Борис Петрович Корнилов

Ящик моего письменного стола

В. Стеничу 

Я из ряда вон выходящих 
сочинений не сочиню, 
я запрячу в далёкий ящик 
то, чего не предам огню. 

И, покрытые пыльным смрадом, 
потемневшие до костей, 
как покойники, лягут рядом 
клочья мягкие повестей. 

Вы заглянете в стол. И вдруг вы 
отшатнётесь - тоска и страх: 
как могильные черви, буквы 
извиваются на листах. 

Муха дохлая - кверху лапки, 
слюдяные крылья в пыли. 
А вот в этой багровой папке 
стихотворные думы легли. 

Слушай - и дребезжанье лиры 
донесётся через года 
про любовные сувениры, 
про январские холода, 

про звенящую сталь Турксиба 
и "Путиловца" жирный дым, 
о моём комсомоле - ибо 
я когда-то был молодым. 

Осторожно, рукой не трогай - 
расползётся бумага. Тут 
всё о девушке босоногой - 
я забыл, как её зовут. 

И качаюсь, большой, как тень, я, 
удаляюсь в края тишины, 
на халате моём сплетенья 
и цветы изображены. 

И какого дьявола ради, 
одуревший от пустоты, 
я разглядываю тетради 
и раскладываю листы? 

Но наполнено сердце спесью, 
и в зрачках моих торжество, 
потому что я слышу песню 
сочинения моего. 

Вот летит она, молодая, 
а какое горло у ней! 
Запевают её, сидая 
с маху конники на коней. 

Я сижу над столом разрытым, 
песня наземь идёт с высот, 
и подкованым бьёт копытом, 
и железо в зубах несёт. 

И дрожу от озноба весь я - 
радость мне потому дана, 
что из этого ящика песня 
в люди выбилась хоть одна. 

И сижу я - копаю ящик, 
и ушла моя пустота. 
Нет ли в нём каких завалящих, 
но таких же хороших, как та? 

Поддержать сайт