Анна Петровна Бунина (1774-1829)

• Список стихотворений Анны Буниной
• Все стихотворения Анны Буниной на одной странице
• Стихотворения поэта по темам

Басни Анны Буниной

Однажды Вол, Осел и Конь между собою 
         О первенстве вступили в спор. 
    "Осел? -- вы скажете. -- То сущий вздор! 
Уродине такой и гордостью пустою 
         Прилично ль мысли надувать?" 
Но гордость никому, по правде, не под стать, 
    Однако же встречаем и меж нами, 
Что голову иной наполня пустяками, 
                 Всех ставит за ничто, 
                      И даже то 
Не только с умными -- бывает с дураками. 
         Итак, Осел стал утверждать, 
Что вряд полезнее его где приискать. 
         Тут Вол, сколь ни был тих, умерен, 
Но, все свои дела по пальцам разочтя, 
         Сказал: "В том целый мир уверен, 
             Что всех полезней я". 
     Взмахнул красивый Конь волнистой гривой 
     И с выступкой манежной, горделивой 
             "Молчите! -- закричал. -- 
Не я ли с воином победы разделял? 
             Не я ли был от века 
             Всем предпочтен скотам? 
     Но чтобы в пустяках не спорить нам, 
То спросимте о том решенья человека". 
     А человек -- как тут, и не один: 
Их трое в ряд, и все различных состояний: 
     Цыган, да Мельник, да Поселянин. 
         Осел, без дальних разысканий, 
         Кто ближе был, тому поклон: 
"Пожалуй, рассуди: полезней я иль он? 
О первенстве у нас размолвка меж собою". 
         -- "Ты, подлинно, -- сказал Цыган,-- 
                 С пустою головою! 
     Такой ли склад коню и образ дан, 
Какой имеешь ты, безумная скотина? 
     На взгляд он -- сущая картина, 
А пользы от него так вдруг и не сочтешь..." 
        -- "Нет, брат, ты врешь! -- 
Тут Мельник закричал. -- Ослиная порода 
               Полезней всей 
          Скотины для людей. 
      Ну где бы с мельницы нам ждать дохода, 
          Когда б Ослы перевелись?" 
          -- "Пожалуйста, остановись, -- 
Прервал Поселянин. -- Могу на всех послаться, 
Что первенство должно быть отдано Волам. 
                И чем бы нам 
                Без них питаться?" 
      -- "О, наш, -- сказал тут конь, -- напрасен труд! 
Я вижу, у людей на всё своя причина 
        И их пристрастен суд". 
        
-- "Да, польза частная есть общая пружина. -- 
        Цыган ему в ответ. -- 
Не ею ль движется издавна свет?" 

    Басня.

Когда-то в Пекине вельможны старшины, 
В часы народной тишины, 
Желая по трудах вкусить отдохновенье, 
Стеклись в ристалище своих изведать сил. 
Не злато получить там победитель мнил, 
Но плески дланей в награжденье; 
И бескорыстных сих наград 
И сами мудрецы отнюдь не возгнушались. 
Две меты в поприще пекинцев назначались: 
Одна для малых чад, 
Другая юношам и возмужалым; 
Бег начался -- и вдруг жена явилась там. 
Хочу сказать в Китае небывалым, 
Что жены тамошни сидят в нем по домам, 
И к беганью у них все заперты дороги; 
Что с детства нежного, едва изыдут в свет, 
Тесьмами крутят им и стягивают ноги; 
Без ног же в поприще стязаться выгод нет; 
Но счастью их чрез то, казалось, нет утраты. 
Других забав, другой и платы 
Они в награду ждать должны своих трудов. 
Да и к чему в краю нам царства 
Искать того, что внутрь находится домов? 
Будь доброю женой, без прихотей, коварства; 
По кротости души кажи всем кроткий взгляд; 
Пекись о благонравье чад, 
О нуждах подданный и их забавах; 
Будь доброй дочерью, сестрой, 
Блюди семейственный покой, 
И славу обретай в своих незлобных нравах: 
Вот поприще обширное для нас! 
Однако в Пекине на этот раз 
В ристалище жена возмнила состязаться. 
То видно праздная, иль сирая была. 
Иль дома не найдя полезней чем заняться, 
За славою от скуки притекла, 
Иль мнила милого увеселить тем взоры. 
Не знаю в истину для нужд она каких, 
Но знаю, что, забыв скудельность ног своих, 
С мужами вздумала войти в неравны споры. 
Знак к бегу дан трубой. 
Коснея трепетной стопой, 
Бежит сподвижница, шатаясь с каждым шагом, 
И сил не ощутя, считая благом, 
Что меты детские достигла не упав, 
Ждет хохота -- презора, 
Угрюмого от старцев взора 
И буйных юношей забав; 
Ждет и с стыда главу на перси преклоняет... 
Но что ж?.. Все сонмище во длани ей плескает!

    *
Мир судит в нас дела и подвиг лишь единый; 
Знаток их меряет со способом и с силой. 

  На то журавль, чтоб не дремали щуки!
 Когда в овчарню волк зайдет от скуки,
 Не волк в том виноват, пастух!

 Ученой был у барина петух,
И барин петуху стеречь велел пшеницу.
«Клюй вдоволь, — говорит, — овес, крупу, пшено,
Пшеницы береги ты каждое зерно —
И всякую от ней гони исправно птицу.
Услужишь мне, счастлив; а нет — смотри!»
Так строго пригрозя, — ну как не быть беспечным.
Стал сторож на часы: стоит день, два и три;
Ни встречным от него, не только поперечным,
 Роденьке петухам,
Когтистым коршунам, нахальным воробьям,
 Смиренной голубице —
Нет, словом, никому пощады на пшенице,
Всех носом клёв да клёв, кто к ней ни подойдет,
С ползущих, ходящих, летящих не смигнет,
 И сам не трогает ее ни мало.
Конец бы тот же был, какое и начало;
 Но жадность, корень злу всему,
 Надев приятную личину,
 Сказала так ему:
«Петух! тебя совсем не видно господину;
 Клюнь зернышко хоть раз!
Ну клюнул, и прошло... подальше, в добрый час.
Что ново, то страшит; изведано, — уж шутка!
Ужель от твоего малюточки желудка
 Господский будет пуст амбар?»
 Советчика в доводах дар
 Пришел по мысли петуха.
«Конечно, — думал он, — не много в том греха!
 Сим маленьким носком
 Не разорю я барский дом».
Петух мой прав! И мысль его неспорно права!
 Обеды одного не сделают вреда.
   Но вот беда:
  С кого пример берут? с пристава.
 Случилось точно так и тут!
Увидя, что петух пшеницу начал кушать,
 Все стадом на нее летят, бегут
  И сторожа не мыслят слушать.
 Он слово им; они в отпор словам:
  «Не кушай сам».
 Ну что пустым поможет спорам!
  Ходить по-прежнему дозором
 Охота в нем прошла;
Да как из сытного все вскакивать стола!
Таким-то способом пшеничка убыла:
Едва-едва ее осталась половина.
 Дошла та весть до господина.
Бежит он к петуху, — шумит и кажет прут:
 «Уж я тебя достану! —
 Кричит ему. — Ах, плут!
Изрядно ты радел господскому карману!»
А тот в ответ: «Не дай напраслины терпеть:
 Одни глаза — всего не углядеть!»

И впрямь у петухов одни у всех глаза!
 Хозяину б давно...
 Тут нужно — не лоза,
 Но чаще взглядывать в окно. 

          Басня

Шел некто близ палат через господский двор,
И видит, что слуга метет в том доме сени.
Подмел - и с лестницы потом счищать стал сор,
Но только принялся не с верхней он ступени,
          А с той,
     Которая всех ниже.
     Чиста ступень - слуга с метлой
На ту, которая к сметенной ближе:
          И та чиста.
     Слуга мой начал улыбаться:
     "Без двух, без двух", - кричит спроста -
     И ну за третью приниматься.
     Подмел и ту - еще убавилось труда:
     Глядь вниз - нежданная беда!
Уж чистых двух опять не видно из-под сора.
"Эх! сколько всякого накидано здесь вздора! -
Слуга сквозь зуб ворчит. - Гну спину целый час
     А не спорится и с трудами,
     Как будто сеют на заказ".
Пошел бедняк обратными следами
Метеное вторично подметать.
Вот вподлинну пылинки не видать,
Но только чистота не долго та продлилась,
          И нижняя ступень
     Опять от верхней засорилась.
          Слуга стал в пень,
          Устанешь поневоле,
     Раз десять вниз сошел иль боле.
          "Дурак! Дурак! -
Прохожий закричал тут, выйдя из терпенья. -
     Да ты метешь не так.
Ну если бы какого где правленья
     Желая плутни истребить,
Кто начал наперед меньших тузить:
Сперва бы сторожа, привратных и копистов,
     Потом подьячий род, канцеляристов,
          Потом секретарей,
А там-то бы взялся и за судей:
То скоро ли бы он завел в судах порядки?
     Судью подьячим не уймешь,
     Подьячего хоть в трут сожжешь,
Судья все станет грабить взятки".

  Везде к пословицам имеют веру;
Некстати, кстати ли, все ставят их к примеру:
  Таков введен обряд!
 А кто ему не платит дани?
 У нас, у русских, говорят,
Что будто мир худой полезней доброй брани.
Напротив, лучше век с коварным весть войну;
С ним менее враждой, чем дружбой, потеряем!
Врага мы стережем, а другу доверяем.
Хочу к тому сказать вам сказочку одну.

 Соскучилось овцам всегда быть на стороже:
  Вчера, сегодня, завтра то же,
  Все бегай от волков!
 Нельзя и поиграть свободно!
Отправили они за миром к ним послов.
«Нам, — волки говорят, — и миролюбье сродно.
 Согласны с вами мы в союз вступить;
Но, чтоб доверенность взаимно сохранить,
То сделаем трактат в порядке самом строгом
 И укрепим двойным залогом:
 Мы вам дадим родных своих сынов,
 Волчаток без когтей и без зубов;
 А вы нам дайте ваших псов».
Овечки добрые от радости чуть дышут:
«Ну, — думают, — навек спаслися от врага!»
 Дают собак, трактаты пишут
 И, прыгая, бегут в луга
 Свободой полной наслаждаться.
  Но вот случилось как:
Бывало волки к ним начнут лишь подбираться;
  То вдруг, на лай собак,
  Бежит пастух с дубинкой:
 Вряд поживиться где одной скотинкой;
  Теперь, как псы молчат,
   А от волчат
  Бегут к волкам гонцы с вестями;
 Теперь они, став прежними врагами,
На стадо невзначай набросились толпой
И всех покушали овечек до одной. 

 Когда-то смерть, из царства теней,
К любимцам всем своим отправила указ:
 «В такой-то день, в такой-то час
Собраться вам ко мне для новых положений.
  Любя отечество, как мать,
  Для польз его, не ради славы,
 Чтоб все цвело вокруг моей державы,
Хочу себе из вас наперсника избрать,
Но тот лишь обратит внимание Царицы,
Чьей более рукой наполнились гробницы».
 Прочтен указ. Отправился отряд;
  Бегут: подагра, водяная,
Завал, чахотка, сплин, зараза моровая,
   А с ними в ряд
Мигрени, спазмы, флюс — лихой простуды дети.
Всяк льстится быть наперсником у смерти;
 Но смерть на легкую всю сволочь ту
Едва ли обратить изволила вниманье.
«Я вас, — сказала им, — орудиями чту;
Вы исполняете чужое приказанье;
Я не машин ищу, — мне нужен машинист».
Пустилося тогда другой породы зелье:
Предстал дантист, цирюльник, окулист,
Учитель, учение, езель и подмастерье,
 И словом, весь почтенный Факультет,
Которого, за грех, и счету членам нет.
А там пороки все единою толпою:
Злость, зависть, мщение с лютейшею войною,
 Опустошавшею нередко свет.
Возвеселилась смерть, взглянув на их станицу,
  Осклабя синие уста,
 И подняла иссохлую десницу,
Чтоб перстом каждому определить места.
Уж всяк из докторов восторгом полон мнит,
Что примет царского наперсника названье,
  Уж всякой с радости дрожит;
 Но — о, судьба!., взошло невоздержанье,
И смерть, им сделав всем учтивейший поклон,
С невоздержанием свой разделила трон. 

 Какой-то мещанин, ведя горшками торг
И накопи от них изрядное именье,
   По силе, сколько мог,
  Им вздумал сделать награжденье.
 Собрал последушки и говорит:
 «Мне исстари ваш род благотворит,
  Я вами сыт, одет, доволен.
За предков ваших труд и в память их заслуг,
 Как истинной их друг,
Хочу, чтоб всяк из вас был волен.
 Вот две дороги вам:
Пойдете ль счастия искать по городам:
Сей час в возы, и сам отправлюсь с вами;
 На родине ль останетесь меж нами,
  Живите в неге, без трудов,
  Как будто бы у вас, горшков,
  Хозяина и не бывало».
Довольны тем горшки и стали рассуждать,
 Кому какой удел избрать.
«Нам жить в глуши нимало не пристало, —
Чугуны в голос все, — желаем видеть свет!» —
«А мы, — сказал горшок, — по слабости сложенья,
 Должны искать уединенья;
Останемтесь, друзья!» — «Нет, нет!
Вскричал другой, — и мы за ними вслед».
  А тот ему в ответ:
 «Где нам за ними угоняться?
  Они во весь опор
 Поскачут на горы и с гор!
 Угодно прогуляться? —
  Никто не держит вас;
Ступайте лишь одни, слегка и понемногу,
 Свою избрав дорогу.
 Такая ль крепость в нас!
 Их милость в сотеро плотнее,
 Им будущи века вернее,
 Чем нам единый час.
От первой неприятной встречи
  Мы обратимся в прах!» —
  «Хвалю твой страх, —
 Прервал чугун горшковы речи, —
 Но мы вам верный щит!
Везде, во всех бедах укроем вас собою;
Напрыгнет ли буян, мы тотчас к бою,
Из вас же всякой пусть покойно спит!»
Горшок надеждою защиты убедился,
 К чугунам в воз ввалился
  И в путь пустился.
 Известно всем, что без труда
 Не достигают цели никогда.
Не только отвечать за дальния дороги,
 Но даже за один не можно шаг.
И наши путники беды узнали многи!
 Где вдруг на их пути лежит овраг,
Где реки, где мосты, где вязкие болоты,
 Где камены оплоты;
Горшку невмочь, хотя буянов не видать.
Соседи прыгают, как будто бы хмельные,
 Иль угорелые, шальные;
Кто в бок его, кто в грудь; не знает, что начать!
Толчки приятельски равно как и врагов
Всегда толчки — от них не меньше больно!
Соседи рады бы покой взять от прыжков,
  Но прыгают невольно!
 Там пни перескочить; там кочки:
 Друг друга толк и без вреда!
А хрупкого горшка остались черепочки!
Блажен, кто с равными свой жребий съединил!
Союз тот гибелен, где нет равенства сил. 

Последние стихотворения