Юлия Валериановна Жадовская (1824-1883)

• Биография Юлии Жадовской
• Стихотворения Юлии Жадовской по темам

Все стихотворения Юлии Жадовской на одной странице

- Оглавление -

Ах, бабушкин сад! 
Как счастлив, как рад 
Тогда я бывал, 
Как в нем я гулял, 
Срывая цветы 
В высокой траве, 
Лелея мечты 
В моей голове... 
Ах, бабушкин сад! 
Живой аромат 
Цветущих кустов; 
Прохладная тень 
Высоких дерев, 
Где вечер и день 
Просиживал я, 
Где сладко меня 
Лелеяла тень... 
Ах, бабушкин сад! 
Как был бы я рад 
Опять погулять 
Опять помечтать 
В заветной тени, 
В отрадной тиши - 
Все скорбные дни, 
Все горе души 
На миг позабыть, 
И жизнь полюбить 

Предо мной Иван Великий,
Предо мною - вся Москва.
Кремль-от, Кремль-от, погляди-ка!
Закружится голова.
Русской силой так и дышит...
Здесь лилась за веру кровь;
Сердце русское здесь слышит
И спасенье, и любовь.
Старине святой невольно
Поклоняется душа...
Ах, Москва, родная, больно
Ты мила и хороша!

Полные народа
Улицы большие,
Шум непрестающий,
Зданья вековые,
И под небом звездным
Город бесконечный, -
Обо всем об этом
Я мечтала вечно;
У себя в деревне,
В тишине, в покое
Все это казалось
Мне прекрасней вдвое.
А теперь, в столице,
Я томлюсь тоскою:
И по роще темной,
Пахнущей смолою,
Где поутру хоры
Птичек раздавались
И деревья с шумом
Медленно качались;
И по речке синей,
Что течет небрежно
И журчит струями
Вдумчиво и нежно,
Берега лаская
Влагою прохладной;
И по иве старой,
Чтосклонилась жадно
Над прудом широким,
И в него глядится,
И как будто вечно
Жаждою томится...
Есть еще сосед там,
Он простой, несветский,
Но он весь проникнут
Добротою детской...
Повидаться с ним бы
Я теперь желала
И сказать, как прежде
Я глупа бывала...

Я в поздние сумерки часто
Сижу у окна и во мраке
Пою заунывные песни
Иль думаю странные думы,
Иль на дом соседа смотрю я -
И вижу: мгновенно в нем окна
Светлеют, и свечи мелькают,
Мелькают порой и головки,
Вечернюю жизнь начиная...
Порою мне грустно бывает;
Порой же луч света, ко мне пробиваясь,
Счастием тихим меня обдает.

Повсюду тишина: природа засыпает
И звезды в высоте так сладостно горят!
Заря на западе далеком потухает,
По небу облачка едва-едва скользят.
О, пусть душа моя больная насладится
   Такою же отрадной тишиной!
   Пусть чувство в ней святое загорится
   Вечернею блестящею звездой!
Но отчего я так тоскую и страдаю?
Кто, кто печаль мою поймет и усладит?
Я ничего теперь не жду, не вспоминаю;
Так что ж в моей душе?.. Вокруг меня всё спит;
Ни в чем ответа нет... лишь огненной чертою
Звезда падучая блеснула предо мною.

Я помню взгляд, мне не забыть тот взгляд! - 
Он предо мной горит неотразимо: 
В нем счастья блеск, в нем чудной страсти яд, 
Огонь тоски, любви невыразимой. 
Он душу мне так сильно волновал, 
Он новых чувств родил во мне так много, 
Он сердце мне надолго оковал 
Неведомой и сладостной тревогой! 

Что в душу мне так дивно льется?
Кто шепчет сладкие слова?
Зачем, как прежде, сердце бьется,
Невольно никнет голова?..

Зачем отрадою нежданной
Опять я, грустная, полна?
Зачем весной благоуханной
В сны счастия погружена?

Надежд, уснувших так глубоко,
Кто разбудил кипучий рой?
Прекрасно, вольно и широко
Кто жизнь раскинул предо мной?

Или еще не отжила я
Моей весны всех лучших дней?
Или еще не отцвела я
Душой тревожною моей?

Во мгле печальных заблуждений,
В тяжелом сне душа была,
Полна обманчивых видений;
Ее тоска сомненья жгла.

Но ты явился мне: сурово
С очей души завесу снял,
И вещее промолвил слово,
И мрак сомненья разогнал.

Явился ты, мой гений грозный,
Разоблачил добро и зло,
И стало на душе светло -
Как в ясный день... зимы морозной...

Всё бы я теперь сидела да глядела!
Я глядела бы всё на ясное небо,
На ясное небо да на вечернюю зорю, -
Как заря на западе потухает,
Как на небе зажигаются звезды,
Как вдали собираются тучи
И по ним молнья пробегает...
Всё бы я теперь сидела да глядела!
Я глядела бы всё в чистое поле, -
Там, вдали, чернеет лес дремучий,
А в лесу гуляет вольный ветер,
Деревам чудные речи шепчет...
Эти речи для нас непонятны;
Эти речи цветы понимают, -
Им внимая, головки склоняют,
Раскрывая душистые листочки...
Всё бы я теперь сидела да глядела!..
А на сердце тоска, будто камень,
На глазах пробиваются слезы...
Как, бывало, глядела я другу в очи, -
Вся душа моя счастьем трепетала,
В моем сердце весна расцветала,
Вместо солнца любовь светила...
Век бы целый на него я глядела!..

Всё ты уносишь, нещадное время, -
Горе и радость, дружбу и злобу;
Всё забираешь всесильным полетом;
Что же мою ты любовь не умчало?
Знать, позабыло о ней ты, седое;
Или уж слишком глубоко мне в душу
Чувство святое запало, что взор твой,
Видящий всё, до него не проникнул?

Говорят - придет пора,
Будет легче человеку,
Много пользы и добра
Светит будущему веку.

Но до них нам не дожить
И не зреть поры счастливой,
Горько дни свои влачить
И томиться терпеливо...

Что ж? Закат печальных дней
Пусть надеждой озарится,
Что и ярче и светлей
Утро мира загорится.


А быть может, - как узнать? -
Луч его и нас коснется,
И придется увидать,
Как заря с зарей сойдется...

Грустная картина!
Облаком густым
Вьется из овина
За деревней дым.
Незавидна местность:
Скудная земля,
Плоская окрестность,
Выжаты поля.
Всё как бы в тумане,
Всё как будто спит...
В худеньком кафтане
Мужичок стоит,
Головой качает -
Умолот плохой,
Думает-гадает:
Как-то быть зимой?
Так вся жизнь проходит
С горем пополам;
Там и смерть приходит,
С ней конец трудам.
Причастит больного
Деревенский поп,
Принесут сосновый
От соседа гроб,
Отпоют уныло...
И старуха мать
Долго над могилой
Будет причитать...

Да, я вижу, - безумство то было:
В наше время грешно так любить
И души благодатные силы
Об единое чувство разбить.

Но, быть может, с тобой мы и правы:
Увлеклися в недобрый мы час,
Пылкой юности демон лукавый
Отуманил неопытных нас.

Думал ты, что любил меня страстно,
По тебе я сходила с ума;
Наша встреча могла быть опасна,
Я теперь это вижу сама.

Но едва очарованной чаши
Мы коснулись устами с тобой,
Как уж души разрознились наши
И пошел ты дорогой иной.

Горько было, я много страдала,
И в любовь моя вера прошла,
Но в то время я духом не пала -
Гордо, смело удар приняла.

А теперь уж и чувство погасло,
Стала жизнь и пуста, и темна;
И душа - как лампада без масла,
Догоревшая ярко до дна.

Не говори, не повторяй 
Мне слова страшного "прощай"; 
Отравой горького сознанья 
Моей души не помрачай, 
С улыбкой руку мне подай 
И тихо молви: "до свиданья". 

Что тебя обманывать напрасно: 
Нет, не верь волненью моему! 
Если взор порою вспыхнет страстно, 
Если руку я тебе пожму, - 
Знай: то прежних дней очарованье 
Ты во мне искусно пробудил; 
То другой любви воспоминанье 
Взор мой вдруг невольно отразил. 
Друг мой! Я больна неизлечимо - 
Не тебе недуг мой исцелить! 
может быть, могу я быть любима, 
Но сама уж не могу любить! 
Говорят, есть в свете злые люди, 
Колдовства имеют страшный дар; 
Никогда не вырвать уж из груди 
Силы их неотвратимых чар; 
Говорят, что есть слова и речи - 
В них таится чудный заговор: 
Говорят, есть роковые встречи, 
Есть тяжелый и недобрый взор... 
Видно, в пору молодости страстной, 
В самом лучшем цвете бытия, 
Я сошлась с волшебником опасным, - 
Той порою сглазил он меня... 
Произнес таинственное слово, 
Сердце мне навек заговорил, 
И недугом тяжким и суровым 
Жизнь мою жестоко отравил... 

Лучший перл таится
В глубине морской;
Зреет мысль святая
В глубине души.
Надо сильно буре
Море взволновать,
Чтоб оно, в бореньи,
Выбросило перл;
Надо сильно чувству
Душу потрясти,
Чтоб она, в восторге,
Выразила мысль.

Любви не может быть меж нами: 
Ее мы оба далеки; 
Зачем же взглядами, речами 
Ты льешь мне в сердце яд тоски? 

Зачем тревогою, заботой 
С тобой полна душа моя? 
Да, есть в тебе такое что-то, 
Чего забыть не в силах я; 

Что в день печали, в день разлуки 
В душе откликнется не раз, 
И старые пробудит муки, 
И слезы вызовет из глаз. 

Люди много мне болтали 
О тебе добра и худа; 
Но на все пустые толки 
Я с презреньем отвечала. 
пусть кричат, что им угодно, 
Про себя я говорила, 
Мне всю правду сердце скажет: 
Лучше всех оно сумеет 
Различить добро и худо. 
И с тех пор, как полюбила 
Я тебя, прошло не мало 
Дней веселых и печальных; 
Разгадать же и теперь я 
Не могу, как ни стараюсь, 
Что в тебе я так любила; 
То ли, что хвалили люди, 
Или то, что осуждали?.. 

Меня гнетет тоски недуг; 
Мне скучно в этом мире, друг; 
Мне надоели сплетни, вздор - 
Мужчин ничтожный разговор. 
Смешной, нелепый женщин толк, 
Их выписные бархат, шелк, - 
Ума и сердца пустота 
И накладная красота. 
Мирских сует я не терплю, 
Но божий мир душой люблю, 
Но вечно будут милы мне - 
И звезд мерцанье в вышине, 
И шум развесистых дерев, 
И зелень бархатных лугов, 
И вод прозрачная струя, 
И в роще песни соловья. 

Покрытый ранами, поверженный во прах, 
Лежал я при пути в томленье и слезах 
И думал про себя в тоске невыразимой; 
"О, где моя родня? Где близкий? Где любимый? о 
И много мимо шло... Но что ж? Никто из них 
Не думал облегчить тяжёлых ран моих. 
Иной бы и желал, да в даль его манила 
Житейской суеты губительная сила, 
Иных пугал вид ран и мой тяжёлый стон. 
Уж мной овладевал холодный смерти сон, 
Уж на устах моих стенанья замирали. 
В тускнеющих очах уж слёзы застывали... 
Но вот пришёл один, склонился надо мной 
И слёзы мне отёр спасительной рукой; 
Он был неведом мне, но полн святой любовью - 
Текущею из ран не погнушался кровью: 
Он взял меня с собой и помогал мне сам, 
И лил на раны мне целительный бальзам, - 
И голос мне сказал в душе неотразимый: 
"Вот кто родня тебе, кто близкий, кто любимый!" 

Много капель светлых 
В сине море падает; 
Много искр небесных 
Людям посылается. 
Не из каждой капли 
Чудно образуется 
Светлая жемчужина, 
И не в каждом сердце 
Искра разгорается 
Пламенем живительным! 

Много лет ладью мою носило
Всё в виду цветущих берегов...
Сердце их и звало, и манило,
Но ладья всё дальше уходила
И неслась по прихоти валов.

А потом, в пространстве беспредметном,
Поплыла в неведомую даль.
Милый край мелькал едва заметно,
И кругом всё было безответно
На мои моленья и печаль.

Облака мне звезды застилали;
Моря шум был грозен и суров;
И порой громады выступали
Голых скал, - они меня пугали
Мрачным видом чуждых берегов.

Наконец ко пристани бесплодной
Принесло убогую ладью,
Где душе, печальной и холодной,
Не развиться мыслию свободной,
Где я жизнь и силы погублю!

Мира заступница, Матерь всепетая!
Я пред Тобою с мольбой:
Бедную грешницу, мраком одетую,
Ты благодатью прикрой!
Если постигнут меня испытания,
Скорби, утраты, враги,
В трудный час жизни, в минуту страдания,
Ты мне, молю, помоги!
Радость духовную, жажду спасения
В сердце мое положи:
В царство Небесное, в мир утешения
Путь мне прямой укажи! 

Стих твой звучит непритворным страданьем, 
Будто из крови и слез он восстал! 
Полный ко благу могучим призваньем, 
Многим глубоко он в сердце запал. 
Он неприятно счастливцев смущает 
Гордость и спесь восстают из него; 
Он эгоизм глубоко потрясает, - 
Верь мне - не скоро забудут его! 
Льнут к нему чутким, внимательным ухом 
Души, измятые жизни грозой; 
Внемлют ему все, скорбящие духом, 
Все, угнетенные сильной рукой... 

Боясь житейских бурь и смут,
Бежишь ты, грустный, от людей.
Ты ищешь сладостных минут
Под небом Греции твоей.
Но верь, и там тебя найдут
Людские ропот, плач и стон;
От них поэта не спасут
Громады храмин и колонн.
Себялюбиво увлечен
Ты блеском чувственной мечты, -
Прерви эпикурейский сон,
Оставь служенье красоты -
И скорбным братьям послужи.
За нас люби, за нас страдай...
И духа гордости и лжи
Стихом могучим поражай.

Я гляжу на дорогу уныло,
Незавиден и тесен мой путь!
Я теряю и бодрость, и силу,
Мне пора бы давно отдохнуть.

Даль не манит уж больше надеждой,
Мало радостных встреч на пути,
Часто об руку с грубой невеждой,
С глупой спесью случалось идти.

И нередко меня нагоняли
Пошлость, зависть и яд клеветы,
Утомленную душу терзали,
Мяли лучшие жизни цветы.

Было добрых сопутников мало,
Да и те отошли далеко...
Я осталась одна, я устала, -
Этот путь перейти не легко!

Не зови меня бесстрастной 
И холодной не зови - 
У меня в душе немало 
И страданья и любви. 
Проходя перед толпою, 
сердце я хочу закрыть 
Равнодушием наружным 
Чтоб себе не изменить. 
Так идет пред господином 
Затая невольный страх, 
Раб, ступая осторожно, 
С чашей полною в руках. 

Не твердил он мне льстивых речей, 
Не смущал похвалою медовой 
Но запало мне в душу навек 
Его резко-правдивое слово... 
Он по-своему как-то любил, 
Но любил он глубоко и страстно! 
Жизни он не считал никогда 
Глупой шуткой иди даром напрасным. 
Он порой предрассудки бранил, 
Но в душе его не было злобы; 
Слову честному, дружбе, любви 
Он был верен и предан до гроба. 
И хоть часто терзали его 
Неудачи, враги и сомненья, 
Но он умер с надеждой святой, 
Что настанет пора обновленья. 
Что поймет, наконец, человек 
Что идет он дорогой лукавой, 
И сознает неправду душой, 
И воротит на счастие право... 
Не твердил он мне льстивых речей, 
Не смущал похвалою медовой 
Но запало мне в душу навек 
Его резко-правдивое слово... 

Нет, никогда поклонничеством низким 
Я покровительства и славы не куплю, 
И лести я ни дальним и ни близким 
Пред тем, что я всегда глубоко презирала, 
Пред чем, порой, дрожат достойные, - увы! - 
Пред знатью гордою, пред роскошью нахала 
Я не склоню свободной головы. 
Пройду своим путем, хоть горестно, но честно, 
Любя свою страну, любя родной народ: 
И, может быть, к моей могиле неизвестной 
Бедняк иль друг со вздохом подойдет; 
На то, что скажет он, на то, о чем помыслить, 
Я, верно, отзовусь бессмертною душой... 
Нет, верьте, лживый свет не знает и не смыслит, 
Какое счастье быть всегда самим собой!.. 

Нива, моя нива, 
Нива золотая! 
Зреешь ты на солнце, 
Колос наливая, 
По тебе от ветру, - 
Словно в синем море, - 
Волны так и ходят, 
Ходят на просторе. 
Над тобою с песней 
Жаворонок вьется; 
Над тобою и туча 
Грозно пронесется. 
Зреешь ты и спеешь, 
Колос наливая, - 
О людских заботах 
Ничего не зная. 
Уноси ты ветер, 
Тучу градовую; 
Сбереги нам, боже, 
Ниву трудовую!.. 

Полночь глухая. Ты думаешь: все уж уснуло,
Все тихо, и мир, как кладбище, безмолвен.
Неправда! Прислушайся: шепчут впросонках деревья,
Кузнечик в высокой траве распевает.
Прислушайся к сердцу: безмолвно ль оно?
Прислушайся к думам своим: молчит ли твой ум?
Мой друг! в нашей жизни нет тишины совершенной;
Безмолвна лишь смерть; но и в этом безмолвье
Отыщешь ты нечто такое, что страшно
И сладко, и чудно душе говорит!

Ночь. Всё тихо. Только звезды
Неусыпные блестят
И в струях реки зеркальной
И мелькают, и дрожат;
Да порою пробегает
Легкий трепет по листам
Или сонный жук лениво
Прожужжит привет цветам.
Полно нам с тобой так поздно
Под деревьями сидеть
И с мечтой неисполнимой
Грустно на небо смотреть
И, как детям, любоваться
И звездами, и рекой:
О другом давно пора уж
Нам подумать бы с тобой.
Посмотри, ведь ты седеешь,
Да и я уж не дитя;
Путь далек, притом не гладок, -
Не пройдешь его шутя!
И не вечно будут звезды
Нам так ласково сверкать:
То и жди, беда, как туча,
Набежит на нас опять...
Вот и надобно подумать,
Чтобы нас она врасплох
Не застала, чтоб рассудок
Силы нам собрать помог,
Чтоб взглянуть в глаза несчастью
С думой смелой и прямой,
Чтоб не пасть нам перед горем,
А возвыситься душой...

Ночь... Вот в сад тенистый
Стукнуло окно...
Льется воздух чистый;
Люди спят давно.

Но с землей украдкой
Звезды говорят;
И в раздумье сладком
Дерева стоят...

Как теперь отрадно
Ей, одной, вздохнуть!
Как впивает жадно
Свежий воздух в грудь.

И спустились руки
За окно... в тиши
Слышатся ей звуки
В глубине души.

Им она внимает...
И, в тоске немой,
Сердце замирает,
Взор горит слезой...

Смотрю на облака без мысли и без цели.
Опять вы, легкие, с весною прилетели!
Опять вы, вольные, по выси голубой
Воздушной, светлою гуляете грядой;
Опять гляжу на вас печальными очами, -
И как желала б я помчаться вслед за вами!

Напрасно ты сулишь так жарко славу мне:
Предчувствие мое, я знаю, не обманет,
И на меня она, безвестную, не взглянет.
Зачем будить мечты в душевной глубине?

На бедный, грустный стих мне люди не ответят,
И, с многодумною и странною душой,
Я в мире промелькну падучею звездой,
Которую, поверь, не многие заметят.

Сеятель вышел с кошницею в поле, 
Семя бросает направо, налево; 
Тучная пашня его принимает; 
Падают зёрна куда ни попало: 
Много их пало на добрую землю, 
Много в глубокие борозды пало, 
Многие ветер отнёс на дорогу, 
Много под глыбы заброшено было. 
Сеятель, труд свой окончив, оставил 
Поле, и ждал изобильной он жатвы. 
Зёрна почуяли жизнь и стремленье; 
Быстро явились зелёные всходы, 
К солнцу тянулися гибкие стебли 
И достигали назначенной цели - 
Плод принести и обильный, и зрелый. 
Те же, что в борозды, иль на дорогу, 
Или под глыбы заброшены были, 
Тщетно стремяся к назначенной цели, 
Сгибли, завяли в борьбе безысходной... 
Солнце и влага им были не в пользу! 
Жатва меж тем налилась и созрела; 
Жатели вышли весёлой толпою, 
Сноп за снопом набирают ретиво; 
Радостно смотрит хозяин на ниву, 
Видит созревшие в меру колосья 
И золотистые, полные зёрна; 
Тех же, что пали в бесплодную землю, 
Тех, что увяли в тяжёлой истоме, 
Он и не ведает, он и не помнит!.. 

Осенним то вечером было;
Пронзительно ветер свистал
И желтые листья деревьев -
Последние листья срывал.
В одном городке отдаленном
Красивенький домик стоял;
Затворены крепко ворота,
Не видно движения в нем,
И чистые стекла окошек
Давно не светились огнем.
В тот вечер по улице мрачной
Один пешеход проходил;
Высок он был, молод и статен
И, видно, куда-то спешил.
И ярко так очи сверкали
Сквозь темную дымку ресниц,
И черные кудри лежали
Густою волною до плеч.
И вот перед домиком стал он
С волненьем и тайной тоской;
Помедлил, потом постучался
В калитку и раз, и другой.
И вышел, кряхтя и вздыхая,
Слуга престарелый с огнем,
Приветливо кланялся гостю,
Его осветя фонарем.
"Господ, сударь, наших нет дома".
- Я знаю, - ответ был, - впусти;
Ведь в комнаты можно, надеюсь,
Без них ненадолго войти? -
"Давно, сударь, вы не бывали,
Совсем позабыли об нас!
А прежде частенько ходили...
Сейчас отопру вам, сейчас!"
И в чистые комнаты робко
Вошел посетитель с тоской,
Он все в них осматривал жадно;
Вдруг очи блеснули слезой,
И он перед женским портретом,
Как будто прикованный, стал...
И долго он им любовался,
И что-то ему все шептал...
"Да, барышня тут как живая, -
С улыбкой служитель сказал, -
Жених ее скоро приедет...
Немолод, зато генерал!"
И гость, как змеей уязвленный,
Вздрогнул и поник головой;
И долго стоял неподвижно,
Печальный и бледный такой;
Потом, как от сна пробудившись,
Махнул безотрадно рукой
И быстро из домика вышел,
В волненьи и с тайной тоской...
А небо осеннее тмилось,
И ветер ставнями стучал
И желтые листья деревьев -
Последние листья срывал.
И скоро потом воротились
В свой домик уютный они;
И вечером вновь замелькали
Приветные в окнах огни.
Доволен и ясен хозяин,
Супруга его весела;
Одна только дочь молодая
Задумчива что-то была.
Невольно порой замирала
Улыбка у ней на устах,
И часто светилися слезы
В больших и прекрасных глазах.
Взгляните, как, грустно склонивши
Головку на руки, она
Сидит и мечтает о чем-то
В час сумерек тихий, одна.
Вот дверь отворилась тихонько,
Послышались чьи-то слова,
И вскоре потом появилась
Седая слуги голова.
"Вчера еще, Ольга Петровна,
Хотел я вам что-то сказать...
Да все помешать вам боялся,
Изволили книжку читать.
Владимир Сергеич намедни
Сюда заходили без вас,
На ваш все портрет любовались,
С него не сводили и глаз.
Спросил его: долго ль пробудет?
- "Не знаю", - он мне отвечал;-
Да скучный такой и угрюмый;
Все время, что был здесь, молчал".
О, как она вся встрепенулась,
Как жизнь заиграла в чертах,
И сколько любви и блаженства
Зажглося в прекрасных глазах!
Чрез час уж служитель усердный,
Прохваченный ветром, дождем,
Закутанный старой шинелью,
Шел улицей грязной с письмом...
К гостинице ветхой и сальной -
Приюту приезжих - спешил.

"Не здесь ли Карменский?" - в воротах
Мальчишку с метлой он спросил.
- Он утром сегодня уехал, -
Ему тот, зевая, сказал.
Вернулся старик недовольный
И что-то дорогой ворчал...
Но это письмо захотите,
Быть может, вы сами прочесть?
Оно перед вами, - смотрите,
Как много безумья в нем есть:

"Они меня мучили долго,
Любовь называя мечтой;
Сказали: тебя позабыл он,
Давно уже занят другой...
Шли годы; ни вести, ни слуху.
Как будто ты умер, мой друг;
Язвили и гнев, и насмешки
Больной, ослабевший мой дух...
Явился жених мне богатый,
С холодным и резким лицом...
Просили меня, умоляли,
И мы поменялись кольцом.
Я гибла, не видя отрады,
Не видя спасенья ни в чем.
Я думала: все изменило,
Во всем обманулась, во всем!
Но здесь ты! душа оживает...
О, если ты любишь меня, -
Приди! Я давно ожидаю
С безумной надеждой тебя.
Приди же! на все я готова,
С тобою повсюду пойду,
Спаси, пока есть еще время!
От них ничего я не жду..."

С какою тоской и волненьем
Бедняжка ответа ждала!
А вот и старик воротился...
О, что-то судьба ей дала!

Он в комнату медленно входит,
Письмо ей назад отдает;
Она его, мрачно и молча,
Дрожащей рукою берет.

Ни слова, ни вздоха, ни слезки!
Поникла на грудь головой,
И только письмо безотчетно
Сжимает дрожащей рукой...

С немилым ее обвенчали;
Цветы и брильянты на ней;
На свадьбе так весело, ярко, -
Наехало много гостей.
А что же она?.. Э, читатель!
Какое нам дело с тобой
До ближнего тайных страданий...
Мы сами страдаем порой,
Порой и поплачем украдкой,
Поропщем, пожалуй, подчас...
Да что же? Никто ведь не спросит
Об этом с участьем у нас...
А если и спросит - что пользы?
В сочувствии веры в нас нет:
За дерзость сочтем мы участье -
И горек наш будет ответ.

После долгой тяжелой разлуки, 
При последнем печальном свиданьи, 
Не сказала я другу ни слова 
О моем безутешном страданьи; 
Ни о том, сколько вынесла горя, 
Ни и том, сколько слез пролила я, 
Как безрадостно целые годы 
Понапрасну его все ждала я 
Нет, лишь только его увидала, 
Обо всем, обо всем позабыла; 
Не могла одного позабыть я - 
Что его беспредельно любила... 

Как хорошо! В безмерной высоте
Летят рядами облака, чернея...
И свежий ветер дует мне в лицо,
Перед окном цветы мои качая;
Вдали гремит, и туча, приближаясь,
Торжественно и медленно несется...
Как хорошо! Перед величьем бури
Души моей тревога утихает.

Прощай! Не нужно мне участья: 
Не жалуюсь, не плачу я, 
Тебе - вся прелесть бытия, 
Тебе - весь блеск земного счастья, 
Тебе - любовь, тебе - цветы, 
Тебе - все жизни наслажденья; - 
Мне - сердца тайные мученья 
Да безотрадные мечты. 
Прощай! Пришла пора разлуки... 
Иду в печальный долгий путь... 
Бог весть, придется ль отдохнуть 
Мне здесь от холода и скуки! 

Отворить окно; уж солнце всходит,
И, бледнея, кроется луна,
И шумящий пароход отходит,
И сверкает быстрая волна...
Волга так раскинулась широко,
И такой кругом могучий жизни хор,
Силу родины так чувствуешь глубоко;
В безграничности теряется мой взор.
Сердце будто весть родную слышит, -
В ней такая жизни глубина...
Оттого перо лениво пишет -
Оттого, что так душа полна.

Из ума у меня не выходит
Всё та песня, что пели вчера;
Всё мне грустные думы наводит,
Всё звучит мне страданьем она.
Я сегодня работать хотела,
Но лишь только иголку взяла,
Как в глазах у меня потемнело
И склонилась на грудь голова;
Как недугом лихим охватило
Теми звуками душу мою,
И болезненно сердце заныло...
И шепчу всё: "Люблю я, люблю!.."

Скоро весна! Но смотри: под горячим лучом
Снег исчезает заметно; скворцы прилетели;
В воздухе жизнь, и по небу плывут облака;
С крыш, точно жемчуг, звуча и сверкая,
Падают капли; дышит все мыслью одной,
Полно одною надеждой: скоро весна!
Стало мне вдруг хорошо и легко, так легко,
Будто в душе моей также весна настает...

Как мне вечером скучно одной,
Да притом же не в шутку больной!
Я б охотно послушала сказки,
Дождалась бы и глупой развязки;
А уж если бы песню кто спел,
Мой недуг бы как раз отлетел.
Мне работать, читать запретили.
Да еще бы хоть звезды светили!
Нет, в окошко, темна, холодна,
Ночь угрюмая смотрит одна;
Шумно сани порой проезжают,
Да у дома в потемках мерцают,
И лениво, и тускло горя,
Покривленные два фонаря.
С каждым часом минуты длиннее,
С каждым часом в душе холоднее.
Вот и песня... Спасибо тому,
Кто запел, невзирая на тьму, -
И не мыслит о том, не гадает,
Кто ему с наслажденьем внимает:
Для себя одного он поет
И по улице дальше идет...

Уж теперь не то, что было прежде!
Грустно мне, как вспомню о былом:
Раскрывалась сладко грудь надежде
И мечтам о счастии земном.

В горе я вдавалась безотчетно,
Без сознанья радостна была
И вперед глядела беззаботно,
Не страшася ни людей, ни зла.

Уж теперь не то, что прежде было!
Равнодушно я гляжу на свет;
В сердце грустно стало и уныло,
И желаний прежних больше нет.

Жизнь теперь я лучше разумею:
Счастья в мире перестав искать,
Без надежды я любить умею
И могу без ропота терять.

Тихо я бреду одна по саду, 
Под ногами желтый лист хрустит, 
Осень льет предзимнюю прохладу, 
О прошедшем лете говорит. 
Говорит увядшими цветами, 
Грустным видом выжатых полей 
И холодными, сырыми вечерами, - 
Всей печальной прелестью своей. 
Так тоска душе напоминает 
О потере наших лучших дней, 
Обо всем, чего не возвещает 
Эта жизнь - жестокий чародей! 

Не вспыхнут светлым убежденьем
В них семена святой любви,
Не обновятся возрожденьем
Сердца, погрязшие во лжи.

Нет, задушевной правды слову
В уме их корню не пустить
И за него венок терновый
На голове им не носить!

Бесстрастны, суетны и вялы,
Без пользы для страны родной,
Они лениво и устало
Идут избитою тропой...

<. . . . . . . . . . . . . .>

Звездой надежда избавленья
Из-под ярма великих зол,
И грех неправого владенья
Для них не кажется тяжел.

Для их души одна потреба -
Чтоб сытым быть, покойно спать...
За то не дастся им от неба
Призваний высших благодать.

Ты на край небосклона далекий
Посмотри - там сбирается туча,
То предвестница бури жестокой,
И грозна, и темна, и могуча.

Набежит, пролетит! - беспощадно
Разрушенье прольет на пути;
Много жертв унесет она жадно,
Многим силы ее не уйти.

Пронесется бедою бывалой,
Смоет хижины бедных людей,
Вырвет с корнем деревьев немало,
Потрясет и дворцы богачей...

Но зато, что останется цело
После этой грозы роковой,
Может жить и покойно, и смело,
Наслаждаясь благой тишиной,

И очищенным воздухом вволю
Обновленною грудью дышать, -
И во всем божьем мире на долю
По желанью себе выбирать...

Ты всюду предо мной: повеет ли весна,
Я чувствую тебя в ее отраде тайной;
Любуюсь ли цветком, я уж тоски полна, -
Я мыслю о тебе; забросит ли случайно
Холодная луна свой бледный луч ко мне,
Иль кроткая звезда вечерняя сияет, -
Всё это мне тебя, мой друг, напоминает.
Я плачу о тебе в печальной тишине.
Тоской, любовию, разлукою томима,
Вся жизнь моя - бессильная борьба...
Меня гнетет недуг неисцелимый
И неизбежный, как судьба...

Ты знаешь ли, мой друг, я видела Брюллова!
Как вспомню, веришь ли, заплакать я готова,
Так чувством сладостным душа моя полна,
Так встречей с гением она потрясена.
Мне не забыть всю жизнь отрадной этой встречи,
Ни мастерской его, ни вдохновенной речи.
И все мне видится чудесных ряд картин;
Да, он мечты своей и думы - властелин.
Все образы ему доступны и покорны;
Все дышит, движется под кистью животворной.
Я видела его! Усталый и больной,
Он полон светлого живого вдохновенья.
Я перед ним в немом стояла умиленьи,
Напрасно мой язык искал речей и слов, -
Я только и могла твердить: Брюллов! Брюллов!

Ты скоро меня позабудешь, 
Но я не забуду тебя; 
Ты в жизни разлюбишь, полюбишь, 
А я - никого,никогда! 
Ты новые лица увидишь 
И новых друзей изберешь; 
Ты новые чувства узнаешь 
И, может быть, счастье найдешь. 
Я - тихо и грустно свершаю, 
Без радостей, жизненный путь; 
И как я люблю и страдаю - 
Узнает могила одна! 

Что чувствовала я в минуту роковую, 
И сколько я в тот час перестрадала - 
То знает бог, то знает это сердце! 
Казалось, все во мне убито было; 
Способность лишь страдать одна мне оставалась - 
Способность жалкая! Я все пережила... 
Я думаю, что самый смерти час 
Не может быть труднее и ужасней. 
Смерть - что она? Покой, забвенье, сон, 
Блаженство, может быть...а в ту минуту 
Ни умереть и ни уснуть я не могла! 

Увы! и я, как Прометей,
К скале прикована своей, -
Мне коршун-горе сердце гложет,
И луч небесного огня
От рока не спасет меня
И цепь сорвать мне не поможет!

Чем ярче шумный пир, беседа веселей,
Тем на душе моей печальной тяжелей,
Язвительнее боль сердечного недуга,
И голос дальнего, оставленного друга
Мне внятней слышится... Ах, бледный и худой,
Я вижу образ твой, измученный нуждой!
Среди довольных лиц, средь гула ликованья
Он мне является с печатаю страданья,
Оставленной на нем бесплодною борьбой
С врагами, бедностью и самою судьбой!
Быть может, в этот час, когда за ужин пышный
Иду я средь других моей стопой неслышной,
Ты, голоден и слаб, в отчаяньи немом,
Лежишь один, в слезах, на чердаке глухом,
А я тебе помочь не в силах и не властна!
И, полная тоски глубокой и безгласной,
Я никну головой, не слыша ничего,
Под гнетом тайного унынья моего;
Средь этой ветреной, себялюбивой знати
Готова я рыдать неловко и некстати!..

Я все еще его, безумная, люблю! 
При имени его душа моя трепещет; 
Тоска по-прежнему сжимает грудь мою, 
И взор горячею слезой невольно блещет. 

Я все еще его, безумная, люблю! 
Отрада тихая мне душу проникает, 
И радость ясная на сердце низлетает, 
Когда я за него создателя молю.

...Я все хочу расслушать,
Что говорят оне,
Ветвистые березы,
В полночной тишине?..
Все хочется узнать мне,
Зачем их странный шум
Наводит мне так много,
Так много сладких дум?
Все хочется понять мне,
О чем в тени ветвей
Поет с таким восторгом
Волшебник-соловей? -
Вот отчего так долго,
Так долго и одна
В часы прохладной ночи
Сижу я у окна.
Вот отчего так часто
В беседе я живой
Вдруг становлюсь печальной,
Недвижной и немой.

Всего стихотворений: 56