Николай Максимович Минский

Элегия (О, память бледная! Над жизнью одинокой)

О, память бледная! Над жизнью одинокой
Взошла ты вновь, как томная луна
Восходит над пучиной вод глубокой.
О, грустных дум царица, как она —
Царица волн. Сияя мертвым светом,
Былого счастья озаряешь даль.
Но столько красоты в сиянье этом,
Что счастья прошлого душе почти не жаль!
 
В своих гробах, твоим лучом облитых,
Как хороши умершие мечты!
Слова забытых клятв — не мной забытых —
Как нежно повторять умеешь ты!
Но в дни, когда спокойно и не жадно
Я пил из кубка счастья, — было ль мне
Отрадней, чем теперь, когда о сне
Исчезнувшей любви мне так скорбеть отрадно?
Скажи, о, память! Счастлив ли я был
В тот день — желанный день! — когда пред нею
Я сердца тайну сладкую открыл
И в первый раз назвал ее своею?
Еще в любви клялись мои уста,
А уж душа, с родной простившись тайной,
Была опять угрюма и пуста,
И радость новая казалась ей случайной.
 
Или в ту ночь, когда сбылся мой сон,
Блаженно жгучий сон ночей несчетных?
Зачем, скажи, в раздумье погружен,
Вдоль улиц, полных сумерек дремотных
В то утро одиноко я бродил?
Сбылась мечта — и сделалась минувшей.
Зажглась заря — и с грустью я следил
За утренней звездой, в сияньи дна тонувшей.
 
И так всегда. Как призраки, спеша,
То радость, то печаль в душе мелькает.
Но чуть спрошу: «Счастлива ль ты, душа?
Страдаешь ли?» — она в ответ вздыхает.
Текущий миг блаженства иль забот,
Едва родясь, отравлен созерцаньем.
Святое впереди: оно зовет,
Прекрасное за мной горит воспоминаньем.
Так богомольцы в летний, жаркий день
Шагают ровной поступью покорной
Средь пустырей и мимо деревень,
И через лес, где слышен ключ проворный.
Без ропота вперед они идут,
Покинувши привал без сожаленья.
В далекий храм надежды их влекут,
Мечты летят назад в родимые селенья. 

Поддержать сайт