|
Русские поэты •
Биографии •
Стихи по темам
Случайное стихотворение • Случайная цитата Рейтинг русских поэтов • Рейтинг стихотворений Угадай автора стихотворения Переводы русских поэтов на другие языки |
|
Русская поэзия >> Фёдор Михайлович Рындовский Фёдор Михайлович Рындовский (1783-1839) Все стихотворения на одной странице А. А. На....вой (в день ее Ангела) Закамских берегов уединенна Муза! Ты ищешь с Музами, а я с тобой союза, Приязни искренней, святой: В день имянин твоих прими подарок мой, Ничтожный по себе, но дружбой приносимый *) Тут Пиерридами младой Поэт водимый, По сердцу с сердцем говорит, И по душе с душою. Любимец Муз, своей магической рукою Живописует все и все животворит. И я подчас пишу, но не пером Поэта; Поэзия моя цветами не одета: В ней истина суха, без вымыслов любовь, Душевны чувства без покрова, Приязнь взыскательна и искренность сурова. Я беден гением, мне чужд язык богов, И не дано в удел волшебного искусства; Но теми благами, которыми богат, Со всем усердием друзьям служить я рад: Всем жертвовать для них, для них мои все чувства, Все мысли, все дела и самыя мечты, В которых лучшее души моей стяжанье. Прими же от меня и ты Моих желаний излиянье: Будь счастлива до поздних дней; Да окружит тебя собор утех сердечных, Крылатых радостей и отдыхов беспечных; Умей творить добро, умей любить друзей, Между которыми дозволь им не считаться, Позволь быть искренним, и навсегда остаться; В союзе родственном с тобой:-- Ты с Музами в родстве, и я им не чужой. Акростихи 1. Любишь совсем не то, что быть под игом страсти, И пламень чувств не есть сердечная любовь: Затихнет огнь страстей -- и не пылает кровь; А между тем любовь все не теряет власти. Таганрог, 1812. Ф. Р. 2. Глас истины прямой, священный Любить нам простоту велит: Авроры всем мил вид смиренный; Феб хоть блистает, но слепит. И ты Аврору представляешь, Рассудок скромностью пленяешь А сердце милою приятностью манишь. Казань, 1811. Ф. Р. В альбом М. П. Ж. Супруга нежная, почтенного супруга! Что вас достойного в альбоме написать? Как мало у меня беспечного досуга И сладостных минут, когда могу мечтать О милых женщинах, о их предназначеньи: Во всем быть образцом прекраснейшим для нас! Давно перо мое в покое и забвеньи -- Теперь беру его, пишу для вас -- без вас. О женщины, краса природы! Что были б в мире мы без вас? Текли бы дни, тянулись годы И жизнь бы тяготила нас. Без вас все мрачно, все уныло; Без вас везде пустынный вид; Без вас ничто душе не мило, Ничто сердец не веселит. Без вас бы люди не искали Блестящих счастия даров, Своих бы ближних отчуждали И жили б посреди врагов. Без вас бы нас не привлекала Святая слава добрых дел, Душа в бездействии б дремала, Ум без развития дряхлел. Без вас науки и искусства, Как мрачный хаос без Творца; Вы, оживляя наши чувства, Одушевляете сердца. "Благонамеренный", 1826, No 1 В. И. Панаеву Любезный брат! ты на досуге Нам век златый изобразил; Своей сестре, моей супруге. Его картины посвятил. О милый друг! сии картины Достойны милыя Полины: Она была твой идеал; С него мечтой одушевленный Игривый Гений рисовал Небесну кротость, нрав смиренный И непритворную любовь Пастушек нежных, пастухов. И как пленительно, как мила Перо твое изобразило Аркадских нравов простоту, Их жизнь, их нравственность святую Стезю ко счастию прямую! Нет, нет, Панаев! не мечту Протекшего златого века *), Ты рисовал нам человека, Каков он был, каков он есть, Каков до дней позднейших будет, Пока природы не забудет. Мой друг! хвала тебе и честь, И от души благодаренье: Моей жены изображенье Я вижу под твоим пером. Супругу ль льстивым языком Твердить о том, что сердцу мило? Достоинства жены хвалить? Мне за сорок уже пробило; Но можно ль сердцу запретить Знать цену свойств такой супруги? Она -- пример для матерей. Пусть взглянут на ее досуги: Какая мать своих детей; С такою нежностью лелеет? Кто более ее умеет Их юный ум образовать, В сердцах незрелых обуздать Страстей стремительны порывы И их желанья прихотливы? Она -- Хранитель Ангел мой, Семейства радость и покой! Кто мирной жизни наслажденье И душу новую мне дал? Любовь к добру, благотворенье С любовью кровной сочетал? Кто добрым сердцем и словами В часы унынья веселит И утомленного трудами, Меня покоит и живит? Кто тайною, священной силой Мой дух возносит к небесам, Любви, надежды спутник милый Вождь веры в промысл здесь и там? Кем Божий мир мне стал милее, Светлее солнце и луна, Природы прелести свежее, И жизнь подлунная красна? Всем, всем обязан я Полине -- И ты, Панаев, не мечтой, Изображая век златой, Пленяешь нас в своей картине: Она прелестна для сердец; Для ней -- Полина образец. Казань, 1821 Вечерняя прогулка О друг мой, милый друг! природа нас зовет Беседовать с собою. Уже за дальнею, туманною горою Златаго Феба тусклый свет, Переливаясь, угасает; Уже из за седых холмов Задумчиво луна сребриста выплывает, Рисуя в озере ряд сизых облаков, И зыбкий островок, травою опушенный, И вниз стоящими вершиною древа, И виды сельские, и домики смиренны. -- Повеял ветерок -- и шепчет мурава, И воды спящие приятно заструились, И дышит негою любимый садик твой. И скромные твои фиалки оживились, И месяц радостно блистает над горой. Какое сладкое везде благоуханье! Пойдем и воскресим в душе воспоминанье Для сердца нашего тех незабвенных дней, Когда, томясь в любви, мы крылись от людей И грусть ее одной природе лишь вверяли: Так дни и месяцы уныло протекали. Вот здесь, на берегу прохладного ручья, В волненьи пламенном, борясь с самим собою, Впервые в чувствах я открылся пред тобою И ощутил в себе всю прелесть бытия, Когда сказала ты, любовью увлечения: "Будь счастлив, если мной мила тебе вселенна." Твой голос на устах стыдливых трепетал. Но я в душе твоей судьбу мою читал: Я видел в ней свой рай -- я пил твое дыханье. Во взорах, на лице я зрел твою любовь, Восторг души, огнь чувств, любви очарованье Перенесли меня в святилище богов. Но может ли язык обыкновенный Всю силу чувств святых словами объяснить? Нет -- смертный, счастием бессмертных упоенный, Бессилен счастие свое изобразить. Вот розовый лесок, где летнею порою Мы любовалися румяною зарёю, И между тем, как день дремал на лоне сна, Смотрели, как во всем величии луна Сребрила ближний дол, и холмы отдалении, И свой сливала блеск с огнем крестов златых На храме, в коем мы, любовью осененны, Пред олтарем Творца, в присутствии родных, Торжественно обет священный совершили: Любить друг друга до могилы. Вот здесь нередко я восторженный, внимал Раскатам соловья и горлиц воркованью; Здесь мысленно тебя стократно целовал, Прелестных голубков завидуя лобзанью. Вот и Швейцарии картинные места, Где часто, посреди сердечных наслаждений, Незрима спутница минутных восхищений, Непостоянная крылатая мечта, Обворожила нас -- надеждою пустою: Я мнил, неопытный, блаженствовать с тобою При тихих радостях и в шуме городском; Но опыт мне открыл, что счастие свободы Мы можем лишь вкушать в объятиях природы. Ужасно в рабстве быть, кто не рожден рабом По сердцу и по чувству! Нет, милый друг! не нам - ничтожному искусству, Искусству в свете жить, Спокойствием души бесхитростной платить. Теперь не будем мы обмануты мечтою, Живя в кругу друзей с любовию святою. Чем можно в обществах блестящих заменять Блаженство двух сердец, двух душ соединенье, Восторги нежные и сладкое томленье Супружеской любви? -- Чем может нас прельщать Вихрь суетных забав, изобретенных скукой? Природа, дружество, любовь для нас порукой, Что счастье наше жить под кровлею родной; Все наслаждение -- в свободе золотой. “Благонамеренный”, Ноябрь. 1819. № XXII Державин Заря вечерня погасала, Вдали осенний гром гремел, Змеиста молния сверкала, Клубился мрак и дождь шумел: Все душу в думу погружало; Воображенье рисовало Певцу младому светлый храм, Где вдохновенные поэты, Избегшие опасной Леты, Дают и жизнь и огнь струнам. Душа певца, полна волненья, Стремится в след других певцов; Но без святого вдохновенья Ей страшны грохоты громов -- И голос робкого немеет. Он вопрошает: "кто умеет При грозных тресках громовых, Паря орлом в страны эфирны, Одушевлять напевы лирны, Звуча, как гром, по струнам их?" Один лишь ты; но ты скончался, Певец народов и времен; Светильник, коим мир прельщался Дыханьем смерти погашен; Умолкли лирные перуны; Под мрачным крепом спящи струны Не разольют свой гул в громах: Они погребены с тобою. Кто лирою твоей златою Осмелится греметь в веках? Державин дивный, несравненный, Сред Бардов всех ты полу-бог! Чей дух, бессмертьем окриленный С тобою состязаться мог? Превыше творческих парений Твой лучезарный, быстрый гений Тебе надзвездный путь открыл, И Бога в новую порфиру, Еще неведомую миру, Облек и смертному явил. (1) Но для великого все мало И ты в другой вступаешь путь: Срывая с буйства покрывало, Коварству раздираешь грудь И яд ехидны кажешь свету; То в сан вельможи спесь одету Всем выставляешь на позор; То водишь нас в садах Армиды; То вдруг, переменяя виды, Пленив наш дух, чаруешь взор. Цари, тобой изображенны, Сияют в солнечных лучах, Тобою доблести почтенны Ликуют в радужных венцах (2), Твой Росс в морях не зрит преграды; На суше, в бранях рушит грады: Он света чудо-богатырь -- Твоя гора гремит скалами (3); Твой ключ волшебными струями Журчит, как отклик нежных лир. Твои прелестные Хариты Сердца невольно в плен манят; Стран Русских девы сановиты Родною пляской говорят. Изобразишь ли жен прекрасных? -- По чувствам -- огнь, во взорах ясных -- И непорочность, и любовь; Твои Амуры златокрылы, Как Гении небесны милы, Или Зефиры средь цветов (4). И словом: все твои творенья Суть совершенства образец И нет ему уподобленья! Какая кисть, какой резец, Или, какой любимец неба, Водимый вдохновеньем Феба, Таких картин представит лик? Ты в нежном -- тих, в высоком -- звучен; Во всем со славой неразлучен, Везде блестящ, везде велик! Но ты уснул -- и кисть священна Твоя без действия лежит, И Слава, в траур облеченна, Склонив на длань главу, слезит Над томной урною твоею: Не ты прославленным был ею; Она прославленна тобой. Но и тебя не стало в мире.... Нет, нет! ты жив -- в бессмертной лире; Твой жребий -- жребий не земной: Твой памятник Парнасски девы До дней позднейших сберегут; Твои волшебные напевы Оп края мира в край прейдут; Твоя гармония живая, Сердца певцов обворожая, Придаст полет и их уму; А ты почий на лоне славы, Бард трех Царей одной Державы! Мир сладкий праху твоему!1) Кому неизвестна неподражаемая его Ода: Бог? 2) Смотри Изображение Фелицы и другие творения Г. Р. Державина, в 1-й и 2 части его сочинений помещенные. 3) Водопад. 4) Смотри Анакреонтические стихотворения. 12 Сентября 1825 К Полине (Ты хочешь знать, мой друг! как дни мои текут?) Элегия. (Писано в Таганроге в 1811 году.) Ты хочешь знать, мой друг! как дни мои текут? Благодарю тебя, что ты в стране далёкой Берешь участие в моей судьбе жестокой; А в ней участие немногие берут. -- Я чужд всех радостей, всех удовольствий света, И здешним жителям таинственным кажусь За то, что в шумном их собраньи не кружусь. Чего мне в нем искать без милого предмета? Любовь, в тоске своей, Бежит сообщества людей: Она свидетелей не любит И меланхолией питает лишь себя. -- Мой друг! ничто во мне чувств сладких не пробудит, Когда я отдален злым роком от тебя. Бродить, уединясь, как тусклый призрак ночи, В палящий летний зной яд воздуха глотать, Пустынной дикостью печалить томны очи И мрачны горести безмолвию вверять: Вот, по трудах моих, отдохновенье И для тоскующей души успокоенье!.... Но слышен шум морской И ропот волн, вздымаемых горой И ветров пагубных уныло завыванье В ущельях берегов. Какой ужасный вопль и жалкое стенанье С валами ярыми борющихся пловцов! Не грозная ль миров приближилась кончина! В огнях весь горний свод, за громом гром гремит, Трясет твердынями разгневанна пучина И вихрь клубящийся все рушит и дробит. -- Умолкло все -- и солнце красно Глядится в тихий океан; Лишь на душе моей ненастно, Непроницаемый туман! По зыби зеркальной пловцы не зрят преграды; На рдяных лицах их веселие блестит: Одна любовь моя не чувствует отрады, И на скале со мной, задумавшись, грустит. Нет друга, кто б делил тоску мою со мною! Я тщетною не льщу надеждою себя: Кто весел и счастлив, тому не до меня. Любимец счастия, незнаемый тоскою, Без горькой примеси блаженство жизни пьет: Он с другом искренним, к нему любовью страстным, Встречает радостно златаго Феба свет, И восхищается его закатом ясным; Потом, как за горой уже задремлет день, Любовь и ночь ему готовят мирну сень. Блажен, кто наделен подругой дорогою: Он мир свой и свой рай имеет под рукою. -- Любовь -- могущий чародей! Она природу всю преображает; Она чудесной силою своей Повсюду красоты и прелесть рассыпает, И я в счастливы дни ее волшебства зрел! И для меня природа, улыбалась! Теперь волшебница любовь с тобой осталась, И я душой осиротел! Ах! Если б ты, мой друг! сюда переселилась И Гением моим была: Природа б мертвая тобою оживилась И снова б жизнь моя цвела! Но нет, прелестная! живи в стране прелестной; Не для тебя сия туманная страна: Где обитаешь ты, там чище свод небесной, Светлее солнца луч и радостней луна. Ты выглянешь в окно -- и тихими струями Излучис та река сребрится пред тобой; Ты выдешь -- у тебя под легкими стопами Ковер, разосланный природою самой. Там веют ветерки прохладны И льется из цветов душистый аромат; В кругу родных стрелой несутся дни отрадны; Печали гибельны спокойства не мутят. Счастлив, кто воздухом родным себя питает, Для радостей встает, для неги засыпает! Давно ли и мои в весельи дни текли? Я в полноте души восторгам предавался: Давно ль я лестною надеждою питался Вкушать с тобою рай небесной на земли?-- Кого ты не пленишь наружностью, душою? И сами Грации любуются тобою; В тебе одной их образ съединен; Твой ум познанием полезным напоен, И все мечты твои без горьких ощущений, В которых я нашел отраву дней моих; Твои друзья с тобой, с тобой твой добрый гений -- А я-- с одной тоской, без ближних, без родных! Но если ты по мне взгрустнешь подчас, душою, Спеши рассеять грусть, на ароматный луг: Там будет верный друг носиться над тобою И твой покроить томный дух В лобзающем Зефира повеваньи. Услышишь ты его в трелистом щебетаньи Попарно здесь и там порхающих певцов; Он будет, с листьями шептать свою любовь; Он будет, милая, тобою любоваться, Когда в кристальной влаге вод Ты станешь в жаркий день прохладой освежаться. Не трудно угадать незримый мой приход По сладкому души томленью, Или по страстному сердечному биенью. Коль бела грудь твоя подымется волной, Тогда наверное твой дальний друг с тобой. Когда же утренней, вечернею порою, Ни в переливах птиц, ни в шепоте листов, Ни в тихом веяньи прохладных ветерков Я не беседую с тобою; Когда безвестная тоска теснит твой дух И хлад неведомый по жилам разольется, В дали туманной отзовется Последнее: прости! и поразят твой слух Надгробные стенанья: Тогда надежд моих прошли очарованья! Тогда вздохни по мне: меня уж больше нет! -- Но бледна тень моя к тебе не подойдет, Чтоб не пугать тебя могильным привиденьем. Бесценный друг мой! ты робка! Я буду на тебя с душевным восхищеньем Взирать издалека; И за пределами могилы Небесны прелести твои мне будут милы. Смерть не страшит меня; но, истомясь тоской, Быть вживе мертвецом, страшнее всякой муки! -- Ты говоришь: "в любви сердечной нет разлуки; Кто любит и любим, тот не один-- душой: Он не разлучен с тем, кто сердцем обладает И радость и печаль с ним вместе разделяет." -- Полина милая! Я слову твоему, Как истине святой, как Богу самому, До гроба буду верить: Ты Ангел-- Ангелы не могу т лицемерить... А если я в свою чреду На чуждой стороне паду, Сраженный горести рукою -- Хоть изредка меня в молитвах вспоминай, И отдалённый прах, почтя своей слезою, Люби меня в другом -- другому руку дай. “Благонамеренный”, Июль 1818. № VII Моя Фиалка Воспитанник простой бесхитростной природы, Я скромность милую любил от юных лет; Но силой роковой лишась златой свободы, Напрасно для себя искал в кругу сует Невинность кроткую с любезною душою, Чтоб чувствам возвратить утраченный покой. Теперь, в безвестности, доволен я судьбою, Имея скромную фиалку под рукой: Она, таясь от всех, росла в уединеньи, Вдали от пышных роз и блещущих лилей Гоняясь за мечтой в туманном упоеньи, Любители цветов не ведали об ней. Ах! сколько раз и я по приглашенью Флоры, Платил с другими дань пустым ее цветам! Как часто и мои неопытные взоры Обворожал собой ее волшебный храм? Но только миг один -- и все очарованье Скрывалось, на сердце не делая следов, И даже самое об нем воспоминанье Скользило по душе, как призрак темных снов. He для меня цветы с колючими шипами -- И добрый Гений мне к фиалке путь открыл: С сердечной радостью, дрожащими руками, Я милую в цветник укромный, посадил. Гордись, прелестная! стыдливой красотою. Пускай других цветы различные манят Я буду восхищен всегда одной тобою: Мне мил твой скромный вид и сладок аромат. “Благонамеренный”, 1825. № 20 Новый год Элегия. Гость радостный! тебя я с горестью встречаю: Ты не принес с собой конца моим бедам, Знать не дошли мои молитвы к небесам И вздохи, с коими глас скорби изливаю? Или мне суждено дней красных не видать? Или при горестном моем рожденьи На мне, положена заветная печать, Чтоб жизнь моя текла в страданьях и терпеньи? Ужасен жребий мой. Меня уныние усыновило, Веселье сердцу изменило, Сказав безжалостно: "будь в мире сиротой, Несчастью обречен, ты должен ввек скитаться Из края в край другой и из страны в страну, С душею пламенной бесчувственным казаться, На лицах и в сердцах холодность зря одну.,, Жестокий приговор! Один во всей вселенной С тех пор блуждаю я как тень, С печалью на челе, с душою угнетеннной Меня находит ночь и озаряет день. Вокруг меня гроза -- так мне ль надеждой льститься, Что утлый мой челнок достигнет берегов, Где б в тихой пристани от бури приютиться Под сень любви и дружества под кров. Счастлив, кто от родного дома За тридевять земель напрасно не бежит; В очах его -- страны отеческой солома Прелестней мишуры заморских стран блестит Счастлив, кто не лишен бесценных благ свободы, Доволен ближними, не угнетен судьбой: Как беглый луч небес, над ним мелькают годы, Его веселых дней не унося с собой. Стократ счастливее, кто с добрыми друзьями Одними чувствами, одной душей живет, Кто с верною женой и милыми птенцами Стезею скромною в храм радостей идет; Ему даров своих природа не жалеет, Любовь живит его и дружество лелеет. И я б мог счастлив быть в отеческой стране, Где улыбалися приветливо ко мне Сердечная приязнь и искренность священна! С какою радостью я полетел бы к ним; Но пламенным желаниям моим Не ты ль преградою, судьба ожесточенна! Ты выгнала меня из под родного крова И удалила в край чужой, Где к довершенью бед, твоя рука свинцова Отяжелела надо мной; Но я бы весь твой гнев забыл и не роптал, Когда б ты с милыми меня соединила: Без них моя душа и мрачна и уныла; При них и для меня отрадный луч сиял, И я вкушал восторг, пил нектар наслажденья И цену жизни знал в объятиях друзей; Но где теперь мечты моих счастливых дней Где вы, протекших лет минуты восхищенья? Исчезли -- и вотще я к ним ищу следов, Которые открыть могла б одна любовь. Любовь! тобою озаренный, Я снова бы расцвел душой, За дальней синевой, под кровлею смиренной, Я вижу мысленно прелестный образ твой; Но наслаждаться мне не суждено тобою И жизнь моя в краю пустынном протечет -- Кто окропит мой прах, сердечною слезою, Когда меня тоска в могилу низведет. Увядший в юности, под гробовой доскою Сном мирным не усну близ кровных и друзей; С вечерним сумраком, с рассветною зарею Никто не посетит обители моей. Ни ель задумчива, ни тень ветвистой ивы Друзей родной страны ко мне не привлекут; Не сбудутся мои мечты неприхотливы И чуждые мне долг последний отдадут. 1 января 1819, Таганрог Облака и Солнце Туманны Облака, закрывши Солнца свет, С победой мнимою друг друга поздравляли: "Где враг, которого лучей мы трепетали?" -- "Исчез -- и разгонять нас больше не дерзнет!" -- Потише, Феб сказал с усмешкою, потише; Похвастайте тогда, как я взойду повыше. -- Взошел -- и где они?... а он, как бог, блестит. -- Не так ли клевета достоинства темнишь? “Благонамеренный”, Март 1819. № V Песнь пирующих Не все печалиться, вздыхать И в мрачны думы погружаться; Зачем под час не пировать И жизнию не наслаждаться? Потопим горести в вине: Пусть лица радостью сияют, И восхищения одне Пусть наши чувства наполняют. Там милых дев и юных жен Прелестны видны хороводы; Скажите, кто не восхищен, Смотря на лучший цвет природы? Но тот блаженства нектар пьет Чей дух любовью пламенеет И кто пленительный сей цвет В свой сад пересадить умеет. Чего не делает любовь? Так почему же нам страшиться, Что мы не можем под покров Богине сердца приютиться? Пойдем -- и если сердце в нас При виде милых запылает -- Откроемся под шумный час И всяк судьбу свою узнает. Язык развяжет нам вино, А сердце наделит словами; Коль Провиденьем суждено, Любовь украсит нас венками. Но если не полюбят нас И не исцелят сердца раны; За шутку примем их отказ И снова -- осушать стаканы. Благонамеренный", No 1, 1818 г. Разлука с друзьями Элегия Источник радостей и милых наслаждений, Святое Дружество! прелестная Любовь! Я вами лишь дышал, ваш благотворный гений Знакомил и меня с наречием богов: И я Поэзии священной В дни счастья чувствовал неизъяснимый жар, И я, любовию и дружбой упоенный, Пел дружбу и любовь -- и приносил им в дар Восторженной души и сердца излиянье; Теперь, увы! прошло мое очарованье И вдохновенья огнь безвременно погас; Я радостью забыт и удален от вас, О милые друзья! но не забуду вечно Тех сладостных минут, тех драгоценных дней, Когда умели вы приязнию сердечной Мечты с надеждами сливать в душе моей. Бывало, помните: как, окруженный вами, Для вас я новый мир, мир лучший рисовал И, окрыляемый волшебными мечтами, Воздушны замки созидал, В которых резвая Фортуна отдыхала, Обилие лилось рекой, И радость розами путь жизни усыпала, Мы были счастливы и сердцем и душой: Любовь и дружество союз свой укрепляли, Которого ни Рок завистливой рукой, Ни хитрость, ни вражда расторгнуть не дерзали; Но, утомленные роскошною мечтой, Мы в область новую фантазий преселялись, Оставя замков блеск и пышность для других, Умеренностию беспечной наслаждались В кругу семейственном средь милых нам родных. Какою сладкою надеждою я льстился! В стране, где ваша жизнь незыблемо течет, Я мнил быть счастливым; но с вами разлучился -- И счастье утекло -- ни в чем отрады нет, Ничто не льстит меня, ничто не восхищает: Мертва природа вся -- нет прежних чувств во мне, Беседа с Музами души не услаждает, Я мрачен в обществе, грущу наедине, Горю желанием и -- не могу укрыться От горести моей Она, как лютый змей, в душе моей гнездится И всюду неразлучна с ней: Пойду ли в храм забав, где все в живом волненьи, Где чувства юности в приятном упоеньи, Где незнакома грусть -- и там с моей тоской Сижу уединен, как призрак гробовой. Пойду ль на званый пир -- и тут она со мною -- И я с незваною скорей назад бреду: Кто мне поручится, что я своей тоскою И на пирующих тоски не наведу? О для чего, друзья! я не могу быть с вами? Я вас бы никогда собой не тяготил, Живя среди друзей, ласкаемый друзьями, Я все бы горести минувшие забыл; Но нет, мне не найти желанного покоя И призраки утех далеки от меня, Я вяну как цветок от солнечного зноя; Любовь томит меня, люблю, умру любя. Пускай бесчувственность смеется надо мною И произвольным злом любовь сердец зовет; Но, кто рожден для чувств, кто пламенел душою И знает власть любви, тот обо мне вздохнет С душою пылкою родясь для пылкой страсти Я самой жизнию рад жертвовать для ней, Любя, я был любим, и силой грозной власти Среди златых надежд отторгнут от друзей. Мой рок неумолим -- коварство, месть и злоба, Как туча мрачная, преследуют меня; Я не увижу вас, о милые друзья! И скоро -- горька мысль -- добычей буду гроба! Таганрог 1812 Сравнение Лучший цвет роскошной Флоры, Цвет -- эмблема красоты -- Роза! ты пленяешь взоры; Миг один -- увяла ты! Пол прелестный не гордися Нежной прелестью своей, Розой будь; но научися Сделать цвет ее прочней. Женщина с одной красою -- Мишура для зорких глаз; А красавица с душою -- В чистом золоте алмаз. “Благонамеренный”, Март 1819. № V Хижина П. И. П.... вой Под кровом мира и свободы, В уединеньи от людей, Водимая рукой природы, И чувствами души своей, Во цвете лет ты поселилась И от приманок удалилась, За коими весь мир бежит. С твоим умом, с твоей душою, С твоей невинностью святою Повсюду можно райски жить, Не ведая страстей пучины: Тебе роскошные долины Для неги чувств предложат пух, Луга расстелются коврами, Леса наполнятся певцами, Чтоб восхищать твой взор и слух; Ручей, по камешкам журчащий, Иль водоскат, струи дробящий, В приятный летний вечерок Тебя сманят к себе обмыться, Прохладой сладкой освежиться Меж тем игривый ветерок Тебя, как Грацию стыдливу, Или как Нимфу боязливу, Подкрадется слегка лобзать И грудь волною колебать. Близ двух источников сребристых, Под темной сенью лип душистых, Тропинка к хижине ведет. Там нет очарований злата, Она убором не богата; Но в ней сокровище живет. Хозяйка попросту одета; Не так, как ветренницы света, Ты не тщеславишься собой, Но добродушной простотой И милой скромностью прелестна, Мечтам кичливым неизвестна: Для них в сей храм затворен путь. Но странник бедный, утомленный, Несчастный, роком угнетенный, Всегда в нем могут отдохнуть: Их ждет хлеб-соль, успокоенье, В бедах совет и утешенье; В сем месте к бедному любовь Устроила свой тихий кров. . . . . . . . . . . . . . . . . . Тебя, мой друг, весна лелеет, Не беспокоит летний зной, Любовь к добру и в осень греет; Ты в мире с миром и собой. Когда ж природа в усыпленьи, Зима изменит вид полей, Твори свой мир в воображеньи И приглашай к себе друзей. Не раз, украдкою от службы, И я в твой домик загляну, Где пользуясь правами дружбы, С беспечной негой отдохну. Вокруг меня твои Пенапы. Пускай других манят палаты, Куда швейцары кажут вход, Смотря с презреньем на народ, Текущий к барину толпою: Тот с жалобой, а тот с мольбою Стоят в числе надменных слуг, Прося защиты и покрова; А барска спесь в ответ два слова На их слова: мне недосуг. О бедность жалкая! напрасна Твоя слеза пред богачем; Он будет занят ежечасно И ты останешься ни с чем! Пусть буду я гоним судьбою, Забытый счастием земным; Но с чувством гордости прямым, Перед случайностью слепою Не соглашуся бить челом, Не попрошу у ней обеда; Имея доброго соседа, Иду к нему в открытый дом: Мне рады в нем, меня ласкают, Всегда радушно угощают Чем Бог послал -- простым столом И вкусным дружеским вином. Лишь от стола -- и гость, как дома, Идет в укромный кабинет, Где пышна роскошь не знакома -- За то и скуки мрачной нет. Тут мы беседуем, читаем, Восторгом сладким ум питаем, Сердца -- любовью, дух -- мечтой, Все чувства -- дружбою святой. Таков приют благословенный, Где друг души моей живет; В кругу родных, там мир бесценный И счастье скромное цветет. Завидуя счастливой доле, И я б для счастья жить хотел: Я не живу, живя в неволе; Но быть в неволе -- мой удел. Казань, 1816 Всего стихотворений: 14 Количество обращений к поэту: 5257 |
||
russian-poetry.ru@yandex.ru | ||
Русская поэзия |