает?
Он заблужденья лишь сплетает,
Не знав природы никогда,
И только то ему священно,
К чему насильством принужденно
Бывает движим он всегда.

В каком пространстве зрю ужасном
Раба от Человека я?
Один - как солнце в небе ясном,
Другой - так мрачен, как земля.
Один есть всё, другой ничтожность.
Когда б познал свою раб должность,
Спросил природу, рассмотрел:
Кто бедствий всех его виною? -
Тогда бы тою же рукою
Сорвал он цепи, что надел.

Прими мое благословенье,
Зиждитель-человек! прими.
Я прославлял в твоем творенье
Не все еще дела твои.
О, сколь величествен бываешь,
Когда ты землю оставляешь
И духом в облака паришь;
Воздушны бездны озирая,
Перуны, громы презирая,
Стихиям слушаться велишь.

Велишь - и бури направленье
Берут назначенно тобой.
Измерил ты планет теченье,
Висящих над твоей главой.
Исчислил звезды, что с эфира
Лиют свой свет в пространство мира,
В котором всё закон твой чтит.
С природой связан ты судьбою:
Ты ей живешь, она - тобою
Свой жизненный являет вид.

Кто показал тебе искусство
Нам в звуках страсть изображать?
То наполнять восторгом чувство,
То вдруг нас плакать заставлять?
Сообразить волшебны тоны,
Проникнуть естества законы,
Таинственный предмет раскрыть,
Постигнуть вечности скрижали
И то, что боги созидали,
В музыке то изобразить?

Входя в круг дел твоих пространный,
Я зрю: ты знаки дал речам,
Дал мысли тело, цвет желанный,
И способ говорить очам.
От одного конца вселенной
В другой край мира отдаленный
Явил ты средство сообщать
Понятье, чувствие, желанье
И нынешних времен познанье
Векам грядущим предавать.

Кто дал тебе все совершенства,
Которыми блистаешь ты?
Кто показал стезю блаженства
И добродетелей черты?
Кто подал чашу утешений
Против печалей, огорчений,
Могущих встретиться с тобой?
Кто путь украсил твой цветами
И пролил радости реками
В объятья дружбы толь святой?

Кто правосудие заставил
Тебя дороже жизни чтить?
Кто сострадать тебя наставил
И благо повелел творить?
Кто в сердце огнь возжег священный,
Сей пламень чистый, драгоценный,
Которым гражданин живет,
Его что душу составляет,
Любовь к Отечеству питает
И твердость духа подает?

Скажи мне, наконец: какою
Ты силой свыше вдохновен,
Что всё с премудростью такою
Творить ты в мире научен?
Скажи?.. Но ты в ответ вещаешь,
Что ты существ не обретаешь,
С небес которые б сошли,
Тебя о нуждах известили,
Тебя бы должностям учили
И в совершенство привели.

Ужель ты сам всех дел виною,
О человек! что в мире зрю?
Снискавши мудрость сам собою
Чрез труд и опытность свою,
Прешел препятствий ты пучину,
Улучшил ты свою судьбину,
Природной бедности помог,
Суровость превратил в доброту,
Влиял в сердца любовь, щедроту, -
Ты на земли, что в небе бог!

Известный M... страшилище людей,
Избавил многих мук, лишася жизни сей. -
"Тебе, - кончаясь, рек, - я душу, бог, вручаю"
Но взял ли бог ее? - я этого не чаю.

Жантиля славного сей камень кроет прах.
Об участи его скажу я в двух словах:
Он, прыгая балет, ногам дал лишню силу,
Вскокнул - всех удивил, а сам - попал в могилу.

"Какие всюду я ношу опустошенья: 
Лишь дуну - всё падёт от страшных моих сил! - 
Так, с видом гордого презренья, 
Ветр южный кроткому Зефиру говорил. - 
Крепчайшие древа я долу повергаю, 
Обширнейших морей я воды возмущаю, 
И бурь ужаснейших бываю я творец. 
Скажи, Зефир, мне, наконец, 
Не должен ли моей завидовать ты части? 
Смотри, как разнишься со мною ты во власти! 
С цветочка на цветок порхаешь только ты, 
Или над пёстрыми летаешь ты полями; 
Тебе покорствуют лужочки и кусты, 
А я, коль захочу, колеблю небесами". - 
"Тиранствуй, разоряй, опустошая мир, 
Пусть будут все тебя страшиться, ненавидеть, - 
С приятной тихостью сказал ему Зефир, - 
Во мне ж пусть будет всяк любовь и благость видеть".

Всего стихотворений: 29