Стихотворения русских поэтов про Марину Цветаеву на одной странице

               М. Цветаевой

На диван уселись дети,
Ночь и стужа за окном,
И над ними, на портрете
Мама спит последним сном.

Полумрак, но вдруг сквозь щёлку
Луч за дверью проблестел,
Словно зажигают ёлку,
Или Ангел пролетел.

«Ну, куда же мы поедем?
Перед нами сто дорог,
И к каким ещё соседям
Нас помчит Единорог?

Что же снова мы затеем,
Ночь чему мы посвятим:
К великанам иль пигмеям,
Как бывало, полетим,

Иль опять в стране фарфора
Мы втроём очнёмся вдруг,
Иль добудем очень скоро
Мы орех Каракатук?

Или с хохотом взовьёмся
На воздушном корабле,
И оттуда посмеёмся
Надо всем, что на земле?

Иль в саду у Великана
Меж гигантских мотыльков
Мы услышим у фонтана
Хор детей и плач цветов?»

Но устало смотрят глазки,
Щёчки вялы и бледны,
«Ах, рассказаны все сказки!
Ах, разгаданы все сны!

Ах, куда б в ночном тумане
Ни умчал Единорог,
Вновь на папином диване
Мы проснёмся в должный срок.

Ты скажи Единорогу
И построже, Чародей,
Чтоб направил он дорогу
В Рай, подальше от людей!

В милый Рай, где ни пылинки
В ясных, солнечных перстах,
В детских глазках ни слезинки,
И ни тучки в небесах!

В Рай, где Ангелы да дети,
Где у всех одна хвала,
Чтобы мама на портрете,
Улыбаясь, ожила!»

        Марине Цветаевой

Я их узнал, гуляя вместе с ними.
Их было много, я же шёл с одной.
Она одна спала в пыли со мной,
И я не знал, какое дать ей имя.

Она похожа лохмами своими
На наших женщин. Ночью под луной
Я выл о ней, кусал матрац сенной
И чуял след её в табачном дыме.

Я не для всех вполне желанный гость.
Один из псов, когда кидают кость,
Залог любви за пищу принимает.

Мне жёлтый зрак во мраке Богом дан.
Я тот, кто бдит; я тот, кто в полночь лает,
Я чёрный бес, а имя мне — Гайдан.

      Марине Цветаевой

К Вам душа так радостно влекома!
О, какая веет благодать
От страниц «Вечернего альбома»!
(Почему «альбом», а не «тетрадь»?)
Почему скрывает чепчик чёрный
Чистый лоб, а на глазах очки?
Я заметил только взгляд покорный
И младенческий овал щеки,
Детский рот и простоту движений,
Связанность спокойно-скромных поз…
В Вашей книге столько достижений…
Кто же Вы?
Простите мой вопрос.
Я лежу сегодня — невралгия,
Боль, как тихая виолончель…
Ваших слов касания благие
И в стихах крылатый взмах качель
Убаюкивают боль… Скитальцы,
Мы живём для трепета тоски…
(Чьи прохладно-ласковые пальцы
В темноте мне трогают виски?)
Ваша книга странно взволновала —
В ней сокрытое обнажено,
В ней страна, где всех путей начало,
Но куда возврата не дано.
Помню всё: рассвет, сиявший строго,
Жажду сразу всех земных дорог,
Всех путей… И было всё… так много!
Как давно я перешёл порог!
Кто Вам дал такую ясность красок?
Кто Вам дал такую точность слов?
Смелость всё сказать: от детских ласок
До весенних новолунных снов?
Ваша книга — это весть «оттуда»,
Утренняя благостная весть.
Я давно уж не приемлю чуда,
Но как сладко слышать:
«Чудо — есть!»

Неисчисляемы 
Орбиты серебряного прискорбия, 
Где праздномыслия 
Повисли - 
Тучи... 

Среди них - 
Тихо пою стих 
В неосязаемые угодия 
Ваших образов: 

Ваши молитвы - 
Малиновые мелодии 
И 
Непобедимые ритмы. 

"Что же, в тоске бескрайной 
Нашла ты разгадку чуду, 
Или по-прежнему тайна 
Нас окружает всюду?" 
- Видишь, в окне виденье... 
Инеем все обвешано. 
Вот я смотрю, и забвеньем 
Сердце мое утешено. 
"Ночью ведь нет окошка, 
Нет белизны, сиянья, 
Как тогда быть с незнаньем? 
Страшно тебе немножко?" 
- Светит в углу лампадка, 
Думы дневные устали. 
Вытянуть руки так сладко 
На голубом одеяле. 
"Где же твое покаянье? 
Плач о заре небесной?" 
- Я научилась молчанью, 
Стала душа безвестной. 
"Горько тебе или трудно? 
К Богу уж нет полета?" 
- В церкви бываю безлюдной. 
Там хорошо в субботу. 
"Как же прожить без ласки 
В час, когда все сгорает?" 
- Детям рассказывать сказки 
О том, чего не бывает. 

Поговорить бы хоть теперь, Марина!
При жизни не пришлось. Теперь вас нет.
Но слышится мне голос лебединый,
Как вестник торжества и вестник бед.

При жизни не пришлось. Не я виною.
Литература - приглашенье в ад,
Куда я радостно входил, не скрою,
Откуда никому - путей назад.

Не я виной. Как много в мире боли.
Но ведь и вас я не виню ни в чем.
Все - по случайности, все - поневоле.
Как чудно жить. Как плохо мы живем.

            М. И. Цветаевой

Белорученька моя, чернокнижница...
Невидимка, двойник, пересмешник,
Что ты прячешься в черных кустах,
То забьешься в дырявый скворечник,
То мелькнешь на погибших крестах,
То кричишь из Маринкиной башни:
"Я сегодня вернулась домой.
Полюбуйтесь, родимые пашни,
Что за это случилось со мной.
Поглотила любимых пучина,
И разрушен родительский дом".
Мы с тобою сегодня, Марина,
По столице полночной идем,
А за нами таких миллионы,
И безмолвнее шествия нет,
А вокруг погребальные звоны
Да московские дикие стоны
Вьюги, наш заметающей след.

Четверть века, Марина, тому,
как Елабуга ластится раем
к отдохнувшему лбу твоему,
но и рай ему мал и неравен.

Неужели к всеведенью мук,
что тебе удалось как удача,
я добавлю бесформенный звук
дважды мною пропетого плача.

Две бессмыслицы — мертв и мертва,
две пустынности, два ударенья —
царскосельских садов дерева,
переделкинских рощиц деревья.

И усильем двух этих кончин
так исчерпана будущность слова.
Не осталось ни уст, ни причин,
чтобы нам затевать его снова.

Впрочем, в этой утрате суда
есть свобода и есть безмятежность:
перед кем пламенеть от стыда,
оскорбляя страниц белоснежность?

Как любила! Возможно ли злей?
Без прощения, без обещанья
имена их любовью твоей
были сосланы в даль обожанья.

Среди всех твоих бед и — плетей
только два тебе есть утешенья:
что не знала двух этих смертей
и воспела два этих рожденья.

Всего стихотворений: 8

Количество обращений к теме стихотворений: 2068