Владимир Германович Тан-Богораз

Сон в летнюю ночь

   Баллада-шутка

Проснулся властитель, опухший от пьянства,
   Из уст его вырвался крик.
Он дико обводит глазами пространство,
   Как в бойню приведенный бык.

"Сюда, царедворцы, солдаты, лакеи!
   Эй, кто там! Несите огня!
Кто верует в бога, на помощь скорее!
   Спасите, спасите меня!"

Лакеи на крики сбежалися дружно
   И стали пред ложем толпой.
"Мы здесь, повелитель! Чего тебе нужно?
   Поведай, что сталось с тобой!"

От ламп, от свечей в полутемном чертоге
   Разлился блистающий свет,
И царь, отдохнув от недавней тревоги,
   Лакеям промолвил в ответ:

"Ужасное нечто случилось со мною
   В глубокий полуночи час:
Но я перед вами того не открою,
   Холопы, то тайна для вас!

Пошлите скорей вы курьера лихого,
   Чтоб был он, как молния, быстр.
Пускай призовет мне министра Толстого, -

   То верный и честный министр.

Ему я ужасную тайну открою
   И сделаю верный рассказ
Того, что случилось недавно со мною
   В глубокий полуночи час".

Был послан курьер расторопный и верный,
   Еще не блеснула заря,
А был уж разыскан любимец примерный
   И введен в чертоги царя.

"Послушай, мой друг, мой любимец примерный,
   Мой столб, подпирающий трон!
Недавно привиделся сон мне прескверный,
   Зловещий пророчески сон.

Мне снилось, что будто сижу я на троне
   В роскошном московском дворце,
В порфире, в регалиях, в царской короне,
   С улыбкой на гордом лице.

Стоят перед троном толпой адъютанты,
   Министры, сановников ряд;
За окнами громко гремят музыканты
   И взапуски пушки гремят..

Как вдруг предо мною средь пышной палаты
   Явилась, как пламя горя,
Рука, что уж раз напугала когда-то
   Страны вавилонской царя.

И палец огромный поднялся мгновенно,
   Сверкая, пылая огнем,
И слово "пентюх" написал дерзновенно
   На лбу неподвижном моем.

Те страшные буквы пылающим жаром
   До самого мозга прожгли
Мой лоб, и наполнили душу угаром,
   И в мысли смятенье внесли.

Я слышал, как темени кости ломались,
   Как лопались черепа швы;
Я с ужасом чувствовал, как уменьшались
   Размеры моей головы.

В широкий дурацкий колпак обратился
   Мой царский венец золотой,
И низко, на самые уши спустился,
   И очи закрыл мне собой.

Я снова почувствовал... кровь леденеет,
   Чуть вспомню об этом... Увы! -
Мой зад вырастает, мой зад тяжелеет,
   Толстея на счет головы!

Гнетет, напирает мясная громада,
   Трещит и шатается трон...
И вот под давленьем огромного зада
   Рассыпался вдребезги он!"

Толстой не на шутку смутился рассказом,
   Но молвил; "Подобные сны,
Пока еще жив я и светел мой разум,
   Тебе, государь, не страшны!"

- "Спасибо, Димитрий, спасибо, мой милый
   Но слышу я голос в груди,
Он шепчет без звуков, но с странною силой:
   Беда предстоит впереди.

Мы в тронную залу отправимся вместе.
   Единственным спутником мне
Ты будешь. Стоит на возвышенном месте
   Там трон, что я видел во сне.

Я жадно желаю на деле измерить
   И трон тот, и собственный зад,
И там я узнаю, не верить иль верить
   Той правде, что сны говорят".

Толстой побледнел: "Повелитель, без стражи
   Нам в тронную залу вдвоем
Не только что темною ночью, но даже
   Опасно отправиться днем.

Быть может, злодейским исполненный ядом
   Нас ждет там неведомый враг
С огромным ножом, с динамитным снарядом
   Иль с ломом тяжелым в руках".

- "Нет, нет, мой Димитрий, нам стражи с тобою"
   Никак не приходится брать:
Такую ужасную тайну конвою
   Нельзя ни за что открывать.

Быть может, действительно, мяса и жира
   Прибавилось в заде моем, -
Так трои переделать прикажем пошире
   Мы тайно - и дело с концом".

Толстой покорился. Рукою дрожащей
   Он лампу тяжелую взял.
Пошли и приходят в чертог тот блестящий,
   Где трон драгоценный стоял.

Луч лампы в чертоге обширном и темном
   Рассеялся. Грозно углы
Чернели. Лишь трон с балдахином огромным
   Блистал, выступая из мглы.

"Я, право, не знаю, на что и решиться!
   Мне голос пророчит в груди,
Что скоро несчастье со мною случится,
   Беда предстоит впереди".

И вот он решился. И к трону без страха
   Поспешной стопой подошел
И, разом завесу откинув, с размаха
   Воссел на отцовский престол.

Престол зашатался от грузного веса,
   Устои, треща, подались,
И, с крюка сорвавшись, внезапно завеса
   Без шума спустилася вниз.

И царь закричал богатырскою пастью:
   "О горе! Пришел мне капут!
Сбылось надо мной предсказанье несчастья!
   Придется погибнуть мне тут!

В тиски я попался! Как больно, как худо!
   Ни вверх, ни вперед, ни назад
Нельзя шевельнуться, ни вылезть отсюда.
   Раздавлен несчастный мой зад.

Но что со мной сделалось? Страшные звуки,
   Как ропот ревущих валов,
Из чрева несутся. Я чувствую муки,
   Как мать накануне родов.

Неведомый дух посетил мое тело.
   Безумно свирепствует он.
Он выхода ищет, он рвется к пределу,
   И скоро уж вырвется вон!"

И лампу на пол уронивши со звоном,
   Толстой закричал: "Караул!"
И сам повалился с подавленным стоном,
   И уши руками заткнул.

Какой-то удар с оглушительным треском
   Послышался в комнате вдруг,
И сернистым газом удушливо-резким
   Запахло в пространстве вокруг.

Поддержать сайт