Александр Алексеевич Измайлов (1873-1921)

Все стихотворения на одной странице

- Оглавление -

                       И я такая добрая,
                       Влюблюсь - так присосусь
                       Как ласковая кобра я,
                       Ласкаясь, обовьюсь.
                         И опять сожму, сомну,
                         Винт медлительно ввинчу,
                         Буду грызть, пока хочу,
                         Я верна - не обману.

                                        З. Гиппиус

Углем круги начерчу,
Надушусь я серою,
К другу сердца подскачу
Сколопендрой серою.
   Плоть усталую взбодрю,
   Взвизгну драной кошкою.
   Заползу тебе в ноздрю
   Я сороконожкою.
Вся в мистической волшбе,
Знойным оком хлопая,
Буду ластиться к тебе,
Словно антилопа я.
   Я свершений не терплю,
   Я люблю - возможности.
   Всех иглой своей колю
   Без предосторожности.
Винт зеленый в глаз ввинчу
Под извив мелодии.
На себя сама строчу
Злейшие пародии...

    Из литературных воспоминаний
         Анкудина Козодоева

...Застал я то славное время, когда
   На путь мы прогресса вступили.
Колоссы таланта, титаны труда -
Я с гордостью это признаю всегда,-
   Свое мне вниманье дарили.

Некрасова зрел я на склоне уж лет
   И полн посейчас восхищенья!
В приемную вышел с сигарой поэт
   И взял мой рассказ для прочтенья.
Писал он ко мне... У меня посейчас
   Две кратких записки хранятся.
Ласкают они мой любительский глаз...
Одна говорит: "Не подходит рассказ",
   Другая: "Стихи не годятся".

Тургенев, кумир поколенья всего,
   Отчизны краса и светило!..
На музыке в Павловске видеть его,
   В вокзале, судьба мне судила.
Красивый мужчина!.. Взор полный огня,
   Волос серебристые нити...
Он мимо прошел и, задевши меня,
   Чуть слышно сказал: "Извините!"...

На Пушкинском празднике я увидал
   И автора "Мертвого дома".
Всегда, признаюсь, я запоем читал
   Его вдохновенные томы.
Как бледен был он, истощен и угрюм...
   Морщины чело покрывали...
И видно, что жил он под бременем дум,
   Под гнетом всегдашней печали...
Когда он окончил, студентов семья
   Ему заградила дорогу.
Качали писателя дружно, и я -
   Держал его левую ногу.

Щедрин и Слепцов предо мною прошли
   Однажды на Невском. Я встретил
С восторгом сатирика русской земли,
   И он меня ясно заметил.
Со мною почти поравнявшись плечом,
   Соседу он рек хладнокровно:
"Вот странный субъект: и штаны-то на нем
   Сидят, на покойнике словно..."

Островский, сумевший так дивно понять
   Дух русских - купца и мещанки!..
Мне выпало счастье его увидать
   Однажды в Москве, на Лубянке.
В окно магазина писатель смотрел...
   Фарфор там и бронза лежали.
Я, помню, от счастья почти обомлел,
   Все струны души задрожали...

Я жадно смотрел, близорукость кляня
   /Так тянет подсолнечник к солнцу/.
Он вздрогнул и, бросивши взгляд на меня,
   Прошел ко второму оконцу.
Я был словно трансом каким одержим,
   Пигмей - при таком исполине!
Он вправо - я вправо. Он влево - за ним
   И я стал налево, к витрине.
Он плюнул и в улицу стал уходить,
   Махнув своей тростью, как пикой.
И скрылся из глаз... Да, могу подтвердить:
   Был нервен писатель великий!..

Я ездил к Толстому. Был болен Толстой...
   К Толстому меня не пустили...
Все в Ясной Поляне дышало весной,
Ходил Тенеромо, как зверь там лесной,
   По нивам туманы ходили...
Я с горечью вынес досаду мою,
   Хоть был я утешен немало:
С кухаркой я графской имел интервью,
   Мне прачка кой-что диктовала.
Был конюх допрошен и с ним водовоз
   (Никто не увидел потачки!)
И графскую блузу домой я увез -
   Сознаюсь - без ведома прачки.
С рукою на сердце могу я сказать,
   Что снял я со сливок там пенки,
И верю, когда все увидит печать,
   Придется вздохнуть Сергеенке!

С Якушкиным пил я и пиво, и чай,
   Провел его с Мойки на Невский.
И мне на мозоль наступил невзначай
   Однажды маститый Старчевский.
Да! Есть мне чем вспомнить былые года!
   Я жил, когда гении жили!..
Прогресса столпы и титаны труда -
   Я с гордостью это признаю всегда! -
Свое мне вниманье дарили...

     Я вижу Толедо,
     Я вижу Мадрид,
 О белая Леда! Твой блеск и победа
 Различным сияньем горит...

     К. Бальмонт. Испанский цветок


     Я плавал по Нилу,
     Я видел Ирбит.
Верзилу Вавилу бревном придавило,
     Вавила у виллы лежит.

     Мне сладко блеск копий
     И шлемов следить.
Слуга мой Прокопий про копи, про опий,
     Про кофий любил говорить.

     Вознес свою длань я
     В небесную высь.
Немые желанья пойми, о Маланья! -
     Не лань я, не вепрь и не рысь!..

     О, щель Термопилы,
     О, Леда, о, рок!
В перила вперила свой взор Неонилла,
     Мандрилла же рыла песок...

                     Ты в поля отошла без возврата.
                     Да святится имя Твое!
                     Снова красные копья заката
                     Протянули ко мне острие.

                     О, исторгни ржавую душу!
                     Со святыми меня упокой.
                     Ты - держащая море и сушу.
                     Неподвижно тонкой рукой!

                                             А. Блок

Луна в белом чепчике с узором...
Лунный мир мне так привлекателен.
Гляжу на всё растерянным взором,
Размер для меня необязателен.

Ловлю весны поцелуи я.
Мил мне гномик в куртке затертой.
Не спеть ли мне аллилуйя,-
Аллилуйя на глас четвертый?

В мозгу перья страуса качаются,
Ненавижу серые пушки.
Папа с мамой в баню собираются,
Свистнул карлик на лесной опушке.

Мне мила моя греза Фантаста.
Жду я с белой Девою встречи.
Ах, зачем, ах, зачем я так часто
Перехожу за черту человеческой речи?

Как скучает крендель над булочной,
Как квартального смех раскатист!
Пересыпается солнце в пыли переулочной...
Спою-ка чертенятам акафист.

Чертенятки милые, малые,
Ах, вы лучше целой столицы!..
Серебрю я сны небывалые.
Вскую шаташася, языцы?

                        ...Это дульцинировало ее
                        влечение к принцу Танкреду
                        и альдонсировало ее любовь
                        к жениху...

                         Сологуб. Королева Ортруда

Офеоктистившись сначала,
Осоловьевившись поздней {*},
Живет успехами скандала
Писатель наших серых дней.
Подонкихотил он изрядно,
Как был прогресс в умах у всех,
И человек не мыслил стадно,
й салтыковился нещадно
Над пошляками гневный смех.

Теперь иных поэтов куча,
Завет отцов сочтя за гиль,
Претенциозна и трескуча,
Морализировать наскуча,
Рамолизирует свой стиль.
И тщетно с ними кто бы спорил:
Уж блещет свет иных светил.
Егор Чулков нас объегорил,
Кузмин нас крепко подкузьмил.

Одульцинирован успехом
И альдонсирован толпой,
Одетый в шубу кверху мехом,
В лицо смеется явным смехом
Модернизованный герой.
И с легкомысленностью женской
Толпа все славит сотней губ,
Что санатолит ей Каменский,
И намудрит Сергеев-Ценский,
И нафедорит Сологуб...

      Монокля теребя шнурок.
   Величием исполнив каждый атом,
      Цивилизации урок
Немецкий офицер давал своим солдатам:
      "Тевтон, не пачкай поля чести
И обывателя обидеть не моги!
      Пусть целый мир обходят вести,
      Что мы - куль-тур-ны-е враги!
      Пусть не услышим мы укора
      За блудника иль мародера".
   "Но ваша честь,- капрал разинул рот,-
Хоть маленький реванш за наши сокрушенья!..
   Такой везде зажиточный народ,
      Паненки ж просто искушенье!.."
"Ну что ж, несете труд, и мзду свою примите,-
      В ответ тевтон, вертя шнурком,-
Но я излишества не потерплю ни в ком:
      По шкурке, так и быть, возьмите,
А больше их - не троньте волоском!"

Всего стихотворений: 6