Владимир Александрович Шуф

Гекзаметры. Утро. 6. Форос

Дремлет волшебный дворец, 
   бледный свет упадает на стены. 
В окна на лунный венец, 
   как живые, глядят гобелены. 
Кубков серебряных ряд 
   блещет в сумраке, шепчут портьеры. 
И в тишине шелестят 
   над альковом цветным мустикеры, -- 
Белые призраки сна. 
   Смокли залы, темна галерея, 
И по зеркалам луна, 
   словно смотрится, бродит, белея. 
Роз ароматных трельяж 
   обвивает вдоль лестниц колонны, 
Где одинокий, как страж, 
   чуть мерцает фонарь отдаленный. 
Золото, бронза, эмаль, 
   ряд чертогов, приют наслаждений... 
Мнится, восточный сераль 
   Алладину построил здесь гений. 
Чтобы, как южный цветок, 
   пышно вырос дворец тот, блистая, 
Слал караваны Восток 
   из далеких пределов Китая. 
Что это? -- вздох, поцелуй 
   или шепот фонтана цистерны, -- 
Лепет обманчивых струй? 
   Звуки ночи лукавой неверны. 
Дремлет обитель утех, 
   ждет дворец полуночного часа. 
Где-то звенит женский смех... 
   Осветилась огнями терраса. 
Ужин веселый, цветы, 
   и форосским сверкают стаканы. 
Блеском своей красоты 
   дамы спорят с мерцаньем Дианы. 
Но всех прекрасней одна, 
   крымских роз молодая подруга. 
Не итальянка ль она? 
   В ней черты благодатного юга. 
Черный пушок над губой, 
   ночь в глазах... Хороша, смуглолица, 
Всех увлекает собой 
   лучезарного пира царица. 
Звезды в бокалы глядят, 
   у огней вьется бабочек стая, 
И засыпающий сад 
   Дышит миртами, страстно мечтая. 
Море сияет вдали, 
   в звездном блеске растаяли тучи, 
И вдоль небес до земли 
   метеор пробегает летучий. 
Где золотой его прах? 
   Но лучи его вновь засверкали 
В чьих-то прекрасных глазах, 
   в чьем-то полном рубинов бокале. 
О, для кого этот взор? 
   для кого светят очи царицы? 
Но промелькнул метеор 
   и опять опустились ресницы. 
Как упоительна ночь! 
   На земле и на небе все чудно. 
Но отчего превозмочь 
   не могу я тоски безрассудной? 
Бросив веселый кружок 
   и бокал отодвинув пурпурный, 
Я отошел, одинок, 
   в даль террасы. В плюще были урны. 
Спал кипарис у дворца, 
   смутно высились горы Тавриды, 
И в небесах без конца 
   упадали, сверкая, болиды. 
Целых миров бытие 
   разрушалось... Казалось так мало 
Бедное сердце мое, 
   но, как звезды, оно умирало. 

Поддержать сайт