Николай Иванович Гнедич

Псарь и медведь

 Псарь, промышляющий смиренных зайцев шкурой,
 Медведя раз в берлоге подстерёг;
Богатой шубою Псаря пленил зверёк;
Но, тварей мелких враг — был, видно, слаб натурой:
С зверями крупными он драк терпеть не мог;
 Медведи же большие забияки,
 И шуб с себя не отдают без драки,
  Принявши разве пулю в бок;
  Но Псарь мой был и не стрелок.
  Так хоть, кажись, и ясно,
  Что моему тут молодцу
  На добычь зариться напрасно,
Что для Псаря Медведь был зверь не по ловцу;
Однако смертная взяла его охота
 Медвежий мех себе добыть:
Борзыми вздумал Псарь Медведя затравить.
 Скорей домой, и лишь в ворота,
Собрал он всех собак, и гончих и борзых,
 Здоровых и больных,
 И даже к ним в добавку
Взял, от жены тайком, ее седую Шавку,
И, захвативши кнут, на зверя он пошел.
 Знав хорошо лесные все дороги,
  Берлогу скоро он нашел.
Хозяин дома был: на солнце у берлоги
Медведь дремал; над ним, скача между кустов,
Привыкшая при нем питаться объедала
 Остатками мясных его столов,
  Сорока лепетала.
  Она издалека
  Псаря-героя увидала
И, жизнью дорожа соседа Мишука,
 К нему в испуге закричала:
«Кум, на тебя гроза!» — «А что?»— «Собак с гурьбой
 Идет к берлоге Псарь». — «Какой?» —
 «Что зайцев травит здесь порой;
 Собак не слышишь ли ты лаю?
Идет!» — «Пускай идет; его собак я знаю», —
 Медведь в полcна пробормотал.
А Псарь уж подошел; но издали он стал,
И издали собак пускает всех в атаку;
 Но страшного почуяв забияку,
 Лай подняли они, а не идут
  С Медведем в драку.
Псарь порскает, кричит, собакам кажет кнут,
Сечет их: вой и крик вся стая поднимает
Под свищущим кнутом; но все издалека
Глядит на спящего беспечно Мишука.
Но Шавка вдруг одна к Медведю подбегает
И лает в нос ему, смешно и глупо злясь;
 Медведь лежит, не шевелясь.
«Проснися, кум; собаки нападают, —
Кричит Сорока: — ну, как стаей нападут?» —
«Нет, — Миша говорит, — собаки эти лают,
 А зубом не берут». —
«Но Шавка, погляди, она тебя не трусит;
 Все рвется до твоих ушей;
Ахти, вопьется!.. кум, дай оплеуху ей!» —
«Ну, хорошо; скажи ж, кума, скорей,
 Когда она меня укусит», —
  Ей Мишка отвечал
И, потянувшись, вновь спокойно задремал.

 Так Журналист иной, частёхонько бывает,
С толпой наемников на Дарованье лает;
А Дарование, как злость ни нападай,
Спокойно слушает журнальных шавок лай. 

Поддержать сайт