Николай Михайлович Карамзин

Послание к Дмитриеву

В ответ на его стихи, в которых он жалуется 
на скоротечность счастливой молодости

Конечно так, - ты прав, мой друг! 
Цвет счастья скоро увядает, 
И юность наша есть тот луг, 
Где сей красавец расцветает. 
Тогда в эфире мы живем 
И нектар сладостный пием 
Из полной олимпийской чаши; 
Но жизни алая весна 
Есть миг - увы! пройдет она, 
И с нею мысли, чувства наши 
Лишатся свежести своей. 
Что прежде душу веселило, 
К себе с улыбкою манило, 
Немило, скучно будет ей. 
Надежды и мечты златые, 
Как птички, быстро улетят, 
И тени хладные, густые 
Над нами солнце затемнят, - 
Тогда, подобно Иксиону, 
Не милую свою Юнону, 
Но дым увидим пред собой!* 
 
И я, о друг мой, наслаждался 
Своею красною весной; 
И я мечтами обольщался - 
Любил с горячностью людей, 
Как нежных братий и друзей; 
Желал добра им всей душею; 
Готов был кровию моею 
Пожертвовать для счастья их 
И в самых горестях своих 
Надеждой сладкой веселился 
Небесполезно жить для них - 
Мой дух сей мыслию гордился! 
Источник радостей и благ 
Открыть в чувствительных душах; 
Пленить их истиной святою, 
Ее нетленной красотою; 
Орудием небесным быть 
И в памяти потомства жить 
Казалось мне всего славнее, 
Всего прекраснее, милее! 
Я жребий свой благословлял, 
Любуясь прелестью награды, - 
И тихий свет моей лампады 
С звездою утра угасал. 
Златое дневное светило 
Примером, образцом мне было... 
Почто, почто, мой друг, не век 
Обманом счастлив человек? 

Но время, опыт разрушают 
Воздушный замок юных лет; 
Красы волшебства исчезают... 
Теперь иной я вижу свет, - 
И вижу ясно, что с Платоном 
Республик нам не учредить, 
С Питтаком, Фалесом, Зеноном 
Сердец жестоких не смягчить. 
Ах! зло под солнцем бесконечно, 
И люди будут - люди вечно. 
Когда несчастных Данаид** 
Сосуд наполнится водою, 
Тогда, чудесною судьбою, 
Наш шар приимет лучший вид: 
Сатурн на землю возвратится 
И тигра с агнцем помирит; 
Богатый с бедным подружится 
И слабый сильного простит. 
Дотоле истина опасна, 
Одним скучна, другим ужасна; 
Никто не хочет ей внимать, 
И часто яд тому есть плата, 
Кто гласом мудрого Сократа 
Дерзает буйству угрожать. 
Гордец не любит наставленья, 
Глупец не терпит просвещенья - 
Итак, лампаду угасим, 
Желая доброй ночи им.

Но что же нам, о друг любезный, 
Осталось делать в жизни сей, 
Когда не можем быть полезны, 
Не можем пременить людей? 
Оплакать бедных смертных долю 
И мрачный свет предать на волю 
Судьбы и рока: пусть они, 
Сим миром правя искони, 
И впредь творят что им угодно! 
А мы, любя дышать свободно, 
Себе построим тихий кров 
За мрачной сению лесов, 
Куда бы злые и невежды 
Вовек дороги не нашли 
И где б, без страха и надежды, 
Мы в мире жить с собой могли, 
Гнушаться издали пороком 
И ясным, терпеливым оком 
Взирать на тучи, вихрь сует, 
От грома, бури укрываясь 
И в чистом сердце наслаждаясь 
Мерцанием вечерних лет, 
Остатком теплых дней осенних. 
Хотя уж нет цветов весенних 
У нас на лицах, на устах 
И юный огнь погас в глазах; 
Хотя красавицы престали 
Меня любезным называть 
(Зефиры с нами отыграли!), 
Но мы не должны унывать: 
Живем по общему закону!.. 
Отелло в старости своей 
Пленил младую Дездемону*** 
И вкрался тихо в сердце к ней 
Любезных муз прелестным даром. 
Он с нежным, трогательным жаром 
В картинах ей изображал, 
Как случай в жизни им играл; 
Как он за дальними морями, 
Необозримыми степями, 
Между ревущих, пенных рек, 
Среди лесов густых, дремучих, 
Песков горящих и сыпучих, 
Где люди не бывали ввек, 
Бесстрашно в юности скитался, 
Со львами, тиграми сражался, 
Терпел жестокий зной и хлад, 
Терпел усталость, жажду, глад. 
Она внимала, удивлялась; 
Брала участие во всем; 
В опасность вместе с ним вдавалась 
И в нежном пламени своем, 
С блестящею в очах слезою, 
Сказала: я люблю тебя! 
И мы, любезный друг, с тобою 
Найдем подругу для себя, 
Подругу с милою душею, 
Она приятностью своею 
Украсит запад наших дней. 
Беседа опытных людей, 
Их басни, повести и были 
(Нас лета сказкам научили!) 
Ее внимание займут, 
Ее любовь приобретут. 
Любовь и дружба - вот чем можно 
Себя под солнцем утешать! 
Искать блаженства нам не должно, 
Но должно - менее страдать; 
И кто любил, кто был любимым, 
Был другом нежным, другом чтимым, 
Тот в мире сем недаром жил, 
Недаром землю бременил. 

Пусть громы небо потрясают, 
Злодеи слабых угнетают, 
Безумцы хвалят разум свой! 
Мой друг! не мы тому виной. 
Мы слабых здесь не угнетали 
И всем ума, добра желали: 
У нас не черные сердца! 
И так без трепета и страха 
Нам можно ожидать конца 
И лечь во гроб, жилище праха. 
Завеса вечности страшна 
Убийцам, кровью обагренным, 
Слезами бедных орошенным. 
В ком дух и совесть без пятна, 
Тот с тихим чувствием встречает 
Златую Фебову стрелу,**** 
И ангел мира освещает 
Пред ним густую смерти мглу. 
Там, там, за синим океаном, 
Вдали, в мерцании багряном, 
Он зрит... но мы еще не зрим.

Поддержать сайт