Алексей Алексеевич Тихонов (Луговой)

Сумасшедшее проклятие

Монолог из неоконченной пьесы

Проклятие тебе, палач!..

Виновник скорби и терзанья,
Виновник бед и неудач,
Ты зло, ты Божье наказанье,
Проклятие тебе, палач!..
 
Лишь смерть уймет мои страданья,
Пока я жив, мне ни единый врач
Не заживит мою зияющую рану,
И повторять не перестану:
Проклятие тебе, палач!
 
Я был незлобив… мирными словами
Нередко распри я кончал с врагами,
И другом делался мне враг,
И луч любви вторгался в прежний мрак.
Но ты… ты изъязвил мне душу жгучим ядом,
Ты жёлчью отравил мне кровь,
И низости твоей зловещим смрадом
Ты задушил во мне и веру и любовь.
Ты отнял у меня безбожно
Все то, чем в жизни трудной и тревожной
Я мог привлечь к себе друзей:
Привет и ласковость моих речей,
И, вместо слов любви иль радости беспечной,
Теперь я знаю только стон и плач
И все твержу одно и то же вечно:
Проклятие тебе, палач!
 
Так пусть же эти страшные слова,
Как фурии, тебе грозят бедою;
Пускай стоустая молва
Упрочит их навеки за тобою;
Пусть у того сгниет язык,
Кто без проклятья о тебе вспомянет;
Пусть тот глухим навеки станет,
Кто, услыхав зловещий крик
Проклятия тебе, не крикнет вместе:
Проклятье палачу, проклятье и бесчестье!
 
Пускай твои и сын, и дочь
Несут печать моих проклятий,
Пусть не приветом — словом: «прочь!»
Встречают их среди собратий;
Пусть, жизнь отверженцев влача,
Они иссохнут от сознанья,
Что им другого нет названья,
Как только — «дети палача».
Из уст детей, тебя лобзавших нежно,
Тогда услышишь ты, сквозь стон и плач,
Свой приговор жестокий, неизбежный:
Проклятие тебе, палач!
 
Тобой униженный и оскорбленный,
Борьбой, страданьем сокрушенный,
Умру я скоро может быть.
Но, прежде чем порвется жизни нить,
Мой вздох последний испуская,
Я, ненависть свою в наследство завещая,
Скажу: проклятие тебе, палач!
 
И мой последний вздох, и мой предсмертный шепот,
Моих мучений стон, моих проклятий ропот,
Пускай преследуют тебя, как тень,
И создадут тебе при жизни муки ада.
Когда ж придет и твой последний день,
Когда твоей душе нечистой будет надо
Расстаться с телом мерзостным твоим,
Пускай, огнем раскаянья палим,
Ты не прощения услышишь слово
И не друзей надгробный плач,
Нет, — громче прежнего раздастся снова
Мое проклятие тебе, палач!
 
Но и в могиле ты, хоть труп уже смердящий,
Покоя не найдешь,
И сорных трав над ней ты говор шелестящий
Услышишь и поймешь:
«Проклятие тебе, палач!»
И там, в гробу, засыпанном землей,
Твой прах нечистый превратится
В червей могильных ползающий рой,
И будут эти черви копошиться
Вокруг твоих костей
С ужасным шорохом, неслыханным живыми;
Как реквием, тот шорох — хор червей —
Раздастся над останками твоими,
И точка каждая на черепе твоем,
На каждой косточке, на всех остатках гнили.
Услышит хор червей в могиле:
«Мы палачу проклятие поем!»
 
Да будет так!

Пускай недаром раздается
Мой тяжкий стон, мой скорбный плач,
Пускай проклятьем вечным отзовется
Мое проклятие тебе, палач! 

Поддержать сайт