Мариэтта Сергеевна Шагинян (1888-1982)

Все стихотворения на одной странице

- Оглавление -

Гудит трава за розовым плетнем, 
Под ветром степь, как море, ходит зыбко, 
И в небесах, изнеможенных днем, 
Зареяла кровавая улыбка. 

Закат багров; к утру пророчит он, 
Как продолженье чьей-то сказки давней, 
Свист ковыля, трубы зловещий стон, 
Треск черепиц и стук разбитой ставни. 

Под вой ветров, повязана платком, 
Гляжу, прищурясь, в даль из-под ладони: 
Клубится ль пыль? Зовет ли муж свистком 
В степи коней? Не ржут ли наши кони? 

Вой, ветер, вой! Степям моим пророчь, 
Под свист твоей неугомонной пляски, -- 
Без устали, без сна, всю эту ночь, 
Как судорга, взвивающие ласки!.. 

    А. М. и Ж. Е. Кожебаткиным.
 
  I. Сватовство 
 
Благослови Аллах твой кров, 
Пошли приплод твоим стадам... 
Сосед! Взамен твоих коров, 
Я в жены дочь тебе отдам. 
 
Рабыни ткут уже давно, 
Не замыкая смуглых вежд, 
Ей легче пуха полотно 
И шелк для праздничных одежд. 
 
Наш садик розами зарос, -- 
И вот вчера велела мать 
Душистый сок из лучших роз 
На ароматы выжимать... 
 
Одну мы вырастили дочь, -- 
Она черешни розовей. 
Глядит задумчивая ночь 
Из-под раздвинутых бровей. 
 
Ее коса нежней стократ 
Руна пушистого овцы, 
Круглей, чем розовый мускат, 
Ее невинные сосцы. 
 
Ничьей ласкающей рукой 
(Хранил пророк меня от бед) 
Не возмущен был их покой... 
Вкуси от неги их, сосед! 
 
Успех -- во всех твоих делах, 
Священный мир -- на твой порог! 
Возьми ж ее... Велик Аллах 
И Магомет, его пророк. 
 
  II. Невеста 
 
Нисходят с неба звездные дороги; 
В вечерний час по ним гуляет Бог, 
Глядится вниз, -- а лунный серп двурогий 
За ним плывет, как огненный челнок. 
 
Взгляни туда, сквозь кружева черешен: 
Господь считает горние цветы... 
Чтоб был мой день, чтоб был мой сон безгрешен, 
Ему молюсь, -- молись Ему и ты. 
 
Бог дал мне жизнь, тебя, кто всех дороже; 
В Его руке--твоя с моей сплелись. 
Чтоб Он помог принять тебя на ложе, 
Ему молюсь, -- и ты Ему молись. 
 
Не Он ли мне сказал: так надо, надо... 
Душа молчит--она уже не та: 
Божественной, сияющей усладой 
Твой поцелуй замкнул мои уста. 
 
  III. Возлюбленная 
 
Ты медлишь в неге, дева кроткая, 
Твой день длинней речей Пророка. 
А ночь твоя, как смерч, короткая, 
Опустошительней сирокко. 
 
Твои улыбки ускользающи, 
Как месяц в волнах среброликий. 
Твой робкий рот, едва лобзающий, 
Нежней и цепче павилики. 
 
Но тот, кто, в зыбкой неге, вверится 
Устам, младенчески-незлобным, -- 
С тобой, как бог, в ночи померится 
Блаженством, ужасу подобным. 
 
Упоена и обессилена, 
Ты всю себя, дрожа и плача, 
В страстей священные извилины, 
Как в смерть, -- приносишь без отдачи. 
 
  IV. Мать 
 
Она бледна; по нежной коже, 
Блестя, бежит жемчужный пот. 
Губа прикушена... И тот, 
Кто дал ей боль, склонен у ложа. 
 
О, как он глухо стонет сам, 
Когда, сквозь боль, звереныш бедный, 
Она его по волосам 
Тихонько гладит ручкой бледной 
 
И улыбается ему 
Прохладой глаз полузакрытых... 
А стон страданий неизбытых 
Уже прорезывает тьму. 
 
Часы в томлении великом 
Текут, текут... и наконец 
К ее груди с гортанным криком 
Припал горячий сосунец. 
 
И муж целует покрывало... 
В какой бездонной глубине 
Сейчас ты телом побывала, 
Святая мать, о мать вдвойне?! 

  Разбойничья песнь 

                                    Нине Дадьян
 
"Ветер над морем носится гневно, 
Крутит и пенит гребни валов... 
Выйди на берег, злая царевна, 
Лодку причалил твой рыболов!" 
 
-- Вышла на берег дева Востока, 
С жалобным стоном падает ниц 
И обращает знойное око 
Под насурмленной тенью ресниц... 
 
"Бури ль боишься, я ль тебе страшен, -- 
Крова родного вновь не достичь! 
Слышишь ли клики с каменных башен? 
Ждет Киликия новых добыч!" 
 
-- Ждет Киликия; в сумрачных залах 
Жаркий, медвяный запах разлит, 
И пробегают факелов алых 
Пятна по глади каменных плит... 
 
"Полно, утешься! Деве ль восточной 
Плакать о знойном стане отцов? 
Все изменяет, -- только и прочно 
Звонкое злато римских купцов!" 
 
-- Звонкое злато в тюки тугие 
Свяжет разбойник... вот отчего 
В замках висячих всей Киликии 
Братья-пираты славят его! 
 
"Будешь рабыней, злая царевна, 
Рим отшлифует темный алмаз. 
Мне ж... до могилы, в песне напевной 
Славить сиянье медленных глаз!" 

Мой светлый Бог, чудес не надо.
О, нет, я чуда не прошу.
Я у невидимой ограды
Огонь зажжённый не тушу.

Гляжу на бешеную ловлю
Зигзагов огненных костра
И от утра и до утра
Тебя, Премудрый, славословлю.

Мои костры и мой обет
Пусть сторожит мое доверье.
Я знаю, вечен яркий свет,
За неподвижной этой дверью.

О, нет, я чуда не прошу!
И если Ты пошлешь мне чудо, –
Твои признанья заглушу,
Их утеряю, их забуду.

Пускай в тумане нет дорог,
Не надо слов, – я верю, верю.
И вечно замкнутые двери
Мне говорят, что вечен Бог.

У земли для любви не найдется 
Сладких слов, возносящих любовь... 
То, что к сердцу из сердца пробьется, - 
Немотою любви славословь. 

Верь, не тщетно над миром возносит 
Нас святого безмолвия час: 
Ведь сама тишина произносит 
Это слово любви вместо нас. 

...Ночь. Допела последняя птица. 
Ходит ветер в саду, бормоча. 
Ах, как сладко плечу приютиться 
У навеки родного плеча! 

  Песня
 
Осенили нашу кровлю 
Гор далекие снега. 
Скромный ужин я готовлю 
У родного очага. 

Муж в отлучке... Дождь и стужа. 
Где-то он, в какой глуши? 
Что за дело! Знать, для мужа 
Все дороги хороши. 

Поздней ночью ветры дули, 
А к утру прошел обвал. 
В роще дикую козулю 
Им убило наповал. 

А у самого обвала, 
В барбарисе, час спустя, 
Уж кукушка куковала, 
Ползал ящер, шелестя... 

Эх, не лава-ль грозовая 
Сердцу женщины беда? 
Горе -- птица кочевая -- 
В нем не вьет себе гнезда! 

Кто б ты ни был - заходи, прохожий. 
Смутен вечер, сладок запах нарда... 
Для тебя давно покрыто ложе 
Золотистой шкурой леопарда, 

Для тебя давно таят кувшины 
Драгоценный сок, желтей топаза, 
Что добыт из солнечной долины, 
Из садов горячего Шираза. 

Розовеют тусклые гранаты, 
Ломти дыни ароматно вялы; 
Нежный персик, смуглый и усатый, 
Притаился в вазе, запоздалый. 

Я ремни спустила у сандалий, 
Я лениво расстегнула пояс... 
Ах, давно глаза читать устали, 
Лжет Коран, лукавит Аверроэс! 

Поспеши... круглится лик Селены; 
Кто б ты ни был -- будешь господином. 
Жарок рот мой, грудь белее пены, 
Пахнут руки чебрецом и тмином. 

Днем чебрец на солнце я сушила, 
Тмин сбирала, в час поднявшись ранний. 
В эту ночь -- от Каспия до Нила -- 
Девы нет меня благоуханней! 

Минуты поздних сожалений, 
Что в этом мире горше вас? 
Какая скорбь, какие пени 
Вернут невозвратимый час? 

В сознаньи радостен и долог, 
Он, мнится, вечен сквозь года; 
Но миг, -- вот задернут полог 
Меж ним и нами навсегда. 

И мы у первозданной щели, 
У пасти времени, -- клянем, 
Что не сумели, не успели 
Всего себя отметить в нем. 

И сердце мысль одна тревожит, 
Один укор терзает нас: 
Он по-иному был бы прожит, 
Когда б вернуть ушедший час. 

О, смертный, бойся страшной казни, 
Вина из чаши не пролей, -- 
И совершенней, глубже, связней, 
Себя в своем запечатлей. 

    Зелим-Хану

 I. 
 
По тропинке в час, когда 
Муэдзин зовет аллаха, 
Вороного Карабаха 
Я веду за повода. 
  
Конь, как юноша, красивый, 
Шумно дышит на меня 
И косит, играя гривой, 
Очи, полные огня. 
  
По протоптанным гранитам. 
Меж кустами кизила, 
Он скользит, звеня копытом 
И кусая удила. 
  
Перед ним с тоскою тайной 
Пробираюсь я по мху. 
"Гость желанный, гость случайный, 
Что ты медлишь наверху? 
  
Трудно горною тропою... 
Конь не слушает меня... 
Помоги мне к водопою 
Твоего свести коня!" 
  
 II. 
 
Он только спросил, далеко ль до чужого аула; 
Сказал, что спешит и что жажда его велика. 
Он только просил, чтобы я для него зачерпнула 
В дорожную чашу холодной воды родника. 
  
Над чашей с водою тряхнула я розою пышной, - 
И розовой пеной до края покрылась она. 
И, чашу подавши, я так прошептала неслышно: 
"Пей, путник, да будет вода тебе слаще вина!" 
  
Из чаши напился он, сдунувши к самому краю 
С воды, словно бабочек, сдунув мои лепестки... 
Вот только и было, и как он коснулся, -- не знаю, 
Ах, право, не знаю, -- моей загорелой руки. 
  
 
 III. 
 
Последний луч на минарете 
Крылом тяжелым стерла ночь. 
Вот зов муллы, другой и третий... 
От родника иду я прочь. 
  
Тревожен звук шагов неверных, 
Гляжу на месяца дугу. 
Аллах, защитник правоверных, 
Что знаю я и что могу? 
  
Ах, сладок сон ночной порою... 
Что горе брата, гнев отца? 
От них не спрячу под чадрою 
Я побледневшего лица! 

Всего стихотворений: 9