Иван Александрович Аксёнов (1884-1935)

• Биография

Все стихотворения на одной странице

- Оглавление -

В тяжести вся опора
В скорости – высота:
Города погода
Дернулась, перевернулась – была.
Расчеркивайтесь же, прокалыванья –
Все переплелось в лицо;
Пришло; стало; поняли: притворяешься,
Пристальное колесо!
Только ровнее
Томный рему:
Тростники залетные,
Проволочная корма,
Милости не по адресу –
Перемешали, верно, в трубе.
Мольбища огненные, безследные, пасочные.
Восковые…
Сколько жалости
В этом больном кулаке.
«Радовался же
Горизонту над тополем?»
Непереубедимая моль.
Соображай, расклинивайся,
Свертывающийся толь.
Запомни: ветер нашлет надежду на траур
Дождь – бисер
И некчему заставлять себя завтракать,
Мыши, – кот на крыше.

До последней запятой не брошу
И ни скобки!
Сохни,
Единственный стенной урожай –
Гуттаперчивый
Боб обойного огорода!
Наверстывай, моя отрада,
Смертоносное благо,
Трансформированных i
Клинки,
Верниссируя восклицательными блоками.
А за всем – железное клепанье
Двуопора;
Уничтожение невылазного семишопота,
Плавнем светового сифона,
Пронзительные
Тюльпаны
Парным
Клэр дел гонщикам
Бензовыми,
Расплющенными
Выхлестами…
Еще и еще страниц бы мне!
   Алло?
   Участье?
   В обиде?
  Он распался на четыре части –
  Добился конечного вида!
  Все равно не услышу выстрела.
 Предупредительность, ничем не вызванная,
 Со стороны гаража.
Чище первой пороши,
Ход по халве
Меховой голове
К страху, магнитами выкроенному…
Над домами, над домами, над домами
Телефона нити сини, иней
Сити, сети,
Цимбальный
Склон.
Сом
(Скользкий, коричневый).
Сон (лиловый, безлиственный)
Стой!
  Не дадут лифта мне!..
Вертикально вырастающая игра в кубики
Светит во тьме:
Хижины Дяди Тома…
Отцвела кабинка,
На подушку из мрака.
Родной верещит безысходней
Семидесятипятилетнего франта;
Горизонталятся мои надежнейшие
Посмертные сувениры:
Промежутки – тошные
Телеграммы из Балтиморы.
Полупомолвленные,
Колокола каленые.
Колючие, скорлупные,
Коломенскими скрупулами,
Колами закулемканы,
Отточено катучие,
Ракетами рогатые,
На молоко богатые,
Забодаю но – …
Готово – дверь не заперта.
Глубина.
Окна не удавлены шелковыми,
Да, на улице электричество отморозило себе головы.
Брысь, стук стула! Выплюнь, лампы, расцветку, гаже
Горе то горе –
Чем самого непозволительного Якулова
Обложка.
Всуе Вы
Отстаивали право на безвкусье…
Туфель то, туфель. Точно Вы вовсе сороконожка…
А под веками визитная карточка
Ваша – легендарный шахматист.
Злая! Вы не узнаете знакомого галстуха?
Мученица мистики
Кокетливой веры,
В роды и роды назидательно:
Стали Вы натюрмортом
(Что, впрочем, весьма сомнительно)
Примимирясь с небом и миром
В священодействии педикюра
Пьета.

       (Кенотаф)

Прощенью общих мест – луной
Подчеркнутые насажденья
И отнесенные за зной
Влюбленные предубежденья.

Напрасно! – Буйственный уход
Сомнет придуманные клумбы
И только поминальный код
Облыжно истолкует румбы.

Неперевоплотимых снов
Для неосуществимой тризны
О потрясении основ
Безотносительной отчизны.

Папирус очень сомнительной пустыни Египта
Обручения (два) – оазисы ли?
Одно видимое желание золотого слитка,
Другое на молнию претензии.
Не найти лощеней базальта на Ниле
И где полагается кварцевый обелиск.
Замкнутые медленно, но верно, сблизятся,
Одно ни причем – нет никаких улик,
За другим – только видимость,
Как заведено – мертвая и очень непрочная.
Мало ли ее такой славили?
И над этим полночным отчаяньем
В бескорыстии недосягаемом
Жертвенник Авеля.
Неизменно поворачивается вопрос «очень умный».
«Каин, где твой брат?»
Но и ответ, так же давно зазубрен,
Как и весь исторический шеколад.
Происходящее в том отдаленном лаке
Ноет о потопе,
Кое чьем гневе
И т. д., попался и света не видать тебе,
Если не сделаешь ничтожного движенья.

       (Перед зеркалом)

Ветер очень долго рулил по озеру, и умер. –
Оттого оно осеннего листа,
Над стерней берега
И разсеменилось много, много корешкой.
Раковина ли, купавка ли, туча или, прости Господи, земская камера
Никак не прибьется от севера;
Может быть, исходя будущим огнем хвороста –
Хвойно вершинит фитиль огарка,
Сквозь прозрачный рюш обведенных золотом облаков.
От воды к небу, от неба к воде не мерно.
Ветер долго ломал песок, холмик над останками третичного перламутра;
Озеро выросло в лодку и, обгоняя стрекозиные отражения, 
                                      ищет знакомые причальные места
Много борозд по песку строчено, мерено;
Отвори мне двери, ради всех богов.

По несмятой скатерти
Раскатывались
Мятные ликеры месяца:
Было так сладко, что хотелось повеситься.
Разверчивая путь коленчатый,
Дважды или вшестеро
Ad libitum перекрещивала
Лыжи
Разговор искренно-лживый –
От роду ему лет восемь с перерывами…
Вашими молитвами!
От прошлой истерики стеклярус льдинок
Схоронил временно жестянки сардинок
И прочие памятники летние,
Вот отчего перевелись лешие.
Слева – пня тень,
Справа – трещит наст,
Слева – сейчас мель.
Счастье?
Переменим координаты:
Уходи ухабами, сухняк зубчатый.
Не надо бы радоваться
Подобранной раковине
Подобные шалости
Кому диковина;
Да и бросаться оттуда мокрым нечего –
Не осталось ума человеческого –
И мост отупел,
И товар убрел,
И остановил
Город нагорный сорных миганий улей
«Пищит ребеночек:
Косточки хрустят».
Можно и поговорить
Во всю однолета прыть
В воздухе пяти вечера мая…
Только даром почему столько добра пропадает? –
Ежедневно включают на куполе непонятные рекламы,
Не глядят на них ни мужья, ни дамы,
Ни обоюдные их поклонники
Воробьи окончательно занялись колокольнями,
А энтропия то, можно сказать, возрастает.
К чему такая трата мира?
Я ведь не скаред
Но всему есть мера –
Есть она и нашему терпению:
Это ведь не проволочное терние –
То по всем садам
(Виноват Адам)
Произрастает
В изобилии…
Косая птиц стая
Как шприц прямая
Через верхнюю яму.
Не довольно ли одной рекламы –

. . . . . . . . –

Ведь мог бы открыть со своей высоты,
Отчего это собственно
Фоксам рубят хвосты,
А у нас курносится прошлое?
И только антракты полиочные
Смолоду маки балкончатые…
И паки и паки
Нотные следы
Уводи…
Ешьте меня – собаки.

Предрассудки брошены, ими не пугаюсь:
Подчиниться им возможна стала роскошь.
Через улицу, стаканы, стайкой
Перебегают зайчики, –
Не застрянут, не застынут, в джин –
Это ли охота?
Где обещан сбор?
Только около стального сота
Пара, как один,
Горят и говорят о том, что день был сыт –
Вовсе выжат
Вовсе выжить
И –
Если бы не заставлять, то не взошел бы на востоке в кровь
Опять. – Опять
И не найти конца
Глазастой гусенице злой вокруг сосны.
А удержи дыханье – перестанешь быть
И это все почти что на вине.
Но не про это жук
Жует из Жьювизи:
«Можно удержать и без ужимки нить:
Жарко жаловаться».
Все равно – рассчитываться
Или еще налить,
Пренебрегая возрастанием за салфетками бархата
И полтора пера.
Заклеиваться марками
До другого дня.

                  Живописцу А. А. Экстер

Природа, почему дала ты форму львам?
Помимо льва, кто съел бы дорогую,
Что есть, нет! Нет: была прекраснейшей из дам,
Чьи ласки, ловкость, лик, любовь – лелеял векую?
Тут умер, тут, тут, тут! (Закалывается)
    Вот я – убит
    Душа летит
  К небесному шатру
    Язык – погас
    Луна – отпалась (Уходит Луна)
    Ну, мру, мру, мру (Умирает)

                    В. Шекспир

Всего стихотворений: 8