Владимир Александрович Шуф

Гекзаметры. Полдень. 24. Ифигения

Так говорил кипарис, 
   поседевшей вершиной качая: 
"Годы, как тень, пронеслись 
   надо мной среди этого края! 
Здесь только камни древней, 
   вопроси их в дремоте бесстрастной, 
Помнят ли скалы о ней, 
   сохранив ее образ прекрасный?" -- 
Дрогнуло эхо вдоль скал 
   и ответил иззубренный камень: 
"Я Ифигению знал, 
   я хранил ее жертвенный пламень! 
Здесь, где чернеет утес 
   и клубятся над морем туманы. 
Лес кипарисовый рос, 
   окружая храм бледной Дианы. 
Многоколонный, с высот 
   он смотрел в позлащенное море 
В час, когда в небе встает 
   лик богини в священном уборе. 
Были у жрицы черты 
   с бледноликою схожи Дианой 
В час, когда луч с высоты 
   льет богиня над влагой туманной. 
Берег здесь дик и суров. 
   Часто в сторону дальней Эллады 
Жрица сквозь чащу дерев 
   устремляла печальные взгляды. 
Жребий жестокий! -- сестрой 
   здесь был брат приведен на закланье. 
Родины милой герой, 
   ее светлой мечты упованье. 
Только таинственный рок 
   спас от гибели верной Ореста. 
Камень мой -- смерти порог, 
   нет в Тавриде печальнее места. 
Нож заносила рука 
   Ифигении, девственной жрицы. 
Ей была жертва тяжка, 
   увлажнялись слезами ресницы... 
Но соплеменников кровь 
   проливалась здесь девой прекрасной, -- 
Смерть приносила любовь, 
   нежность -- долг совершала ужасный!" -- 
Так на утесе нагом 
   говорил пробудившийся камень. 
Древность вставала кругом 
   и пылал, мнилось, жертвенный пламень.

Поддержать сайт