Михаил Валентинович Кульчицкий

Маяковский

  (Последняя ночь государства Российского) 

Как смертникам жить им до утренних звезд, 
И тонет подвал, словно клипер. 
Из мраморных столиков сдвинут помост, 
И всех угощает гибель. 
Вертинский ломался, как арлекин, 
В ноздри вобрав кокаина, 
Офицеры, припудрясь, брали Б-Е-Р-Л-И-Н, 
Подбирая по буквам вина. 
Первое - пили борщи Бордо, 
Багрового, как революция, 
В бокалах бокастей, чем женщин бедро, 
Виноградки щипая с блюдца. 
Потом шли: эль, и ром, и ликер - 
Под маузером всё есть в буфете. 
Записывал переплативший сеньор 
Цифры полков на манжете. 
Офицеры знали - что продают. 
Россию. И нет России. 
Полки. И в полках на штыках разорвут. 
Честь. (Вы не смейтесь, Мессия.) 
Пустые до самого дна глаза 
Знали, что ночи - остаток. 
И каждую рюмку - об шпоры, как залп 
В осколки имперских статуй. 
Вошел 
    человек 
 огромный, 
     как Петр, 
Петроградскую 
    ночь 
      стряхнувши, 
Пелена дождя ворвалась с ним. 
     Пот 
Отрезвил капитанские туши. 
Вертинский кричал, как лунатик во сне: 
"Мой дом - это звезды и ветер... 
О черный, проклятый России снег - 
Я самый последний на свете..." 
Маяковский шагнул. Он мог быть убит. 
Но так, как берут бронепоезд, 
Воздвигнулся он на мраморе плит 
Как памятник и как повесть. 
Он так этой банде рявкнул: "Молчать!" - 
Что слышно стало: 
 пуст 
   город. 
И вдруг, словно эхо, в дале-е-еких ночах 
Его поддержала "Аврора".

Поддержать сайт