Алексей Алексеевич Ганин

Певучий берег

Буйным вихрем к забытому дому 
      я на Буре-коне прискакал. 
И опять на родимой соломе 
      под божницей резной задремал. 

И открылось глазам зачерствелым 
      в полусвете меж явью и сном: 
Конь мой огненный сумраком белым, 
      белым вечером встал за окном. 

А с божницы синее поречья 
      глянул светлый и ласковый Бог, 
И с мудреной безгласною речью 
      улеглась тишина на порог. 

Золотым херувимом в лампаде 
      засиял золотой огонек; 
О какой-то небесной награде 
      прошептался с избой ветерок. 

И с полатей любимого Деда, 
      с бородой, как снег и пурга, 
Свел дорогой по зорнему следу 
      сенокосить на божьи луга. 

Взоржал конь многострунным молчаньем, 
      чуя корм неотцветших лугов, 
И откликнулось мудро речами 
      на приступках златых облаков. 

Вышла бабка из красна чулана, 
      встала в небе сребристой луной, 
Чтоб на избу, на внука-Буяна 
      заглянуть в вырезное окно. 

Поглядела, поникнула долу -- 
      в злых годинах я стал уж не тот, 
И прикрылася тучкой-подолом, 
      и рассыпала звезд решето. 

И грустила, не злом ли я спутал 
      золотистых кудрей моих лен, 
Не на слабых ли буйную удаль 
      разносил огнехрапый мой конь. 

Только утром, под солнечным стогом 
      слышал я между явью и сном, 
Ей рассказывал Дед босоногий 
      о слепом лихолетьи земном. 

Поддержать сайт