Владимир Григорьевич Бенедиктов

В музеуме скульптурных произведений

Ага! - Вы здесь, мои возлюбленные боги! 
      
Здорово, старики - сатиры козлогноги 
И нимфы юные! Виновник нежных мук -  
Амур - мальчишка, здесь, прищурясь, 
     держит лук 
И верною стрелой мне прямо в сердце 
     метит,  
Да нет, брат, опоздал: грудь каменную 
     встретит 
Стрела твоя; шалишь!.. над сердцем 
     старика 
Бессильна власть твоя. Смеюсь 
     исподтишка 
Коварным замыслам. - А, это ты Венера!  
Какая стройность форм, гармония и мера! 
      
Из рук божественных одною грудь 
     прикрыв,  
Другую наискось в полтела опустив,  
Стоишь, богиня, ты - светла, 
     лунообразна;  
И дышишь в мраморе всей роскошью 
     соблазна;  
А там - в углу, в тени - полуземной 
     урод 
Любуется тобой, скривив беззубый рот,  
А позади тебя, с подглядкой плутоватой, 
      
Присел на корточки - повеса - фавн 
     мохнатый.  
А тут крылатые, в гирлянду сплетены 
Малютки, мальчики, плутишки, шалуны:  
Побочные сынки! прелюбодейства крошки!  
Ручонки пухлые и скрюченные ножки,  
Заброшенные вверх. - Задумчиво поник 
Здесь целомудрия богини важный лик;  
Смотрю и думаю, - и все сомненья боле:  
Не зависть ли уж тут! Не девство 
     поневоле!  
Вот нимфы разные от пиндовых вершин:  
Та выгнутой рукой склоняет свой кувшин 
И льет незримою, божественную влагу;  
Та силится бежать - и замерла - ни 
     шагу!  
Страсть догнала ее... Противиться 
     нельзя!  
Покровы падают с плеча ее скользя,  
И разъясняются последние загадки, -  
И мягки, нежны так одежд упавших 
     складки,  
Что ощупью рукой проверить я хочу,  
Не горный ли виссон перстами захвачу;  
Касаюсь: камень, - да!.. Нет все еще 
     немножко 
Сомнительно. - А как прелестна эта 
     ножка!  
Коснулся до нее, да страх меня берет... 
      
Вот - вижу - Геркулес! Надулись мышцы, 
     жилы;  
Подъята палица... Я трус; громадной 
     силы 
Боюсь: я тощ и слаб - итак, прощай, 
     силач,  
Рази немейских львов! А я вприпрыжку, 
     вскачь 
Спешу к другим. Прощай! - А! Вот где, 
     вот 
 Приманка!..  
Сладчайшим, крепким сном покоится 
     вакханка;  
Под тяжесть головы, сронившей вязь 
     венка,  
В упругой полноте закинута рука;  
В разбросе волосы объемлют выгиб шеи 
И падают на грудь, как вьющиеся змеи;  
Как в чувственности здесь ваятель стал 
     высок!  
Мне в мраморе сквозит и кровь, и 
     гроздий сок.  
А вот стоят в кусках, но и в кусках 
     велики,  
Священной пылью лет подернуты антики:  
Привет вам, ветхие! - Кто ж это, кто 
     такой 
Стоит без головы, с отшибленной рукой?  
У тех чуть держатся отшибленный ноги;  
Там - только торс один. Изломанные 
     боги!  
Мы сходны участью: я тоже изможден,  
Расшиблен страстию и в членах 
     поврежден;  
Но есть и разница великая меж нами:  
Все восхищаются и в переломке вами,  
Тогда как мне, - Увы! - сужден другой 
     удел:  
Не любовались мной, когда я был и цел.  
  
И ты, Юпитер, здесь. Проказник! Шут 
     потешник!  
Здорово, старый бог! Здорово, старый 
     грешник!  
Здорово, старый чорт! - Ишь как еще 
     могуч 
Старинный двигатель молниеносных туч!  
Охотник лакомый, до этих нимф 
     прелестных!  
Любил земное ты и в существах небесных. 
      
Досель еще на них ты мечешь жадный 
     взгляд.  
Я знаю: ты во всех был превращаться рад 
Для милых - в лебедя, что верно, помнит 
     Леда,  
Где надо - в юношу, в орла - для 
     Ганимеда,  
И высунув рога и утучнив бока,  
Влюбленный ты мычал и в образе быка;  
Бесстыдник! Посмотри: один сатир 
     нескрытно 
Смеется над тобой так сладко, аппетитно 
(Забыто, что в руках властителя - 
     гроза),  
Смеется он; его прищурились глаза,  
И расплылись черты так влажно, 
     шаловливо,  
В морщинке каждой смех гнездится так 
     игриво,  
Что каждый раз, к нему едва оборочусь, 
     -  
Я громко, от души, невольно засмеюсь.  
Но - мне пора домой; устал я ноют 
     ноги...  
Как с вами весело, о мраморные боги! 

Поддержать сайт