Борис Петрович Корнилов

Книга

Ползали сумерки у колен, 
И стали бескровными лица. 
Я книгу знакомую взял на столе 
И стал шелестеть страницей. 
Придвинул стул, 
Замолчал и. сел, 
И пепельницу поставил. 
Я стал читать, 
Как читают все, 
Помахивая листами. 
Но книга разбегалась в голове, 
И мысли другие реже. 
. . . . . . . . . . . . . 
И вот -- 
Насилуют и режут, 
И исходит кровью человек. 
Вот он мечется, 
И вот он плачет, 
Умирает, губы покривив, 
И кому-то ничего не значит 
Уходить запачканным в крови. 
Отойдет от брошенного тела 
Так задумчиво и не спеша 
И, разглядывая, что он сделал, 
Вытирает саблю о кушак. 
Он теперь по-мертвому спокоен, 
Даже радость где-то заперта. 
Он стоит с разрубленной щекою, 
С пеною кровавою у рта. 
Но враги бросаются навстречу, 
 трещат ружейные курки. 
Защищаться не к чему 
И нечем -- 
Сабля, выбитая из руки, 
И не убивая и не раня, 
Всё равно его не пощадят, 
А подтаскивают на аркане 
И прикручивают к лошадям. 
Он умрет, 
Как люди -- не иначе, 
И на грудь повиснет голова, 
Чтобы мать, пригнутая казачка, 
Говорила горькие слова. 
И опять идут рубить и прыгать, 
Задыхаться в собственной крови. 
. . . . . . . . . . . . . 
А Гоголь такой добродушный на вид, 
И белая, 
Мертвая книга. 

Поддержать сайт