Николай Петрович Николев

К моей лире

   (Рондо)

Прости, моя любезна лира, 
На коей двадцать лет играл 
И никогда не похвалял 
Гордыни... подлости кумира. 
Как в честь гремели ей трубы, 
А в славу били барабаны, 
Я пел, я пел: "То всё обманы, 
Не славят, трусят то рабы, 
Страшатся своего кумира". 
Прости, моя любезна лира! 
  
Уж больше не коснусь тебе; 
Весь мир против меня в алчбе; 
Я проклят от порочна мира, 
Я правдой нагрубил ему, 
А без нее и ты мне, лира, 
Не служишь больше ни к чему; 
Без правды мне и громки лады 
Не могут принести отрады. 
Пусть лесть берет венцы себе; 
Уж больше не коснусь тебе. 
  
Не я твои согласны тоны 
В угоду лжи употреблю. 
Не я тиранов восхвалю, 
Чьи слухи услаждают стоны, 
А звук... звук рабственных цепей 
Всю гармони?ю составляет, 
Чьи души зло увеселяет... 
Ах! нет, не мой герой злодей. 
Хвалить заставлю лжи законы 
Не я твои священны тоны. 
  
Прельстясь корыстью и тщетой, 
Пускай поэты развращенны 
Бесчестят лиры, посвящены 
От бога истине святой; 
Пусть лжец за колесом несется, 
Берет и титлы и сребро,-- 
Всё то не есть мое добро, 
Когда всё то за ложь дается; 
Будь счастлив тем не я, другой, 
Прельстясь корыстью и тщетой. 
  
Коль слава льсти одной награда, 
Я славы мира не хощу; 
Скорей пойду на муки ада, 
Скорей умру, чем злым польщу. 
Что в жизни, если нет свободы 
Мне ближним правдой послужить, 
Когда чудовищей природы 
Для счастья должен я хвалить? 
Нет! слава не достойна взгляда, 
Коль слава льсти одной награда. 
  
Хотя и горестно с тобой 
Расстаться мне, любезна лира! 
Не петь в защиту бедна, сира, 
Которых гордый и скупой 
Вседневно накопляют в царствах; 
Но мир оглох, и средства нет, 
Чтоб слышан добрый был совет. 
Всё погружение в злых коварствах! 
И расстаюсь, мой милый строй, 
(Хотя и горестно) с тобой. 
  
Дух приуча к кроваву току, 
Мир хощет песен в честь пороку, 
Тщеславью, лютости своей; 
Забыли люди в нем людей, 
Одни грозят, другие давят, 
А третий за то их славят, 
Алкая мзды, страшася бед, 
Целуют их кровавый след, 
Друг другу часть дают жестоку, 
Дух приуча к кроваву току. 
  
Как может лира быть слышна, 
Колико б ни была стройна, 
Служаща истине, не миру? 
Хоть громкий глас взнесет к эфиру, 
Хоть в небесах раздаст свой строй, 
Ее мелодия священна 
Там примется за звук пустой, 
Где ложь высоко помещенна; 
Коль лирой правда почтена, 
Как может тамо быть слышна? 
  
Не видя цели благодатной 
И общий потерявши путь, 
Где люди надсаждают грудь, 
Служа Фортуне коловратной, 
Там чувства отданы сребру, 
Там стали склонности страстями; 
Там, древеса имев с плодами, 
Друг друга режут за кору; 
Там страждет знатный и незнатной, 
Не видя цели благодатной. 
  
И пение твое прерву, 
Навек с тобой прощаюсь, лира! 
Неправду зря царицей мира, 
Не в сновиденьи, наяву, 
Не буду нудить лиры милой, 
Чтоб в похвалу венца ея 
Звенела бы струна твоя. 
Пусть царствует коварной силой; 
Я правдой лжи не назову 
И пение твое прерву. 
  
На что нам спорить с сильным роком, 
Коль человек прельщен пороком? 
Коль хощет ложь боготворить, 
На что нам правду говорить? 
Она проходит слухи мимо, 
Она несносна для людей; 
Ложь--божество у них любимо, 
А правде даже ум--злодей; 
Он миру служит лжепророком 
На что нам спорить с сильным роком? 
  
Коль гнусна лесть есть средство благ, 
Так лучше от меня сокройся. 
Ах! нет... будь, будь в моих очах, 
Лежи на сердце и покойся! 
Быв звуком чувства моего, 
Глася, что сердце ощущало, 
Внимай биению его! 
Живое слово не пропало... 
Оно в груди, а не в устах, 
Коль гнусна лесть есть средство благ. 
  
Хотя порок замкнул уста, 
Гласящие ему в улику, 
Хоть зависть, гордость и тщета, 
Имея в мире часть велику, 
Сковали истине язык,-- 
Но чувствованье всё свободно! 
Мир малый--бог, бог--мир велик; 
Он в сердце... спорить с ним бесплодно. 
Пой, лира, коль струна чиста, 
Хотя порок замкнул уста. 

Пусть лжец за колесом несется -- имеется в виду колесо Фортуны. 

Поддержать сайт