Михаил Васильевич Милонов

К Луказию

    Сатира вторая

Луказий! решено: ты хочешь быть поэтом 
И требуешь, чтоб я снабдил тебя советом, 
Как славы достигать и имени певца; 
Что легче, как найти невежду и льстеца? 
Ищи их и пиши: всё будет совершенно! 
Писателем прослыть весьма обыкновенно. 
Стихи свои хвалой наполни гнусных дел, 
Будь дерзок, подл и льстец -- и слава твой удел! 
Рубеллию тверди, что он рожден вельможей, 
Жене его шепни, что всех она пригожей, 
А Балдусу, вралю, что первый он поэт, 
И одами зови его высокий бред; 
Утешь его, скажи, что добрый час настанет 
И свет стихи его порочить перестанет, 
Что, рано ль, поздно ли, насмешники помрут -- 
И томы пыльные читателей найдут; 
К Вралеву забеги с пренизким ты поклоном: 
Ему не в первый раз вступаться Цицероном 
За скаредных певцов, уродство их хвалить, 
Дерзни его хоть раз с Горацием сравнить -- 
И он, не устрашась, провозгласит пред светом. 
Тебя и Пиндаром, и классиком-поэтом! 
Там к Бавию иди: сей ждет тебя бедняк 
Отец помесячных нелепостей и врак, 
Дай что-нибудь ему! он скоро разорится -- 
И жизнь твоя как раз в журнал его вклеится! 
С огромною своей поэмою спеши 
В дом Клита и ему усердно припиши: 
Он знатный господин, талантов покровитель 
И просвещения в отечестве ревнитель, -- 
Страницей лести лишь пожертвуй -- и твой труд 
На счет его казны тисненью предадут! 
Лишь книга добрая явиться в свет не смеет, 
А вздорная везде заступников имеет, 
Нет нужды, что о ней забудут через день! 
Тем лучше, сочинять Луказию не лень; 
Комедии своей желаешь ли успеха -- 
Зови друзей в театр для хлопанья и смеха -- 
И слава о тебе промчится в шумный рай! 
В обширных замыслах своих не унывай: 
Быть может, за игру актрисы превосходной 
Похвалят и стихи в трагедии негодной; 
Тогда тебя введут к Лукуллу в пышный дом, 
Где он, обсаженный невеждами кругом, 
За каждую строку твоей подлейшей лести 
Сторицею воздаст хвалы тебе и чести! 
В ученых обществах ты станешь заседать, 
Куда стекаются не слушать -- а зевать; 
Где Мидас, мстя женам, в бессмыслии суровом, 
Недавно их морил своим похвальным словом; 
Но только ли еще? -- о гении твоем 
И Клузий возвестит в издании своем, 
И Глазунов, сей муж, толико благодарный, 
Распишет о тебе хвалой высокопарной, 
И, книжного ума брадатый продавец, 
Всех будет уверять, что первый ты певец! 
У нас кто захотел в поэты -- записался; 
Хоть новый рекрут сей с грамматикой не знался -- 
Нет нужды до того! отвага, дерзость, лесть 
Невежд и подлецов нередко вводят в честь! 
Смелей бери перо! примеры пред тобою; 
Так Мевий, разродясь сатирою одною 
И выдав сто дурных стихов наперечет, 
Попал в певцы и всем свой строгий суд дает; 
Ах, сколько есть таких, которы, от рожденья 
Не могши написать двух строк без погрешенья, 
Взялись о правилах и вкусе говорить,-- 
Невежда боле всех имеет страсть учить. 
И ты, хоть не богат своим природным даром, 
Старайся заменить его отвагой, жаром; 
Найдутся многие, которые простят 
Бессмыслице твоей за то, что в ней узрят 
И цель полезную, и рвение благое, 
Которы облечешь ты в рубище худое, -- 
Что добрый гражданин, что в службе ты давно; 
Как будто гражданин и автор -- всё равно! 
Как будто стыд тому, кто всех из нас честнее, 
Быть в мыслях правильней и в связи их яснее. 
Пусть Фабий нежный друг, пусть добрый он отец, 
Пусть мужа верного он будет образец, -- 
Все качества сии достойно уважаю, 
Но, слушая его трагедии, -- зеваю; 
И если б кто дерзнул в присутствии моем 
Сказать, что он рожден трагическим певцом, 
И мне бы отвечать на то не можно было -- 
Молчание мое льстеца бы обличило. 
И как, не изменя и чести, и стыду, 
Осмелюся назвать я, к собственному вреду, 
Нескладного певца поэтом превосходным, 
Хотя б он в доброте Сократу был подобным? 
Радковского вранье поэмою считать, 
С российским Пиндаром Бессмыслова равнять 
И, чтоб никто в моем безумстве не сомнился, 
Кричать, что снова Юнг в Плаксевиче родился! 
Скорей решусь принять ужасный приговор, 
Что буду помещен поэтов сих в собор, 
Скорее соглашусь смешнее быть Шутова, 
Глупее Бавия и даже злей Злослова! 
Но это для себя, Луказий, я сказал, 
Ты смело достигай великих сих похвал; 
Так Фирса Томасом друзья его назвали, 
Хоть смысла у него в твореньях не встречали, 
Но он привык искать не смысла -- длинных слов, 
И мало ли ему подобных есть творцов? 
Их дружбы ты ищи, их слушай наставленья, 
Яви себя рабом нелепого их мненья, 
Наука их легка: не думать ни о чем, 
Лишь странным щеголять в болтаньи языком; 
Так Вадий нанизал поэму в их расколе 
Из смеси чудных слов, неслыханных дотоле, -- 
И вправду славен он! поэмой будут сей 
Теперь определять безумие людей! 
Но главный мой совет: будь тверд в своем ты мненье 
И бранью защищай нелепое творенье, 
На всё за детище любезное дерзай, 
И умным, и глупцам ни в чем не уступай. 
Быть может, иногда ты встретишь, хоть их мало, 
Людей, которые острят на глупость жало, 
Тогда, рассвирепев и взявши грозный вид, 
Брани их наповал, забыв и честь и стыд: 
"Безбожник, -- закричи, -- злодей и изверг света, 
Кто смеет не почтить в Луказии поэта!" 
Но этих смельчаков немного меж людей, 
И прозе, и стихам большая часть судей: 
Педант, над книгами в течение полвека 
Утративший и смысл, и образ человека, 
Который всякий час, с надменною мечтой, 
Вам будет заменять грамматику собой, 
Который всё наук прошел обширно поле, 
И сам -- том древния грамматики, не боле; 
Иль автор мелочей, в посланиях своих, 
Где с здравой логикой в раздоре каждый стих, 
Дающий вес умам, познаниям, талантам; 
Иль Вариус, что схож с огромным фолиянтом, 
В котором столько же нелепиц, сколько слов; 
Иль славы ищущий pyгательством Злослов, 
Кто, площадную брань нам выдав за сужденье, 
Себе вменяет в честь всеобщее презренье; 
Иль Друз, что о любви к отечеству твердит 
И первый сам его невежеством срамит! 
Ступай, Луказий мой, храня в душе отвагу, 
Смелей переводи чернила и бумагу, 
Такое ремесло нимало не во вред! 
Но вижу, что тебя смущает мой совет, -- 
Такими ль, говоришь, такими ли путями 
Державин, Дмитриев прославились меж нами? 
Не все под сча?стливой планетой рождены; 
Луказий, чтоб дерзать за славой, как они, 
Чтобы стяжать венцы, которы их покрыли, 
Им равные, скажи, имеешь ли ты силы? 
Питаешь ли в груди божественный сей жар, 
Который от небес немногим послан в дар, 
Сию высокость чувств и духа благородство -- 
Достоинство людей, поэтов превосходство? 
Для славы истинной отважишься ль на всё, 
Найдешь ли ты в себе возмездие свое? 
Луказий! не мечтай: мне цель твоя известна! 
С прямым талантом лесть и низость несовместна. 
Для тех особый путь назначен был судьбой; 
Тебе ли, как они, прославиться собой, 
Одну лишь страсть к стихам несчастную имея? 
Что подвиг Геркула для слабого пигмея? 
Совет же мой легок -- и к славе путь прямой, 
Решился -- в добрый час! пиши -- и бог с тобой! 

Поддержать сайт