Леонид Николаевич Трефолев

Шут

     1 

В старом вицмундире с новыми заплатами 
Я сижу в трактире с крезами брадатыми. 
Пьяница, мотушка, стыд для человечества, 
Я - паяц, игрушка русского купечества. 
"Пой, приказный, песни!" - крикнула компания. - 
"Не могу, хоть тресни, петь без возлияния". 
Мне, со смехом, крезы дали чарку пенного, 
Словно вдруг железы сняли с тела бренного. 
Все родные дети, дети мои милые. 
Выпивши довольно, я смотрю сквозь пальчики, 
И в глазах невольно заскакали "мальчики". 
"Ох, создатель! Эти призраки унылые - 
Первенца, Гришутку, надо бы в гимназию... 
(Дайте на минутку заглянуть в мальвазию!) 
Сыну Николаю надо бы игрушечку... 
(Я еще желаю, купчики, косушечку!) 
Младший мой сыночек краше утра майского... 
(Дайте хоть глоточек крепкого ямайского!) 
У моей супруги талья прибавляется... 
(Ради сей заслуги выпить позволяется!)" - 
"Молодец, ей-богу, знай с женой пошаливай, 
Выпей на дорогу и потом - проваливай!" 

     2 

Я иду, в угаре, поступью несмелою, 
И на тротуаре всё "мыслете" делаю. 
Мне и горя мало: человек отчаянный, 
Даже генерала я толкнул нечаянно. 
Важная особа вдруг пришла в амбицию: 
"Вы смотрите в оба, а не то - в полицию!" 
Стал я извиняться, как в театре комики: 
"Рад бы я остаться в этом милом домике; 
Топят бесподобно, в ночниках есть фитили, - 
Вообще удобно в даровой обители; 
В ней уже давненько многие спасаются... - 
Жаль, что там маленько клопики кусаются, 
Блохи эскадроном скачут, как военные... 
Люди в доме оном все живут почтенные. 
Главный бог их - Бахус... Вы не хмурьтесь тучею, 
Ибо вас с размаху-с я толкнул по случаю". 
И, смущен напевом и улыбкой жалкою, 
Гривну дал он, с гневом погрозивши палкою. 

     3 

Наконец я дома. Житие невзрачное: 
Тряпки да солома - ложе наше брачное. 
Там жена больная, чахлая и бледная, 
Мужа проклиная, просит смерти, бедная. 
Это уж не грезы: снова скачут мальчики, 
Шепчут мне сквозь слезы, отморозив пальчики: 
"Мы, папаша, пляшем, потому что голодно, 
А руками машем, потому что холодно. 
Отогрей каморку в стужу нестерпимую, 
Дай нам корку хлеба, пожалей родимую! 
Без тебя, папаша, братца нам четвертого 
Родила мамаша - худенького, мертвого"... 

     4 

Я припал устами жадно к телу птенчика. 
Не отпет попами, он лежал без венчика. 
Я заплакал горько... Что-то в сердце рухнуло... 
Жизнь птенца, как зорька, вспыхнувши, потухнула. 
А вот мы не можем умереть - и маемся. 
Корку хлеба гложем, в шуты нанимаемся. 
Жизнь - плохая шутка... Эх, тоска канальская! 
Пропивайся, ну-тка, гривна генеральская! 

Поддержать сайт