Михаил Осипович Цетлин (1882-1945)

Все стихотворения на одной странице

- Оглавление -

Бежали...
Дул сырой морской
Ветер с такой тоской...
Стреляли.
Неслась картечь,
Как порывы сырого ветра,
И пушек извергали черные недра
Смерти смерч.

Чрез полыньи и крови лужи
Вел по Неве свой нестройный взвод
Бестужев.
Ядра ломали лед.

Рылеев,
В серой толпе затерявшись, бежал,
Звал, рукой безнадежно махал:
"Смелее!.."

И Кюхельбекер, бедная Кюхля,
Рыхлая рохля, шлепал по снегу
Ногами, обутыми в слишком широкие туфли,
И еще верил в победу.

Юный Одоевский
Тоже кричал и тоже бежал.
Боже, не праздник, не светлый бал...
Где скроешься?!

На перекрестке Булатов
Думал: "Не с ними ли светлая смерть,
Близкое небо, ясная твердь,
Твердая смерть солдата?.."

И слыша, как бухают пушки,
Князь Трубецкой
С смертной тоской
Зарылся лицом в подушки.
И ежась от боли
И нервно смеясь,
Бедный Князь,
Вождь поневоле,
Как будто попавши во фраке в грязь,
Морщился, корчился, весь виясь,
Брезгливо, бессильно и думал: "Доколе,
                    доколе, доколе?.."

И серые, сирые,
Пошедшие вслед командирам,
Вслед офицерам,
С слепою верой
Солдаты
Бежали, как стадо,
Ибо не знали,
Что делать им надо,
За что умирать.
Они, прогнавшие Наполеона,
Бежали с воем, визгом и стоном,

Русской свободы бессильная рать.
"Эй, Фадеич,
Дай тебе подсоблю,
У тебя колено в крови!"
Нет, не избегнуть смерти иль плена...
Кто там, - враги иль свои?..

Буйность воскликновений,
Звоны копыт о лед;
Гуды и гул борений,
Камней разгульный лет.
Это свободы Гений
Толпы мутит, мятет.

Всюду водовороты,
Лопнул упругий кран.
В весе полен - полеты,
В грузе бревна - таран.
Богом был царь. Но что-то
Сдвинулось. Он - тиран!

Зверь, отхлебнувший крови,
И захлебнется в ней.
Гончую ль остановишь
Свору ночных страстей?
Вихорь безумья, внове
Веяньем вольным вей!

Миг - и в щепах плотина,
Вал все препоны снес.
Вот ниспадет лавина,
Вот запоет хаос.
Миг... Вдруг хлыст господина!
Зверь заскулил, как пес.

Тщетно борись с волнами,
Дно нащупывай, шарь...
Ничего под ногами, -
Тонешь ты, русский царь!
Вдруг барабан и знамя
Твердо идут, как встарь.

Преображенский, первый
Близится батальон.
Царские крепнут нервы,
Выпрямляется трон.
О, воистину первый
В мире всём батальон!

Словно Урала скалы
Или Невы гранит,
Синяя сталь сверкала.
Что за волшебный вид!
Щурится зверь; оскалы
Морды; визжит; бежит.

Громче "ура", солдаты,
Слуги, друзья, рабы!
Самодержавье свято
И тяжелей судьбы.
Дружно "ура", ребята,
Шире крестите лбы.

Вам же года неволи
Ваши несут штыки.
Бунту безумной голи
Окрик, прицел, клыки!
В буйном ты, Русь, камзоле
Цепи тоски влеки.

Вашим же детям цепи
И подневольный труд.
Эх, широки вы, степи,
Буйных разгулов гуд!
Против себя же крепи
Выстрой, о русский люд!

На кафедре высокий молодой человек
Громко, не подымая тяжелых век,
Читает.
На бумагу падает бледный свет,
И вокруг Государственный Совет
Благоговейно внимает
Всей своей верной легавой душой,
Как хозяину преданный пес большой,
В слуховые трубки
И в трубочки рук
Впитывая, как губки,
Каждый звук.

Устами, глазами
Пьют слова.
Лысыми и блестящими лбами,
От краски зелеными волосами,
Порами явных и тайных морщин
Внемлют, слышат,
Дышат едва,
И громкий голос,
Благодатный ветр высочайших слов,
Еле колышет
Перезрелый колос
Старческих отяжелевших голов.

Слились все:
Лопухин в своей пышной красе,
Великолепный вельможа,
И мумия юноши, вставшая с ложа, -
Оленин с мальчишеским древним лицом,
Граф Литта с мальтийским крестом,
Наивный и седокудрый
Карамзин, и Сперанский мудрый,
Князь Куракин и Кочубей,
И маленький буффа - Голицын.
Не разберешь, хоть убей,
Где виги, где тори -
Все лица
Слились в одно.
И оно
С блаженством во взоре
В некое светоносное море
Погружено.

"Ангелом я покойным дышу,
Пусть он мне предводительствует,
Но можем ли мы рисковать
Положением государства,
Этого обожаемого отечества?
Я исполняю свой долг.
Присягну, как первый верноподданный
Брату и моему Государю".

В ответ
На слов превыспренних ворох
С блаженной тоскою во взорах
Шептали ему верноподданно - слабое "нет!".

И вот опять, и вот опять мы здесь, в Москве, с тобой.
И эту радость испытать нам суждено судьбой:
С тобой прийти к истокам вспять, о, друг любимый мой.
Здесь можно меньше тосковать, забыть, что близко дно,
Здесь можно жить да поживать, а как, не всё ль равно!
И горе легче избывать, коль горе суждено.
Быть может, будет жизнь легка и милосердна к нам,
И рока поведет рука по мирным нас тропам.
Здесь можно жить легко, пока не оскудеть годам.
И жизнь так не замечать, как воздуха кругом,
Словно рассеянно читать романа милый том,
Не ждать, не думать, не гадать о том, что ждет потом.
И в рое будничных забот, забав, затей, труда
Здесь можно будет кончить счет, когда придет чреда,
Чтоб скрыться с глаз за поворот пути, идя куда?..

Как медленно течет по жилам кровь,
Как холодно-неторопливо.
Не высекала искр в душе твоей любовь:
Ты как кремень, и нет огнива!

Как вяло тянутся холодной прозой дни:
Ни слов, ни мук, ни слез, ни страсти.
Душа полна одним, знакомым искони,
Холодным сладострастьем власти.

Повсюду в зеркалах красивое лицо
И стан величественно стройный.
Упругой воли узкое кольцо
Смиряет нервов трепет беспокойный.

Но все ж порою сон медлительный души
Прорежет их внезапный скрежет,
Как будто мышь грызет, скребет в ночной тиши
Иль кто-то по стеклу визгливо режет.

Без цели неужели же, ни для кого не нужная
Пройдет-уйдет жизнь хмурая, понурая моя?
Вся словно суетливая, крикливая, наружная, —
Хочу изведать светлые все глуби бытия.
Хочу, чтобы в душе, в глазах, навстречу мне сияющих,
Как бы в стекле поставленных насупротив зеркал,
Все то же отражение бессчетно повторяющих,
Мой дух обогащеннее, светлее засверкал.
Мы мчимся словно в поезде, миг каждый измененные
Ландшафты, люди встречные мелькают за стеклом.
Хочу, чтоб вместе кто-нибудь смотрел в окно вагонное,
Со мною изменялся бы и плакал о былом.

Всего стихотворений: 6