Посещение Осенним то вечером было; Пронзительно ветер свистал И желтые листья деревьев - Последние листья срывал. В одном городке отдаленном Красивенький домик стоял; Затворены крепко ворота, Не видно движения в нем, И чистые стекла окошек Давно не светились огнем. В тот вечер по улице мрачной Один пешеход проходил; Высок он был, молод и статен И, видно, куда-то спешил. И ярко так очи сверкали Сквозь темную дымку ресниц, И черные кудри лежали Густою волною до плеч. И вот перед домиком стал он С волненьем и тайной тоской; Помедлил, потом постучался В калитку и раз, и другой. И вышел, кряхтя и вздыхая, Слуга престарелый с огнем, Приветливо кланялся гостю, Его осветя фонарем. "Господ, сударь, наших нет дома". - Я знаю, - ответ был, - впусти; Ведь в комнаты можно, надеюсь, Без них ненадолго войти? - "Давно, сударь, вы не бывали, Совсем позабыли об нас! А прежде частенько ходили... Сейчас отопру вам, сейчас!" И в чистые комнаты робко Вошел посетитель с тоской, Он все в них осматривал жадно; Вдруг очи блеснули слезой, И он перед женским портретом, Как будто прикованный, стал... И долго он им любовался, И что-то ему все шептал... "Да, барышня тут как живая, - С улыбкой служитель сказал, - Жених ее скоро приедет... Немолод, зато генерал!" И гость, как змеей уязвленный, Вздрогнул и поник головой; И долго стоял неподвижно, Печальный и бледный такой; Потом, как от сна пробудившись, Махнул безотрадно рукой И быстро из домика вышел, В волненьи и с тайной тоской... А небо осеннее тмилось, И ветер ставнями стучал И желтые листья деревьев - Последние листья срывал. И скоро потом воротились В свой домик уютный они; И вечером вновь замелькали Приветные в окнах огни. Доволен и ясен хозяин, Супруга его весела; Одна только дочь молодая Задумчива что-то была. Невольно порой замирала Улыбка у ней на устах, И часто светилися слезы В больших и прекрасных глазах. Взгляните, как, грустно склонивши Головку на руки, она Сидит и мечтает о чем-то В час сумерек тихий, одна. Вот дверь отворилась тихонько, Послышались чьи-то слова, И вскоре потом появилась Седая слуги голова. "Вчера еще, Ольга Петровна, Хотел я вам что-то сказать... Да все помешать вам боялся, Изволили книжку читать. Владимир Сергеич намедни Сюда заходили без вас, На ваш все портрет любовались, С него не сводили и глаз. Спросил его: долго ль пробудет? - "Не знаю", - он мне отвечал;- Да скучный такой и угрюмый; Все время, что был здесь, молчал". О, как она вся встрепенулась, Как жизнь заиграла в чертах, И сколько любви и блаженства Зажглося в прекрасных глазах! Чрез час уж служитель усердный, Прохваченный ветром, дождем, Закутанный старой шинелью, Шел улицей грязной с письмом... К гостинице ветхой и сальной - Приюту приезжих - спешил. "Не здесь ли Карменский?" - в воротах Мальчишку с метлой он спросил. - Он утром сегодня уехал, - Ему тот, зевая, сказал. Вернулся старик недовольный И что-то дорогой ворчал... Но это письмо захотите, Быть может, вы сами прочесть? Оно перед вами, - смотрите, Как много безумья в нем есть: "Они меня мучили долго, Любовь называя мечтой; Сказали: тебя позабыл он, Давно уже занят другой... Шли годы; ни вести, ни слуху. Как будто ты умер, мой друг; Язвили и гнев, и насмешки Больной, ослабевший мой дух... Явился жених мне богатый, С холодным и резким лицом... Просили меня, умоляли, И мы поменялись кольцом. Я гибла, не видя отрады, Не видя спасенья ни в чем. Я думала: все изменило, Во всем обманулась, во всем! Но здесь ты! душа оживает... О, если ты любишь меня, - Приди! Я давно ожидаю С безумной надеждой тебя. Приди же! на все я готова, С тобою повсюду пойду, Спаси, пока есть еще время! От них ничего я не жду..." С какою тоской и волненьем Бедняжка ответа ждала! А вот и старик воротился... О, что-то судьба ей дала! Он в комнату медленно входит, Письмо ей назад отдает; Она его, мрачно и молча, Дрожащей рукою берет. Ни слова, ни вздоха, ни слезки! Поникла на грудь головой, И только письмо безотчетно Сжимает дрожащей рукой... С немилым ее обвенчали; Цветы и брильянты на ней; На свадьбе так весело, ярко, - Наехало много гостей. А что же она?.. Э, читатель! Какое нам дело с тобой До ближнего тайных страданий... Мы сами страдаем порой, Порой и поплачем украдкой, Поропщем, пожалуй, подчас... Да что же? Никто ведь не спросит Об этом с участьем у нас... А если и спросит - что пользы? В сочувствии веры в нас нет: За дерзость сочтем мы участье - И горек наш будет ответ. 1847-1856 |
Русская поэзия - http://russian-poetry.ru/. Адрес для связи russian-poetry.ru@yandex.ru |