Иван Андреевич Крылов (1769-1844)

• Список стихотворений Ивана Крылова
• Все стихотворения Ивана Крылова на одной странице
• Стихотворения поэта по темам

Басни Ивана Крылова

В деревне, в праздник, под окном
       Помещичьих хором,
         Народ толпился.
На Белку в колесе зевал он и дивился.
Вблизи с березы ей дивился тоже Дрозд:
Так бегала она, что лапки лишь мелькали
    И раздувался пышный хвост.
«Землячка старая,— спросил тут Дрозд,— нельзя ли
    Сказать, что делаешь ты здесь?» —
«Ох, милый друг! тружусь день весь:
Я по делам гонцом у барина большого;
    Ну, некогда ни пить, ни есть,
    Ни даже духу перевесть».—
И Белка в колесе бежать пустилась снова.
«Да,— улетая, Дрозд сказал, — то ясно мне,
Что ты бежишь, а всё на том же ты окне».
        _______

    Посмотришь на дельца иного:
Хлопочет, мечется, ему дивятся все:
    Он, кажется, из кожи рвется,
Да только все вперед не подается,
    Как Белка в колесе.

   Какой-то в древности Вельможа
   С богато убранного ложа
Отправился в страну, где царствует Плутон.
   Сказать простее,— умер он;
И так, как встарь велось, в аду на суд явился.
Тотчас допрос ему: «Чем был ты? где родился?»—
«Родился в Персии, а чином был сатрап;
Но так как, живучи, я был здоровьем слаб,
   То сам я областью не правил,
   А все дела секретарю оставил».—
«Что ж делал ты?» — «Пил, ел и спал,
Да все подписывал, что он ни подавал».—
«Скорей же в рай его!»— «Как! где же справедливость?»—
Меркурий тут вскричал, забывши всю учтивость.
   «Эх, братец!— отвечал Эак,—
   Не знаешь дела ты никак.
Не видишь разве ты? Покойник — был дурак!
   Что, если бы с такою властью
   Взялся он за дела, к несчастью,—
   Ведь погубил бы целый край!..
   И ты б там слез не обобрался!
   Затем-то и попал он в рай,
   Что за дела не принимался».
             ______

Вчера я был в суде и видел там судью:
Ну, так и кажется, что быть ему в раю!

У сильного всегда бессильный виноват:
Тому в Истории мы тьму примеров слышим,
   Но мы Истории не пишем;
А вот о том как в Баснях говорят.

	___

Ягненок в жаркий день зашел к ручью напиться;
   И надобно ж беде случиться,
Что около тех мест голодный рыскал Волк.
Ягненка видит он, на добычу стремится;
Но, делу дать хотя законный вид и толк,
Кричит: "Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом
   Здесь чистое мутить питье
      Мое
   С песком и с илом?
   За дерзость такову
   Я голову с тебя сорву".-
"Когда светлейший Волк позволит,
Осмелюсь я донесть, что ниже по ручью
От Светлости его шагов я на сто пью;
   И гневаться напрасно он изволит:
Питья мутить ему никак я не могу".-
   "Поэтому я лгу!
Негодный! слыхана ль такая дерзость в свете!
Да помнится, что ты еще в запрошлом лете
   Мне здесь же как-то нагрубил:
   Я этого, приятель, не забыл!"-
  "Помилуй, мне еще и отроду нет году",-
Ягненок говорит. "Так это был твой брат".-
"Нет братьев у меня".- "Tak это кум иль сват
И, словом, кто-нибудь из вашего же роду.
Вы сами, ваши псы и ваши пастухи,
         Вы все мне зла хотите
И, если можете, то мне всегда вредите,
Но я с тобой за их разведаюсь грехи".-
"Ах, я чем виноват?"- "Молчи! устал я слушать,
Досуг мне разбирать вины твои, щенок!
Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать".-
Сказал и в темный лес Ягненка поволок.

Волк ночью, думая залезть в овчарню,
               Попал на псарню.
     Поднялся вдруг весь псарный двор -
Почуя серого так близко забияку,
Псы залились в хлевах и рвутся вон на драку;
   Псари кричат: "Ахти, ребята, вор!"-
     И вмиг ворота на запор;
     В минуту псарня стала адом.
          Бегут: иной с дубьем,
               Иной с ружьем.
"Огня!- кричат,- огня!" Пришли с огнем.
Мой Волк сидит, прижавшись в угол задом.
   Зубами щелкая и ощетиня шерсть,
Глазами, кажется, хотел бы всех он съесть;
     Но, видя то, что тут не перед стадом
          И что приходит, наконец,
          Ему расчесться за овец,-
               Пустился мой хитрец
                    В переговоры
И начал так: "Друзья! к чему весь этот шум?
          Я, ваш старинный сват и кум,
Пришел мириться к вам, совсем не ради ссоры;
Забудем прошлое, уставим общий лад!
А я, не только впредь не трону здешних стад,
Но сам за них с другими грызться рад
          И волчьей клятвой утверждаю,
     Что я..." - "Послушай-ка, сосед,-
          Тут ловчий перервал в ответ,-
          Ты сер, а я, приятель, сед,
     И волчью вашу я давно натуру знаю;
          А потому обычай мой:
     С волками иначе не делать мировой,
          Как снявши шкуру с них долой".
И тут же выпустил на Волка гончих стаю.

Овечкам от Волков совсем житья не стало,
    И до того, что, наконец,
Правительство зверей благие меры взяло
    Вступиться в спасенье Овец,—
    И учрежден Совет на сей конец.
Большая часть в нем, правда, были Волки;
Но не о всех Волках ведь злые толки.
    Видали и таких Волков, и многократ.—
        Примеры эти не забыты,—
        Которые ходили близко стад
    Смирнехонько — когда бывали сыты.
Так почему ж Волкам в Совете и не быть?
        Хоть надобно Овец оборонить,
    Но и Волков не вовсе ж притеснить.
Вот заседание в глухом лесу открыли;
        Судили, думали, рядили
        И, наконец, придумали закон.
    Вот вам от слова в слово он:
    «Как скоро Волк у стада забуянит,
    И обижать он Овцу станет,
    То Волка тут властна Овца,
        Не разбираючи лица,
Схватить за шиворот и в суд тотчас представить,
    В соседний лес иль в бор».
В законе нечего прибавить, ни убавить.
    Да только я видал: до этих пор, —
Хоть говорят, Волкам и не спускают,—
Что будь Овца ответчик иль истец,
    А только Волки все-таки Овец
        В леса таскают.

      Когда Смоленский Князь,
Противу дерзости искусством воружась,
      Вандалам новым сеть поставил
   И на погибель им Москву оставил,
Тогда все жители, и малый и большой,
      Часа не тратя, собралися
   И вон из стен московских поднялися,
      Как из улья пчелиный рой.
Ворона с кровли тут на эту всю тревогу
      Спокойно, чистя нос, глядит.
      "А ты что ж, кумушка, в дорогу?-
      Ей с возу Курица кричит.-
      Ведь говорят, что у порогу
         Наш супостат".
   "Мне что до этого за дело?-
Вещунья ей в ответ.- Я здесь останусь смело.
      Вот ваши сестры - как хотят;
   А ведь Ворон ни жарят, ни варят:
   Так мне с гостьми не мудрено ужиться,
   А может быть, еще удастся поживиться
   Сырком, иль косточкой, иль чем-нибудь.
   Прощай, хохлаточка, счастливый путь!"
      Ворона подлинно осталась;
      Но вместо всех поживок ей,
Как голодом морить Смоленский стал гостей -
      Она сама к ним в суп попалась.
              ____________

Так часто человек в расчетах слеп и глуп.
За счастьем, кажется, ты по пятам несешься;
      А как на деле с ним сочтешься -
      Попался, как ворона в суп!

Уж сколько раз твердили миру,
Что лесть гнусна, вредна; но только все не впрок,
И в сердце льстец всегда отыщет уголок.

                ___

Вороне где-то бог послал кусочек сыру;
                На ель Ворона взгромоздясь,
Позавтракать было совсем уж собралась,
        Да призадумалась, а сыр во рту держала.
        На ту беду Лиса близехонько бежала;
        Вдруг сырный дух Лису остановил:
Лисица видит сыр, Лисицу сыр пленил.
Плутовка к дереву на цыпочках подходит;
Вертит хвостом, с Вороны глаз не сводит
        И говорит так сладко, чуть дыша:
                "Голубушка, как хороша!
                Ну что за шейка, что за глазки!
                Рассказывать, так, право, сказки!
        Какие перушки! какой носок!
И, верно, ангельский быть должен голосок!
Спой, светик, не стыдись! Что, ежели, сестрица,
При красоте такой и петь ты мастерица,-
        Ведь ты б у нас была царь-птица!"
Вещуньина с похвал вскружилась голова,
        От радости в зобу дыханье сперло,-
И на приветливы Лисицыны слова
Ворона каркнула во все воронье горло:
Сыр выпал - с ним была плутовка такова.

Запачканный Голи́к[1] попал в большую честь –
Уж он полов не будет в кухнях месть:
Ему поручены господские кафтаны[2]
(Как видно, слуги были пьяны).
Вот развозился мой Голик:
По платью барскому без устали колотит
И на кафтанах он как будто рожь молотит,
И подлинно, что труд его велик.
Беда лишь в том, что сам он грязен, неопрятен.
Что́ ж пользы от его труда?
Чем больше чистит он, тем только больше пятен.

Бывает столько же вреда,
Когда
Невежда не в свои дела вплетется
И поправлять труды ученого возьмется.[3]


Примечания

[1]
Голи́к – веник без листьев.

[2]
Кафта́н – старинная мужская долгополая верхняя одежда.

[3]
Басню рассматривали как отклик на выступление 
Н. С. Арцибашева в журнале «Вестник Европы» (1821, N5 18), 
направленное против «Истории Государства Российского» 
Н. М. Карамзина.

      Предлинной хворостиной
Мужик Гусей гнал в город продавать;
   И, правду истинну сказать,
Не очень вежливо честил свой гурт гусиной:
На барыши спешил к базарному он дню
   (А где до прибыли коснется,
Не только там гусям, и людям достается).
      Я мужика и не виню;
Но Гуси иначе об этом толковали
   И, встретяся с прохожим на пути,
      Вот как на мужика пеняли:
"Где можно нас, Гусей, несчастнее найти?
      Мужик так нами помыкает
И нас, как будто бы простых Гусей, гоняет;
   А этого не смыслит неуч сей,
      Что он обязан нам почтеньем;
Что мы свой знатный род ведем от тех Гусей,
Которым некогда был должен Рим спасеньем:
Там даже праздники им в честь учреждены!"
   "А вы хотите быть за что отличены?" -
Спросил прохожий их. "Да наши предки..."-
                                    "Знаю,
      И все читал; но ведать я желаю,
      Вы сколько пользы принесли?"
      "Да наши предки Рим спасли!"
   "Все так, да вы что сделали такое?"
"Мы? Ничего!" - "Так что ж и доброго в вас есть?
      Оставьте предков вы в покое:
      Им поделом была и честь;
   А вы, друзья, лишь годны на жаркое".

Баснь эту можно бы и боле пояснить -
      Да чтоб гусей не раздразнить.

«Сенюша, знаешь ли, покамест, как баранов,
   Опять нас не погнали в класс,
Пойдем-ка да нарвем в саду себе каштанов!»-
   «Нет, Федя, те каштаны не про нас!
   Хоть, кажется, они и недалеко,
   Ты знаешь ведь, как дерево высоко:
   Тебе, ни мне туда не влезть,
   И нам каштанов тех не есть!» —
   «И, милой, да на что ж догадка!
Где силой взять нельзя, там надобна ухватка.
   Я все придумал: погоди!
   На ближний сук меня лишь подсади.
   А там мы сами умудримся —
   И досыта каштанов наедимся».
Вот к дереву друзья со всех несутся ног,
Тут Сеня помогать товарищу принялся,
   Пыхтел, весь потом обливался,
   И Феде, наконец, вскарабкаться помог.
   Взобрался Федя на приволье:
Как мышке в закроме, вверху ему раздолье!
Каштанов там не только всех не съесть,—
      Не перечесть!
   Найдется чем и поживиться,
      И с другом поделиться.
Что ж! Сене от того прибыток вышел мал:
Он, бедный, на низу облизывал лишь губки;
Федюша сам вверху каштаны убирал,
А другу с дерева бросал одни скорлупки.
           ______

   Видал Федюш на свете я,
      Которым их друзья
Вскарабкаться наверх усердно помогали,
А после уж от них — скорлупки не видали!

   Дворовый, верный пес
         Барбос,
Который барскую усердно службу нес,
   Увидел старую свою знакомку,
      Жужу, кудрявую болонку,
На мягкой пуховой подушке, на окне.
   К ней ластяся, как будто бы к родне,
      Он, с умиленья, чуть не плачет
         И под окном
      Визжит, вертит хвостом
         И скачет.
   "Ну, что, Жужутка, как живешь,
С тех пор, как господа тебя в хоромы взяли?
Ведь, помнишь: на дворе мы часто голодали.
   Какую службу ты несешь?" -
"На счастье грех роптать,- Жужутка отвечает,-
Мой господин во мне души не чает;
   Живу в довольстве и добре,
   И ем и пью на серебре;
Резвлюся с барином; а ежели устану,
Валяюсь по коврам и мягкому дивану.
   Ты как живешь?" - "Я,- отвечал Барбос,
Хвост плетью спустя и свой повеся нос,-
   Живу по-прежнему: терплю и холод,
         И голод,
   И, сберегаючи хозяйский дом,
Здесь под забором сплю и мокну под дождем;
   А если невпопад залаю,
   То и побои принимаю.
   Да чем же ты, Жужу, в случай попал,
   Бессилен бывши так и мал,
Меж тем как я из кожи рвусь напрасно?
Чем служишь ты?" - "Чем служишь! Вот прекрасно!-
   С насмешкой отвечал Жужу.-
   На задних лапках я хожу".
        _________

Как счастье многие находят
Лишь тем, что хорошо на задних лапках ходят!

   "Соседушка, мой свет!
   Пожалуйста, покушай".-
"Соседушка, я сыт по горло".- "Нужды нет,
      Еще тарелочку; послушай:
   Ушица, ей-же-ей, на славу сварена!"-
"Я три тарелки съел".- "И, полно, что за счеты:
      Лишь стало бы охоты,
   А то во здравье: ешь до дна!
   Что за уха! Да как жирна:
Как будто янтарем подернулась она.
   Потешь же, миленький дружочек!
Вот лещик, потроха, вот стерляди кусочек!
Еще хоть ложечку! Да кланяйся, жена!"-
   Так потчевал сосед Демьян соседа Фоку
И не давал ему ни отдыху, ни сроку;
А с Фоки уж давно катился градом пот.
   Однако же еще тарелку он берет:
      Сбирается с последней силой
И - очищает всю. "Вот друга я люблю!-
Вскричал Демьян.- Зато уж чванных не терплю.
Ну, скушай же еще тарелочку, мой милой!"
      Тут бедный Фока мой,
Как ни любил уху, но от беды такой,
         Схватя в охапку
         Кушак и шапку,
      Скорей без памяти домой -
   И с той поры к Демьяну ни ногой.
            ___________

Писатель, счастлив ты, коль дар прямой имеешь;
Но если помолчать вовремя не умеешь
   И ближнего ушей ты не жалеешь,
То ведай, что твои и проза и стихи
Тошнее будут всем Демьяновой ухи.

С Тростинкой Дуб однажды в речь вошел.
"Поистине, роптать ты вправе на природу,-
Сказал он,- воробей, и тот тебе тяжел.
Чуть легкий ветерок подернет рябью воду,
   Ты зашатаешься, начнешь слабеть,
   И так нагнешься сиротливо,
   Что жалко на тебя смотреть.
Меж тем как, наравне с Кавказом, горделиво,
Не только солнца я препятствую лучам,
Но, посмеваяся и вихрям и грозам,
      Стою и тверд и прям,
Как будто б огражден ненарушимым миром:
Тебе все бурей - мне все кажется зефиром.
   Хотя б уж ты в окружности росла,
Густою тению ветвей моих покрытой,
От непогод бы я быть мог тебе защитой,
      Но вам в удел природа отвела
Брега бурливого Эолова владенья:
Конечно, нет совсем у ней о вас раденья".-
      "Ты очень жалостлив,- сказала Трость в
                                     ответ,-
Однако не крушись: мне столько худа нет.
   Не за себя я вихрей опасаюсь:
      Хоть я и гнусь, но не ломаюсь -
   Так бури мало мне вредят;
Едва ль не более тебе они грозят!
То правда, что еще доселе их свирепость
      Твою не одолела крепость,
И от ударов их ты не склонял лица:
      Но - подождем конца!"
   Едва лишь это Трость сказала,
   Вдруг мчится с северных сторон,
И с градом и с дождем шумящий аквилон.
Дуб держится,- к земле Тростиночка припала.
   Бушует ветр, удвоил силы он,
      Взревел - и вырвал с корнем вон
Того, кто небесам главой своей касался
И в области теней пятою упирался.

Мартышка, в Зеркале увидя образ свой,
   Тихохонько Медведя толк ногой:
   "Смотри-ка",- говорит,- "кум милый мой!
         Что это там за рожа?
   Какие у нее ужимки и прыжки!
   Я удавилась бы с тоски,
Когда бы на нее хоть чуть была похожа.
         А ведь, признайся, есть
Из кумушек моих таких кривляк пять-шесть:
Я даже их могу по пальцам перечесть".-
   "Чем кумушек считать трудиться,
Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?"-
         Ей Мишка отвечал.
Но Мишенькин совет лишь попусту пропал.
         ____________

         Таких примеров много в мире:
Не любит узнавать никто себя в сатире.
         Я даже видел то вчера:
Что Климыч на руку нечист, все это знают;
         Про взятки Климычу читают,
   А он украдкою кивает на Петра.

       Проказница-Мартышка,
            Осел,
            Козел
       Да косолапый Мишка
       Затеяли сыграть Квартет.
Достали нот, баса, альта, две скрипки
   И сели на лужок под липки,-
   Пленять своим искусством свет.
Ударили в смычки, дерут, а толку нет.
"Стой, братцы, стой! - кричит Мартышка. -
                                      Погодите!
Как музыке идти? Ведь вы не так сидите.
Ты с басом, Мишенька, садись против альта,
        Я, прима, сяду против вторы;
    Тогда пойдет уж музыка не та:
        У нас запляшут лес и горы!"
        Расселись, начали Квартет;
        Он все-таки на лад нейдет.
        "Постойте ж, я сыскал секрет?-
    Кричит Осел,- мы, верно, уж поладим,
        Коль рядом сядем".
Послушались Осла: уселись чинно в ряд;
   А все-таки Квартет нейдет на лад.
Вот пуще прежнего пошли у них разборы
            И споры,
       Кому и как сидеть.
Случилось Соловью на шум их прилететь.
Тут с просьбой все к нему, чтоб их решить сомненье.
"Пожалуй,- говорят,- возьми на час терпенье,
Чтобы Квартет в порядок наш привесть:
И ноты есть у нас, и инструменты есть,
       Скажи лишь, как нам сесть!" -
"Чтоб музыкантом быть, так надобно уменье
       И уши ваших понежней,-
       Им отвечает Соловей,-
       А вы, друзья, как ни садитесь;
       Всё в музыканты не годитесь".

   Какой-то Повар, грамотей,
   С поварни побежал своей
   В кабак (он набожных был правил
   И в этот день по куме тризну правил),
А дома стеречи съестное от мышей
         Кота оставил.
Но что же, возвратясь, он видит? На полу
Объедки пирога; а Васька-Кот в углу,
      Припав за уксусным бочонком,
Мурлыча и ворча, трудится над курчонком.
      "Ах ты, обжора! ах, злодей! -
      Тут Ваську Повар укоряет,-
Не стыдно ль стен тебе, не только что людей?
(А Васька все-таки курчонка убирает.)
   Как! быв честным Котом до этих пор,
Бывало, за пример тебя смиренства кажут,-
      А ты... ахти, какой позор!
      Теперя все соседи скажут:
      "Кот Васька плут! Кот Васька вор!
   И Ваську-де, не только что в поварню,
      Пускать не надо и на двор,
      Как волка жадного в овчарню:
Он порча, он чума, он язва здешних мест!"
   (А Васька слушает, да ест.)
Тут ритор мой, дав волю слов теченью,
Не находил конца нравоученью,
   Но что ж? Пока его он пел,
   Кот Васька все жаркое съел.

      А я бы повару иному
   Велел на стенке зарубить:
Чтоб там речей не тратить по-пустому,
   Где нужно власть употребить.

«Как, милый Петушок, поешь, ты громко, важно!»-
   «А ты, Кукушечка, мой свет,
   Как тянешь плавно и протяжно:
Во всем лесу у нас такой певицы нет!» —
«Тебя, мой куманек, век слушать я готова».—
   «А ты, красавица, божусь,
Лишь только замолчишь, то жду я, не дождусь,
      Чтоб начала ты снова...
   Отколь такой берется голосок?
      И чист, и нежен, и высок!..
Да вы уж родом так: собою невелички,
      А песни, что твой соловей!» —
   «Спасибо, кум; зато, по совести моей,
   Поешь ты лучше райской птички,
   На всех ссылаюсь в этом я».
Тут Воробей, случась, примолвил им: «Друзья!
   Хоть вы охрипните, хваля друг дружку,—
        Все ваша музыка плоха!..»
           _________

      За что же, не боясь греха,
      Кукушка хвалит Петуха?
   За то, что хвалит он Кукушку.

	Случается нередко нам
	И труд и мудрость видеть там,
	Где стоит только догадаться
		За дело просто взяться.
		________
К кому-то принесли от мастера Ларец.
Отделкой, чистотой Ларец в глаза кидался;
Ну, всякий Ларчиком прекрасным любовался.
Вот входит в комнату механики мудрец.
Взглянув на Ларчик, он сказал: "Ларец с секретом,
	Так; он и без замка;
А я берусь открыть; да, да, уверен в этом;
	Не смейтесь так исподтишка!
Я отыщу секрет и Ларчик вам открою:
В механике и я чего-нибудь да стою".
	Вот за Ларец принялся он:
	Вертит его со всех сторон
		И голову свою ломает;
То гвоздик, то другой, то скобку пожимает.
	Тут, глядя на него, иной
		Качает головой;
Те шепчутся, а те смеются меж собой.
	В ушах лишь только отдается:
"Не тут, не так, не там!" Механик пуще рвется.
	Потел, потел; но, наконец, устал,
		От Ларчика отстал
И, как открыть его, никак не догадался:
	А Ларчик просто открывался.

   Когда в товарищах согласья нет,
      На лад их дело не пойдет,
И выйдет из него не дело, только мука.
            _________

      Однажды Лебедь, Рак, да Щука
      Везти с поклажей воз взялись,
   И вместе трое все в него впряглись;
Из кожи лезут вон, а возу все нет ходу!
Поклажа бы для них казалась и легка:
      Да Лебедь рвется в облака,
Рак пятится назад, а Щука тянет в воду.
Кто виноват из них, кто прав,- судить не нам;
      Да только воз и ныне там.

      Лиса, не видя сроду льва,
С ним встретясь, со страстей осталась чуть жива.
Вот, несколько спустя, опять ей Лев попался,
   Но уж не так ей страшен показался.
     А третий раз потом
Лиса и в разговор пустилася со Львом.
              _______

   Иного так же мы боимся,
   Поколь к нему не приглядимся.

У Льва просила Мышь смиренно позволенья
Поблизости его в дупле завесть селенье
И так примолвила: «Хотя-де здесь, в лесах,
      Ты и могуч и славен;
   Хоть в силе Льву никто не равен
И рев один его на всех наводит страх,
   Но будущее кто угадывать возьмется —
Как знать? кому в ком нужда доведется?
   И как я ни мала кажусь,
А, может быть, подчас тебе и пригожусь».—
«Ты!— вскрикнул Лев.— Ты, жалкое созданье!
      За эти дерзкие слова
   Ты стоишь смерти в наказанье.
      Прочь, прочь отсель, пока жива —
   Иль твоего не будет праху».
Тут Мышка бедная, не вспомняся от страху,
Со всех пустилась ног — простыл ее и след.
Льву даром не прошла, однакож, гордость эта:
Отправяся искать добычи на обед,
      Попался он в тенета.
Без пользы сила в нем, напрасен рев и стон,
      Как он ни рвался, ни метался,
   Но все добычею охотника остался,
И в клетке на показ народу увезен.
Про Мышку бедную тут поздно вспомнил он,
      Что бы помочь она ему сумела,
   Что сеть бы от ее зубов не уцелела
      И что его своя кичливость съела.
             _______

   Читатель, истину любя,
Примолвлю к басне я, и то не от себя —
   Не попусту в народе говорится:
   Не плюй в колодезь, пригодится
      Воды напиться.

   Собака, Лев да Волк с Лисой
      В соседстве как-то жили,
         И вот какой
         Между собой
   Они завет все положили:
   Чтоб им зверей съобща ловить,
И что наловится, все поровну делить.
Не знаю, как и чем, а знаю, что сначала
   Лиса оленя поимала
   И шлет к товарищам послов,
   Чтоб шли делить счастливый лов:
   Добыча, право, недурная!
Пришли, пришел и Лев; он, когти разминая
   И озираючи товарищей кругом,
         Дележ располагает
   И говорит: "Мы, братцы, вчетвером.-
И начетверо он оленя раздирает.-
Теперь давай делить! Смотрите же, друзья;
      Вот эта часть моя
         По договору;
Вот эта мне, как Льву, принадлежит без спору;
Вот эта мне за то, что всех сильнее я;
А к этой чуть из вас лишь лапу кто протянет,
      Тот с места жив не встанет".

  Зимой, ранехонько, близ жила,
Лиса у проруби пила в большой мороз.
Меж тем оплошность ли, судьба ль (не в этом сила),
  Но — кончик хвостика Лисица замочила,
    И ко льду он примерз.
  Беда не велика, легко б ее поправить:
    Рвануться только посильней
И волосков хотя десятка два оставить,
      Но до людей
   Домой убраться поскорей.
  Да как испортить хвост? А хвост такой пушистый,
         Раскидистый и золотистый!
  Нет, лучше подождать — ведь спит еще народ;
  А между тем авось и оттепель придет,
    Так хвост от проруби оттает.
  Вот ждет-пождет, а хвост лишь боле примерзает.
    Глядит — и день светает,
  Народ шевелится, и слышны голоса.
       Тут бедная моя Лиса
       Туда-сюда метаться;
Но уж от проруби не может оторваться.
По счастью, Волк бежит. «Друг милый! кум! отец!—
Кричит Лиса.— Спаси! Пришел совсем конец!»
     Вот кум остановился —
  И в спасенье Лисы вступился.
     Прием его был очень прост:
     Он начисто отгрыз ей хвост.
  Тут без хвоста домой моя пустилась дура.
  Уж рада, что на ней цела осталась шкура.
          ________

Мне кажется, что смысл не темен басни сей:
 Щепотки волосков Лиса не пожалей —
    Остался б хвост у ней.

Голодная кума Лиса залезла в сад,
   В нем винограду кисти рделись.
   У кумушки глаза и зубы разгорелись;
А кисти сочные как яхонты горят;
   Лишь то беда, висят они высоко:
   Отколь и как она к ним ни зайдет,
      Хоть видит око,
      Да зуб неймет.
   Пробившись попусту час целой,
Пошла и говорит с досадою: "Ну, что ж!
      На взгляд-то он хорош,
   Да зелен - ягодки нет зрелой:
   Тотчас оскомину набьешь".

    "Куда так, кумушка, бежишь ты без оглядки?"-
        Лисицу спрашивал Сурок.
    "Ох, мой голубчик-куманек!
Терплю напраслину и выслана за взятки.
Ты знаешь, я была в курятнике судьей,
    Утратила в делах здоровье и покой,
        В трудах куска не доедала,
            Ночей не досыпала:
    И я ж за то под гнев подпала;
А все по клеветам. Ну, сам подумай ты:
Кто ж будет в мире прав, коль слушать клеветы?
    Мне взятки брать? да разве я взбешуся!
Ну, видывал ли ты, я на тебя пошлюся,
    Чтоб этому была причастна я греху?
        Подумай, вспомни хорошенько".-
"Нет, кумушка; а видывал частенько,
        Что рыльце у тебя в пуху".
            ____________

    Иной при месте так вздыхает,
Как будто рубль последний доживает:
    И подлинно, весь город знает,
        Что у него ни за собой,
            Ни за женой,-
        А смотришь, помаленьку
То домик выстроит, то купит деревеньку.
Теперь, как у него приход с расходом свесть,
        Хоть по суду и не докажешь,
        Но как не согрешишь, не скажешь:
Что у него пушок на рыльце есть.

         В прекрасный летний день,
      Бросая по долине тень,
Листы на дереве с зефирами шептали,
Хвалились густотой, зеленостью своей
И вот как о себе зефирам толковали:
"Не правда ли, что мы краса долины всей?
Что нами дерево так пышно и кудряво,
      Раскидисто и величаво?
      Что б было в нем без нас? Ну, право,
Хвалить себя мы можем без греха!
      Не мы ль от зноя пастуха
И странника в тени прохладной укрываем?
      Не мы ль красивостью своей
   Плясать сюда пастушек привлекаем?
У нас же раннею и позднею зарей
      Насвистывает соловей.
      Да вы, зефиры, сами
      Почти не расстаетесь с нами".
"Примолвить можно бы спасибо тут и нам",-
Им голос отвечал из-под земли смиренно.
"Кто смеет говорить столь нагло и надменно!
      Вы кто такие там,
Что дерзко так считаться с нами стали?" -
Листы, по дереву шумя, залепетали.
         "Мы те,-
      Им снизу отвечали,-
   Которые, здесь роясь в темноте,
   Питаем вас. Ужель не узнаете?
Мы корни дерева, на коем вы цветете.
      Красуйтесь в добрый час!
Да только помните ту разницу меж нас:
Что с новою весной лист новый народится,
      А если корень иссушится,-
      Не станет дерева, ни вас".

   "Приятель дорогой, здорово! Где ты был?" -
"В Кунсткамере, мой друг! Часа там три ходил;
   Все видел, высмотрел; от удивленья,
   Поверишь ли, не станет ни уменья
      Пересказать тебе, ни сил.
   Уж подлинно, что там чудес палата!
Куда на выдумки природа таровата!
Каких зверей, каких там птиц я не видал!
      Какие бабочки, букашки,
      Козявки, мушки, таракашки!
Одни, как изумруд, другие, как коралл!
      Какие крохотны коровки!
Есть, право, менее булавочной головки!"
"А видел ли слона? Каков собой на взгляд!
   Я чай, подумал ты, что гору встретил?" -
"Да разве там он?" - "Там".- "Ну, братец, виноват:
      Слона-то я и не приметил".

Лягушка, на лугу увидевши Вола,
Затеяла сама в дородстве с ним сравняться:
        Она завистлива была.
И ну топорщиться, пыхтеть и надуваться.
"Смотри-ка, квакушка, что, буду ль я с него?"-
Подруге говорит. "Нет, кумушка, далеко!"-
"Гляди же, как теперь раздуюсь я широко.
              Ну, каково?
Пополнилась ли я?"- "Почти что ничего".-
"Ну, как теперь?"- "Все то ж". Пыхтела да пыхтела
И кончила моя затейница на том,
      Что, не сравнявшися с Волом,
    С натуги лопнула - и околела.
            __________

    Пример такой на свете не один:
И диво ли, когда жить хочет мещанин,
          Как именитый гражданин,
А сошка мелкая, как знатный дворянин.

      Лягушкам стало не угодно
      Правление народно,
И показалось им совсем не благородно
   Без службы и на воле жить.
      Чтоб горю пособить,
   То стали у богов Царя они просить.
Хоть слушать всякий вздор богам бы и не сродно,
На сей, однако ж, раз послушал их Зевес:
Дал им Царя. Летит к ним с шумом Царь с небес,
      И плотно так он треснулся на царство,
Что ходенем пошло трясинно государство:
      Со всех Лягушки ног
      В испуге пометались,
   Кто как успел, куда кто мог,
И шепотом Царю по кельям дивовались.
И подлинно, что Царь на диво был им дан:
      Не суетлив, не вертопрашен,
      Степенен, молчалив и важен;
      Дородством, ростом великан,
   Ну, посмотреть, так это чудо!
         Одно в Царе лишь было худо:
   Царь этот был осиновый чурбан.
Сначала, чтя его особу превысоку,
Не смеет подступить из подданных никто:
Со страхом на него глядят они, и то
Украдкой, издали, сквозь аир и осоку;
      Но так как в свете чуда нет,
   К которому б не пригляделся свет,
То и они сперва от страху отдохнули,
Потом к Царю подползть с преданностью дерзнули;
      Сперва перед Царем ничком;
А там, кто посмелей, дай сесть к нему бочком;
   Дай попытаться сесть с ним рядом;
А там, которые еще поудалей,
      К царю садятся уж и задом.
   Царь терпит все по милости своей.
Немного погодя, посмотришь, кто захочет,
      Тот на него и вскочит.
В три дня наскучило с таким Царем житье.
      Лягушки новое челобитье,
Чтоб им Юпитер в их болотную державу
      Дал подлинно Царя на славу!
      Молитвам теплым их внемля,
Послал Юпитер к ним на царство Журавля.
Царь этот не чурбан, совсем иного нраву;
Не любит баловать народа своего;
Он виноватых ест: а на суде его
      Нет правых никого;
      Зато уж у него,
Что завтрак, что обед, что ужин, то расправа.
      На жителей болот
      Приходит черный год.
В Лягушках каждый день великий недочет.
С утра до вечера их Царь по царству ходит
   И всякого, кого ни встретит он,
   Тотчас засудит и - проглотит.
Вот пуще прежнего и кваканье и стон,
      Чтоб им Юпитер снова
      Пожаловал Царя инова;
Что нынешний их Царь глотает их, как мух;
Что даже им нельзя (как это ни ужасно!)
Ни носа выставить, ни квакнуть безопасно;
Что, наконец, их Царь тошнее им засух.
"Почто ж вы прежде жить счастливо не умели?
Не мне ль, безумные, - вещал им с неба глас, -
         Покоя не было от вас?
Не вы ли о Царе мне уши прошумели?
Вам дан был Царь?- так тот был слишком тих:
   Вы взбунтовались в вашей луже,
Другой вам дан - так этот очень лих:
Живите ж с ним, чтоб не было вам хуже!"

Мальчишка, думая поймать угря,
Схватил Змею и, воззрившись, от страха
Стал бледен, как его рубаха.
Змея, на Мальчика спокойно посмотря:
"Послушай,- говорит,- коль ты умней не будешь,
То дерзость не всегда легко тебе пройдет.
На сей раз бог простит; но берегись вперед
    И знай, с кем шутишь!"

Мартышка к старости слаба глазами стала;
     А у людей она слыхала,
   Что это зло еще не так большой руки:
     Лишь стоит завести Очки.
Очков с полдюжины себе она достала;
     Вертит Очками так и сяк:
То к темю их прижмет, то их на хвост нанижет,
   То их понюхает, то их полижет;
     Очки не действуют никак.
"Тьфу пропасть! - говорит она,- и тот дурак,
     Кто слушает людских всех врак:
     Всё про Очки лишь мне налгали;
     А проку на-волос нет в них".
   Мартышка тут с досады и с печали
     О камень так хватила их,
     Что только брызги засверкали.

                ___

   К несчастью, то ж бывает у людей:
Как ни полезна вещь,- цены не зная ей,
Невежда про нее свой толк все к худу клонит;
   А ежели невежда познатней,
     Так он ее еще и гонит.

        Какой порядок ни затей,
Но если он в руках бессовестных людей,
        Они всегда найдут уловку,
Чтоб сделать там, где им захочется, сноровку.
           ________

В овечьи старосты у льва просился волк.
       Стараньем кумушки-лисицы
    Словцо о нем замолвлено у львицы.
Но так как о волках худой на свете толк,
И не сказали бы, что смотрит лев на лицы,
    То велено звериный весь народ
          Созвать на общий  сход
       И расспросить того, другого,
Что в волке доброго он знает иль худого.
Исполнен и приказ: все звери созваны.
На сходке голоса чин чином собраны:
       Но против волка нет ни слова,
   И  волка велено в овчарню посадить.
       Да что же овцы говорили?
   На сходке ведь они уж, верно, были?-
   Вот то-то нет! Овец-то и забыли!
   А их-то бы всего нужней спросить.

Лютейший бич небес, природы ужас - мор
   Свирепствует в лесах. Уныли звери;
      В ад распахнулись настежь двери:
Смерть рыщет по полям, по рвам, по высям гор;
Везде разметаны ее свирепства жертвы,-
   Неумолимая, как сено, косит их,
         А те, которые в живых,
Смерть видя на носу, чуть бродят полумертвы;
Перевернул совсем их страх;
Те ж звери, да не те в великих столь бедах:
Не давит волк овец и смирен, как монах;
Мир курам дав, лиса постится в подземелье;
      Им и еда на ум нейдет.
      С голубкой голубь врознь живет,
      Любви в помине больше нет:
   А без любви какое уж веселье?
В сем горе на совет зверей сзывает Лев.
Тащатся шаг за шаг, чуть держатся в них души.
Сбрелись и в тишине, царя вокруг обсев,
Уставили глаза и приложили уши.
"О други! - начал Лев,- по множеству грехов
   Подпали мы под сильный гнев богов,
Так тот из нас, кто всех виновен боле,
         Пускай по доброй воле
      Отдаст себя на жертву им!
Быть может, что богам мы этим угодим,
   И теплое усердье нашей веры
      Смягчит жестокость гнева их.
   Кому не ведомо из вас, друзей моих,
   Что добровольных жертв таких
   Бывали многие в истории примеры?
         Итак, смиря свой дух,
   Пусть исповедует здесь всякий вслух,
В чем погрешил когда он вольно иль невольно.
         Покаемся, мои друзья!
Ох, признаюсь - хоть это мне и больно,-
            Не прав и я!
Овечек бедненьких - за что?- совсем безвинно
            Дирал бесчинно;
      А иногда,- кто без греха?-
      Случалось, драл и пастуха:
      И в жертву предаюсь охотно.
Но лучше б нам сперва всем вместе перечесть
   Свои грехи: на ком их боле есть,-
      Того бы в жертву и принесть,
И было бы богам то более угодно".
"О царь наш, добрый царь! От лишней доброты,-
Лисица говорит,- в грех это ставишь ты.
Коль робкой совести во всем мы станем слушать,
То прийдет с голоду пропасть нам наконец;
   Притом же, наш отец!
Поверь, что это честь большая для овец,
   Когда ты их изволишь кушать.
А что до пастухов, мы все здесь бьем челом:
Их чаще так учить - им это поделом.
Бесхвостый этот род лишь глупой спесью дышит,
   И нашими себя везде царями пишет".
Окончила Лиса; за ней на тот же лад,
         Льстецы Льву то же говорят,
И всякий доказать спешит наперехват,
Что даже не в чем Льву просить и отпущенья.
За Львом Медведь, и Тигр, и Волки в свой черед
         Во весь народ
   Поведали свои смиренно погрешенья;
         Но их безбожных самых дел
   Никто и шевелить не смел.
         И все, кто были тут богаты
   Иль когтем, иль зубком, те вышли вон
         Со всех сторон
      Не только правы, чуть не святы.
В свой ряд смиренный Вол им так мычит: "И мы
Грешны. Тому лет пять, когда зимой кормы
      Нам были худы.
   На грех меня лукавый натолкнул:
   Ни от кого себе найти не могши ссуды,
   Из стога у попа я клок сенца стянул".
   При сих словах поднялся шум и толки;
   Кричат Медведи, Тигры, Волки:
      "Смотри, злодей какой!
   Чужое сено есть! Ну, диво ли, что боги
   За беззаконие его к нам столько строги?
   Его, бесчинника, с рогатой головой,
   Его принесть богам за все его проказы,
Чтоб и тела нам спасть и нравы от заразы!
Так, по его грехам, у нас и мор такой!"
         Приговорили -
   И на костер Вола взвалили.
          __________

         И в людях так же говорят:
   Кто посмирней, так тот и виноват.

         Какой-то молодец,
В наследство получа богатое именье,
Пустился в мотовство и при большом раденье
         Спустил все чисто; наконец,
         С одною шубой он остался,
И то лишь для того, что было то зимой -
    Так он морозов побоялся.
    Но Ласточку увидя, малый мой
И шубу промотал. Ведь это все, чай, знают,
    Что ласточки к нам прилетают
          Перед весной,
Так в шубе, думал он, нет нужды никакой:
К чему в ней кутаться, когда во всей природе
К весенней клонится приятной все погоде
И в северную глушь морозы загнаны!
         Догадки малого умны;
Да только он забыл пословицу в народе:
Что ласточка одна не делает весны.
И подлинно: опять отколь взялись морозы,
    По снегу хрупкому скрыпят обозы,
Из труб столбами дым, в оконницах стекло
         Узорами заволокло.
От стужи малого прошибли слезы,
И Ласточку свою, предтечу теплых дней,
Он видит на снегу замерзшую. Тут к ней,
Дрожа, насилу мог он вымолвить сквозь зубы:
    "Проклятая! сгубила ты себя;
         А, понадеясь на тебя,
И я теперь не вовремя без шубы!"

      Сосед соседа звал откушать;
      Но умысел другой тут был:
      Хозяин музыку любил
И заманил к себе соседа певчих слушать.
Запели молодцы: кто в лес, кто по дрова,
      И у кого что силы стало.
      В ушах у гостя затрещало,
      И закружилась голова.
"Помилуй ты меня,- сказал он с удивленьем,-
   Чем любоваться тут? Твой хор
         Горланит вздор!"-
"То правда,- отвечал хозяин с умиленьем,-
      Они немножечко дерут;
Зато уж в рот хмельного не берут,
      И все с прекрасным поведеньем".
        __________

      А я скажу: по мне уж лучше пей,
         Да дело разумей.

   «Сестрица! знаешь ли, беда!—
На корабле Мышь Мыши говорила,—
Ведь оказалась течь: внизу у нас вода
         Чуть не хватила
      До самого мне рыла.
(А правда, так она лишь лапки замочила.)
   И что диковинки — наш капитан
       Или с похмелья, или пьян.
Матросы все — один ленивее другого;
       Ну, словом, нет порядку никакого.
    Сейчас кричала я во весь народ,
    Что ко дну наш корабль идет:
Куда!— Никто и ухом не ведет,
Как будто б ложные я распускала вести;
А ясно — только в трюм лишь стоит заглянуть,
    Что кораблю часа не дотянуть.
Сестрица! неужли нам гибнуть с ними вместе!
Пойдем же, кинемся скорее с корабля;
       Авось не далеко земля!»
Тут в Океан мои затейницы спрыгнули
            И — утонули;
А наш корабль, рукой искусною водим,
Достигнул пристани и цел и невредим.
        _______

    Теперь пойдут вопросы:
А что же капитан, и течь, и что матросы?
        Течь слабая, и та
        В минуту унята;
    А остальное — клевета.

        С горшками шел Обоз,
    И надобно с крутой горы спускаться.
Вот, на горе других оставя дожидаться,
Хозяин стал сводить легонько первый воз.
Конь добрый на крестце почти его понес,
        Катиться возу не давая;
            А лошадь сверху, молодая,
    Ругает бедного коня за каждый шаг:
        "Ай, конь хваленый, то-то диво!
        Смотрите: лепится, как рак;
Вот чуть не зацепил за камень; косо! криво!
        Смелее! Вот толчок опять.
    А тут бы влево лишь принять.
        Какой осел! Добро бы было в гору
            Или в ночную пору,-
        А то и под гору, и днем!
        Смотреть, так выйдешь из терпенья!
Уж воду бы таскал, коль нет в тебе уменья!
        Гляди-тко нас, как мы махнем!
        Не бойсь, минуты не потратим,
    И возик свой мы не свезем, а скатим!"
Тут, выгнувши хребет и понатужа грудь,
    Тронулася лошадка с возом в путь;
    Но, только под гору она перевалилась,
Воз начал напирать, телега раскатилась;
Коня толкает взад, коня кидает вбок;
        Пустился конь со всех четырех ног
            На славу;
    По камням, рытвинам пошли толчки,
            Скачки,
Левей, левей, и с возом - бух в канаву!
        Прощай, хозяйские горшки!
           _________

Как в людях многие имеют слабость ту же:
    Все кажется в другом ошибкой нам;
        А примешься за дело сам,
        Так напроказишь вдвое хуже.

Счастлив, кто на чреде трудится знаменитой:
        Ему и то уж силы придает,
Что подвигов его свидетель целый свет.
Но сколь и тот почтен, кто, в низости сокрытый,
    За все труды, за весь потерянный покой
    Ни славою, ни почестьми не льстится,
        И мыслью оживлен одной:
        Что к пользе общей он трудится.
                __________

Увидя, как Пчела хлопочет вкруг цветка,
Сказал Орел однажды ей с презреньем:
        "Как ты, бедняжка, мне жалка,
    Со всей твоей работой и с уменьем!
Вас в улье тысячи все лето лепят сот:
        Да кто же после разберет
        И отличит твои работы?
        Я, право, не пойму охоты:
Трудиться целый век и что ж иметь в виду?..
Безвестной умереть со всеми наряду!
        Какая разница меж нами!
Когда, расширяся шумящими крылами,
        Ношуся я под облаками,
        То всюду рассеваю страх:
Не смеют от земли пернатые подняться,
Не дремлют пастухи при тучных их стадах;
Ни лани быстрые не смеют на полях,
        Меня завидя, показаться".
Пчела ответствует: "Тебе хвала и честь!
Да продлит над тобой Зевес свои щедроты!
А я, родясь труды для общей пользы несть,
        Не отличать ищу свои работы,
Но утешаюсь тем, на наши смотря соты,
Что в них и моего хоть капля меду есть".

         Осел увидел Соловья
И говорит ему: "Послушай-ка, дружище!
Ты, сказывают, петь великий мастерище.
      Хотел бы очень я
   Сам посудить, твое услышав пенье,
   Велико ль подлинно твое уменье?"
Тут Соловей являть свое искусство стал:
         Защелкал, засвистал
На тысячу ладов, тянул, переливался;
   То нежно он ослабевал
И томной вдалеке свирелью отдавался,
То мелкой дробью вдруг по роще рассыпался.
            Внимало все тогда
         Любимцу и певцу Авроры:
Затихли ветерки, замолкли птичек хоры,
            И прилегли стада.
Чуть-чуть дыша, пастух им любовался
            И только иногда,
   Внимая Соловью, пастушке улыбался.
Скончал певец. Осел, уставясь в землю лбом:
   "Изрядно,- говорит,- сказать неложно,
      Тебя без скуки слушать можно;
         А жаль, что незнаком
         Ты с нашим петухом;
      Еще б ты боле навострился,
   Когда бы у него немножко поучился".
Услыша суд такой, мой бедный Соловей
Вспорхнул и - полетел за тридевять полей.

Избави, бог, и нас от этаких судей.

Невежда в физике, а в музыке знаток,
Услышал соловья, поющего на ветке,
И хочется ему иметь такого в клетке.
      Приехав в городок,
Он говорит: «Хотя я птицы той не знаю
         И не видал,
   Которой пением я мысли восхищал,
      Которую иметь я столь желаю,
      Но в птичьем здесь ряду,
   Конечно, много птиц найду».
   Наполнясь мыслию такою.
   Чтоб выбрать птиц на взгляд,
Пришел боярин мой во птичий ряд
С набитым кошельком, с пустою головою.
Павлина видит он и видит соловья,
И говорит купцу: «Не ошибаюсь я,
Вот мной желанная прелестная певица!
Нарядной бывши толь, нельзя ей худо петь;
Купец, мой друг! скажи, что стоит эта птица?»
   Купец ему в ответ:
«От птицы сей, сударь, хороших песней нет;
Возьмите соловья, седяща близ павлина,
Когда вам надобно хорошего певца».
Немало то дивит невежду господина,
И, быть бояся он обманут от купца,
Прекрасна соловья негодной птицей числит
         И мыслит:
«Та птица перьями и телом так мала.
Не можно, чтоб она певицею была»,
Купив павлина, он покупкой веселится
И мыслит пением павлина насладиться.
         Летит домой
И гостье сей отвел решетчатый покой;
А гостийка ему за выборы в награду
Пропела кошкою разов десяток сряду.
Мяуканьем своим невежде давши знать,
Что глупо голоса по перьям выбирать.

Подобно, как и сей боярин, заключая,
Различность разумов пристрастно различая,
Не редко жалуем того мы в дураки,
Кто платьем не богат, не пышен волосами;
Кто не обнизан вкруг перстнями и часами
И злата у кого не полны сундуки.

Когда из Греции вон выгнали богов
И по мирянам их делить поместья стали,
Кому-то и Парнас тогда отмежевали;
Хозяин новый стал пасти на нем Ослов.
   Ослы, не знаю, как-то знали,
   Что прежде Музы тут живали,
   И говорят: "Недаром нас
      Пригнали на Парнас:
   Знать, Музы свету надоели,
   И хочет он, чтоб мы здесь пели".-
"Смотри же,- кричит один,- не унывай!
   Я затяну, а вы не отставай!
      Друзья, робеть не надо!
      Прославим наше стадо
   И громче девяти сестер
Подымем музыку и свой составим хор!
А чтобы нашего не сбили с толку братства,
То заведем такой порядок мы у нас:
Коль нет в чьем голосе ослиного приятства,
   Не принимать тех на Парнас".
   Одобрили Ослы ослово
   Красно-хитро-сплетенно слово:
И новый хор певцов такую дичь занес,
      Как будто тронулся обоз,
В котором тысяча немазанных колес.
Но чем окончилось разно-красиво пенье?
      Хозяин, потеряв терпенье,
      Их всех загнал с Парнаса в хлев.
         ________

Мне хочется, невеждам не во гнев,
Весьма старинное напомнить мненье:
      Что если голова пуста,
То голове ума не придадут места.

У Саввы, Пастуха (он барских пас овец),
     Вдруг убывать овечки стали.
          Наш молодец
     В кручине и печали:
  Всем плачется и распускает толк,
    Что страшный показался волк,
  Что начал он овец таскать из стада
            И беспощадно их дерет.
    «И не диковина,— твердит народ,—
  Какая от волков овцам пощада!»
      Вот волка стали стеречи.
    Но отчего ж у Саввушки в печи
То щи с бараниной, то бок бараний с кашей?
     (Из поваренок, за грехи,
  В деревню он был сослан в пастухи:
Так кухня у него немножко схожа с нашей.)
За волком поиски; клянет его весь свет;
Обшарили весь лес,— а волка следу нет.
Друзья! Пустой ваш труд: на волка только слава,
      А ест овец-то — Савва.

          Навозну кучу разрывая,
   Петух нашел Жемчужное зерно
      И говорит: "Куда оно?
          Какая вещь пустая!
Не глупо ль, что его высоко так ценят?
А я бы право, был гораздо боле рад
Зерну Ячменному: оно не столь хоть видно,
           Да сытно".
             ________

       Невежи судят точно так:
В чем толку не поймут, то всё у них пустяк.

Хотя услуга нам при нужде дорога,
   Но за нее не всяк умеет взяться:
      Не дай бог с дураком связаться!
Услужливый дурак опаснее врага.
        ___________

Жил некто человек безродный, одинокой,
      Вдали от города, в глуши.
Про жизнь пустынную, как сладко ни пиши,
А в одиночестве способен жить не всякой:
Утешно нам и грусть и радость разделить.
Мне скажут: "А лужок, а темная дуброва,
Пригорки, ручейки и мурава шелкова?"-
      "Прекрасны, что и говорить!
А все прискучится, как не с кем молвить слова".
      Так и Пустыннику тому
   Соскучилось быть вечно одному.
Идет он в лес толкнуться у соседей,
   Чтоб с кем-нибудь знакомство свесть.
      В лесу кого набресть,
   Кроме волков или медведей?
И точно, встретился с большим Медведем он,
      Но делать нечего: снимает шляпу,
      И милому соседушке поклон.
      Сосед ему протягивает лапу,
      И, слово за слово, знакомятся они,
            Потом дружатся,
      Потом не могут уж расстаться
      И целые проводят вместе дни.
О чем у них, и что бывало разговору,
Иль присказок, иль шуточек каких,
      И как беседа шла у них,
      Я по сию не знаю пору.
      Пустынник был неговорлив;
      Мишук с природы молчалив:
   Так из избы не вынесено сору.
Но как бы ни было, Пустынник очень рад,
   Что дал ему бог в друге клад.
Везде за Мишей он, без Мишеньки тошнится,
   И Мишенькой не может нахвалиться.
      Однажды вздумалось друзьям
В день жаркий побродить по рощам, по лугам,
      И по долам, и по горам;
А так как человек медведя послабее,
      То и Пустынник наш скорее,
         Чем Мишенька, устал
      И отставать от друга стал.
То видя, говорит, как путный, Мишка другу:
      "Приляг-ка, брат, и отдохни,
      Да коли хочешь, так сосни;
А я постерегу тебя здесь у досугу".
Пустынник был сговорчив: лег, зевнул,
         Да тотчас и заснул.
А Мишка на часах - да он и не без дела:
   У друга на нос муха села.
      Он друга обмахнул;
         Взглянул,
А муха на щеке; согнал, а муха снова
      У друга на носу,
И неотвязчивей час от часу.
Вот Мишенька, не говоря ни слова,
Увесистый булыжник в лапы сгреб,
Присел на корточки, не переводит духу,
Сам думает: "Молчи ж, уж я тебя, воструху!"-
И, у друга на лбу подкарауля муху,
   Что силы есть - хвать друга камнем в лоб!
Удар так ловок был, что череп врозь раздался,
И Мишин друг лежать надолго там остался!

 В кустарнике залегши у дороги,
Разбойник под вечер добычи нажидал,
   И, как медведь голодный из берлоги,
      Угрюмо даль он озирал.
Посмотрит, грузный воз катит, как вал.
«О, го!— Разбойник мой тут шепчет;— знать, с товаром
На ярмарку; чай все сукно, камки, парчи.
Кручина, не зевай — тут будет на харчи:
Не пропадет сегодня день мой даром».
Меж тем подъехал воз; кричит Разбойник: «Стой!»—
И на Извозчика бросается с дубиной.
Да лих; схватился он не с олухом-детиной:
      Извозчик — малый-удалой;
   Злодея встретил мостовиной,
      Стал за добро свое горой,
         И моему герою
   Пришлося брать поживу с бою —
И долог и жесток был бой на этот раз.
Разбойник с дюжины зубов не досчитался,
Да перешиблена рука, да выбит глаз;
Но победителем однакож он остался:
   Убил Извозчика злодей.
   Убил — и к добыче скорей.
Что ж он завоевал?— Воз целый пузырей!
             _______

   Как много из пустого
На свете делают преступного и злого.

   Невеста-девушка смышляла жениха;
      Тут нет еще греха,
   Да вот что грех: она была спесива.
Сыщи ей жениха, чтоб был хорош, умен,
И в лентах, и в чести, и молод был бы он
(Красавица была немножко прихотлива):
Ну, чтобы все имел - кто ж может все иметь?
      Еще и то заметь,
  Чтобы любить ее, а ревновать не сметь.
Хоть чудно, только так была она счастлива,
   Что женихи, как на отбор,
   Презнатые катили к ней на двор.
Но в выборе ее и вкус и мысли тонки:
Такие женихи другим невестам клад,
        А ей они на взгляд
   Не женихи, а женишонки!
   Ну, как ей выбирать из этих женихов?
      Тот не в чинах, другой без орденов;
А тот бы и в чинах, да жаль, карманы пусты;
   То нос широк, то брови густы;
   Тут этак, там не так;
Ну, не придет никто по мысли ей никак.
Посмолкли женихи, годка два перепали;
   Другие новых свах заслали:
Да только женихи середней уж руки.
      "Какие простаки!-
Твердит красавица,- по них ли я невеста?
   Ну, право, их затеи не у места!
   И не таких я женихов
   С двора с поклоном проводила;
Пойду ль я за кого из этих чудаков?
Как будто б я себя замужством торопила;
Мне жизнь девическа ничуть не тяжела:
День весела, и ночь я, право, сплю спокойно:
Так замуж кинуться ничуть мне не пристойно".
      Толпа и эта уплыла.
   Потом, отказы слыша те же,
Уж стали женихи навертываться реже.
         Проходит год,
         Никто нейдет;
Еще минул годок, еще уплыл год целой:
   К ней свах никто не шлет.
Вот наша девушка уж стала девой зрелой.
   Зачнет считать своих подруг
   (А ей считать большой досуг):
   Та замужем давно, другую сговорили;
      Ее как будто позабыли.
   Закралась грусть в красавицыну грудь.
Посмотришь: зеркало докладывать ей стало,
   Что каждый день, а что-нибудь
Из прелестей ее лихое время крало.
Сперва румянца нет; там живости в глазах;
Умильны ямочки пропали на щеках;
Веселость, резвости как будто ускользнули;
Там волоска два-три седые проглянули:
      Беда со всех сторон!
Бывало, без нее собранье не прелестно;
От пленников ее вкруг ней бывало тесно:
А ныне, ах! ее зовут уж на бостон!
Вот тут спесивица переменяет тон.
Рассудок ей велит замужством торопиться:
      Перестает она гордиться.
Как косо на мужчин девица ни глядит,
А сердце ей за нас всегда свое твердит.
   Чтоб в одиночестве не кончить веку,
Красавица, пока совсем не отцвела,
За первого, кто к ней присватался, пошла:
   И рада, рада уж была,
      Что вышла за калеку.

     Свинья под Дубом вековым
Наелась желудей досыта, до отвала;
     Наевшись, выспалась под ним;
     Потом, глаза продравши, встала
И рылом подрывать у Дуба корни стала.
     "Ведь это дереву вредит",
     Ей с Дубу ворон говорит:
"Коль корни обнажишь, оно засохнуть может".-
     "Пусть сохнет", говорит Свинья:
     "Ничуть меня то не тревожит;
     В нем проку мало вижу я;
Хоть век его не будь, ничуть не пожалею,
Лишь были б желуди: ведь я от них жирею".-
"Неблагодарная!" примолвил Дуб ей тут:
     "Когда бы вверх могла поднять ты рыло,
          Тебе бы видно было,
     Что эти желуди на мне растут".
               ______

     Невежда также в ослепленье
     Бранит науки и ученье,
     И все ученые труды,
Не чувствуя, что он вкушает их плоды.

Свинья на барский двор когда-то затесалась;
Вокруг конюшен там и кухонь наслонялась;
   В сору, в навозе извалялась;
В помоях по уши досыта накупалась:
      И из гостей домой
      Пришла свинья свиньей.
"Ну, что ж, Хавронья, там ты видела такого?
      Свинью спросил пастух.-
      Ведь идет слух,
Что все у богачей лишь бисер да жемчуг
А в доме так одно богатее другого?"
Хавронья хрюкает: "Ну, право, порют вздор.
   Я не приметила богатства никакого:
   Все только лишь навоз да сор;
А, кажется, уж, не жалея рыла,
      Я там изрыла
      Весь задний двор".
          ___________

Не дай бог никого сравненьем мне обидеть!
Но как же критика Хавроньей не назвать,
   Который, что ни станет разбирать,
   Имеет дар одно худое видеть?

Синица на море пустилась:
      Она хвалилась,
   Что хочет море сжечь.
Расславилась тотчас о том по свету речь.
Страх обнял жителей Нептуновой столицы;
      Летят стадами птицы;
А звери из лесов сбегаются смотреть,
Как будет Океан, и жарко ли гореть.
И даже, говорят, на слух молвы крылатой,
   Охотники таскаться по пирам
Из первых с ложками явились к берегам,
   Чтоб похлебать ухи такой богатой,
Какой-де откупщик и самый тароватый
   Не давывал секретарям.
Толпятся: чуду всяк заранее дивится,
Молчит и, на море глаза уставя, ждет;
   Лишь изредка иной шепнет:
"Вот закипит, вот тотчас загорится!"
   Не тут-то: море не горит.
   Кипит ли хоть? - и не кипит.
И чем же кончились затеи величавы?
Синица со стыдом всвояси уплыла;
   Наделала Синица славы,
      А море не зажгла.
          ________

   Примолвить к речи здесь годится,
Но ничьего не трогая лица:
   Что делом, не сведя конца,
   Не надобно хвалиться.

       По улицам Слона водили,
         Как видно напоказ -
Известно, что Слоны в диковинку у нас -
    Так за Слоном толпы зевак ходили.
Отколе ни возьмись, навстречу Моська им.
Увидевши Слона, ну на него метаться,
       И лаять, и визжать, и рваться,
       Ну, так и лезет в драку с ним.
       "Соседка, перестань срамиться,-
Ей шавка говорит,- тебе ль с Слоном возиться?
Смотри, уж ты хрипишь, а он себе идет
                 Вперед
И лаю твоего совсем не примечает".-
"Эх, эх! - ей Моська отвечает,-
Вот то-то мне и духу придает,
    Что я, совсем без драки,
Могу попасть в большие забияки.
Пускай же говорят собаки:
   "Ай, Моська! знать она сильна,
       Что лает на Слона!"

        Кто знатен и силен,
            Да не умен,
Так худо, ежели и с добрым сердцем он.
            _________

На воеводство был в лесу посажен Слон.
Хоть, кажется, слонов и умная порода,
        Однако же в семье не без урода;
            Наш Воевода
          В родню был толст,
          Да не в родню был прост;
        А с умыслу он мухи не обидит,
          Вот добрый Воевода видит -
    Вступило от овец прошение в Приказ:
"Что волки-де совсем сдирают кожу с нас".-
"О плуты!- Слон кричит,- какое преступленье!
          Кто грабить дал вам позволенье?"
А волки говорят: "Помилуй, наш отец!
          Не ты ль нам к зиме на тулупы
Позволил легонький оброк собрать с овец?
    А что они кричат, так овцы глупы:
Всего-то придет с них с сестры по шкурке снять;
          Да и того им жаль отдать".-
"Ну, то-то ж,- говорит им Слон,- смотрите!
    Неправды я не потерплю ни в ком:
          По шкурке, так и быть, возьмите;
    А больше их не троньте волоском".

Когда-то вздумалось Мышам себя прославить
   И, несмотря на кошек и котов,
   Свести с ума всех ключниц, поваров
И славу о своих делах трубить заставить
   От погребов до чердаков;
А для того Совет назначено составить,
В котором заседать лишь тем, у коих хвост
      Длиной во весь их рост:
Примета у Мышей, что тот, чей хвост длиннее,
         Всегда умнее
      И расторопнее везде.
Умно ли то, теперь мы спрашивать не будем;
Притом же об уме мы сами часто судим
   По платью иль по бороде.
Лишь нужно знать, что с общего сужденья
Всё длиннохвостых брать назначено в Совет;
   У коих же хвоста, к несчастью, нет,
Хотя б лишились их они среди сраженья,
Но так как это знак иль неуменья,
      Иль нераденья,
   Таких в Совет не принимать,
Чтоб из-за них своих хвостов не растерять.
Все дело слажено; повещено собранье,
   Как ночь настанет на дворе;
   И наконец в мучном ларе
      Открыто заседанье.
   Но лишь позаняли места,
Ан, глядь, сидит тут крыса без хвоста.
Приметя то, седую Мышь толкает
      Мышонок молодой
   И говорит: "Какой судьбой
   Бесхвостая здесь с нами заседает?
   И где же делся наш закон?
Дай голос, чтоб ее скорее выслать вон.
Ты знаешь, как народ бесхвостых наш не любит;
И можно ль, чтоб она полезна нам была,
Когда и своего хвоста не сберегла?
Она не только нас, подполицу всю губит".
А Мышь в ответ: "Молчи! все знаю я сама;
   Да эта крыса мне кума".

Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Помертвело чисто поле;
Нет уж дней тех светлых боле,
Как под каждым ей листком
Был готов и стол и дом.
Всё прошло: с зимой холодной
Нужда, голод настает;
Стрекоза уж не поет:
И кому же в ум пойдет
На желудок петь голодный!
Злой тоской удручена,
К Муравью ползет она:
"Не оставь меня, кум милый!
Дай ты мне собраться с силой
И до вешних только дней
Прокорми и обогрей!"-
"Кумушка, мне странно это:
Да работала ль ты в лето?"-
Говорит ей Муравей.
"До того ль, голубчик, было?
В мягких муравах у нас -
Песни, резвость всякий час,
Так что голову вскружило".-
"А, так ты..." - "Я без души
Лето целое всё пела".-
"Ты всё пела? Это дело:
Так пойди же, попляши!"

   У Тришки на локтях кафтан продрался.
Что долго думать тут? Он за иглу принялся:
   По четверти обрезал рукавов -
И локти заплатил. Кафтан опять готов;
   Лишь на четверть голее руки стали.
      Да что до этого печали?
   Однако же смеется Тришке всяк,
А Тришка говорит: "Так я же не дурак
           И ту беду поправлю:
Длиннее прежнего я рукава наставлю".
       О, Тришка малый не простой!
       Обрезал фалды он и полы,
Наставил рукава, и весел Тришка мой,
        Хоть носит он кафтан такой,
        Которого длиннее и камзолы.
                 _____

Таким же образом, видал я, иногда
           Иные господа,
       Запутавши дела, их поправляют,
Посмотришь: в Тришкином кафтане щеголяют.

   С истертою и ветхою сумой
Бедняжка-нищенький под оконьем таскался
   И, жалуясь на жребий свой,
      Нередко удивлялся,
Что люди, живучи в богатых теремах,
По горло в золоте, в довольстве и сластях,
      Как их карманы ни набиты,
         Еще не сыты!
      И даже до того,
      Что, без пути алкая
   И нового богатства добывая,
   Лишаются нередко своего
         Всего.
Вон бывший, например, того хозяин дому
   Пошел счастливо торговать;
Расторговался в пух. Тут, чем бы перестать
И достальной свой век спокойно доживать,
   А промысел оставить свой другому, -
Он в море корабли отправил по весне;
Ждал горы золота; но корабли разбило;
Сокровища его все море поглотило;
         Теперь они на дне,
И видел он себя богатым, как во сне.
      Другой, тот в откупа пустился
      И нажил было миллион,
Да мало: захотел его удвоить он,
Забрался по уши и вовсе разорился.
Короче, тысячи таких примеров есть;
      И поделом: знай честь!
      Тут Нищему Фортуна вдруг предстала
         И говорит ему:
"Послушай, я помочь давно тебе желала;
   Червонцев кучу я сыскала;
      Подставь свою суму;
Ее насыплю я, да только с уговором:
Все будет золото, в суму что попадет,
Но если из сумы что на пол упадет,
      То сделается сором.
Смотри ж, я наперед тебя остерегла:
Мне велено хранить условье наше строго,
Сума твоя ветха, не забирайся много,
      Чтоб вынести она могла".
   Едва от радости мой Нищий дышит
      И под собой земли не слышит!
Расправил свой кошель, и щедрою рукой
Тут полился в него червонцев дождь златой:
   Сума становится уж тяжеленька.
"Довольно ль?"- "Нет еще".- "Не треснула б".- "Не бойсь".
"Смотри, ты Крезом стал".- "Еще, еще маленько:
   Хоть горсточку прибрось".
"Эй, полно! Посмотри, сума ползет уж врозь".
"Еще щепоточку". Но тут кошель прорвался,
Рассыпалась казна и обратилась в прах,
Фортуна скрылася: одна сума в глазах,
И Нищий нищеньким по-прежнему остался.

   Чижа захлопнула злодейка-западня:
   Бедняжка в ней и рвался и метался,
А Голубь молодой над ним же издевался.
"Не стыдно ль, - говорит, - средь бела дня
         Попался!
      Не провели бы так меня:
      За это я ручаюсь смело".
Ан, смотришь, тут же сам запутался в силок.
         И дело!
Вперед чужой беде не смейся, Голубок.

Беда, коль пироги начнет печи сапожник,
    А сапоги тачать пирожник:
    И дело не пойдет на лад,
    Да и примечено стократ,
Что кто за ремесло чужое браться любит,
Тот завсегда других упрямей и вздорней;
        Он лучше дело все погубит
            И рад скорей
        Посмешищем стать света,
    Чем у честных и знающих людей
Спросить иль выслушать разумного совета.
            __________

        Зубастой Щуке в мысль пришло
    За кошачье приняться ремесло.
Не знаю: завистью ее лукавый мучил
Иль, может быть, ей рыбный стол наскучил?
    Но только вздумала Кота она просить,
        Чтоб взял ее с собой он на охоту
        Мышей в амбаре половить.
"Да полно, знаешь ли ты эту, свет, работу?-
    Стал Щуке Васька говорить.-
    Смотри, кума, чтобы не осрамиться:
        Недаром говорится,
        Что дело мастера боится".-
"И, полно, куманек! Вот невидаль: мышей!
        Мы лавливали и ершей".-
"Так в добрый час, пойдем!" Пошли, засели.
        Натешился, наелся Кот,
    И кумушку проведать он идет;
А Щука, чуть жива, лежит, разинув рот,-
        И крысы хвост у ней отъели.
Тут видя, что куме совсем не в силу труд,
Кум замертво стащил ее обратно в пруд.
        И дельно! Это, Щука,
            Тебе наука:
        Вперед умнее быть
    И за мышами не ходить.

      На Щуку подан в суд донос,
Что от нее житья в пруде не стало;
      Улик представлен целый воз,
   И виноватую, как надлежало,
   На суд в большой лохани принесли.
      Судьи невдалеке сбирались;
      На ближнем их лугу пасли;
Однако ж имена в архиве их остались:
      То были два Осла,
Две Клячи старые, да два иль три Козла;
Для должного ж в порядке дел надзора
Им придана была Лиса за Прокурора.
   И слух между народа шел,
Что Щука Лисыньке снабжала рыбный стол;
Со всем тем, не было в судьях лицеприязни,
   И то сказать, что Щукиных проказ
Удобства не было закрыть на этот раз.
Так делать нечего: пришло писать указ,
Чтоб виноватую предать позорной казни
   И, в страх другим, повесить на суку.
"Почтенные судьи!- Лиса тут приступила,-
Повесить мало, я б ей казнь определила,
Какой не видано у нас здесь на веку:
Чтоб было впредь плутам и страшно, и опасно -
   Так утопить ее в реке".- "Прекрасно!" -
Кричат судьи. На том решили все согласно,
   И Щуку бросили - в реку!

Последние стихотворения