Александр Семёнович Шишков (1754-1841)

• Биография

Все стихотворения на одной странице

- Оглавление -

Фортуна — колесо, катящееся по глади,
Вертится вверх и вниз, покорствуя судьбе:
Сегодня нищему ты подал Христа ради,
А завтра, может быть, и он подаст тебе.
 Упала в воду пчелка и тонула;
  Увидел это голубок,
  Принес и бросил ей листок.
 И кой-как на него вспрыгнула
   Обмоклая пчела,
И к берегу на нем счастливо приплыла.
По некоторых днях, в смирении глубоком,
Сидит мой голубок на дереве высоком.
 Охотник из ружья прицелился в него,
Готовится ему смертельную дать муку.
Явилась вдруг пчела и жалом — тык его
В хотящую уже курок спускати руку!
 Ружье хотя и паф!
Однако, голубок, ты жив и здрав. 

  Гусь утке говорил:
   «Куда ты, утка,
 Имеешь мало у себя рассудка!
И кто тебя такой походке научил
  Дурной, нескладной?
Пристойно ль голову так низко потуплять,
  Ходить и ковылять?
 Взгляни, какой я статной!
С какою бодростью высоко вверх держу
  Свою я шею,
   Как ею
  Повертывать умею,
 И гордо как хожу!
Кто в важной выступке со мною мог сравниться?
 Оставь, соседка, свой манер,
 Возьми с меня пример:
Как должно в свете жить, пора тебе учиться».
На эту утка речь сказала: ква, ква, ква, —
 И повторила раза с два
  Сии слова;
А значили они: куда де ты, гусишка,
 Какой великой хвастунишка!
Поди-ка к лебедю, и там ты перед ним
Похвастай мастерством своим,
Изобличи его перед собой пороки
И после приходи давать ко мне уроки.
  Не полюбился склад
 Утиной гусю шутки,
 Пошел, нахмурившись, назад
И говорил: «Ума ни крошки нет у утки!» 

 Лисица, льва наедине узрев,
Поджавши хвост, пришла к нему смиренно
  И говорит уничиженно:
   «Высокомочный лев!
 Осмелюсь донести не ложно,
 Что по моей к тебе любви не можно
 Никак того мне перенести.
Чтобы твою при мне кто трогал честь.
Осел меня совсем выводит из терпенья:
 Он, не храня к тебе почтенья,
 Мне часто говорит,
 Что будто я хвалю тебя напрасно,
Что он в тебе достоинств тех не зрит,
 О коих я ему толкую ежечасно;
 Что будто мужества не видно твоего,
 Великодушия в тебе что будто мало,
 Что ты похвального не сделал ничего;
 Что правосудия в тебе и не бывало».
Лев, выслушав сие, с минутку помолчал
  И тако отвечал:
  «Равны мне ваши лица,
  На гнусну лесть лисицы
 И на ослову брань и гнев
   Не смотрит лев». 

1 

Для обращения всея Европы взоров 
На образ сей, в меди блистающий у нас, 
Не нужен стихотворства глас, 
Довольно молвить: се Суворов! 

<1804> 

2 

Суворов здесь в меди стоит изображен; 
Но если хочешь знать сего героя славу, 
Спроси Италию, Стамбул, Париж, Варшаву, 
Царей, вельмож, граждан, солдат, детей и жен. 

<1805> 

 В какое-то, не помню, время
 Осел претяжкое нес бремя,
  Удобное ему дать мат.
С ним вместе конь, не знаю, что тому виною,
 С порожней шел спиною.
 Осел ему сказал: «Конь, брат!
  Мой конь любезный!
Пожалуй сжалься ты на рок мой слезный;
  Ты видишь ношу на моей спине,
  Будь добр, и помоги ты мне». —
 «Кто? я? я за тебя работать стану?
 Лентяй! такому я, как ты, болвану
  Могу ли быть слугой?» —
   «О конь мой дорогой! —
 Пищал осел, — я умираю.
Ты силен; я перед тобой дитя,
Полноши ты моей снесешь, шутя;
 Спаси меня, я весь изнемогаю». —
«Нет, не хочу», — конь гордо отвечал.
Осел бедняжка замолчал.
В унынии глубоком,
В поту, в жару жестоком,
Раз пять еще ступил,
Упал и дух свой испустил.
Тотчас седло, подпруги, стремя,
Кульки, мешки и всякое беремя —
 С осла долой,
 Везти домой,
Взвалили на лошадь, на горду эту дуру,
И сверх того еще, ослову шкуру. 

 Главу имея гордо вознесенну,
 Вещала угрю так змея:
«Взгляни-ко, угрь, не чудна ль красота моя?
Видал ли кожу ты толико испещренну?
  Твоя хоть и гладка,
 Однако от моей гораздо далека,
  Моя прекрасна и гладка». —
 «Соседка, — отвечал ей угрь, — конечно,
 Прекрасна ты, я худ и не пригож;
   Да от чего ж,
Позволь спросить тебя чистосердечно,
  Всем сносен образ мой,
 А ты с твоею красотой
   Страшнее всякого урода,
  Гнушается тобой природа,
И пеструю твою кто лишь увидит кожу,
    Во всю тот мочь
   Бежит скорее прочь,
  Отворотивши рожу?» —
 «То правда, — говорит змея, —
Но для чего бегут, сама не знаю я».
А угорь ей: «Загадочку такую,
Коль хочешь, я тебе, соседка, растолкую:
 «Прекрасна ты на взгляд,
 Да в сердце у тебя и жолчь и яд». 

Нимало не гордяся
Своею красотой,
Растя и веселяся,
Довольная собой,
Фиялочка в лесочке
Не в пышности была,
При терновом кусточке
Смернехонько цвела.

Одиножды терновник
Сказал цветку сему:
«Я знаю, кто виновник
Веселью твоему;
Конечно, ты считаешь,
Здесь краше нет тебя,
О как ты мало знаешь,
Бедняжечка, себя!

Взгляни, как роза рдеет
Красиво средь лугов,
Царицы вид имеет
Она между цветов!
Тебя здесь и не видно,
Не слышен запах твой!
Как можешь так бесстыдно
Ты хвастаться собой?»

Фиялочка смиренно
На речь сказала ту:
«Я здесь уединенно
В спокойствии цвету;
За многим не гоняюсь,
Завидовать — порок;
Довольно, коль считаюсь
Я добринькой цветок.

Хотя не проливаю
Я запах в целый луг,
Однако наполняю
Им малый свой округ;
Нередко оставляет
Румяный розов цвет
Пчела и прилетает
С меня брать сладкий мед.

От солнечного зноя
Пастушка утомясь,
Для хлада и покоя
В места сии склоняясь,
Нередко воздыхая,
Творца благодарит,
Что сладко отдыхая,
Фиялочку в них зрит.

Соседушка, приятель,
Не должно нам роптать;
Вселенный Создатель
Умел кому что дать.
Безумно наше чванство
Противу Божьих дел:
Он розе дал убранство,
Мне малой быть велел».

Всего стихотворений: 7