Александр Иванович Тиняков

Разлука

    Лирическая поэма

    I

В дорожном платье, у порога 
Ты экипаж безмолвно ждешь. 
Меж черных кружев блещет строго 
Твоя рубиновая брошь. 

И в ту минуту, как выносит 
Лакей твой плед и чемодан, 
Моя душа участья просит, 
И ноет, и горит от ран. 

Я - под наплывом едкой муки - 
Хочу к губам своим прижать 
Твои безжалостные руки, 
И нежить их, и целовать. 

Но вот зацокали копыта 
И разом смолкли у крыльца, 
И скорбь струею ядовитой 
Влилась в усталые сердца. 

Мы промолчим и не покажем, 
Что мы готовы все забыть, 
И буду я за экипажем 
Без слов, в отчаяньи следить. 

Когда же он в пространство канет, 
Исчезнет в бездне голубой, 
Тогда мне сразу ясно станет, 
Что все потеряно с тобой. 

И все ж я думаю, что снова 
Ко мне вернешься ты, придешь, 
Чтобы сплетать рукой суровой 
Любовь и ревность, страсть и ложь. 

И так печально это знанье, 
И так обида в нас тяжка, 
Что не слетает: "До свиданья!" 
У нас обоих с языка. 

"Прощай!" - "Прощай!" - Ретив и дружен, 
Рванулся с места четверик, 
И понял я, как был не нужен, 
И ослепителен, и дик 

Последний месяц жизни нашей, 
И твой отъезд, и наш разрыв, 
И как за этой скорбной чашей 
Я был минутами счастлив! 

И я молю свое былое, 
Чтобы оно вернулось вновь, - 
Такое горькое и злое, 
Такое яркое, как кровь! 

      

    II

Живу один... Не сплю ночами, 
А по утрам невкусен чай, 
И равнодушными глазами 
Смотрю, как умирает май, 

Как вянут пышные сирени, 
Как сохнет лист в пыли сухой 
И как балконные ступени 
Сильнее накаляет зной. 

В руках шуршат листы журнала, 
Но мысль от книги далека, 
И в мозг тупое, злое жало 
Вонзает медленно тоска. 

Я помню губы ледяные, 
И холод матового лба, 
И звуки голоса грудные, 
В которых слышалась судьба. 

Я помню запах твой любимый 
И помню я, как шелк шуршал, 
Когда я, нежностью палимый, 
Твои колени целовал. 

В любви моей таилась мука, 
Как в черной пропасти змея; 
В глаза мне глянула разлука, 
Но все сильнее мучусь я. 

Спустивши шторы, в кабинете 
Пишу письмо я за письмом, 
Но не мечтаю об ответе 
В конверте серо-голубом. 

Потом написанное рву я 
И, чтоб рассеять грусть и злость, 
Иду из дому, негодуя. 
Со свистом режет воздух трость. 

Между зелеными хлебами 
Иду, взметая пыль ногой, 
Гляжу печальными глазами 
На мир весенне-молодой. 

А солнце свет жемчужный сеет 
На плодоносные поля, 
И улыбается, и млеет 
Под лаской солнечной земля. 

Вот здесь, заброшенным проселком 
Она проехала в тот день... 
И тонкий стан, обвитый шелком, 
На зеленях оставил тень. 

      

    III

Как блеск тургеневской страницы, 
Блаженством землю напоив, 
Минуло лето. В стаи птицы 
Сбираются над ширью нив. 

На ветке плод тяжелый виснет 
И листья золотом горят, 
Порою дождик тихий прыснет, 
Но громы с молниями спят. 

В тоске заламываю руки, 
Когда приходят вечера, 
И мучат маятника звуки 
Меня до самого утра. 

Напрасно я глаза смыкаю, 
Напрасно я хочу заснуть: 
Я лишь живее вспоминаю 
Лицо и пламенную грудь. 

Вот здесь, пред зеркалом громадным, 
Она была без покрывал, 
И я лобзаньем безотрадным 
Ей грудь и плечи покрывал. 

И помнит плюш кушетки синей 
Всю дерзость наших страстных поз, 
Движенья тел, излом их линий 
И аромат ее волос. 

Хранит ковер ревниво тайны, 
И видел мертвый тигр не раз, 
Как были здесь необычайны 
Зрачки влюбленных в похоть глаз. 

Я здесь отдался злому плену 
Жестокой девственной руки: 
И выросли любви на смену 
В душе моей цветы тоски. 

Разврат светильник негасимый 
Над нашей ложницей зажег, 
И я в тоске неугасимой, 
Как раб, страдал у белых ног. 

И сердце бедное стучало, 
Просило счастия хоть раз, 
Но только ненависть пылала 
На дне твоих холодных глаз. 

Теперь - один. Глаза смыкаю, 
Но до рассвета не заснуть, - 
И все живее вспоминаю 
Лицо и пламенную грудь. 

      

    IV

Порхает снег, и солнце рдяно, 
И воды рек пленил мороз. 
Поля над саваном тумана, 
На стеклах стебли белых роз. 

Они цвету, не пламенея, 
Безароматны и чисты, 
И солнце зимнее, не грея, 
Златит их мертвые листы. 

Стучится в окна ветер шалый, 
Метель рыдает по ночам - 
И одинокий, и усталый, 
Я внемлю вьюжным голосам. 

Душа во мне оледенела 
И стала мертвенной, как снег, 
И не желает больше тело 
Ни женских ласк, ни сладких нег. 

Покрыв себя печальной схимой, 
Я перестал друзьям писать 
И одинокий, нелюдимый, 
Решил в деревне зимовать. 

Настанут сумерки; в камине 
Дрова пылают и трещат, 
И льет луна на белый иней 
Своей любви холодный яд. 

Мне лунный свет напоминает 
Своей неверностью о ней, 
Он так же вкрадчиво влюбляет, 
Он так же снега холодней. 

Он рассыпает ласки тучам 
И поцелуями язвит 
Того, кто болью тайной мучим, 
Кого бессонница томит. 

Лучи луны полны сознанья, 
Им сладко нежить и терзать 
И о былом воспоминанья 
Со дна души приподнимать. 

И нынче луч сребристый света 
Пробился в прорезь темных штор 
И на черты ее портрета 
Усмешку светлую простер. 

Он - словно легкий эльф, - резвился, 
Но разом сделался тяжел 
И, весь дрожа, остановился, 
Упав на револьверный ствол!.. 

Поддержать сайт