Андрей Павлович Колтоновский

Украинский шлях

И спра­ва, и слева пест­ре­ют поля —
До грани, где с небом со­мкну­лась земля.

На них, как на мут­ном раз­ли­ве реки,
Пу­стын­но гру­стят ху­то­ра-ост­ров­ки.

Кур­га­ны под рожью угрю­мо стоят:
Тяжел и нело­вок им новый наряд.

А крест ко­ло­коль­ни ма­я­чит свет­ло
От­ту­да, где в балке ютит­ся село…

Огром­ной, зе­ле­ной межою в полях
Ненуж­ный, за­бро­шен­ный тя­нет­ся шлях —

Из се­вер­ной дали, из дымки седой,
На пол­день ве­се­лый, на пол­день род­ной.

Тесь­мой по­ло­са­тою две колеи
Да след ло­ша­ди­ный по нем про­лег­ли

И вьют­ся в траве, как в лугах ру­чей­ки,
Минуя раз­мы­вы, бугры и пески.

Про­едет те­ле­га… иль пут­ник прой­дет…
И вновь он, как гостя, ко­го-ни­будь ждет,

Ле­ни­во, ис­том­но, без­дум­но лежит
И в пламя ла­зу­ри сон­ли­во гля­дит.

Дох­нет ве­те­рок — и за­мрет… и кру­гом
Все снова недвиж­но, над ним и на нем.

И в небе не видно ни тучек, ни птиц,
И нивы, незре­лые, ждут еще жниц…

А пре­жде — не знал он: что — поле? что — серп?
От­зна­чен ря­да­ми раз­ве­си­стых верб,

Утоп­тан, ука­тан, в степи ве­ко­вой
Бежал он, чер­нея, сплош­ною тро­пой.

И в пест­ром дви­же­ньи ро­див­ший­ся гул
Лишь ночью уста­ло в без­молвьи тонул.

Как вихри, но­си­лись по нем ка­за­ки…
Из Крыма то­ва­ры везли чу­ма­ки…

Скри­пе­ли обозы за­ез­жих куп­цов…
Ка­ти­лись ла­ви­ны мос­ков­ских пол­ков…

И шли бо­го­моль­цы, сти­рав­шие след
От пан­ских рыд­ва­нов и цар­ских карет

Так было… Те­перь он пу­сты­нен и глух
По­до­бия древ­них, без­зу­бых ста­рух,

За­сох­шие вербы — дуп­ли­стые пни —
По­кор­но счи­та­ют по­след­ние дни

И в очи про­хо­же­му слепо гля­дят,
И слов­но о чем-то про­шам­кать хотят;

Но чер­ные рты им за­сы­па­ла пыль —
Ме­ша­ет по­ве­дать дре­мот­ную быль.

Убо­гие нивы с обеих сто­рон
Тре­во­жат, тес­нясь, его бар­ствен­ный сон.

О чем они шеп­чут? Что роп­щут? Чего
До­куч­ные нивы хотят от него?

Пра­пра­внуч­ки воль­ных-раз­доль­ных сте­пей, —
Что год, то дроб­нее, что год, то бед­ней, —

Спеша, под­хо­ди­ли одни за дру­гой
И вот об­сту­пи­ли мя­теж­ной тол­пой.

Уж тро­нут его бес­при­зор­ный пу­стырь,
Из­ме­ре­на жадно вся празд­ная ширь,

И шепот зло­ве­щий по нивам плы­вет:
Зачем, для кого он добро бе­ре­жет?

Но чужд ему ропот го­лод­ных забот.
Из го­ро­да в город идет он, идет,

Идет мимо хат — ху­то­ров — де­ре­вень —
Туда, где ми­ра­жит си­не­ю­щий день,

От скуки счи­та­ет кур­га­ны в дали:
Какие не срыты еще до земли?

И ждет не до­ждет­ся от ветра ве­стей:
Что боль­ше не страш­ны кош­ма­ры полей,

Что близ­ко, за мерт­вым опло­том пес­ков,
Ко­лы­шет­ся море из трав и цве­тов,

Что скоро в зве­ня­щих вос­тор­гом сте­пях
С ним брат­ски со­льет­ся неве­до­мый шлях,

И хлы­нет от встре­чи же­лан­но-род­ной
Былое ве­се­лье гре­мя­щей вол­ной…

Но ветер с по­лу­дня вдали про­ле­тел:
Из жа­ло­сти прав­ду ска­зать не хотел.

Поддержать сайт