Борис Петрович Корнилов

Дети

Припоминаю лес, кустарник, 
незабываемый досель, 
увеселенья дней базарных - 
гармонию и карусель. 

Как ворот у рубахи вышит - 
звездою, гладью и крестом, 
как кони пляшут, кони пышут 
и злятся на лугу пустом. 

Мы бегали с бумажным змеем, 
и учит плавать нас река, 
ещё бессильная рука, 
и ничего мы не умеем. 

Ещё страшны пути земные, 
лицо холодное луны, 
ещё для нас часы стенные 
великой мудрости полны. 

Ещё веселье и забава, 
и сенокос, и бороньба, 
но всё же в голову запало, 
что вот - у каждого судьба. 

Что будет впереди, как в сказке, - 
один индейцем, а другой - 
пиратом в шёлковой повязке, 
с простреленной в бою ногой. 

Так мы растём. Но по-иному 
другие годы говорят: 
лет восемнадцати из дому 
уходим, смелые, подряд. 

И вот уже под Петербургом 
любуйся тучею сырой, 
довольствуйся одним окурком 
заместо ужина порой. 

Глотай туман зелёный с дымом 
и торопись ко сну скорей, 
и радуйся таким любимым 
посылкам наших матерей. 

А дни идут. Уже не дети, 
прошли три лета, три зимы, 
уже по-новому на свете 
воспринимаем вещи мы. 

Позабываем бор сосновый, 
реку и золото осин, 
и скоро десятифунтовый 
у самого родится сын. 

Он подрастёт, горяч и звонок, 
но где-то есть при свете дня, 
кто говорит, что "мой ребёнок" 
про бородатого меня. 

Я их письмом не побалую 
про непонятное своё. 
Вот так и ходит вкруговую 
моё большое бытиё. 

Измерен весь земной участок, 
и я, волнуясь и скорбя, 
уверен, что и мне не часто 
напишет сын мой про себя. 

Поддержать сайт