Даниил Леонидович Андреев

Сеннаар

Меж горьких трав в равнинах шелестел
Горячий ветр пустынного Аккада,
Крепя орало, тёмный пахарь пел,
Нагой пастух гнал к водопою стадо.

Волы мычали. Медленно быки
Переступали по размытой глине,
Клубился пар над отмелью реки,
И уходил по травяной пустыне.

Когда же ввечеру волшебница Истар
Расплещет в сини дрожь змеящегося смеха,
Я молча прохожу, спокоен, мудр и стар,
По бурой площади утихшего Эрэха.

Вечерних литургий ещё звучат везде
Напевы хмурые; клубятся благовонья,
Жрецы поют, к пастушеской звезде
Молитвенно воздев ладони,

Ведут к закланью тесной чередой
Откормленных тельцов сквозь пенье и кажденье,
И обещают вновь воздвигнуть пред зарёй
Бесчисленные всесожженья.

Евфрат навстречу мне вздыхает, чуть звеня...
Пересекаю мост – вся ночь луной объята, -
И восхожу один по строгим ступеням
На белые, как сон, террасы зиккурата.

Равнина вся во мгле. Внизу двоит река
Созвездий и костров пастушьих трепетанье,
А здесь – от лунных струн в груди звенит тоска -
Небесной синевы старинное алканье.