Евгений Львович Шкляр

Сусанна

Звонкой поступью ребенка вы пришли, моя Сусанна... 
Зашептались, зашуршали шаловливые шелка. 
Ваши взоры были терпче и темное мазаргана, 
Оттого, что слишком рано вы пришли издалека. 
        
Ах, Сусанна, я любил вас, бросив книжки и отметки. 
Мы играли вместе в теннис, и тонам сердечных струн, 
Звонко вторили аккордом струны старенькой ракетки, 
И я был безумно-счастлив, и по юношески -- юн. 
        
Помню: как-то уезжая, вдаль, к неведомым аулам, 
В Сыр-Дарьинския пустыни, в экспансивный Самарканд, 
Получил от вас на память, опьяненный вешним гулом, 
Голубую незабудку и кроваво-алый бант. 
        
Бант пропал. Мечты увяли... Но осталась незабудка, 
Как усталая улыбка, как изменчивый сафьян... 
И теперь, когда так больно, так томительно и жутко, -- 
Я храню мой милый образ, мой заветный талисман. 
        
Ах, Сусанна, ах, Сусанна! Ты не знаешь этих болей, 
Этих будничных кошмаров и сжигающих минут. 
Нет ни роз, ни олеандров, ни тюльпанов, ни магнолий, -- 
На твоей могилке даже -- незабудки не цветут. 
        
И теперь, когда проходят дни сплошного урагана, 
И когда не сердце, -- рана -- жжет измученную грудь, 
Ты всегда передо мною, -- ты, увядшая Сусанна, 
Все стоишь перед глазами, -- не даешь заснуть! 
        
       Эхо. 1921. No 173 (232), 24 июля.

Поддержать сайт