Яков Борисович Княжнин

Улисс и его сопутники

    Сказка 

Известно всем, что был Улисс -- Итаки царь 
И что сопутников его в различну тварь, 
Почтения к боярам не имея, 
Дочь Солнцева, ворожея Цирцея, 
Оборотила всех посредством пития, 
Которого не понимаю я. 
Напившися, сперва рассудок потеряли; 
Потом, переменя свой вид, 
Иные вдруг мычать, другие лаять стали, 
Иные силою копыт 
Прохожим угрожали, 
Иные всех бодали, 
Другие всех кусали. 
Один Улисс остался человек: 
Улисс прямой был грек, 
А грека не обманешь. 
Улисс не промах был, 
Обвороженного питья не пил. -- 
Что делать станешь? 
Где нечего нам силой взять, 
Там должно кланяться, ласкать. 
Улисс был молод и прекрасен, 
Щеголеват, умен и мил лицом, 
А потому для женщин был опасен: 
Итак, другим поддел колдунью колдовством, 
А именно -- любовной страстью. 
Богиня и сама, 
Лишась ума, 
Итакскому царю тем стала быть под властью. 
Ведь у богинь не как у нас: 
Что вздумают, тут было б в тот же час. 
Они нетерпеливы 
И менее людей стыдливы, -- 
Что на сердце, того не потаят. 
Испившая любовный яд 
Итакскому царю сказала: 
"Люби меня... От сердца моего, 
Чего б душа твоя ни пожелала, 
Проси всего". 
Тем пользуясь, Улисс ей отвечает: 
"Коль хочешь показать мне знак любви твоей -- 
Которых власть твоя карает, 
Моих сопутников переверни в людей". 
Цирцея говорит: "Когда есть воля их, 
Исполнить я твое желание готова. 
Поди, спроси ты сам у них -- 
Я возвращаю им дар слова". 
Ей царь отдав поклон, 
К сопутникам, не медля, поспешает 
И человечества урон 
Поправить обещает... 
Лев первый с ревом возглашает, 
Являя гнева жар: 
"Оставлю ли я львиный дар 
Когтей, зубов ужасных, 
Сей страх зверей подвластных? 
Между зверей 
Я то ж, что ты между людей. 
Я царь, Улиссу равный,-- 
Так буду ль мещанин в Итаке я бесславный! 
Оставь меня, хочу остаться вечно львом. 
Неси к другим свои ты враки". 
Съел гриб наш царь Итаки 
И прочь отходит со стыдом; 
И говорит медведю: 
"Тебя опять я к людям присоседю, 
Мой друг! Мне стыдно за тебя: 
Смотри, какою 
Оброс ты бородою; 
Не бреешь ты себя, 
Ногтей не остригаешь, 
Волос не завиваешь; 
Твой взор угрюм, суров. 
Каков ты прежде был и стал теперь каков..." 
-- "Каков?.. Таков, как быть медведю надо. 
Тебе ль судить? 
Тебе ль рядить 
О красоте медвежья склада? 
Спроси медведицу о том: 
Пригож ли я, она то скажет, 
Она тебе докажет, 
Что с гладким ты лицом, 
Колико ты ни чванишься собою,-- 
Урод передо мною. 
Не нравлюсь я тебе -- 
Поди же мимо; 
И будь тебе вестимо, 
Что мне угодно ввек в медвежьей быть судьбе". 
В другой раз царь Итаки с носом. 
Отправился с таким же спросом 
К ослу, который до сего, 
Как все сопутники, был барин у него, 
И так его увещевает: 
"Хотя ты меж людей 
И не был грамотей, 
Однако же твой царь не чает, 
Чтоб, не любя ни прозы, ни стихов, 
Бежа людского просвещенья 
И презирая свет ученья, 
Любил ты лучше жить среди ослов..." 
-- "У всякого свой вкус, а у меня ослиный, 
И в тот же час, как сделан я скотиной, 
Не ощутил премены никакой. 
Доволен я моей судьбиной. 
Поди... Простись навек со мной". 
Ни в ком не видя толка, 
Царь счастья испытать 
Еще хотел у волка: 
"Не стыдно ли жизнь волчью провождать 
Честному человеку 
И, лютым став врагом овечью веку, 
Прекрасным горести пастушкам приключать? 
Оставь леса, свирепость позабудь 
И человеком ты честным опять пребудь". 
-- "Честным?.. -- Да много ль же их в вашем роде? 
Как был я человек, их, право, не знавал. 
Но, говоря с тобой в свободе, 
Скажи, не ешь ли ты и сам овец? 
А чтобы наконец 
Тебе ответствовать отрезом: 
За недостатком зуб -- железом 
Друг другу за слово пронзая грудь, 
За честь, а иногда и за кривые толки, 
Ко смерти находя себе пространный путь, 
Не те ли же вы сами волки? 
Престань наш род бранить; 
И чтоб из двух одно избрать дурное, 
Так ведай: волком быть 
Честнее втрое..." 
Опять Улисс 
Ореха не разгрыз. 
Потом к каким животным ни совался, 
Они животными, а он Улисс остался. 

Поддержать сайт