Анна Павловна Барыкова

Мои пациенты

   1

Как это сделалось? От них мне нет отбою...
Знахаркою меня считают все они;
Проведали, что есть лекарство кой-какое, -
Идут... Я не звала, - господь оборони!
Я знаю, что лечить их и учить опасно
И что невесело морошку собирать...
Что много городов, где холодно ужасно...
Всё знаю, - да идут; нельзя же их прогнать?
Нельзя. Написано в одной хорошей книжке,
Которую люблю, что я им всем "сестра",
Что эти мужики, и бабы, и парнишки -
Меньшая братия...
                 Рабочая пора;
Но в праздники они ко мне приходят в гости.
Вот бабушка пришла. В чем держится душа?
Лишь кожа от нее осталася да кости,
А с молоду была, должно быть, хороша!
Жар лихорадочный во всем иссохшем теле, -
Дрожит под кофтою залатанной своей;
Ввалилися глаза, плетется еле-еле...
Недолго так страдать еще придется ей...
Лицо, как сеткою, подернули морщины,
Терпения, труда печать на нем легла.
"Ну, здравствуй, бабушка, - что надо?"
             - "Дай мне хины,
Дай хины мне такой, чтоб горькая была:
Я, бачь, тебе яиц в гостинец принесла".
- "Ведь фельдшер есть у вас?"
        - "Эх ты, чудная, право...
До хвершала семь верст! Да лытки задрожат,
Как он загавкает, что пес... Да и слащава,
Бачь, хина у него - все люди говорят...
Гостинец-то возьми!"
                - "Голубушка... Не надо..."
- "Бери, пошто не брать! Ведь дашь лекарство ты?"
- "Я, бабушка, помочь тебе и даром рада".
Должно быть, можно брать у этой нищеты?..
Привыкла голь платить, приучена веками
Не ждать сочувствия и даровых щедрот,
Боится подойти с пустыми к нам руками
И даром помощи не чает от "господ"!..
Зачем рассказывать, зачем писать всё это?
Про баб, про мужиков известно всё давно,
И надоело всем, и критику-поэту -
Мосье Буренину покажется смешно...

   2

Подходит шустрая, красивая бабенка.
"Я, тетонька, до вас... Резачке вот помочь
Не знаете ли чем? Измаяла робенка -
Не спит, не пьет, не ест, кричит и день и ночь.
Уж я и парила, и маком-то поила...
Пора рабочая! Как сделать, чтобы спал?
Я, барыня, двоих вот этак схоронила...
Уж знаю - не жилец... Смотри, как исхудал...
А я бы, милая, вас так благодарила, -
Хошь сделали бы вы, чтоб бог скорей прибрал...
Робенку всё одно - недолго до погоста...
Рабочая пора - вот горе-то мое!"
Всё это сказано наивно так и просто,
И доброе лицо такое у нее...
А на меня глядит живой скелет ребенка:
Он улыбается, он тянется ко мне,
Он просит помощи иссохшею ручонкой...
Улыбка страшная мне грезилась во сне
В ту ночь... Мне слышалось:
           "Зачем же, тетя, яду
Нам с мамкой не дала? Дай, тетя, будь добра...
Ты слышала?.. Мне спать - спать долго, долго надо...
Ты слышала - у нас рабочая пора...
Голодных лишних ртов и без меня здесь много,
А там, на небе, есть прекрасные сады,
Где ангелы поют и прославляют бога,
Где нет ни голода, ни горя, ни нужды..."

   3

Еще один больной. Он что-то под тулупом
Несет. "Вот, матушка, и я до вас - с рукой".
Он распахнул тулуп, и вдруг запахло трупом...
"Пора рабочая, а вишь ты - грех какой!
Уж только вылечи, не постоим за цену,
Бог хлебца уродил... Рука нужна для нас!"
Как я ему скажу, что узнаю гангрену,
Что нужно доктора, - скорей, скорей, сейчас?!.
Сказала... Он махнул здоровою рукою,
Взглянул в мои глаза с отчаянной мольбой,
С усмешкой бледною, помикнув головою,
Спросил: "А дохтур где?"
        И поплелся домой.
Не к доктору идет... До города далеко,
А он шатается от ветра, как хмельной.
Кругом немая степь раскинулась широко
И колос клонится головкой наливной,
Прощаясь с пахарем...
     Унылый, но покорный,
Идет он: "В животе и смерти бог волен,
А вот пшеничку - жаль!"
       Под гнетом думы черной
Заныла больно грудь, - о хлебе думал он!..
И пробегала дрожь в его усталом теле,
И пожирающий огонь горел в крови...
О господи! да кто ж хозяин в гнусном деле?
Взгляни же ты на них, бог правды и любви!

   4

Тумана саваном окутано селенье.
Сквозь ночи мрак густой, из желтых камышей
С болота крадутся толпою привиденья
В деревню сонную и носятся над ней.
"Мы избавители, мы посланные неба,
Мы помощь им несем, - поет незримый клир. -
Мы прекратим навек их муки из-за хлеба,
Дадим свободу им, забвение и мир.
Они боятся нас, но мы - благие силы,
Мы не мучители, не божий бичи,
Хотя и валим их в глубокие могилы...
Мы - исцелители, мужицкие врачи!
Зовут нас: дифтерит, горячка, лихорадка,
Холера, оспа, корь, голодный тиф, запой...
Мы взглянем - и уснут навек страдальцы сладко;
Утомлены они, пора им на покой!
А вы что дали им при жизни, люди-братья,
За целые века тяжелого труда?
Лишь право посылать вам горькие проклятья,
Когда их душит гнет, болезнь или нужда!
Спасем мы их от вас!.."
       Раздался хохот дикий,
Шум крыльев, стук костей и погребальный звон,
Плач женщин и детей, стенания и крики, -
И я проснулася...
       Какой нелепый сон!
Вновь радостно горит бессмертное светило,
Всё ожило кругом от неба до земли;
Желанье им служить проснулось с новой силой.
"Вставайте, барыня, больные к вам пришли!"

Поддержать сайт