Владимир Александрович Мазуркевич

Нюренбергский чародей

Юмористическая поэма
 
I

Тридцатилетняя война
Пришла к концу; замолкли битвы,
Опустошенная страна
Шептала горестно молитвы.
Огонь вражды в сердцах погас.
Вином по мертвым справив тризну,
Повесив нос, рейтар Никлас
Плелся верхом назад в отчизну,
Среди невзгод в чужом краю
Провел он смолоду полжизни,
Забыл и родину свою,
И тех, кто дорог был в отчизне.
Призванью верный своему
И раз намеченной задаче,
Он продавал свой меч тому,
Кто был сильней и побогаче.
Кровь беззаботно проливал
За императора, за папу,
И протестантский шлем менял
На католическую шляпу.
Но годы шли; настал конец
Его скитальческой отваге,
И порешил лихой боец
Дать отдых лошади и шпаге.
«Пора сбираться мне домой,
Давненько выехал я в гости,
За коим чертом день-деньской
Трепать на старости мне кости!»
И вот у Нюренберга он.
«Сдается, местность мне знакома, —
Воспоминаньем удручен,
Бормочет воин, — впрямь, я дома».
— Эй, что за город?
— Нюренберг.
— Я так и думал! — верно, значит,
Такой ответ его поверг
В волненье, — он едва не плачет:
«Родимый, милый уголок!
Мне увидать тебя приятно;
Едва ли кто подумать мог,
Что я вернусь сюда обратно.
Эх, хорошо б под старость лет
На лаврах здесь почить спокойно,
Завесть свой дом, винцо, обед,
И умереть благопристойно.
Но только, нет! Чай, обо всем
Мне предстоит еще забота!»
Так рассуждая, вечерком
Никлас въезжал шажком в ворота.
 
II

Был праздник; семьи горожан
По площадям сновали живо,
И плыл над ними, как туман,
Любезный сердцу запах пива.
Втянул в себя его Никлас
И почесал с тоской в затылке:
«Каб надоумил дьявол вас
Поставить мне хоть две бутылки!
Дождешься, как же! Вам плевать
На изнуренного солдата,
Эх, знали б вы, что суток пять
В моей мошне нет ни дуката.
А то-б….»
— Откуда, молодец?
Вдруг слышит чей-то оклик звонкий;
Глядит, — пред ним не то купец,
Не то судья, поджарый, тонкий;
Белее снега паричок,
Завит, напудрен, напомажен,
Весь в черном, — брызжи, букли, кок,
И в общем, вид донельзя важен.
— Поведай — кто ты и зачем
Явился в наши Палестины?..
Чего ж молчишь ты? Или нем?
Ах, жаль такого молодчины…
— Ишь, тонконогий, ядовит, —
Никлас рассерженный бормочет.
— Нет, я не нем, но говорит
Рейтар лишь с тем, с кем он захочет.
— Чу, так водилось, верно, встарь,
Теперь другой закон показан:
Я — нюренбергский секретарь,
И отвечать ты мне обязан.
— А, секретарь! — кричит Никлас. —
Вы б это сразу и сказали.
Я дать ответ готов сейчас,
Какого вы и не слыхали.
Я — всемогущий чародей,
Властитель всей земной погоды,
Покорны мудрости моей
Явленья тайные природы!
Могу послать вам дождь и снег,
Жару, морозы, бурю, вёдро,
Сюда ж заехал на ночлег, —
Секретарю он режет бодро.
— Вы чародей?! Не может быть?! —
Вскричал поджарый с восхищеньем. —
Могли бы нам вы пособить
Своим таинственным уменьем.
У нас невзгода: пять недель
Дождя не знают наши нивы,
Хлеб погибает, — неужель
Их в меру б спрыснуть не могли — вы?!
Прошу вас, — едемьте ко мне!
Вам, несомненно, отдых нужен,
Его найдете вы в вине,
Которым сдобрим сытный ужин.
К услугам вашим весь мой дом, —
Свою неловкость я исправлю!
Поспите ночь, — а завтра днем
Я бургомистру вас представлю.
Так лебезя, спешит домой
Поджарый франт с лихим рейтаром,
А тот смеется в ус седой
И шепчет: «Я хоть врал недаром!»
 
III

«Я убежден теперь вполне,
Что этот день меня прославит,
И благодарный город мне,
Наверно, памятник поставит.
Я от нужды спасаю вас!
Смотрите, вот в ком все спасенье,
Он обещает хоть сейчас
Устроить чуть не наводненье!»
Так восклицает секретарь,
Входя в покои бургомистра.
(А бургомистры были встарь
Не многим менее министра).
— Я чудодея вам привел!
Но бургомистр подумал хмуро:
«Напутал, что-нибудь, осел;
Недаром ты такая дура».
А вслух промолвил:
— Господа!
Кто ж в наше время верит в чудо,
Охота весть плутов сюда:
Метлой их надо гнать отсюда.
Никлас взглянул:
«Эге, никак
Фриц бургомистром?! Молодчина!
Сапожник, — мой давнишний враг,
И вдруг достиг такого чина».
— Позвольте-с, вовсе я не плут;
Здесь самолюбие задето;
Лишь дайте сроку пять минут,
Я докажу вам мигом это.
В чертах лица могу прочесть
Что было и что будет с вами:
Всю вашу жизнь, откинув лесть,
Напомню яркими словами.
— А ну-ка?
— Слушайте ж, у вас
Давным-давно, во время оно,
Приятель близкий был — Никлас,
Сын оружейника Оттона.
Учились в школе вы вдвоем;
Он был прилежным, вы — ленивым,
Вас все считали дураком.
Его же — умным и ретивым.
Вы с ним делили пополам
Разгульной жизни грусть и радость.
Но вот пришлось обоим вам
Узнать тоски любовной сладость.
Жила здесь бедная вдова,
А с нею дочь, красотка Клара…
Увы! Стоустая молва
Вас не щадила от удара,
Узнали скоро вы о том,
Что друг красоткой молодою
Любим взаимно и в свой дом
Введет ее на днях женою.
Недолог будет мой рассказ;
Не знаю, хоть легко узнать бы,
Каким манером друг Никлас
Исчез дней за десять до свадьбы.
Исчез… А Клерхен?.. Что ж, она
По женихе потосковала,
Как говорят, лишилась сна,
Но пред мошной не устояла.
Да, впрочем, кто ж не падал ниц
Пред всемогущей силой злата!
Стал мужем Клерхен толстый Фриц, —
Вы были близки с ним когда-то.
Положим, слух передает,
Что замуж Клерхен шла чрез силу;
Грустила, плакала весь год
И от тоски сошла в могилу.
А что с Никласом, — до сих пор
Почти для всех осталось тайной.
Но на лице твоем мой взор
Его судьбу прочел случайно.
Подробно я прочел о том,
Что кто-то, льстяся на дукаты,
Споил товарища вином
И продал курфюрсту в солдаты.
Звать продавца… Но, впрочем, нет, —
Не бойся, я молчу, хозяин!
Лишь на вопрос мне дай ответ:
Скажи: где брат твой, Авель, Каин?

Глядь, бургомистр затрясся тут
И, глаз своих поднять не смея,
Вскричал:
— Молчи! Нет, ты не плут
С твоим искусством чародея!
Я убедился в нем вполне,
Тебя осыпем мы дарами!
Распоряжайся здесь в стране
И окропляй поля дождями.
Нам нужен дождь! Пускай земля
Дает опять произрастанья.
Идем скорее на поля!
Молчи! Я верю в заклинанья.
Никлас скривил в улыбку рот
И руку положил на шпагу.
— Позвольте денежки вперед
Не то не сделаю ни шагу!
— Бери!
— Ну, то-то же! Идем,
Лишь об одном предупреждаю:
Я край могу смочить дождем,
Но как унять тот дождь, — не знаю!
Поймите ж вы мои слова:
Погода, созданная мною,
Не год продолжится, не два,
Но будет век владеть страною.
Тут бургомистр с секретарем
Переглянулись очень кисло:
— Нет, в заклинании таком
Мы вообще не видим смысла,
И скажем вам без дальних слов:
Смешно нам знание такое;
Других ищите дураков,
А нас оставьте-ка в покое!
— Прекрасно, что ж я ухожу! —
Никлас воскликнул. — Только знайте,
Что все о вас я расскажу,
Вы на себя потом пеняйте!
Я обо многом умолчал,
Но мне твои раскрыты карты:
Тебе устрою я скандал;
Едва ль снесешь такой удар ты!

В унынье за ухом поскреб
Тут бургомистр с печальной миной,
И проворчал, нахмурив лоб:
«Сведет же Бог с такой скотиной!»
Но вслух, однако же, совсем
Другое вымолвил любезно:
— Зачем нам ссориться, зачем
Вредить друг другу? Бесполезно!
Я предлагаю компромисс:
Дам деньги, вина, содержанье,
Я дам за то, чтоб поклялись
Вы в неизменнейшем молчанье.
Живите здесь, в родном краю,
От бурь житейских отдыхайте,
Лишь об одном я вас молю:
Молчите и не… прорицайте!
— Идет!
И зажил наш Никлас,
Курил, тянул вино и пиво,
Завел хозяйку и подчас
Шутил с ней мило и игриво.
Когда ж приятель приставал,
Как приобрел он состоянье,
Никлас твердил: тем, что молчал.
Недаром «золото молчанье».

Поддержать сайт