Иван Иванович Гольц-Миллер (1842-1871)

• Биография Ивана Гольц-Миллера
• Стихотворения Ивана Гольц-Миллера по темам

Все стихотворения Ивана Гольц-Миллера на одной странице

- Оглавление -

Духом свободный, хотя бы в цепях были руки,
Я никого о спасеньи своем не молю;
Верую в Разум, надеюсь на силу Науки
И Человека, откуда б он ни был, люблю.

Небо насупилось тучами черными,
Молнии ярко режут глаза,
Блещут, сверкая лучами узорными,-
Жутко смотреть - так взыгралась гроза!

Но отчего же грозой не любуюсь я,
Что же так больно заныло во мне!
Бурю заслышав, бывало, волнуюсь я,
Кровь закипает, горю как в огне!..

Помню - бывало, я, гром лишь послышится,
Дрожу весь, дышится как-то вольней, -
Что же теперь грудь так слабо колышется
И на душе всё грустней и грустней?..

Долго ли ждать нам ту бурю желанную,
Долго ли ждать нам желанный исход?
Долго ли жизнь коротать бесталанную
В грязи безвыходной мелких невзгод?

О, поскорей бы нам в битву упорную,
В бой за права человека вступить,
О, поскорей бы порвать нам позорную
Связь с нашим прошлым - и внове зажить!

О, приходи же ты, грозная, дикая, -
Сердце изныло тоской по тебе,
О, приходи ты, святая, великая,
Не дай заглохнуть нам в мелкой борьбе!

А мы, исполненны чудною силою,
Истины вечной согреты огнем,
Ринемся в бой с этою жизнью постылою,
Весело к смерти в объятья пойдем!

Только приди ты скорей, заповедная!
Ждем мы тебя, как невесту жених, -
Не допусти ж, чтоб в сердца наши бедные
Дух ядовитый сомненья проник...

Дай руку мне, любовь моя, 
Дай руку мне смелей! 
Милей всех благ мне речь твоя 
И блеск твоих очей. 

Не слаб мой дух, и тверд мой шаг, 
И верь, ребенок мой. 
Ни грозный рок, ни сильный враг 
Не сломят нас с тобой. 

Смелей же в путь! Судьбе назло, 
Мы весело вдвоем, 
Рука с рукой, подняв чело, 
В широкий свет пойдем; 

В широкий свет, в громадный свет. 
В мир вечной суеты, 
И всяких благ, и всяких бед, 
И лжи, и красоты! 

Не страшен мне безвестный путь, 
Не верю я в злой час, 
Сильна рука моя, и грудь 
Крепка, и зорок глаз. 

Что нам, что свет и зол, и груб? 
Во мне не дрогнет бровь - 
За око око, зуб за зуб, 
И кровь воздать за кровь. 

Смелей же вдаль, и в шум, и в гам, 
Навстречу суете, 
Навстречу счастью и бедам, 
И лжи, и красоте! 

Не кручинься, друг любезный,
Грусть стряхни с души долой,
Ведь тоскою бесполезной
Не изменишь жизни строй!..
Верь, что боремся не тщетно
Мы с насильем и со злом,
Верь - уж близок день заветный,
День победы над врагом...
Пусть же сердце негодует,
Пусть в нем ненависть кипит, -
А добро восторжествует,
Правда в мире прозвучит!
Ну же, друг мой, веселее!
И с надеждой молодой,
Грусть стряхнув с души, смелее
Вступим вместе снова в бой!

Ой ты, песня моя, ой ты, радость моя,
   Верный спутник, товарищ в злой доле!
Будь ты вечно со мной, не покинь ты меня,
   Будь мне друг, как бывало на воле!..

Было счастье тогда, были ясные дни,
   Хоть бывало и горе порою,
Были братья-друзья, гнали горе они,
   Жизнь катилася светлой волною...

Нынче нет уж тех дней, нету добрых друзей,
   Только горе осталося с нами, -
Лейся ж, песня моя, лейся шире, вольней,
   Не залить злое горе слезами...

Да и нам же к тому слезы некогда лить -
   Жизнь не всё отняла, что сулила.
Эй же, песня, вперед! слезы прочь - надо жить:
   С нами молодость, вера и сила!

Хоть и не сладок мне, о родина, твой дым
И более упреков, чем благословений,
Я посылал тебе, хоть пред лицом твоим
Я никогда не гнул и не согну коленей,

Но если бы мне стать на суд пришлося твой
За то, что отнестись к тебе я смел с укором,
Предстал бы я на суд с спокойною душой,
А не с потупленным по-фарисейски взором.

Да, чист я пред тобой, и я люблю тебя -
Не той сценически красивою любовью,
Что смотрит в зеркало сторонкой на себя
В тот самый миг, как истекает кровью...

Любовь моя к тебе спокойна и проста,
Хоть одинаково твоя бесповоротно;
Не знают вовсе льстивых слов ее уста
И в излияния вступают неохотно.

Но если жизнь моя нужна - она твоя,
Мой труд - и он тебе принадлежит всецело,
И только мысль моя одна - вполне моя,
Она дороже мне, чем кровь моя и тело!

                          И день иде, и ничь иде...
                          И, голову схопивши в руки,
                          Дивуесся - чому не йде
                          Апостол правди и науки?!

                                                 Т. Шевченко

Когда ж, когда настанет век
Свободы, разума, любви
И перестанет человек
Бродить, как дикий зверь, в крови?

Когда ж падет господство тьмы
И царство ада на земле,
И божий свет увидим мы,
И отразится на челе

Людей - разумной жизни след,
И будет правда нам закон?
Когда ж?.. когда? ужели нет
Конца для варварских времен?!.

На скале у моря, полная печали,
Женщина с ребенком на руках сидит,
Взором утонула где-то в синей дали
И, забывшись, к морю грустно говорит:

"Он сказал, прощаясь: "Победит свобода
И кто ей пребудет верен до конца..."
Скоро ль, море, скоро ль? Вот уже два года
Мать не видит мужа, а дитя - отца...

Он сказал, прощаясь: "Веруйте и ждите -
Недалек свиданья радостного час,
Недалек тот миг, что весть о вольном Крите
Ласточкой весенней долетит до вас".

С той поры для нас уж нет иных желаний,
С той поры мы верим, с той поры мы ждем -
Хоть прошло два года страшных испытаний,
Хоть уж горсть героев меньше с каждым днем...

Ты их видел с неба, боже справедливый,
Эти годы крови, подвигов и слез -
Ты и не допустишь, чтобы ветвь оливы
Ангел твой ко гробу вольности принес!

Но когда ж, о море, смолкнут эти битвы
За свободу Крита и за нашу честь
И в ответ на голос пламенной молитвы
Принесешь ты нам обещанную весть?

Скоро ли нас муж мой, счастливый и гордый,
Встретит как хозяин на земле родной,
И к груди своей уверенной и твердой
Ласково прижмет могучею рукой?

Скоро ли опять уйдет в ножны кровавый
Меч, и перестанет с гор струиться кровь,
И в объятьях гордой лучезарной славы
Радостно утонет кроткая любовь?.."

Так она грустила на скале у моря.
Холода печали взор ее был полн,
Речь звучала тихо; жалобно ей вторя,
Раздавался окрест гул прибрежных волн...

И, отдавшись вся одной глубокой думе,
Бледная, с тоскливым трепетом в груди,
Вслушивалась в говор волн, и в этом шуме
Чудились слова ей страшные: "Не жди!"

   Сон царит над землей...
   В тишине гробовой
Жизни звук уловить не пытайся!
   Ночь глухая кругом...
   Страшно в мраке ночном -
Есть ли жив человек? откликайся!

   Нет ответа на зов,
   Только стоны без слов
Буйным ветром отвсюду приносятся...
   Сердце ноет с тоски -
   Ах, ему ведь близки
Эти стоны, что в душу так просятся!

   И опять над землей,
   В тишине гробовой,
Ночь одна без конца лишь чернеется...
   О, когда же сквозь туч
   Солнца утренний луч
Над печальной землей заалеется?!.

И невелик, и небогат, 
И непригож мой дом, 
И только наш брат, демократ, 
Жить ухитрится в нем. 

Два стула, стол, комод, диван, 
Надломанный чуть-чуть, 
И заслужённый чемодан, 
Всегда готовый в путь, - 

Вот всё, что дом вмещает мой, 
И больше - для того, 
Кто носит всё свое с собой, 
Не надо ничего. 

Но хоть в желаньях скромен я 
И к малому привык, 
Всё ж роскошь есть и у меня - 
Есть две-три полки книг. 

Два тома древних мудрецов - 
Платон, Аристотель, 
И страх вселяющий в глупцов 
Великий Макьявель. 

Есть Конт и Бокль, есть Риттер, Риль, 
Сыны иных времен - 
Старик Бентам, Джон Стюарт Милль, 
И Пьер-Жозеф Прудон, 

И Адам Смит, а рядом с ним 
Воинственный Лассаль: 
Немного их, но как с родным 
Расстаться с каждым жаль! 

Как жадный скряга - свой металл, 
Свой герб - аристократ, 
Свою доктрину - либерал, 
Так я храню свой клад; 

Тот чудный клад, что мне дает 
Нередко столько сил, 
Что против всех лихих невзгод 
Мне сердце закалил. 

Привет же вам сердечный мой, 
Наставники-друзья! 
Вы все мои, куда б судьбой 
Заброшен ни был я; 

Вы все мои, везде, всегда, 
Вы - тот великий клад, 
С которым рок мой, ни нужда 
Меня не разлучат. 

Вы дали мне - чего другой 
Никто не в силах дать: 
Дар насмехаться над бедой 
И мужество - страдать! 

Вы - отжившие прошлого тени,
Мы - душою в грядущем живем;
Вас страшит рой предсмертных видений,
Новой жизни рассвета мы ждем.
Вы томитесь под игом преданий
И в наросшей веками грязи;
Наша жизнь - жизнь надежд, упований,
Всё святое для нас - впереди.
Путь пред вами один - покаянье,
Ваша сила в глаголе молитв;
Труд, борьба - это наше призванье,
И мы сильны для будущих битв;
Сильны верой живой в человека,
Сильны к правде любовью святой,
Сильны тем, что нас ржавчина века
Не коснулась тлетворной рукой...
Мы ли, вы ли в бою победите,
Мы - враги, и в погибели час
Вы от нас состраданья не ждите,
Мы не примем пощады от вас!..

Был мрак. По временам во мраке этом 
То здесь, то там вдруг вспыхивал костер, 
Чтоб осветить на миг кровавым светом 
Фигуры мрачных иноков. Их взор, 

Воспламененный верою, их лица, 
Изнеможденные молитвой и постом, 
Светились радостью зловещей, и десница 
Грозила вдаль распятьем, как мечом. 

Дым ел глаза и, проникая в груди, 
Захватывал, дыханье палачам, 
И, задыхаясь в нем, вопили люди: 
"Смерть чародеям и еретикам". 

И твердой поступью, с улыбкою прощенья 
Всходили на костры "еретики" 
И гибли в пламени за дело просвещенья 
От закоснелой в варварстве руки. 

Истлел костер - смирялася тревога, 
Ночь грозная спускала свой покров, 
Казалось - солнце умерло у бога 
И никогда уже не встанет вновь!.. 

И шли года, и шли столетья мимо, 
Толпами жглись в огне еретики, 
И из-под пепла их взошли незримо 
Как будто чудом взросшие листки 

Младенческого дерева свободы. 
Их не растила бережно любовь - 
Огонь дал жизнь, пытали их невзгоды, 
И поливала праведная кровь. 

Так медленно взошло, росло и крепло 
И покрывалось пышною листвой 
То деревцо, восставшее из пепла 
Героев света, побежденных тьмой. 

И тщетно в бешенстве пытались изуверы 
Свершить над ним свой грозный приговор - 
Кровавые бессильны были меры: 
Не брал огонь его, не брал топор! 

И не нашлось того титана в мире, 
Кто б истребить его мог до корней: 
Раз пав, оно вставало вновь и шире 
Раскидывало сеть своих ветвей... 

И, глядя с ужасом на знамения века, 
Вещали жалкие слепцы: "Содом, Содом!", 
Хоть небеса, по зову человека, 
Не разражались огненным дождем. 

Всё было тщетно; грозные перуны, 
Что некогда смерть за собой несли, 
Шипели, как ослабленные струны, 
И страх вселить к себе уж не могли, 

И, развернувши стяг свой над землею, 
Стал разум человеческий с тех пор 
В ее делах верховным судиею, 
И страшен стал его лишь приговор. 

Расти ж, цвети, о дерево свободы, 
Крепчай в борьбе противу всех невзгод, 
И, осенив собою все народы, 
Даруй им твой благословенный плод - 
Даруй им мир!.. 

Путь мой лежит средь безбрежных равнин,
   Всё здесь цветет, зеленеет,
Только от этих роскошных картин
   Скорбью тяжелой мне веет.
Сердце привычно сжимает печаль.
   Очи туманит слезою...
Чудится мне: по полям этим вдаль
   Узники идут толпою.
Муки застыли на лицах у них,
   Руки им цепи сковали;
И равнодушно рыданиям их
   Эти равнины внимали.
Нет здесь отрады, в этих степях,
   Мрак всё, страданье и слезы!
Здесь без следа разбиваются в прах
   Юности светлые грезы.
Здесь одиноко, бесплодно любовь
   Гибнет в борьбе безотрадной...
Кровь свою чистую, лучшую кровь
   Пьешь ты, о родина, жадно.
Кончить пора, о жестокая мать,
   Прочь испытания эти!
Скоро, быть может, тебя проклинать
   Станут несчастные дети.

Родина-мать! твой широкий простор
   Скорбные думы наводит....
В нашей земле по ночам, точно вор,
   Мысль, озираяся, бродит...
Мысль, озираяся, бродит, как вор,
   Словно убийца, тех губит,
В ком, равнодушным и подлым в укор,
   Сердце тоскует и любит.

Как дело измены, как совесть тирана,
   Осенняя ночка черна...
Черней этой ночи встает из тумана
   Видением мрачным тюрьма.
Кругом часовые шагают лениво;
   В ночной тишине то и знай.
Как стон, раздается протяжно, тоскливо:
   - Слу-шай!..

Хоть плотны высокие стены ограды,
   Железные крепки замки,
Хоть зорки и ночью тюремщиков взгляды
   И всюду сверкают штыки,
Хоть тихо внутри, но тюрьма не кладбище,
   И ты, часовой, не плошай:
Не верь тишине, берегися, дружище, -
   - Слу-шай!..

Вот узник вверху за решеткой железной
   Стоит, прислонившись к окну,
И взор устремил он в глубь ночи беззвездной,
   Весь словно впился в тишину.
Ни звука!.. Порой лишь собака зальется
   Да крикнет сова невзначай,
Да мерно внизу под окном раздается:
   - Слу-шай!..

"Не дни и не месяцы - долгие годы
   В тюрьме осужден я страдать,
А бедное сердце так жаждет свободы, -
   Нет, дольше не в силах я ждать!..
Здесь штык или пуля - там воля святая.
   Эх, черная ночь, выручай!
Будь узнику ты хоть защитой, родная!.."
   - Слу-шай!..

Чу!.. шелест... Вот кто-то упал... приподнялся..
   И два раза щелкнул курок...
"Кто идет?.." Тень мелькнула - и выстрел раздался,
   И ожил мгновенно острог.
Огни замелькали, забегали люди...
   "Прощай, жизнь, свобода, прощай!" -
Прорвалося стоном из раненой груди...
   - Слу-шай!..

И снова всё тихо... На небе несмело
   Луна показалась на миг.
И, словно сквозь слезы, из туч поглядела
   И скрыла заплаканный лик.
Внизу ж часовые шагают лениво;
   В ночной тишине то и знай,
Как стон, раздается протяжно, тоскливо:
   - Слу-шай!..

Нету в нем безумной гордости -
Наважденья сатаны,
Нету духа непокорности
Ко преданьям старины;
Сумасбродными затеями
Он мальчишек не пленен,
Вольнодумными идеями
Тихий нрав не развращен...
В каждый праздник, в воскресение
Ходит к службе в божий храм,
Развито в нем уважение
К предержащим всем властям;
Поведения он трезвого,
В рот хмельного не берет,
Нрава хоть не очень резвого,
Но горячий патриот;
Искру божью послушания
В нем родитель заронил -
С детства спину к изгибанию
Пред начальством приучил;
Подчиненный он примернейший.
Образцовый семьянин,
Патриот нелицемернейший -
Чем еще не гражданин?..

Всего стихотворений: 16