Русская поэзия >> Константин Льдов

Константин Льдов (1862-1937)

• Биография Константина Льдова
• Стихотворения Константина Льдова по темам

Все стихотворения Константина Льдова на одной странице

- Оглавление -

А. Л. В.

Заблудшей музы покровитель,
Смягчишь ли суд суровый твой?
Взгляни: она в твою обитель
Пришла с повинной головой.

Она скиталась в вихре света,
В пустыне будничных забот,
Но музу скорбного поэта
Высокий ум не оттолкнет.

Ее невольные ошибки
Ты развенчаешь — и простишь,
И лаской дружеской улыбки
На подвиг духа вдохновишь.

Так оглашенный — Божий пленник
Приносит в храм святую дань,
Когда прострет к нему священник
Свою прощающую длань. 

1895


Астра

Ты отцветала в час вечерний,
В лучах заката отцвела,
Когда проснулась в иглах терний
       Седая мгла.

Колеблясь дымной полосою,
Осенний мрак к тебе приник
И плакал светлою росою
       На твой цветник.

Стыдливой жалостью волнуем,
Щадя предсмертную тоску,
Ронял он с каждым поцелуем
       По лепестку.

Так я рыдаю над тобою,
Касаясь бледного чела,
Так, вместе с астрой голубою,
       Ты отцвела.

<1897>


* * *

Бледнеют полночные тени;
Я в комнату тихо вошел...
Букет из лиловой сирени
Поставил мне кто-то на стол.

Вокруг всё полно ароматом
Весенних, душистых цветов, -
И в сердце, волненьем объятом,
Слагается песня без слов.

Какой-то мелодией дивной
Душа молодая полна, -
И слышится голос призывный,
И манит меня из окна...

Я знаю, ты спишь, дорогая,
Но слышится все-таки мне,
Как, имя мое называя,
Уста твои шепчут во сне...

Во сне ты цветы мне бросаешь,
Так сладко волнуется грудь, -

Ты нежно меня призываешь,
И хочешь меня оттолкнуть...

Томительно радостны грезы,
Ты вся - вдохновенье любви,
И льются счастливые слезы
На белые руки твои...

Но завтра, я знаю, сурово
Ты будешь себя упрекать, -
И к вечеру влюбишься снова,
А утром разлюбишь опять!

1888


* * *

Бывают дни, когда священную тревогу
Переживает ум и сердце в нас горит,
И пылкая душа стремится знойно к богу,
И бог таинственно с душою говорит.

Волнами звучными волшебная стихия
В туманный берег бьет так явственно тогда,
И слышатся нам в ней молитвы неземные,

Предвечная любовь и вечная вражда.

Безгрешных ангелов возносятся каноны,
Сверкают их мечи зарницей золотой,
И мчатся демонов крылатых легионы,
И тучей стелются над бледною землей.

Сливаются псалмы с мятежными речами, -
Небесный бой жесток, стремителен полет...
   А вечность звездными очами
   Нас обольщает и зовет.

1895


* * *

В глуши сырой и ароматной,
Где блекнет папоротник сонный,
Брожу, в раздумие влюбленный,
Слежу за грезой непонятной.

Скажите, пасмурные ели,
Скажите, сумрачные сосны,
В каких скорбях вы поседели,
Какою былью пролетели
Над вами радостные весны?

Кто, дивный, шепчет мне из леса?
Чей это шепот сокровенный
Звучит, протяжный и мгновенный,
Из беспросветного навеса?

То шепчет сердцу глушь лесная
О первых днях земного мая,
Об утре дней благоуханном
В лесу святом и первозданном,

Я замер, жду, припоминаю,
Ловлю дыхание лесное.
И вновь душой переживаю
Бог весть когда пережитое.

1892


* * *

В осенний вечер дышит лес
Невыразимою печалью...
Задернут траурной вуалью
Простор заплаканных небес.

Заката дальнего багрянец
Зловещим зыблется пятном,
Как лихорадочный румянец
На лике бледном и больном.

В поблекших красках увяданья,
В паденьи каждого листка
Живые чудятся страданья,
Живая чудится тоска.

В тени обманчивой и шаткой
Как будто шепчется листва,
И полны позднею догадкой
Ее предсмертные слова...

1892


Всадник

Тонет даль в тумане бледном,
Хмур безлунный свод небес...
Едет всадник в шлеме медном
И с копьем наперевес.

Конь в пыли, склонен к подпруге
У стремян чеканный щит,
На чешуйчатой кольчуге
Золоченый крест горит.

Рукоятью меч широкий
Ударяет по седлу...
Едет всадник одинокий
И глядит в седую мглу.

Он глядит из-под забрала,
И пылает взор его
Верой в святость идеала,
В красоту и божество.

Он мечтой весь мир объемлет
И зовет на бой со злом,
А оно - сидит и дремлет
У него же за седлом.

1894


* * *

Всё движется стройно: плывут облака,
Колеблется небо... Ладьей мировою.
Как парусом белым, как легкой ладьею,
   Незримая правит рука...

Вселенная движется... Звезд вереницы
Свершают намеченный богом полет,
И солнца, вращаясь, стремятся вперед,
   Как оси одной колесницы...

Сменяются ровно прилив и отлив,
И волны седые в бушующем море,
И ранние зори, и поздние зори,
   И жатвы возделанных нив...

Один человек в бесконечной тревоге
Возводит без устали призрачный храм,
И вечно стремится к священным дарам, -
   И вечно стоит на пороге...

1889


Город

Я не люблю тебя, лукавая столица,
И не люблю в себе — живую часть твою!
Чей сумрачный резец чеканил эти лица?
Я братьев в них не узнаю.

Кто ближних здесь искал, — не пожалел ли дальних?
Здесь одиночеству воздвигнут пышный трон:
Оно царит в толпе, оно зияет в спальнях,
Оно, как мгла — со всех сторон!

Роскошные дворцы, из мрамора палаты,
Гранитных берегов затейливая ложь…
Но ты прокралась, смерть, за каменные латы,
И в них отравою течешь!

Живым покойникам сырые мавзолеи
С молитвой на устах кощунственно сложив
Здесь душит дифтерит младенческие шея.
Пятнает оспа, жалит тиф!

Зловещий страх ползет из одиноких келий,
Хмель пресмыкается, шпионя за тоской…
Царь-Голод в сумраке на торжище панелей
Метет, сметает сор людской!

И, если здесь блеснет украдкой вдохновенье,
Зарница подвига иль гения сверкнет,
Подстережет врагов холодное сомненье
И к ним — убийцу подошлет!

В туманной пелене весь город, как темница…
Мерцают фонари, но трепет их суров,
Как похоронных свеч немая вереница
За вереницею гробов.

1908


* * *

Город полуночной грезой объят;
Точно дыхание спящей земли,
Струны воздушные тихо звенят
        Где-то вдали..
Точно в аккорд мелодичный слились
Отзвуки в вечность ушедшего дня...
Кто-то мне шепчет как будто: "Молись,
        Друг, за меня...
Я истомился в чаду суеты,
Скинуть не в силах я бремя забот,
Скорбь тяжелее могильной плиты
        Сердце гнетет.
День пережитый прошел без следа,
Нечем в молитве его помянуть...
Больно без милого сердцу труда
        Жить как-нибудь.
Плакать - нет слез, и молиться - нет слов...
Друг, если можешь, поплачь за меня
И помяни на молитве рабов
        Праздного дня!"

1887


Гроза

Темнокудрая дева
С огневыми глазами
В вихре мести и гнева
Пронеслася над нами.

Полны жгучей печали
И земного страданья.
Точно гром, прозвучали
В небесах заклинанья.

Прокатились угрозы
В блеске молнии жаркой,
И осыпались слезы
Семицветною аркой.

И в дали, освеженной,
По ликующим нивам,
Жаль грозы, окрыленной
Благодатным порывом.

Жаль несбыточных сказок.
Молодого задора
И восторженных глазок,
Промелькнувших так скоро!

1895


* * *

И мне безумие дано
За этим явственным пределом,
И я взрастил его зерно
В моем уме осиротелом!

На небо ль хмурое смотрю -
Я прозреваю блеск заемный,
Восторгов девственных зарю
В степи ласкательной и темной.

В могилах чую суету,
В страстях - холодную истому,
И в первом ландыше цвету
Навстречу солнцу золотому.

Иду ли медленным путем,
Плыву ль в лазури влаги шумной, -
Живу во всем, пою во всем,
Ищу сопутницы безумной.

И тяжесть мира мне легка,
И жизнь вот-вот мелькнет пред взором,
Как пыль на крыльях мотылька
С ее причудливым узором.

<1899>


Идол

Шумит и плещет океан...
На берегу его отлогом
Стоит безрукий истукан
В убранстве пестром и убогом.

При свете гаснущей зари,
Как привидений черных стая,

В священной пляске дикари
Кружатся, к идолу взывая.

Для них он бог, великий бог
В венце могущества и славы,
Весь мир - торжественный чертог
Его таинственной державы.

Холодный камень - жив и зряч -
Глядит на них зловещим взором:
Он сам - вершитель, сам палач
Судьбы жестоким приговорам.

Пред ним склоняются цари,
Все силы духа в нем таятся...
И в страстной пляске дикари
Всё исступленнее кружатся.

А небеса и океан,
Сливаясь в сумрак гранью зыбкой,
На роковой самообман
Глядят с задумчивой улыбкой...

1895


Изгнанник

В таинственном сумраке ночи,
При розовом блеске дневном,
Идет он, потупивши очи,
Идет он, поникнув челом.

С тех пор, как небесный Владыка
Мятежного духа изгнал,
Его преклоненного лика
Никто никогда не видал.

Незримый, идет он, не зная,
Откуда, зачем и куда,
И поступь его неземная
Скользит по земле без следа.

Но слышит его приближенье,
Но чует зловещий приход
Все то, что живет лишь мгновенье.
Все то, что веками живет.

И там, где пройдет он, завянут
На высохших стеблях цветы,
И верить сердца перестанут
Обманам лукавой мечты.

Там хмурая смерть воцарится,
Порывы любви охладит,
И то, что из праха родится,
В бесчувственный прах обратит.

Так гибельный путь совершая.
Покорный веленью Творца,
От края земли и до края
Идет он, идет без конца… 

«Северный вестник» № 1, 1895 г.


* * *

Как пламя дальнего кадила,
Закат горел и догорал...
Ты равнодушно уходила,
Я изнывал, я умирал...

И догорел костер небесный,
И отзвучали струны дня,
И ты, как день, ушла прелестной
И странно чуждой для меня.

Зажгутся вновь огни заката
И зорь прозрачных янтари,
Лишь зорям счастья - нет возврата.
Ночам сердечным - нет зари!

1887


* * *

Как слепо люди ненавидят
И как случайно страстью дышат:
Имеют очи -и не видят,
Имеют уши - и не слышат!

Они не видят и не слышат,
Не верят знаменьям чудес,
И не для них звездами вышит
Ковер полуночных небес...

К земле прикованы судьбою,
Презревши твердь и божество,
Они идут земной тропою, -
Как будто ищут под собою
Могил для праха своего...

Как слепо люди ненавидят
И как случайно страстью дышат:
Имеют очи - и не видят,
Имеют уши - и не слышат!

1890


* * *

Как я люблю в твоих глазах
Порывов девственных зарницы.
И дымку грусти, — и в слезах,
Дрожа, поникшие ресницы!

Томясь в темнице бытия,
В пределах низменных и тесных,
Душа небесная твоя
Во взорах светится небесных.

В сомненьях дни мои влача,
Забыв для временного вечность,
Я в них увидел — два луча,
Блеснувших в бесконечность.

1895


Кармелитка

    Средневековая легенда

Луна, как факел, осветила
     Безмолвный сад;
В лазури звездные кадила
     Чуть-чуть дрожат...
В ограде звякнула калитка,
     Шуршит сирень,
И молодая кармелитка
     Скользит, как тень.
Трепещет грудь под рясой черной,
     Раскрыт клобук,
И четки змейкою проворной
     Ползут из рук.
Вдохнул ей замысел греховный
     Учитель зла...
"Ты звал меня, отец духовный, -
     И я пришла".
Но, вместо страстного объятья,

     Сердечных слов,
Над ней раздалися проклятья
     И звон оков.
"Покайся, грешная черница!
     Забывши стыд,
Ты не монахиня - блудница,
     Твой грех открыт!
Тебе - костер, тебе - отрава
     И мрак могил...
Я искусил тебя лукаво -

     Но искусил".
Она трепещет в смертном страхе,
     Звучат ключи.
Идут суровые монахи,
     Как палачи.
Упали темные одежды,
     Обнажена,
Без покаянья, без надежды
     Стоит она...
Судья с пергаментного свитка
     Сорвал печать, -
И услыхала кармелитка:
     "Замуровать!"
И скрылась тайна в темной нише,
     Исчез тайник,
И замирал всё тише, тише
     Предсмертный крик.

Кармелитка - монахиня католического ордена. Явления, подобные описанному в этом стихотворении, конечно, давно уже отошли в область исторического, почти легендарного прошлого.

Октябрь 1887


* * *

Когда, приникнув к изголовью,
Твой взор печальный я ловлю,
Ты говоришь, что я люблю
Какой-то странною любовью.

Ты говоришь, что я не весь
В порывах нежности и страсти,
Что я иной покорен власти
И что мечты мои не здесь...

Права ли ты? Я сам не знаю,
Но может быть, что ты права...
В тебе, мой друг, я созерцаю
Как будто отблеск божества.

В тебе люблю я отраженье
Сквозящей в мире красоты,
И молодое вдохновенье,
И вдохновенные мечты...

1889


Красавице

В твоих устах цветет веселье.
Играет лаской взор очей;
Из бриллиантов ожерелье
На шее бархатной твоей.

Твой голосок звучит так нежно,
Твой смех трепещет так светло;
Невозмутимо, безмятежно
Твое лилейное чело.

Ты вся — живое воплощенье
Поэта творческой мечты.
Завороженное виденье
Нерукотворной красоты.

Твой ум спокойный и холодный
Ничем земным не возмущен,
Что жизнь ему? лишь сон бесплодный,
Что смерть ему? далекий сон.

Земные скорби и страданья
Скользят в сознании твоем.
Как теневые очертанья
Перед волшебным фонарем.

Тебе молиться я не смею,
Читаю я в твоих глазах:
Не назовут тебя своею
Ни на земле, ни в небесах! 

«Северный вестник» № 5, 1895


* * *

Кто поймет, кто разгадает,
Как обмануты мы снами?
Отчего всегда витает
Чей-то призрак между нами?

Кто в лобзаньях тайно веет
Вещим холодом забвенья,
С нами плачет, нас жалеет
И внушает угрызенья?

Отчего, когда так страстно
Жаждем мы запретной встречи,
Чей-то голос шепчет властно
Укоризненные речи?

Призрак сна иль призрак рая?
Неземное иль земное
Нам твердит, не умолкая:
"Вас не двое, вас не двое!"?

1896


Ландыш

Питомец свежести лесной,
Цветешь ты раннею весной,
От солнца притаясь.
И белоснежный твой расцвет
Хранит зимы недавней след
И с ней живую связь.
Но в бледных ландышах теплиц
Есть красота бескровных лиц,
Есть воск в их белизне.
В ночи, под снежной пеленой,
Им суждено — дышать весной
И умереть к весне.

1908


Люцифер

Серебрится месяц ясный.
В дымке бледно-голубой
Демон скорбный и прекрасный
Пролетает над землей.

Под воздушными волнами,
В тихом сумраке ночном,
Дольний мир томится снами
О земном и неземном.

И глядит мятежный гений
С лучезарной высоты
В мир греховных вожделений
И греховной красоты.

Светлый лик его пылает,
Гневно блещет властный взор;
Он глядит, и проклинает
Беспощадный приговор:

«Тот, Которого названья
Для меня — запретный звук,
Смертным людям дал страданья
Искупительный недуг.

Им, толпою дерзновенной
Низвергавшим алтари,
Он блеснул лучом священной,
Обновляющей зари.

Обагряющим преступно
Руки алчные в крови,
Все возможно, все доступно
В мире злобы и любви!

А меня — отцом соблазна
Сила неба нарекла,
И томит однообразно
Обязательностью зла».

1895


* * *

Мятежный хмель разлит в природе,
Земля грозой опьянена,
О буйной власти и свободе
В бреду кощунствует она.

Не о земном ей гром грохочет
И не о дольнем вихрь поет -
Она поверить им не хочет
И о греховном вопиет.

Напрасно молния сверкает
И мечет стрелы в прах земной,
Напрасно плачет и рыдает
Над нею ливень грозовой.

Она прощения не просит,
Не внемлет вещим голосам...
И аркой радужною бросит
Ответ суровым небесам!

<1899>


* * *

Не знаю почему - недвижная природа
Мне кажется подчас так явственно живой,
Как будто дышит всё - от облачного свода
           До травки полевой.

В раскатах вешних бурь мне слышатся угрозы,
В прибое мощных волн - напевы божества,
И в эхо - чей-то стон, и в шелесте березы -

           Влюбленные слова.

И, мнится, небеса, созвездия и скалы
Мечтательно грустят и молятся, как я,
И грезят ландышей склоненные бокалы
           О тайнах бытия...

1888


* * *

Небо смеется... Полуденным блеском
Солнце играет на ярком снегу...
Лес улыбнулся теней арабескам,
Резвые тени дрожат на снегу.

Воздух морозный, как майский напиток,
Искрится золотом зыбких лучей;
Силы надоблачной льется избыток,
Льется потоком веселых лучей...

В сердце моем - тот же полдень холодный,
Блеск и мерцание снежной парчи,
Призрак любви, и в тревоге бесплодной -
Те же улыбки и те же лучи.

1896


* * *

Ночь. Не сплю, томит забота...
У дверей стучится кто-то.
Робко кличет: "Поспеши!"
Открываю, - ни души.

На дворе бушует вьюга,
Не нужна моя услуга
В эту полночь, в эту тьму
           Никому.

Но опять за дверью стуки...
Что пророчат эти звуки?
Кто незримый гость ночной,
И ко мне или за мной?

Непонятная тревога...
Смерть, не ты ли у порога,
И не твой ли слышу зов
В хоре тайных голосов?

Если так, то сбрось покровы:
Очи страстные готовы
К созерцанью красоты...
           Это ты!

1897


* * *

Опять волнует вдохновенье
Мой хмурый, мой пытливый ум,
И, точно бури приближенье,
Мне всё внятнее странный шум
Прибоя образов и дум.
Еще тиха пучина моря,
Еще прозрачен небосвод, -

Но скоро, скоро, вихрю вторя,
Немая арфа спящих вод
Протяжно песню запоет...
И, точно злобствуя над тучей,
Зигзаги молнии летучей
Ее огнем избороздят...
И дух мой, трепетом объят,
Сольется с бездною созвучий.

1894


Отшельник

   Набросок

В бору ароматном, где сосны и ельник
Сплотилися тесно в зеленый плетень,
Где дятел стучит и блуждает олень,
От грешного мира спасался отшельник.
И вот омрачила предсмертная тень
   Черты изможденного лика...
И старец воскликнул: "Господь мой, владыка
Незримых и зримых пространств и миров,
Прими мою душу и бренный покров,
   На ней тяготевший, как цепи!
Я в жизни томился, как в сумрачном склепе,
Я жаждал безумно грядущей зари,
Покинул людей и твои алтари,
И всё, что к земному меня привлекало...
Но истины сердце напрасно алкало:
Во мраке я жил и во мраке умру...
И совесть мою, как змеиное жало,
Язвит сожаление... В темном бору
Я был равнодушен к земному добру;
Мирские тревоги, мирские печали
Смиренной молитвы моей не смущали,
Я духом стремился в небесную даль, -

И вот, у могилы, чего-то мне жаль,
   О чем-то былом я тоскую!..
О боже, ты пенишь пучину морскую
И вновь превращаешь в зеркальную гладь, -
Верни же твой мир и твою благодать
   Душе, омраченной сомненьем!
Легко умереть, тяжело умирать...
О боже, овей мою душу забвеньем
И в очи мне славой твоею блесни,
Зажги на мгновенье святые огни,
   Огни вековечного света..."
Но сумрачно в келье... Послышался где-то
Двух сов заунывный, глухой переклик...
И старец с мольбою к святыне приник -
    И не было старцу ответа...

1889


Паладин

Жаждой славы окрыленный,
Простодушный и влюбленный,
Он глядит на божий мир,
Как на рыцарский турнир.

Чуждый страха и упрека,
Против злобы и порока
Обращает он свое
Позлащенное копье.

Но врага он не поносит,
Если, приступ отклоня,
Нападающего сбросит
С чистокровного коня.

Он к сопернику подходит
И - венчая торжество -
Поднимает и подводит
К даме сердца своего.

И в лучах небесных взоров
Гаснет мрак слепых раздоров,
И божественно чиста,
Расцветает красота.

1897


* * *

Позабыла душа о минувшем своем,
Где жила, кем была и молилась о чем,
Позабыла душа неземную страну,
Где встречала она золотую весну.

Там безгрешной любви очарованный сон
Непонятным желанием был окрылен;
Смутный образ в мечтах разгорался и жег,
И манил за собой в лучезарный чертог...

И просила душа: "Жизнедатель святой,
Воплоти мой восторг и обвей красотой!"
И Предвечный мольбам испытующей внял,
И очам ее мир первозданный предстал.

Но в тенетах страстей, но в хмельной суете
Позабыла душа о бывалой мечте,
Позабыла, зачем очарованный сон
В красоте и любви на земле воплощен.

1897


Последний день

И вот последний день затмился сиротливо.
Последний вспыхнул луч и в сумраке исчез...
И стали небеса как выжженная нива,
И нивы мертвые - как кладбище небес.

Созвездия светил погасли, как лампады,
В которых догорел живительный елей;
И в бездну мрачную низверглись их громады -
Погибшей красоты надгробный мавзолей.

Похолодев, как труп, вселенная застыла...
Но божий замысел пронесся вновь над ней, -
И камни дрогнули, и тьма заговорила,
И разум просиял, как солнце прежних дней!

И над обломками былого мирозданья,
Подобно музыке, раздалися слова:
"Любовь рождает жизнь, - и нет им окончанья,
Как творческим мечтам, как грезам божества!"

1895


* * *

Потускнели огни
Золотистого дня.
   Мы одни.
   Отдохни
На плече у меня!

Разметал свой костер
Умирающий день
   И простер
   На шатер
Утомленную тень.

В ней к тебе низошло
Горних стран забытье
   И легло
   На чело
И на счастье твое.

Ты сомкнула уста,
Сон твой нежен и тих,
   И чиста
   Красота
Вдохновений твоих.

Скоро звездных хором
Засверкает краса:
   Над шатром
   Серебром
Зацвели небеса.

Но твой день не исчез:
Вечно светел и нов,
   Он воскрес
   Для чудес
Очарованных снов.

<1898>


Предок

Предок мой сидел у хаты
И смотрел по вечерам
На огнистые закаты,
На поля и сельский храм.

В нем дрожали струны рая,
Мысль его была легка…
Так колеблются, играя,
Голубые облака.

Сын свободного народа,
Он не ведал, чем владел,
Весь в природе, сам природа,
Бесконечность и предел.

То, что будет, то, что сбылось.
Вечной жизни волшебство,
Воплотясь, остановилось
В грезах предка моего.

Грудь его дышала емко;
Кровь кипела, угадав
Вдохновение потомка
В аромате диких трав.

Звездной ночи безтревожность
Ты любил, отец и брат!..
Знал ли ты мою возможность,
Как я знаю твой возврат?

Ты во мне, и нет утраты…
И опять, по вечерам,
Созерцаем мы закаты,
Даль полей и сельский храм. 

1908


* * *

Скрывай сердечное волненье
И трепет пламенной любви,
Будь скуп в речах: слова твои
Смутят прекрасное виденье.

Пуглива робкая мечта,
Не воплощай ее поспешно:
Пока любовь твоя безгрешна,
Тебе подвластна красота.

Но если речью дерзновенной
И блеском взоров огневых
Изменишь тайне сокровенной,
Заветной тайне дум твоих, -

Тогда померкнет обаянье
Влюбленных грез, счастливых снов
И промелькнет, как очертанье
Гонимых ветром облаков.

1894


Слепцы

Слепцы глядят на божий свет
   Сквозь мрак своих очей,
В их величавом мире нет
   Ни красок, ни лучей.
Как ночь, таинственны их дни
   И призрачны, как сны,
И вещей бездною они
   Всегда окружены.
Лицом к лицу с предвечной тьмой,
   Они не сводят глаз
С неотвратимости немой,
   Невидимой для нас.

Так, странник чуждый и слепой,
   Средь пестрой суеты,
Иду окольною тропой,
   Влюблен в мои мечты.
Стихией мысли увлечен
   В мир призрачных задач,
Гляжу на жизненный мой сон
   И зорок, и незряч.
В ночи предчувствуя зарю
   И рассветая в ней,
Я в душу вечности смотрю
   Сквозь мрак души моей.

1897


* * *

Смеркается. Тихо. Ни песен, ни шума...
Всё замерло в чаще; вокруг разлита
Какая-то полная дум красота,
   Какая-то стройная дума...

Всё будто бы грезит - не смутными снами,
А странным, прозрачным подобием сна, -
И кажется мне, что сама тишина
   Трепещет немыми струнами...

Гляжу и любуюсь... И, мнится, готова
Природа поведать мне тайну свою, -
И я, как влюбленный, пред нею стою
   И жду вдохновенного слова...

Но тихо, как прежде, в дубраве угрюмой,
И тщетно стараюсь я в звуки облечь
Ее вековечную, стройную речь
   С ее величавою думой...

1889


Сонет Петрарки

Я ждал тебя. Желанье слепо:
Я долго верил в твой приход…
И потемнел, как своды склепа,
Небесный свод.

Ты не исполнила обета,
Урочный час прошел давно…
Так губит червь на склоне лета
Серпом забытое зерно.

Напрасно сердце веселилось:
Едва забрезжив, омрачилась
Заря любви!

Не верь восторгам предвкушенья,
И до предсмертного мгновенья
Себя счастливым не зови. 

«Северный вестник» № 3, 1894


Спиноза

    Легенда

                           Посв<ящается> А. Л. Ф<лексер>у*

                           Nec ridere, nec lacrimari, sed intelligere.
                                                                Spinosa**

Затмился день. Ночная мгла,
Как паутина, облегла
Все очертанья... Амстердам
Безмолвен, пуст, как людный храм,
Когда обедня отошла, -
И небо куполом над ним
Сияет бледно-голубым...

С террасы низкой в темный сад,
Глубокой думою объят,
Выходит юноша... Кругом
Льют гиацинты аромат,
В аллеях тополи шумят
И точно сыплют серебром...
Но бледный юноша идет
Так ровно, медленно вперед -
И, только выйдя из ворот,
Последний взгляд, прощальный взгляд
Бросает горестно назад...

Как догоревшая звезда
С зарею гаснет без следа,
Так в сердце гаснет у него
Святое чувство... Божество
Само низвергнуло себя,
Само алтарь разбило свой,
И, всё минувшее губя,
Слилось со тьмою вековой...
Как обманулся он, любя!
Пред кем клонил свое чело!..
Но солнце разума взошло,
И смолкло сердце... Мощный ум
Разгонит тень печальных дум,
И свет обманчивый любви
В сияньи радостной зари
Затмится скоро навсегда...
Так догоревшая звезда
С зарею гаснет без следа...

И бросил он последний взгляд
На этот дом, на этот сад,
Где столько радостных минут
Дано Олимпией ему...
Как увлекал их общий труд,
Отрадный сердцу и уму!
Как звучен был в ее устах
Латинский стих, певучий стих!..
В очах, как небо голубых,
Сквозила мысль...
                  И он в мечтах,
В мечтах полуночных своих
Ее так нежно называл -
Своей подругой... Он мечтал
По жизни тесному пути
Ее любовно повести, -
Но счастья пенистый бокал
Из рук невыпитым упал...

Богач пустой, голландский Крез,
Пленился нежной красотой, -
И дождь рассыпал золотой
У ног прелестной, как Зевес...
И, как Даная смущена,
Позорный дар взяла она, -
Как дар, ниспосланный с небес...

Невольный зритель, в этот миг
Он бездну горести постиг,
И всё доступное уму
Понятным сделалось ему...
Бессильным юношей входил
Он так недавно в этот дом, -
Но вышел мыслящим бойцом
И взрослым мужем, полным сил...

И, взор глубокий отвратив
От стен, где юности весна
Навеки им погребена,
Пошел он вдаль, как на призыв
Незримых гениев... И в нем,
Как будто выжжена огнем,
Блеснула мысль - и думал он:
"К чему бесцельный, жалкий стон,
К чему бессилия печать
На тех, кто в силах - понимать!"

И тихо взор он опустил...
Он понял всё - и всё простил.

* У амстердамского врача Фан ден Энде была дочь Олимпия красивая девушка, хорошо владевшая латинским языком. Сохранилась легенда, что Спиноза, пожелав научиться этому языку, одно время был ее ревностным учеником и... поклонником. Расчетливая девушка предпочла, однако, стыдливому и робкому философу богатства молодого гамбургского купца Керкеринга, умевшего подкреплять свои притязания жемчужными ожерельями, кольцами и другими соблазнами.

** Не смеяться, не плакать, но понимать. Спиноза (лат.)

Май 1888


Стихия жизни

Посвящается К. А. Сомову

Улыбка странная змеится на устах,
Глаза подернуты взволнованною влагой…
Восторга или боль заточены в чертах?
И кем обнажена с насмешливой отвагой?

Ты ль этот чародей? Да, это ты, колдун,
Ей нашептал свои лукавые заклятья!
Волшебный перезвон давно забытых струн,
И довременные, стихийные объятья…

Он отравил ее, твой сладостный обман,
Загадочной волной первичных трепетаний…
И зыблется в душе сверкающий туман
Рождающих миры и мертвых мирозданий.

Зачем сближаться им? Пусть, вспыхнувши, как трут,
Они перегорят и навсегда задремлют…
Влекомые к мирам, миры они влекут;
Объятые огнем, огни они объемлют.

1908


* * *

Твоей красой любуясь жадно,
Не в силах взора отклонить,
Моя любовь, как Ариадна,
Прядет спасительную нить.

То нить святых воспоминаний, -
Хранимый образом твоим,
Из лабиринта испытаний
Я выйду чист и невредим.

И, может быть, в стране безвестной,
За гранью грешной суеты,
Для жизни новой и прелестной
Я воскрешу твои черты.

Мой дух в твой образ воплотится,
Чтоб мы расстаться не могли, -
И сочетаньем насладится,
Непостижимым для земли.

1897


* * *

Тихо лодка скользит по реке,
Тихо звезды зажглись и горят…
Кто-то песню запел вдалеке,
Слов не слышно, но звуки дрожат.
Голос смолк, оборвалась струна,
Но напев все звучит и звучит…
И душа моя звуков полна,
Только бедное сердце молчит.
Милый друг, под могильной плитой
Ты лежишь, но жива ты во мне!
Тихо звезды горят над рекой
И мерцают в ее глубине. 

1908


Узник

В темнице мрачной и сырой
Томился узник молодой.
Живым схороненный в гробу,
Он проклинал свою судьбу,
Рыдал и бился о гранит
Безмолвных и холодных плит.

Вдали от мира и людей,
Он жаждал пламенных страстей,
Он верил в них, стремился к ним
Воображением своим,
Как птица рвется в западне
К своей родимой стороне.

Сквозь перекладины окна
Полоска неба чуть видна.
В ней жизнь трепещет; на заре,
Встречаясь в радостной игре,
Как обнаженные мечи,
Сверкают жаркие лучи.

Туда, на волю, на простор!..
Но беспощаден приговор,
Тюрьма крепка, спасенья нет…
О нем забыл бездушный свет.
И с каждым часом, с каждым днем
Слабее кровь играла в нем.

И вот — исполнилась мечта:
Дверь подземелья отперта,
Он на свободе… Но она
Ему постыла и страшна…
Седой, беспомощный старик,
Вернись в тюрьму: ты к ней привык!..

Так, в годы лучшие мои
Я жаждал пламенной любви
И расточал огонь святой.
Пленен лукавою мечтой.
Теперь — мне скорбь моя милей.
Чем поздний дар любви твоей.

1895


* * *

Чей разум, звезды, вас возвысил,
Нетленным пламенем зажег?
Кто превозмог пределы чисел,
Пространства мнимость превозмог?

Пушинки огненного снега,
Кружат и вихрятся миры,
Пути их горного пробега -
Чертеж неведохмой игры.

И что я сам: мое сознанье,
Мои стремленья, мой восторг?
Кто распахнул мне мирозданье,
Из довременности исторг?

Моя ли греза - эти краски,
Живые грани и черты,
Иль сам я призрак чьей-то сказки,
Виденье призрачной мечты?

1896


* * *

Я верю в тайны сновидений,
В мои пророческие сны...
Лучи высоких вдохновений
Так ясно в них отражены!

Когда сомненье не связует
Полета творческой мечты,
Душа свободная рисует
Свободно облик красоты.

Мне в грезах истина сияет
И путь к Создателю открыт,
И кто-то разум вдохновляет,
И кто-то сердцу говорит...

Проснусь, грустя, - и сам не знаю,
Тогда ли глубже я живу,
Когда я сон переживаю

Иль верю грезам наяву...

<1890>


* * *

Я на старинный лад пою,
Былину скорбную мою
Кладу на музыку души.
И кто внушает мне: "Пиши,
Ищи созвучий или слов",
Когда я слезы лить готов,
Рыдать над юностью моей
О светлых зорях светлых дней?
Я не хочу певучих грез,
Но льются звуки вместо слез, -
И скорбь становится светла,
И вкруг меня, в ночной тиши,
Редеет сумрачная мгла,
И вырастают у души
Два очарованных крыла.

<1899>


* * *

Я не могу смотреть с улыбкою презренья
На этот грешный мир, мир будничных забот, -
Я сам его дитя. Как в небе звездочет,
Ищу я на земле святого откровенья, -
И тайна бытия мучительно гнетет
Колеблющийся ум. Смущенною душою
Я чую истину, стараюсь уловить
Неведомой рукой запутанную нить, -
Но светоч то блеснет, то гаснет предо мною...
Зачем проходим мы ареною земною?
   К чему шумливою толпой
   Напрасно длим жестокий бой?..
И верить я хочу, что вековечный разум
Вселенной сходство дал с блистательным алмазом.
Явления на нем, как грани без числа,
В смешении добра и трепетного зла
Сливаются в одно прозрачное сиянье.
Алмазу нужен свет, - и чистое сознанье
Влечет мою мечту к престолу божества...
И, мнится, самый грех и самое страданье -
   Всего лишь грани вещества.

<1890>

Всего стихотворений: 47