Николай Александрович Морозов (1854-1946)

• Биография Николая Морозова
• Стихотворения Николая Морозова по темам

Все стихотворения Николая Морозова на одной странице

- Оглавление -

Безоблачно мое сегодня настроенье..
Безоблачна небес глубоких синева...
Я чувствую земли могучее движенье,
Я чувствую умов великое волненье,
И рвутся из души счастливые слова:

Немая ночь прошла! Уж близок час рассвета!
Уж буря разнесла сплошные облака!
Я слышу вольный звук всемирного привета,
Я чувствую душой, что близко царство света,
Что знанья и любви республика близка!

На нивах кругом наливается колос, 
 А издали слышатся звуки войны: 
Мне чудится в мире пророческий голос, 
 Которым и воздух, и рощи полны. 
 
"Сражайтесь, сражайтесь, народы Европы! 
 Бросайтесь в раскрытые сети ловца. 
Хватайтесь за ружья, спешите в окопы! 
 Кричите друг другу: война до конца! 
 
Вас рок неизбежный ведёт на расправу 
 За то, что не сбросили старых цепей. 
Вперёд же! Под пули! Воюйте во славу 
 Возлюбленных ваших и мудрых вождей. 
 
Вы будете босы, вы будете голы, 
 Крапивой покроются ваши поля. 
Тибетцы, китайцы, киргизы, монголы 
 Придут вам на смену: Готова земля! 
 
Они завладеют пустыми местами: 
 Готовьте дорогу для мирных людей! 
Их руки поднимут упавшее знамя 
 Гражданской свободы и братских идей. 
 
Смелей же! В могилы! На пушечный грохот! 
 В смертельные газы кровавой войны! 
Чу! В грохоте пушек уж слышится хохот 
 И клич боевой самого сатаны!" 

Могучее слово
Во мгле прозябанья
Свет истины новей
Приносит в сознанье
   Немого раба.

По гордую силу,
И твердую волю,
И мощь - до могилы
Не падать в неволе -
   Дает лишь борьба.

Пред грозной борьбою
За свет бесконечный
Над дольней землею
Царящее вечно
   Насилье бежит.

Лишь в битве с врагами,
В годины невзгоды,
Великое знамя
Вселенской свободы
   Народ водрузит.

Комнатки, точно пчелиные соты,
Стройно и плотно, рядами, стоят;
Люди в них тихо, без дел и заботы,
Словно личинки в тех сотах, сидят.

Самою чистою пылью одеты
Стены кругом, от окон до дверей,
Лишнего воздуха, вредного света
Нет - как ума в голове у царей.

Точно орехам под их скорлупою,
Так нам уютно в каморке пустой!
Сколько удобств!.. И за нашей стеною
Стали мы бодры, как мухи зимой!..

Голые стены, тюремные думы,
Как вы унылы, темны и угрюмы!..
Скверно в неволе без дела лежать,
Целые годы о воле мечтать...
Всё здесь так тихо, безжизненно, бледно...
Годы проходят бесплодно, бесследно,
Тянутся долго недели и дни, -
Скуку тупую наводят они...

Мысли тупеют от долгой неволи,
Тяжесть в мозгу от мучительной боли,
Даже минута как вечность долга
В этой каморке в четыре шага!
Душно под низким, запачканным сводом,
Силы слабеют сильней год за годом,
Давит собой этот каменный пол,
Этот железный прикованный стол,
Эта кровать, этот стул, что прибиты
К стенам, как будто могильные плиты.
В вечном молчаньи, суровом, немом,
Даже себя сознаешь мертвецом!
Наглухо рамы двойные забиты,
Грязью и пылью все стекла покрыты,
Муха заснула на грязной стене,
Лапки скрестивши на темной спине...
Полночь пришла...
                  Бой часов раздается,
Резко их звук в коридоре несется...
Давит, сжимает болезненно грудь,
Гложет тоска...
                Не удастся заснуть...

В глубине небес безбрежной 
 Даль светла и хороша, 
И полна любовью нежной 
 Мира вольная душа. 
 
Бесконечным обаяньем 
 Веет тихий лунный свет, 
Звёзды трепетным мерцаньем 
 С неба шлют тебе привет. 
 
Их любви, святой и чистой, 
 Власть сильна и глубока, 
И она из мглы лучистой 
 Нас зовёт за облака. 
 
Так умчимся ж оба смело 
 В мир волшебной красоты, 
Где блаженству нет предела 
 В царстве света и мечты. 
 
Унесёмся в переливы 
 Блеска огненных миров, 
Пролетим сквозь все извивы 
 Междузвёздных облаков. 
 
Пусть они гирляндой тесной 
 Окружают нас вдали, 
Улетевших в мир небесный 
 С обездоленной земли. 

В мире вечного движенья,
В превращеньях вещества,
Возникают на мгновенья
Все живые существа.

Но, возникнув на мгновенье,
Знать уж хочет существо:
В чем же вечное движенье?
Что такое вещество?

И зачем в живом созданьи
Отражается порой
Вся безбрежность мирозданья,
Вечность жизни мировой?

Поезд несется. Пригорки мелькают.
Дальние елки вперед забегают,
Ближние быстро назад отстают.
Мчатся, вертятся поля и равнины,
Снова минувшего детства картины
В памяти, словно живые, встают.
Сцены забытые счастья былого!
Только лишь вон из-под крова родного
Тотчас я в поле гулять убегал.
Там под, высокой ветвистой рябиной,
Что поднималась одна над равниной,
Целыми днями порой я мечтал!
Вздел тогда я далекие страны,
Греет там солнце простор океана,
Искрится, блещет, сверкает волна,
И, облита золотыми лучами,
В берег песчаный, шумя тростниками,
Бьется и плещет, ласкаясь, она!
Там, под защитой безбрежного моря,
В знойной тиши, без заботы и горя,
Вольные дети природы живут.
Горькая дума их сердце не гложет,
Мысль о грядущем их ум не тревожит,
Сил их не губит томительный труд.
О, как хотелось мне в край тот укрыться,
Вольной душою с природою слиться,
Жить без конца в этой чудной дали!
   Детские годы прошли.
Начал мне грезиться облик неясный
Чьей-то души бесконечно прекрасной, -
Как мне хотелось ее повстречать!
К счастью ее все преграды развеять,
Жизненный путь ей цветами усеять,
Всё дорогое ей в жизни отдать!
С ней я в мечтах ничего не боялся!
В глубь Ниагары за нею бросался,
В высь облаков для нее улетал...
Ко заслонили житейские грозы
Юности ясной счастливые грезы,
Новый, неведомый мир я узнал!
Стали являться иные картины.
В юном уме поднялись исполины
Мысли свободной, великой любви.
Медленно шли на страданья и муки
Светочи братства, герои науки
В светлых венцах, обагренных в крови.
Властно и громко средь жизни кипучей
Начал мне слышаться голос могучий,
Звавший защитником редины встать,
Броситься в мир бескорыстный к чудный,
Выйти на подвиг великий и трудный,
Счастье и жизнь за свободу отдать!
Видел я зданий высоких громады,
В улицах дымных огонь, баррикады...
Сзади народ и войска впереди...
И всё сильней в эти юные годы
К гордой республике вечной свободы
Пылкое сердце рвалося в груди!

Мчатся вагоны. Пригорки мелькают,
Дальние елки вперед забегают,
Ближние быстро из виду ушли!
Мигом мосток и река пролетели,
С грохотом поезд помчался в тоннели...
Чудные грезы исчезли вдали!

Пусть наш привет твои невзгоды,
О милый друг мой, облегчит!
Пусть пролетит сквозь эти своды
И светлым ангелом свободы
Тебя в темнице посетит!

И пусть за годы испытанья,
Как в ясный вечер после бурь,
Увидишь ты конец страданья,
И в блеске чудного сиянья
В грядущем вечную лазурь!

Внизу спустился сон над каждою былинкой,
Вверху вершины лип задумались во мгле,
Лишь мы с тобой идем заглохнувшей тропинкой
И всё нам говорит о счастье на земле.

И в приступе любви святой и неизменной
Мне хочется сказать: "Ты отблеск красоты
Мерцающих небес, ты радость всей Вселенной,
Прекрасен этот мир, пока в нем дышишь ты!"

Под законами Панургскими 
За стенами Шлиссельбургскими 
 
Жил астролог в одиночестве 
И молил он о пророчестве 
 
О себе и об отечестве 
И о целом человечестве. 
 
На мольбы его всечасные 
Отвечали звёзды ясные: 
 
"Скоро, скоро всю Вселенную 
Облекут парчой нетленною, 
 
К золотым отрогам месяца 
Серьги яркие привесятся! 
 
Скоро, скоро куртку куцую 
Перешьют вам в конституцию, 
 
Снова выкроят заплатушку 
На Россию, вашу матушку!" 
 
И сбылося предвещание: 
Шлиссельбург ушёл в предание, 
 
Пошатнулось православие, 
Расползлось самодержавие, 
 
И Россию всю плакатами 
Облепили, как заплатами. 
 
Лишь светила поднебесные 
Не попали в куртки тесные, 
 
Как взялись всё идеальное 
Превращать в материальное, 
 
И пошли взамен республики 
Без конца печатать рублики...

Где это было? Когда это было? 
 Или случилось во сне? 
Или всё это мечта породила? 
 Кто так писал на стене? 
 
"Комнатки наши - пчелиные соты, 
 Где не вместиться двоим; 
В них мы годами, без дел и заботы, 
 Словно личинки, сидим. 
 
Здесь многолетнею пылью одето 
 Всё от окон до дверей: 
Нет в этих камерах проблеска света, 
 Как в головах у властей! 
 
Мы, как орехи под крепкой корою, 
 Нам обеспечен покой: 
Сделались мы под своей скорлупою 
 Бодры как мухи зимой". 
 
Где это было? Когда это было? 
 Кто этот выпил фиал? 
Разве ты, сердце, уже позабыло 
 Тех, кто с тобою страдал? 

В долгой, тяжелой разлуке
Целые годы прошли;
Горя, страданья и муки
Много они принесли...

Стал я о воле смутнее
Помнить, как будто о сне...
Только друзья всё яснее
Здесь вспоминаются мне.

Часто сквозь сумрак темницы,
В душной каморке моей,
Вижу я смелые лица
Верных свободе людей.

Часто, как будто живые,
В этой тиши гробовой
Образы их дорогие
Ясно встают предо мной...

Всё здесь они оживляют,
Всё согревают они,
Быстро в душе пробуждают
Веру в грядущие дни...

Кажется, вот раздается
Голос их здесь, в тишине...
Словно струя пронесется
Воздуха с воли ко мне!

Знаю я, темные силы
Их не согнут перед злом, -
Будут они до могилы
Биться с народным врагом!

  П.С. Поливанову

Когда овладеет душою печаль,
Ты вспомни, что скрыта грядущего даль
   В тумане от нашего взора,
Что жизнь наша часто страдании полна,
Но вдруг озаряется счастьем она,
   Как полночь огнем метеора.

Не надобно в жизни излишних вериг!
Ведь каждый мучительно прожитый миг
   На близких тебе отзовется!
Всецело должны мы для ближнего жить,
Должны для него мы себя сохранить
   И бодро с невзгодой бороться!

В тяжелые дни испытаний и бед
Дает нам Вселенная вечный завет,
   Который гласит всем скорбящим:
"Во имя надежды, во имя любви,
В несчастье грядущим и прошлым живи,
   А в счастье живи настоящим!"

   Посвящается Н. А. С.

Когда для большего порядка
На бедной родине моей
Я от полиции украдкой
Переселюся в мир теней,

Друзья! Мой прах похороните
Без погребальных громких слов,
На гроб цветов мне не кладите
И не носите мне венков, -

Но вройте жердь в сырую глину
Надгробной насыпи моей
И, свив веревку, на вершину
Жандарма вздерните на ней!

Пусть будет вихрь, в полях играя,
Его одежду развевать,
Пусть будет буря, завывая,
Холодный труп его качать!

Лишь только скрипнет шест высокий
Могилы скромный мавзолеи,
Я каждый раз в земле глубокой
Благословлю моих друзей!

Полно убиваться!
Полно тосковать!
Пусть снега кружатся
Под окном опять,
Пусть метель ссыпает
Горы у ворот, -
Летом всё растает,
И снега, и лед!

Полно убиваться!
Полно тосковать!
Пусть невзгоды злятся
Над тобой опять!
Хоть вражда пускает
Все гоненья в ход -
Скоро всё растает,
И вражда, и гнет!

Печальный день... В душе уныло...
Один брожу по лесу я.
Безмолвен ум, и слабы силы...
Пойду и сяду у ручья...

Там я любил глядеть когда-то,
Как струйки чистые блестят,
Как вдалеке лучи заката
Верхи деревьев золотят.
Там всё приволье и свобода,
Там всюду жизнь ключом кипит,
И, верно, вольная природа
Мой ум усталый оживит.
Но и ручей, когда-то милый,
Сегодня чужд душе моей.
Мне веет холодом могилы
И от лесов, и от полей...
Здесь всё кругом полно отравой,
И только чудится лишь мне,
Что надо мной орел двуглавый
Парит в туманной вышине.

            Ксане

Как дивно хорошо в сияньи зимней ночи!
Как звезды яркие мерцают в вышине!
Блестят по всей земле снежинок нежных очи,
И море Ясности я вижу на Луне.

Мне хочется всю ночь в немом благоговеньи
В безмолвной тишине смотреть на небеса,
И близки для меня далеких звезд скопленья,
И лунные моря, и дальние леса.

И так близка она - пылинка мирозданья!
Мне хочется сказать и звездам, и Луне:
Ей в жизни предстоят и радость и страданья,
Отдайте радость ей, а горе дайте мне!

Полна участья и привета
Среди безмолвия и тьмы,
Она сошла, как ангел света,
Под своды мрачные тюрьмы.

Была чарующая сила
В душе прекрасной и живой,
И жизнь она нам обновила
Своей душевной чистотой.

В глухой тюрьме она страдала
Среди насилия и зла,
Потом ушла и не узнала,
Как много света унесла.

Есть в мире души, - их узнаешь
Лишь в дни гонений и утрат,
Но мир за них благословляешь
И жизнь за них отдать бы рад!

Милый друг, безумно смелый,
   Честный и живой,
Быстро время пролетело
   Наших встреч с тобой!

Если я к тебе, бывало,
   Мрачный приходил
И, подавленный, усталый,
   С грустью говорил

О тоске невыносимой,
   Что людей гнетет
В этой жизни нестерпимой
   Горя и невзгод, -

Ты рассеянно молчала,
   Слушая меня,
И скучала, и зевала,
   Сон едва гоня.

Но когда в порыве новом
   Речь я заводил
О борьбе с врагом суровым
   До последних сил,

Снова клялся за свободу
   Душу положить
И врагам за все невзгоды
   Братьев отомстить, -

Все черты твои светлели, -
   Нет следа тоски!
И глаза твои горели
   Словно огоньки...

Моих стихов невнятны звуки 
 Живущим тускло в наши дни: 
В них мир таинственной науки, 
 В них неба вечные огни. 
 
Мои слова - иероглифы: 
 Их разберёт грядущий век. 
И что прочесть не смогут скифы, 
 Узнает новый человек. 

Памяти дуврских утесов

Море бушует, и воет, и плещет,
Волны грохочут и бьют мне в глаза,
Сердце же рвется, стучит и трепещет,
Мысль то потухнет, то ярко заблещет...
В море и в сердце бушует гроза.

Море умолкло, и сердце уснуло...
Больше не бьет об утесы волна...
Всё, что так ярко в душе промелькнуло,
Всё улеглося, заглохло, минуло...
В море и в сердце стоит тишина...

     Мы умираем только для других.
О смерти собственной умерший не узнает.
Ушел он в новый путь, он мертв лишь для живых,
      Для тех, кого он оставляет.

     Вот гроб стоит, и в нем недвижим тот,
С кем я делил и радость и страданье.
Он умер для меня, но он во мне живет,
     А я исчез в его воспоминаньи.

     Я умер в нем. Меня хоронят с ним.
В его душе мое исчезло отраженье.
В стихийный мир ушел попутный пилигрим,
Хранивший в памяти мое изображенье.

А для меня тесней сомкнулся горизонт,
Русл_о_ моей души как будто уже стало.
Но в глубину времен душа спустила зонд,
И нить его нигде до грунта не достала.

Сомкнулся мир стихий, былое заслоня.
В нем своего конца, как все, я не узнаю,
Но с каждым из людей, умерших для меня,
     Мне кажется, я тоже умираю.

И всё ж не умер тот, чей отзвук есть в других,
Кто в этом мире жил не только жизнью личной!
Живой средь мертвых мертв, а мертвый жив
  в живых, -
Как это странно всё, как это необычно!

И вот опять она, Россия...
Опять и церкви, и кресты,
И снова вижу на пути я
Следы старинной нищеты.
Опять жандармские ливреи
Цветами яркими блестят,
И выраженье: "Мы - лакеи!"
Черты опричников хранят.
Опять насилия и слезы...
И как-то чудится во мгле,
Что даже ели и березы
Здесь рабски клонятся к земле!..

Вот и рассвет над землей занимается;
   Бледно алеет восток...
В облачной дымке заря загорается,
Птица ночная в трущобы скрывается,
   Звери уходят с дорог.

Вот и в сознаньи рассвет занимается:
   Мысли несутся вольней,
Братское чувство в груди загорается,
Старых богов обаянье теряется,
   Тускнут короны царей.

Под мрачной тенью бастиона,
За дверью кельи крепостной,
Где нет ни света, ни закона,
Ждал казни узник молодой.
Коптела лампа, догорая,
Чернели тени по углам,
Но, за свободу умирая,
Свободе гимн нашел он там.

Перед холодною стеною
Стоял он в мертвой тишине,
Там чуть заметной полосою
Тянулась надпись на стене.

          Надпись

"Ни перед силой угнетенья,
Ни под злословием молвы,
Ни пред тупой угрозой мщенья
Еще не гнул я головы.
Не знал я с юности кумира,
И преклонял колени я
Лишь пред тобой, невеста мира,
Свобода светлая моя.
Ты для меня была святыня,
Ты для меня была - весь мир,
Моя единая богиня
И мой единственный кумир.
И в дни тяжелого изгнанья,
И в перемирьи, и в борьбе
Я жадно пил твое дыханье
И отдал жизнь мою тебе!
Увидел я твой светоч нудный...
И я искал тебя с тех пор
И в рощах Роны изумрудной,
И на снегах швейцарских гор.
Твой облик чудный и прекрасный
Везде стоял передо мной,
Горя в лучах, как полдень ясный,
Своею дивной красотой.
В глуши Финляндии ненастной,
Среди озер и диких скал,
С какой тебя любовью страстной
Я в край родимый призывал!
Что делал я в лесах дремучих,
На что решиться был готов,
Каких искал я сил могучих,
Чтоб разметать твоих врагов, -
Пусть это знают только ели,
Что по пригоркам той земли
Средь диких скал в сырые щели
Корнями мощными вросли!
И вот я здесь, в стенах страданья,
Последний гимн тебе пою...
Прими же в лоно мирозданья
Ты душу вольную мою!"
Кто начертил здесь надпись эту?
Кто был предшественник его?
От камней не было ответа,
И не узнал он ничего.
Пустынным, тусклым коридором
Уж палача к нему вели
И, звякнув кованым затвором,
Веревку в камеру внесли...

Некуда деться от муки и боли!..
Порча какая случилася, что ли,
Желчь ли во мне разлилась в эту ночь, -
Право, не знаю! Но только невмочь!
Против любимой недавно отчизны
Льются из сердца слова укоризны...
Русская жизнь! Средь густой темноты
Как неуклюже сложилася ты!..

Родина-мать! Нет ни счету, ни сметы
Змеям, что были тобою пригреты, -
Дедов вина и беспечность отцов
Создали целое племя рабов!..
Всюду душил тебя льстивый сенатор,
Хищный чиновник, жандарм, император,
Поп и помещик, судья и купец;
Грабил последний судейский писец...
Ты же - ты только терпела, страдала,
Вечно трудилась и вечно молчала;
И средь громадной родимой земли
Вечно валялся народ твой в пыли...

Нет! Разойдись ты, тоска гробовая!
Злу не поможешь, лениво страдая;
Некогда плакать, не время стонать,
Надобно делу все силы отдать!..
Родина-мать! Разверни свои силы,
Жизнь пробуди средь молчанья могилы!
Встань! Угнетенье и тьму прекрати
И за погибших детей отомсти!

Всё тихо. Небесных светил мириады
   Мерцают в лазурной дали.
   Широкою тенью легли
По Волге прибрежных обрывов громады...
В равнинах и звери, и птицы, и гады
   Умолкли и в норы ушли.

О, как хорошо средь природы живется!
   Тепло и спокойно везде...
   Всё спит на земле и в воде...
Лишь только на мельнице шум раздается
И грустная песня от барки несется
   О горе, о вечном труде...

За рощею видны фабричные своды
   Да окна трактира блестят.
   И в сердце вливается яд:
"Одни только пасынки вольной природы,
Не ведая счастья, не зная свободы,
   Одни только люди не спят!.."

О люди! Среди бесконечного мира,
   Где нет ни рабов, ни царей,
   В тиши этих чудных ночей,
Вы - чуждые гости средь чуждого пира...
Вселенная - царство свободы и мира,
   А вы - достоянье цепей...

Я врагами в тюрьме погребен,
Но живу всё еще год от году...
В дни тяжелой борьбы за свободу
Было время моих похорон.

За железной тюремной решеткой,
За сырой и холодной стеной
Ярким светом горят предо мной
Эти дни моей жизни короткой.

Вспоминается мне та пора,
Как по нивам родимого края
Раздалось, мужика пробуждая,
Слово братства, свободы, добра...

Как в смятеньи подняли тревогу
Слуги мрака, оков и цепей
И покровом терновых ветвей
Застилали к народу дорогу...

Как в борьбе с их несметной толпой
Молодая, могучая сила,
Погибая, страну пробудила,
И проснулся рабочий на бой...

Вы, друзья, что в борьбе уцелели,
Тоже здесь вспоминаетесь мне...
Лучше ль вам на родной стороне?
Ближе ль, братья, стоите вы к цели?

Тяжкий крест привелось вам принять,
Легкий жребий мне выпал на долю:
Трудно жить и бороться за волю,
Но легко за нее умирать.

Трудно жить, чтоб порой не дрожала,
На врага подымаясь, рука,
Чтобы сил не съедала тоска,
Если счастье в борьбе изменяло,

Чтобы в том, кто восстал за любовь,
Вплоть до двери холодного гроба
Не смолкала могучая злоба
И кипела бы мщением кровь!

Приумолкла тюрьма,
Всюду тишь и покой...
И царит над землей
Полусвет, полутьма.

Что-то мрачно глядит
Нынче келья моя...
Хоть послушаю я,
Громко ль сердце стучит...

Чу!.. За дверью идут,
Слышен говор людей...
Близок час, - поведут
Нас на суд палачей.

Но ни просьб, ни мольбы
И в последний наш час
Наши судьи-рабы
Не услышат от нас!..

Пусть уныла тюрьма,
Пусть повсюду покой,
Пусть царит над землей
Полусвет, полутьма,

Но и в этой глуши,
Где так долги года,
Нашей вольной души
Не сломить никогда!

Чу! в тиши гробовой
Снова слышны шаги,
Приходите ж за мной
Вы скорее, враги!..

Из Фраскатти в старый Рим 
 Вышел Пётр-Астролог. 
Свод небес висел над ним, 
 Будто чёрный полог. 
 
Он глядел туда, во тьму, 
 Со своей равнины, 
И мерещились ему 
 Странные картины. 
 
Пётр сказал: "Не лёгок путь, 
 Утомились ноги". 
И присел он отдохнуть 
 С краю у дороги. 
 
Видит: небо уж не грот 
 С яркими звездами, 
Это спущена с высот 
 Скатерть со зверями. 
 
В ней даны ему, как снедь, 
 Гидры, скорпионы, 
Козерог, центавр, медведь, 
 Змеи и драконы. 
 
Он подумал: "Это - бес! 
 Чёртово глумленье". 
Но услышал глас с небес: 
 "Ешь их во спасенье!" 
 
- "Что ты, Боже, мне сказал? - 
 Молвил Пётр укорно, - 
Никогда я не едал 
 Нечисти злотворной". 
 
Но спустилася с высот 
 Скатерть ещё ниже; 
Лезут звери прямо в рот, 
 И всё ближе, ближе! 
 
Пётр вскочил. - "Прескверный сон! 
 Как тут разобраться?" 
И спешил скорее он 
 До дому добраться. 

(В нижнем этаже шлиссельбургских камер)

Я в камере моей - как в лондонском тоннеле,
Где мощная река несется в вышине.
Безмолвно целый день лежу я на постели
В задумчивых мечтах, в спокойном полусне.

А там, над головой, гремящие потоки
Лирических стихов несутся надо мной,
Бушуют и шумят рифмованные строки
И хлещут в стену мне грозящею волной.

На темном небосклоне
Недвижна, как всегда,
Горит на звездном фоне
Полярная звезда.

В пути по дальним странам
Она для нас - маяк,
Ее над океаном
Привык искать моряк.

Я шел дорогой новой
На жизненном пути,
И мне стези суровой,
Казалось, не пройти.

Печальный и усталый
Я встретился с тобой,
И ты моею стала
Полярного звездой!

Проклятие! Пиши стихи в тюрьме,
Когда на воле ждет не слово - дело!
Да, жить одной мечтою надоело...
Бесплодно бьется мысль в моем уме...

  Когда к борьбе с неправдой злой
     Стремится всё живое,
  Когда повсюду гнет тупой
     Да рабство вековое,
  Тогда нет сил в тюрьме сидеть
  И песни о неволе петь.

Тогда, поэт, бросай перо скорей
И меч бери, чтоб биться за свободу:
Стесненному неволею народу
Ты не поможешь песнею своей...

  Нет! Не рожден поэтом я!..
    Средь грез и рифм забыться
  Я не могу! Душа моя
     К борьбе с врагом стремится!
  И муза мне на ум нейдет...
  Лишь жажда воли сердце рвет!

Посвящено Вере Фигнер при увозе ее
      из Шлиссельбургской крепости

Пусть, мой друг дорогой, будет счастлив твой путь
           И судьба твоя будет светлей!
Пусть удастся с души поскорее стряхнуть
           Злые чары неволи твоей!

Скоро, милый мой друг, вновь увидит твой взор
           Лица близких, родных и друзей,
(Окружит тебя вновь беспредельный простор
           И раздолье лугов и полей!

Ночью встретят тебя и развеют твой сон
           Миллионами звезд небеса,
И увидишь ты вновь голубой небосклон,
           И холмы, и ручьи, и леса!

Всё, чего столько лет ты была лишена,
           Что в мечтах обаянья полно,
Вдруг воскреснет опять, и нахлынет волна
           Прежних чувств, позабытых давно!

Пусть же, милый мой друг, будет счастлив твой путь,
           Скоро будешь ты снова вольна,
И успеешь усталой душой отдохнуть
           От тяжелого долгого сна!

Много лет 
 Прожил свет, 
Одряхлев при этом. 
 
 Глух и стар 
 Стал Пиндар 
И запел поэтам: 
 
 "Мой адепт! 
 Вот рецепт 
Звучного искусства: 
 
 Нужно вам 
 Мысли грамм, 
Да полдрахмы чувства! 
 
 А потом 
 Хоть ведром 
Или всей бадьёю, 
 
 Через край 
 Доливай 
Чистою водою! 
 
 За твой труд 
 Воздадут 
Кто венком, кто розой!" 
 
 И с тех пор 
 Мелют вздор 
И стихом и прозой! 

Искал он к правде путь далекий
В юдоли лжи и пошлых дел.
Его окутал мрак глубокий,
А с неба светоч не горел.

Но в мире гнета и стяжанья,
Где трудно к истине идти,
Он видел в трепетном сияньи
Могилы павших на пути...

И с них любви нетленный пламень
Ему дорогу осветил,
И не споткнулся он о камень
В хаосе зла и темных сил...

   Сгинули силы...
Тускло сияние дня...
   Холод могилы
Обнял, как саван, меня...

   Те же всё стены,
Тяжесть тупая в уме,
   Нет перемены!
Глухо и душно в тюрьме.

   Чаша всё ближе,
Мало осталось пути...
   Благослови же,
Родина-мать, и прости!..

С серого неба, где туч покрывало
   Низко спустилось над кровлей тюрьмы,
Тихо ко мне на рукав ты упала,
   Вестница близкой зимы.

Где ты, снежинка, носилась по воле?
   Кто тебя в край наш занес?
Что тебе надобно в царстве неволи,
   В царстве страданий и слез?

Лучше б легла ты на снежной вершине
   Дальней свободной страны,
Там тебе в дикой, безлюдной пустыне
   Снились бы чудные сны.

Там ты смотрела б на синее море,
   В солнечных грелась лучах
И не узнала б о муке и горе
   В наших забытых стенах!

- Нет! не хотела я целые годы
   В снежной лежать вышине,
Я принесла тебе весть со свободы,
   Весть о далекой весне.

Пусть цепенеет в холодном недуге
   Скованный север земли, -
Яркое солнце сияет на юге,
   Пышно цветы расцвели.

Солнце согрело свободные страны,
   Всё там приволье и свет,
И чередою валы океана
   Шлют тебе братский привет!

Там я возникла в бушующем море,
   В вечной стихийной борьбе,
И пролетела в небесном просторе
   С весточкой этой к тебе.

Струйка журчала 
 Серой скале: 
Я уж устала 
 Течь по земле. 
 
Встречу я вскоре 
 Берег родной, 
Близко уж море, 
 Близок покой. 
 
С ним я рассталась 
 Слишком легко, 
К небу умчалась 
 Я высоко. 
 
Паром летала 
 Я в облаках, 
Снегом упала 
 В дальних краях. 
 
В почву спустилась 
 Ранней весной, 
Долго сочилась 
 Я под землёй. 
 
Вышла я в двери 
 Яркого дня, - 
Люди и звери 
 Пили меня. 
 
В людях текла я 
 В тёплой крови, 
Страстно желая 
 Счастья, любви. 
 
К истине жажду 
 Вечно тая, 
Каплею каждой 
 Верила я. 
 
Знала страданья, 
 Знала любовь: 
В детском дыханьи 
 Вышла я вновь. 
 
На землю пала 
 Яркой росой, 
Снова я стала 
 Чистой струёй. 
 
Всё я узнала! 
 Долог был путь!.. 
Время настало 
 Мне отдохнуть. 
 
Буду я вскоре 
 Синей волной: 
Близко уж море, 
 Близок покой!.. 

   Там, средь движенья
Вечных систем мировых,
   Нет треволненья
Бурь и страданий земных.

   Здесь же народы,
Вечно в цепях и крови,
   Ищут свободы,
Правды, добра и любви...

Съезжалися гости на виллу, на бал, 
Под виллой внизу океан бушевал. 
 
На вилле, как звёзды, горели огни, 
Под виллой чернели утёсы одни. 
 
Был грозен в полуночной мгле океан, 
И голос природы звучал, как орган. 
 
Вся вилла была оживленьем полна, 
О вечном гудела морская волна! 
 
Всё новые гости съезжались на бал, 
На новые танцы оркестр призывал, 
 
Кружилися дамы в своих кружевах, - 
А в море лишь пена вилась на камнях, 
 
На гребни ложилась полночная мгла, 
И хрупки казались людские дела! 

   Скованы цепи...
Кто же их будет носить?
   Взятый ли в степи
Беглый, уставший бродить?

   Вор ли, грабитель,
Схваченный ночью глухой?
   Или служитель
Братства идеи святой?

Как будто в волшебном, таинственном сне 
 Несётся минут бесконечность, 
Рождает их Вечность в своей глубине 
 И вновь поглощает их Вечность. 
 
Он в Вечности был заключён, без оков, 
 В ней счастье он знал и печали, 
И медленно двигались стрелки часов 
 И Время ему отмечали. 
 
В темницу навеки он был заключён 
 Врагом животворного света, 
И долго он жил, как во сне, без времён, 
 Часы его спрятали где-то: 
 
Негаданно день избавленья пришёл, 
 И с узника сняли оковы, 
И снова, свободный, часы он нашёл, 
 И стрелки задвигались снова. 
 
И вновь для него, как в таинственном сне, 
 Помчалась минут бесконечность: 
Рождала их Вечность в своей глубине 
 И вновь поглощала их Вечность. 

Всего стихотворений: 44