Ада Артемьевна Чумаченко (1887-1954)

Все стихотворения на одной странице

- Оглавление -

Ах, не плачь, мой чуткий друг, не сетуй 
Об орлах, погибших на стремнинах, 
О крылах изломанных орлиных, 
О сердцах, разбитых в жажде света. 
Взяв от жизни счастье и сомненья, 
И тепло, и шумных гроз раскаты, 
И борьбой, и радостью богаты, 
Не боятся сильные забвенья! 
И на трупах братьев, павших в битве, 
Восстают таких же сильных рати 
И идут, с отвагою во взгляде, 
Позабыв о песнях и молитве! 
Да, не плачь, мой чуткий друг, не сетуй 
Об орлах, погибших на стремнинах! 
        
О не спетых песнях соловьиных, 
О цветах, увядших до расцвета, 
О сердцах, не знавших жажды света, 
Скучных днях без солнца и привета, 
Пожалей, мой милый, и посетуй! 

Был жаркий, жаркий августовский день. 
За дюнами, на отмели горячей, 
Сияло солнце. Отблеск золотой 
Дрожал в воде, и шпиц над белой дачей 
Сквозь мглу ветвей и пыльную сирень 
Блестел вдали горящею звездой, -- 
И чаек крик, звенящий над водой, 
Был для меня, как долетевший зов, 
Как звонкий клич, счастливый и дразнящий. 
        
На розовых чешуйчатых стволах 
Высоких сосен, гулких и певучих, 
Желтели капли тающей смолы 
И над травой -- среди кустов ползучих 
Жужжали пчелы. Вереск нежно пах, 
И, помню я, на дюнах, где стволы 
Под ветром пели, звонки и светлы, 
Я в этот день увидела случайно 
В тени прозрачной женщину с ребенком. 
        
Полузакрыв усталые глава, 
Она сидела, прислонясь щекою 
К сосне, нагретой солнечным теплом, 
И на коленях темною рукою 
Качала сына. Моря бирюза 
Слепила взор расплавленным стеклом, 
Но край платка над низким, смуглым лбом 
Она спустить, как будто, позабыла, -- 
Смотрела вдаль и пела, тихо пела... 
        
Ребенок спал, зажав цветок в руке, 
Но и во сне еще искал губами 
Родную грудь и жался к ней во сне. 
Я мимо них, неслышными шагами, 
Прошла к себе, в свой домик в цветнике, 
К любимой книге, к светлой тишине... 
Но кто-то пел, тоскливо пел во мне, -- 
И так найти хотелось на столе 
Среди бумаг цветную погремушку... 

Опять, опять в молчанье переулка 
Я слышу зов, твой тихий зов, весна. 
Шаги звучат отчетливо и гулко. 
        
В разливах луж дрожит, змеясь, луна, 
И над землей, сквозящей из-под снега, 
Там, в вышине, колдует тишина. 
        
А здесь, в саду, запутавшись с разбега, 
Гудит в ветвях, среди сквозных вершин, 
Февральский вечер, -- странник без ночлега. 
        
Он мне с полей, с чернеющих равнин 
Принес земли весеннее дыханье, 
А с моря шум и грохот синих льдин. 
        
Весна моя! Приветствую в молчанье 
Я твой приход! Твоих звенящих дней 
Мне радостно и сладко ожиданье. 
        
Твой тихий зов поет в душе моей, 
И тает грусть от первой вешней ласки, 
Как таяла от блещущих лучей 
        
Снегурочка из старой детской сказки. 

Дней безвозвратно-ушедших воздушные светлые тени, 
Звуки молитв отлетевших и песен исчезнувших эхо, -- 
Бодрые, смелые мысли к далекому счастью ступени, 
Сказки, пьянившие сердце и отзвуки детского смеха... 
Где вы? Горячие камни мне жгут обнаженные ноги, 
Ветер, песок поднимая, мне сушит глаза и дыханье. 
Белой, под солнцем бегущей не вижу конца я дороги, -- 
Небо не слышит ни песен, ни слез, ни молитв, ни стенанья. 
Я бы могла умереть, чтоб не видеть пустыни сожженной, 
Длинной бескрайной дороги; кустарников чахлых и пыльных, 
Чтоб позабыть на мгновенье о боли души ослепленной, 
И об исканьях бесплодных, и о порывах бессильных. 
Я бы могла умереть, -- но я смерти еще не достойна, -- 
Смерть -- не мучительный плен, а прекрасный венец завершенья 
Только тому, кто для жизни все отдал свободно, спокойно, 
Все без сомненья, без боли, без слез, без тоски сожаленья... 
Только тому золотыми лампадами вспыхнет, сверкая, 
Бледный мерцающий отсвет огней потускневших заката... 
Смерть для того и венок, и целящая сердце награда, 
Кто, опьяненный мечтою, разбился в порыве, сгорая. 

За синеющие горы светлый день ушел от нас. 
Он помедлил на вершинах, улыбнулся и угас... 
Но затеплил, умирая, он улыбкой золотой 
Молодой прозрачный месяц над зеркальною водой. 
В небе, затканном звездами, вижу свет иных огней, 
Мир стал шире и красивей, полнозвучней и нежней. 
Над цветами, над сердцами в голубой вечерней мгле 
Кто-то кроткий и воздушный, чу! проходит по земле... 
Кто-то веет над землею тихой ласкою весны: 
Это нежные, как звезды, пролетели, верно, сны... 
Меж душой и звездным небом начертали легкий путь, 
И прошли они над миром и шепнули: "Позабудь!" 
День ушел от нас за горы. Тихо стало. Мир широк. 
От меня так близки звезды, -- отчего же ты далек?.. 

Лиловою дымкой одетый, 
Ай-Петри с зубчатой вершиной 
Стоит, как остатки развалин, 
Над тихой, уснувшей землей. 
На нем еще отблески света, 
Но сумрак навис над долиной, 
И нежен, красиво-печален 
Земли предвечерний покой. 
        
Уж первые светлые звезды 
Дрожат, опрокинуты в море, 
Уставшем от блеска дневного 
И слившемся с далью небес; 
И птицы вернулися в гнезда, 
И вспыхнул маяк в Ай-Тодоре, 
И близок приход голубого 
Желанного мига чудес... 
        
Быть может, теперь над землею 
Проходит неслышно меж нами 
Прекрасное светлое счастье 
О нем позабывших людей 
И ждет, чтобы сильный душою, 
Охваченный вещими снами, 
Позвал его творческой властью 
На землю из мира теней?.. 

Молчаливые деревья в кружевных узорах снега 
Стерегут в сияньи лунном тихий, чуткий сон домов. 
Поздно, поздно. Высоко уж поднялася в небе Вега, 
И медлителен, и гулок отдаленный бой часов. 
Город спит. Огни погасли, и не видно в окнах света, 
Опустились занавески. Люди спят, к ним сны пришли. 
Бубенцы саней далеких прозвенели тихо где-то 
И замолкли, затерявшись в затуманенной дали. 
Над заснувшим белым миром звезды трепетно мигают; 
Я одна под темным небом здесь осталась на крыльце, 
И срываются снежинки и, кружася, тихо тают, 
Расплываются, как слезы, на обветренном лице. 
Был ли ты, иль мне все снилось?.. Стерлись призрачные грани, 
Отличить мне трудно правду от проснувшейся мечты... 
Это ты прошел, быть может, и опять исчез в тумане, 
На снегу я, будто, вижу серебристые следы... 

На камнях горячих и сонных, 
На белых и пыльных дорогах, 
В лачугах, на стертых порогах, -- 
Быть может, хранятся и ныне 
Следы твоих ног обнаженных, 
Босых, загорелых под солнцем, 
Под ветром, рожденным в пустыне. 
И небо, как раньше, как прежде 
Сверкает от края до края, 
Над темной землей зажигая 
Все те же огни золотые, -- 
Дрожавшие в грубой одежде 
И в складках льняного хитона 
Что выткала сыну Мария. 
И старые, мудрые звезды 
Над старой и мудрой землею 
Полны и доныне Тобою, -- 
И ветер, как вестник крылатый, 
Весенним побегам в борозды 
Кидает: "Он с вами и ныне, -- 
Растите! Вы святы! Вы святы!" 

О, как бы я хотела так ярко жизнь прожить, 
Чтоб каждый миг сумела я в сказку превратить, 
Чтоб в нем, как небо в капле сверкающей воды, 
Всегда сияло солнце сжигающей мечты! 
Всю жизнь вложить хочу я, всю жизнь в один полет, 
В один порыв свободный за грань земных высот, 
Всю жизнь растратить щедро, в одно мгновенье влить... 
О, как бы я хотела так ярко жизнь прожить! 
Чтоб в каждом новом миге, встающем предо мной, 
Был светлый луч стремленья, зовущий за собой, 
Борьба, любовь, страданье и нежный эпилог, 
Конец ушедшей сказки и вновь -- другой пролог... 
И снова -- блеск призывный, манящий блеск огней 
И в море легкий призрак плывущих кораблей... 
В руках клубок волшебный, и снова вьется нить. 
О, как бы я хотела так ярко жизнь прожить! 

Пускай могила меня накажет... 
Уличная песня 
        
С шарманкой хриплою и серым какаду 
Она вошла во двор и стала у ворот, 
У черной лестницы, -- на солнце, на свету. 
На лбу росинками сверкает мелкий пот, 
И радужным огнем в лицо худое бьет 
Ей солнце, на серьге зажегшее звезду. 
Асфальт горячий жжет подошвы пыльных ног, 
А голос и певуч, и звонок, и высок... 
        
"Пускай могила меня накажет 
За то, что я тебя люблю, 
Но я могилы не страшуся, 
Кого любила, с тем и умру..." 
        
В подвале стукнуло раскрытое окно, 
Затих жужжащий шум машинки у швеи. 
За зеленью цветов, разросшихся темно, 
Там стелет по стеклу герань листы свои, 
Там кто-то тесен ждет о счастье, о любви, 
И, наклонясь к цветам, их слушает давно, 
И темный бальзамин, и спущенный платок 
Не смогут скрыть ни слез, ни впалость бледных щек. 
        
"Ах, зажигай-ка ты, мать, лампаду, -- 
Уж скоро, скоро я умру... 
И белый свет я покину скоро, 
В могилу хладную пойду..." 
        
С балкона брошенный на камни мостовой 
Летит медяк к ногам, кружася и звеня... 
Но девушка поет, не видит пред собой, 
Закрыв глаза от слез, от блеска и огня, 
И плачет вместе с ней над песенкой швея, 
Пьяна одной мечтой, больна одной тоской, 
И, смятый под рукой, дрожит в окне цветок. 
А голос во дворе так звонок, так высок! 

Слилось беспредельное море 
С морским золотистым туманом... 
Я знаю -- уже не впервые 
Живу я под солнцем багряным! 

Не там ли, на камнях горячих, 
Я грелась зеленой змеею, 
Шуршала вверху над обрывом 
Спаленной от зноя травою? 

Иль светлой, прозрачной медузой, 
На берег внесенной приливом, 
Дремала в песке серебристом 
Над синим спокойным заливом? 

Я помню, -- я помню так ясно, 
Как в листьях звенела цикада, 
Как веяло солнцем и зноем 
От вялой листвы винограда, 

Как море, слепившее светом, 
Внизу, под обрывом, блестело, 
Как жаркие белые камни 
Мне грели холодное тело. 

Я помню, -- да, помню так ясно, 
В хрустальном воды саркофаге 
Зеленый мерцающий отсвет, 
В соленой дробящийся влаге; 

Вверху, высоко надо мною, 
Медлительных рыб очертанья, 
Немые узоры кораллов 
И вечную тайну молчанья. 

И солнце, и перлов отливы, 
И травы, и пену морскую 
Я помню... Я в городе темном 
По ним безотчетно тоскую! 

В запутанный, сросшийся узел 
Мечты в моем сердце связали 
Тоску о минувшем, далеком 
С стремленьем к неведомой дали. 

Быть может, я путь совершаю 
К прекрасной и светлой отчизне, 
Из бездн поднимаяся к Богу 
В моей завершительной жизни. 

Всего стихотворений: 11