Константин Льдов

Спиноза

    Легенда

                           Посв<ящается> А. Л. Ф<лексер>у*

                           Nec ridere, nec lacrimari, sed intelligere.
                                                                Spinosa**

Затмился день. Ночная мгла,
Как паутина, облегла
Все очертанья... Амстердам
Безмолвен, пуст, как людный храм,
Когда обедня отошла, -
И небо куполом над ним
Сияет бледно-голубым...

С террасы низкой в темный сад,
Глубокой думою объят,
Выходит юноша... Кругом
Льют гиацинты аромат,
В аллеях тополи шумят
И точно сыплют серебром...
Но бледный юноша идет
Так ровно, медленно вперед -
И, только выйдя из ворот,
Последний взгляд, прощальный взгляд
Бросает горестно назад...

Как догоревшая звезда
С зарею гаснет без следа,
Так в сердце гаснет у него
Святое чувство... Божество
Само низвергнуло себя,
Само алтарь разбило свой,
И, всё минувшее губя,
Слилось со тьмою вековой...
Как обманулся он, любя!
Пред кем клонил свое чело!..
Но солнце разума взошло,
И смолкло сердце... Мощный ум
Разгонит тень печальных дум,
И свет обманчивый любви
В сияньи радостной зари
Затмится скоро навсегда...
Так догоревшая звезда
С зарею гаснет без следа...

И бросил он последний взгляд
На этот дом, на этот сад,
Где столько радостных минут
Дано Олимпией ему...
Как увлекал их общий труд,
Отрадный сердцу и уму!
Как звучен был в ее устах
Латинский стих, певучий стих!..
В очах, как небо голубых,
Сквозила мысль...
                  И он в мечтах,
В мечтах полуночных своих
Ее так нежно называл -
Своей подругой... Он мечтал
По жизни тесному пути
Ее любовно повести, -
Но счастья пенистый бокал
Из рук невыпитым упал...

Богач пустой, голландский Крез,
Пленился нежной красотой, -
И дождь рассыпал золотой
У ног прелестной, как Зевес...
И, как Даная смущена,
Позорный дар взяла она, -
Как дар, ниспосланный с небес...

Невольный зритель, в этот миг
Он бездну горести постиг,
И всё доступное уму
Понятным сделалось ему...
Бессильным юношей входил
Он так недавно в этот дом, -
Но вышел мыслящим бойцом
И взрослым мужем, полным сил...

И, взор глубокий отвратив
От стен, где юности весна
Навеки им погребена,
Пошел он вдаль, как на призыв
Незримых гениев... И в нем,
Как будто выжжена огнем,
Блеснула мысль - и думал он:
"К чему бесцельный, жалкий стон,
К чему бессилия печать
На тех, кто в силах - понимать!"

И тихо взор он опустил...
Он понял всё - и всё простил.

Поддержать сайт