Русская поэзия >> Иван Афанасьевич Кованько

Иван Афанасьевич Кованько (1773-1830)

• Биография

Все стихотворения на одной странице

- Оглавление -

Бог

Ода.

О Боге размышленья
Смиряют бунт страстей,
Нектары утешенья
Льют в полну грудь скорбей.

Ода сия посвящена просвещённой переводчице графа Вальмонта и 
надгробных размышлений Грея.

1. 

Затмись в уме, всяк помысл тленный, 
Исчезни, суетность, мечта! 
Предмет великий, несравненный 
Хотят хвалить мои уста: 
Хотят хвалить существ Начало, 
Что прежде ввек собой сияло 
Над тьмой бездонной пустоты, 
И Коего всемощна сила 
Единой мыслью сотворила 
И дня, и ночи красоты. 
 
2. 

Но сколь возвышенное пенье 
Быть должно ради темы сей! 
Здесь и горяще исступленье 
Мороз полярных есть морей! 
Где ж почерпнуть довольство жара? 
О Гекла, Этна, Сольфатара (во всякой другой материи 
это было бы чрезмерно, а здесь оно прилично 
изображает величину энтузиазма), 
Вулканы целой всей Земли! 
Пролейте в дух мой распалённый 
Весь огнь, внутри вас заключённый, 
И, атмосфера, мне внемли! 
 
3. 

Внемли - и грому струн священных 
Вторь миллионами громов, 
Дабы до самых отдаленных 
Мой гимн, промчавшись, всех миров, 
Такой гармонией волшебной 
В сочувственный восторг, хвалебной 
Создания все настроить мог; 
Дабы от края в край Вселенной 
Стремился хор непректновенный: 
"Премудр, пресвят, предивен Бог"!!! 
 
4. 

Так! Порознь каждого атома 
Тебе, творец, хвалой должно: 
Но песнь до Эмпиреев дома 
Возможет ли вознесть она? 
Хотя б с стократной быстротою 
Против предписанной Тобою 
Луч солнечный квадриллион 
Веков летел в твои чертоги: 
Однако от конца дороги 
Ещё б далёк, далёк был он. 
 
5. 

Далёк! И путь бы, им свершённый 
В пути до цели своея - 
Иглы, со тщаньем утончённой, 
Едва б был точкой острия. 
О, всеужасная стремнина! 
О, исступлённая пучина! 
Здесь херувимский ум падёт!.. 
Какой же глас, какие громы 
К тебе на вечной славы холмы 
Возмогут донестись?.. Но нет! 
 
6. 

Ты с высоты высот беззвестных 
Зришь средоточие земли; 
Читаешь мысль духов телесных, 
Подёнки (насекомого, однодневки) слышишь вздох в пыли. 
И с ясностью такой же звука 
Для Твоего, как ныне, слуха 
Гремел стих слабый, бренный сей 
Ещё во оно мёртво время, 
Когда стихий хаосно семя 
Включалося во тьме своей! 
 
7. 

Велик Ты, льющий свет, громады 
В эфире зыбком утвердив! 
Велик Ты, тварей мириады 
И в капле влаги породив!.. 
Везде я исступлён Тобою! 
И там, и здесь мой взор с трубою 
Несчётны цепи зрит миров, 
А духи неба просвещены 
И в звеньях сих цепей Вселенной 
Находят что-то, правда, вновь! 
 
8. 

Хотя же кольца мирозданья 
Числом и вечности равны (столь же неисчислимы и 
неизмеримы, как вечность): 
Но Ты в связи и без слиянья 
Их разность свойств, величины 
И внутреннее устроенье 
Обозреваешь во мгновенье, 
Держа на длани всё одной... 
Увы! Увы! Я исчезаю, 
Когда сравнить себя дерзаю, 
О бездна многих бездн, с Тобой. 
 
9. 

Ты безначален, бесконечный, 
А я едва рождён - и вмиг, 
Как рдян след молнии быстротечный, 
Уж гасну в недрах туч густых, 
Иль сходен с нитью паутины: 
Лишь ветер дунет, и кончины 
Моей вина дыханье то. 
Ты непременен, неразделен, 
Ты в совершенствах беспределен, - 
Я вихрь, смесь праха, червь, ничто. 
 
10. 

Ничто - и купно бог могучий! 
Я горы преношу с их мест, 
Хожу чрез океан ревущий, 
Путь меряю комет и звезд, 
Грозу у неба исторгаю, 
Трясу землёй и возлагаю 
Систему Солнечну на вес (астрономам ныне известна 
величина каждой планеты порознь, и притом известно, 
что Солнце заключает в 580 раз более вещества в себе, 
нежели все планеты, вместе взятые)... 
Ах! Где я? Где?.. В себе теряюсь... 
Парю... Блуждаю... Низвергаюсь... 
И сам я бездной стал чудес! 
 
11. 

Я бог! Но благостью Твоею, 
Творец Вселенной, я таков! 
Я бог! Я бог! И не сотлею, 
Упавши в хладный смертный ров... 
О радость!.. И почто ж бы вечность 
Вливать мне в грудь, коль скоротечность 
Избрал Ты жребием моим? 
Так! Ты не можешь быть тираном, 
Что б муки услаждать обманом, 
Для продолженья власти им. 
 
12. 

Пускай, пускай дробятся сферы 
Над бренною моей главой: 
Но сквозь алмазный щит сей веры, 
Воззрев на ужас бури той, 
Увижу смерть в нём осклабленную, 
В виссон эфирный облачённую, 
С ключом от области отрад, 
Она мне ход прямой укажет, 
Даст ключ свой с ласкою и скажет: 
"Спеши Нетления во град"! 
 
13. 

Вот! Я и жизни долготою, 
Не только по уму, есть бог! 
Каков же Ты, Кто таковою 
Себя прославить тварью мог!!! 
Каков Твой образ, свет и сила!!! 
Ах! Тщетно мысль моя парила 
Представить начертанье им... 
Опять в ничтожество ввергаюсь! 
К Тебе чем выше воскрыляюсь, 
Тем больше Ты непостижим. 
 
14. 

Среди невообразимой ночи 
Сокрыл Ты славы блеск Своей, 
И даже серафимов очи 
Лишь видят тень Твоих лучей, - 
Но даже с тению Твоею 
Сравнить сиянья я не смею 
От сопряжённых во одно 
Несчётных чудных тел горящих, 
По синеве небес летящих, 
Пред нею (тенью) и оно (сияние) - пятно! 
 
15. 

А если б из твердынь вдруг мрачных 
Блеснул Ты полной лепотой: 
То б и бессмертных, огнезрачных, 
Над всем возвышенных Тобой, 
Низверг и истребил б навеки. 
Почто же буйны человеки, 
Почто постичь Тебя хотят, 
Когда постичь тебя не можно? 
"Ты есть, - довольно, - то не ложно", - 
Эфир, земля с водой гласят. 
 
16. 

Но дух мой утомлён полетом, 
Все силы ослабели в нём, - 
Благоволи ж хотя б отсветом 
Ты в сердце воссиять моём! 
Твоим присутствием священным 
Оно пребудет утвержденным 
Против ударов, бед, скорбей; 
А радостно его биенье - 
Тебе приятнейшее пенье, 
Тебе, Отец своих детей! 

1802


К бардам потомства

Наперсники правдивой славы,
Распределители венков,
О барды росския державы,
Которые чрез сто веков
По веке сем должны родиться,
Вперите слух, внушите речь, -
Что может к вам она дотечь,
Дерзаю упованьем льститься, -
Бессмертия могущий дух,
Хранитель истины и друг!

Внушите! коль из нощи гробной -
Не токмо в краткий жизни миг -
Свет, солнечным лучам подобный,
Вы лить хотите на других;
Коль восхищает вас мечтанье
Звездами человеков слыть, -
Вам льзя его осуществить;
Блюдитеся лишь нареканье
Отвлечь от грома ваших лир -
Чтоб в лести не винил вас мир.

Да будет ваших од предметом
Великость дел, заслуг прямых;
В восторге, чувствами нагретом,
Бряцая на струнах златых,
Тогда огнь ревности внедрите
Внутрь песням внемлющих сердец,
Чтоб равный приобресть венец;
Тогда, тогда вы сотворите
Бояр примерных и вождей,
Достойных вечности мужей.

Путь добродетели, вещайте,
Горист и терками покрыт,
Но вскоре вы приметить дайте,
Что при конце его лежит
Грот наслаждения душевна,
Растут спокойствия плоды,
Кипит ручей живой воды,
При мраке внешнем ясность дневна,
И тамо ж, в высоту высот,
Отлогий лествичный восход.

Вотще, вотще нам жребий тленный
Сулят развратные умы.
По глыбе сей земли презренной
Лишь путешественники мы,
Лишь пришлецы страны небесной;
И рано, поздно ли - назад
Нам должно предпринять возврат
В час совершенно неизвестный,
Когда ударит звук трубы
Самодержавныя судьбы.

Меж тем дорогу как свершаем,
Мысль нашу кажду, слово, шаг,
Хотя не верим и не чаем,
На твердых, адамантных деках
Незримый пристав режет ясно
И копит в мщения сосуд
Кровавы слезы, кои льют
От злости нашея напрасно,
Убиты камнями клевет,
Подавлены холмами бед.

О, сколь ужасна та минута,
Когда дневник нам, наш прочтут!
Сколь будет сердцу мука люта,
Как урну слез нам поднесут!
Одно подобное мгновенье
Включает целый ад в себе.
Но что же, ежели судьбе
Угодно будет в отомщенье
Неправых и порочных дел
Продлить на вечность сей удел?

Такие истины вещайте,
Орфеи будущих времян!
Высокий дар, не забывайте,
Для счастья общего вам дан,
"Нашел!" - во сладком исступленьи
Воскликнул древле Архимед,
Нелживо правило нашед
Решить царево подозренье,
Художника изобличить:
В златой короне медь открыть.

Но чувство во груди поэта,
Рождаемое мыслью в нем,
Что он полезен был для света,
Тьмократ дороже перед тем.
Тот естества лишь тайну кажет,
Сей зерна благ садит в душах
И в возникающих ростках
За смертное богатство вяжет
В их бальзамической тени
Покоя многие страны.

<1803>


Перестроенная лира

В тон Пиндара настроив лиру,
Хотел Россию я воспеть
И снаряжался по эфиру
До Ориона возлететь,
Куда чело, венцом лавровым
Покрыто, вознесла она, -
Оттоль Атлантом зрится новым,
Подъявшим мир на рамена.

Хотел воспеть, что рок вселенны
В ее деснице заключен,
Что все породы съединенны
Пред мужеством ее - суть тлен;
Что все обширные державы,
Какие в древности цвели,
Ни силой, ни сияньем славы
Сравниться с нею не могли.

Ударил по струнам перстами -
И гром от них пошел с огнем.
Казалось, двигну я горами,
На тигров наложу ярем...
Но вдруг кадило опустилось,
Амуры резвые на луг,
Меня обстали, привалились
И лиру вырвали из рук.

Потом крылами заплескали
Сии малюточки-божки,
Вспорхнули вверх, захохотали,
Вились гирляндой и в кружки,
Струнами бренькали - и, лиру
На ленте опустивши мне,
По жидкому небес сафиру
Помчались с смехом к вышине.

Минуты только три продлился
Тот феномен в моих глазах,
В душе восторг не охладился, -
Хвала отечеству в устах
Опять, опять была готова,
Но я едва коснулся струн,
Уже не мог пропеть ни слова -
Вмиг в сердце мне влетел перун.

Влетел перун любовной страсти
И к ранам рану приложил...
Ах! и без этой злой напасти
Я очень много желчи пил.
Почто ж, амуры! вы забаву
Находите в беде моей,
Почто вы дали мне отраву
К усугублению скорбей?

Взаимность только украшает
Любви терзания и яд;
Меня же всюду ожидает
Отказ, отчаяние, ад.
Так, так, и мыслить мне не должно
Отрады в муках получить:
Увы! Целест уже неможно
Одной любовию пленить.

Власть симпатии и природы
Теперь поверженна лежит;
И се от жертвенника моды
Оракул грозно мне гремит:
"Астреи век не возвратится,
Когда ценили лишь сердца, -
Ведь просвещенным не годится
Снимать с пастушек образца.

Ты будь Кизляр-Агою {1} с рожи,
Да будь в звездах, иль Крезом будь,
Но Хлои, Тации пригожи
Прицепят твой портрет на грудь.
И разумом хоть Милитидом {2}
Как капля в каплю будь похож,
Но под фортуниным эгидом
Жену прекрасную найдешь.

А без сокровищ, без титула
Ты будь лицом хоть Антиной, {3}
Умом - Сократ, однак и стула,
Не только кресел, год, другой
От милых Дафн тебе случится
С терпеньем бесполезным ждать".
Ах! льзя ли ж мне надеждой льститься
Мои страданья окончать?

В моем лице обыкновенность,
Отменности ни искры нет,
И человеческую бренность
На нем являет бренный цвет.
Хоть прадеду за верну службу
Царь-диво деревеньку дал,
Но рок, не восхотевши дружбу
Водить со мной, ее пожрал.

Душой моею лишь владею
И денег в рост не отдаю,
К тому ж чин маленький имею,
Не слишком сладко и пою.
Так, так, и мыслить мне не должно
Отрады в муках получить:
Увы! Целест уже неможно
Одной любовию пленить.

Что ж делать? Клясть любовный пламень,
Лить тайно слезы и вздыхать,
Пока адептов чудный камень
Мне не удастся отыскать
Или пока игра случая
Меня повыше не взведет.
Приди ж, минута золотая!
Гряди ко мне во цвете лет.

Приди, о время преблаженно!
Приди и право дай скорей
Повергнуть сердце уязвленно
К ногам владычицы моей;
Дай право мне просить награды
За страстный жар у алтаря, -
За чувство сладкой сей отрады
Я б не взял скиптра от царя.

А ты, Пленира иль Милена!
Не знаю, как тебя назвать,
Котора мне определенна,
Котору стал я обожать!
Внемли из стороны безвестной,
Клянусь земли и неба в слух,
Что буду вечно я нелестный
Тебе любовник, раб и друг.

Когда ж по самую кончину
С тобой мне должно розно жить,
То я прошу, молю судьбину
Мои дни горьки сократить:
Уединеньем веселиться,
Не видя близ себя друзей,
Лишь может Тимон, что гордится
Названием врага людей.

{1} Начальник султанского харема, всегда самый безобразный из черных невольников.

{2} Он в целую жизнь не мог выучиться считать выше пяти - и был женат.

{3} Редкий красавец. За сие одно достоинство император Адриан поставил ему по смерти храмы, назначил к ним жрецов, определил оракул и выбил в честь его медали.

<1802>


Песня

Разлука неизбежна:
Так хочет рок-тиран.
На части сердце рвется,
С душою расстаюсь.

О милая моя!
Зачем не умер я
Во сладком чувств восторге,
Прильнув к губам твоим?

Ах! лучше б в ту минуту,
Как первый поцелуй
Дала ты мне на верность,
Я в пепел сжегся им!

Не можно слов сыскать,
Чтоб муки описать,
Которые, Пленира,
Терплю уже теперь.

Что ж стану, как повсюду,
Где прежде вместе мы
Благодарили небо,
Я не найду тебя?

Когда не голос твой,
Но только гул пустой
Тоскливых призываний
Моих услышу я?

Что стану той порою?
Чья будет часть лютей?
Найдется ль в целом мире
Несчастней кто-нибудь?

Тогда со мной сравнен,
Стократ, стократ блажен
В морском водовороте
Кружащийся пловец.

Пленира! то измерить
Удобно льзя тебе;
Язык мой непонятен
Быть может лишь другим.

О, если бы хоть твой
Не исчезал покой, -
Еще, еще б я больше
Безмолвно стал терпеть.

Теперь мне в душу светит
Отрадна мысль одна,
Что без тебя я вскоре
В могилу погребусь.

А если буду жить,
То должно заключить,
Что никогда от горя
Никто не умирал.

<1802>


Песня русского солдата в союзной армии, собирающейся на Рейне в последний поход против Наполеона Бонапарта

Эльбский сорванец тревогу,
Братцы, снова начал бить.
Но уже в Париж дорогу
Нам не надо находить:
Лишь пошире двинем ногу -
То и в наших он руках.

Нынешни его затеи
Будут каверз всех концом.
Он и прочие злодеи,
С ним поднявшие содом,
На свои спесивы шеи
Топоры теперь куют.

В этой речи нет обмана,
Верьте, что сам бог за нас.
Мы взведем на казнь тирана,
Близок сей великий час!
Близок! - и вселенной рана
Станет скоро заживать.

Порадеемте же, братцы,
Выполнить приказ царей.
Подвиг наш запишут в святцы
На хвалу богатырей.
И в потомстве наше дело
Прогремит сто тысяч лет!

1815


Стихи великому певцу великих

Главами с облаками близки,
Сыны тщеславья, обелиски,
Гранитных тяжких глыб состав,
Рук миллионом вознесенны,
Кремнистой базой подкрепленны,
Стояли долго, презирав
Мощь грозну времени сурова;
Но длань Сатурнова Громова
Низвергла их во прах - лежат.
Их пышный вид теперь - обломки,
Едва-едва уже потомки
Следы их могут различать.

              *

Скудельны оны монументы!
Но есть, которых элементы
Никак не сильны истребить.
Владетельницы Геликона
Волшебной властью лирна тона
Чрез вечность могут продолжить
Всецелость памятника чести,
Что тверже истуканов лести.
Бард невский! ты им верный друг;
Они посеют лавр, оливу
Тебе в награду справедливу
И в память истинных заслуг.

              *

Посеют, возрастят, и вечно
К тебе почтение сердечно
Не токмо в россах не умрет,
Но и чужие поздны роды
Твои величественны оды,
Которых звук к ним в слух дойдет,
Читая, ими восхищаясь
И доблестями раскаляясь,
Тебя поставят в малый круг
Великих тех певцов любезных,
Что человечеству в полезных
Твореньях возвышали дух.

              *

Чрез гармонические тоны
Омиры, Флакки и Мароны, -
Хоть на атомы уж давно
Рассыпалась их часть телесна, -
В венцах сияния небесна
Живут доднесь - и ты равн_о_
Жить будешь в блесках и по смерти:
Сатурн рукой возможет стерти
Цепь Кордильерских твердых гор
С лица земли и ввергнуть в бездну,
Но косу и его железну
Растопит пламенный твой хор,

              *

Средь всех четырех стран вселенной
В чертогах, в хижине смиренной,
По холмам, рощам и лугам
От лиры твоея отзывы,
Кудрявы, звонкие, игривы,
Греметь ввек будут по ночам
Со трелью сладкой филомелы,
Средь красных зарь, в день ясный целый,
И сила, пышность, красота
В них слиты с милой простотою,
Фаросом совершенств, звездою
Потомству будут навсегда.

              *

Твой хладный истукан безгласный
Прольет огонь священный, страстный
В того, кто на него воззрит,
И с умиленною слезою
Любимая всегда тобою
Богиня правды начертит
На пьедестале позлащенном:
"Он в пеньи пылком, возвышенном
Дела бессмертные хвалил,
Ко утешению невинных,
К отраде вдов, сирот бессильных
И к пользе всенародной жил".

<1802>


Тленность

            Ода.

Кровавый всюду взор вращая 
Из-под густых седых бровей, 
Чело нахмурено являя, 
Ужасный силою своей, 
Сатурн, несытый и суровый, 
В деснице крепости громовой 
Держа зазубренный булат 
И на главе часы песчаны, 
Парит -- пред ним везде туманы, 
А по следам развалин ряд. 
Скала гранитна возвышалась 
Над чёрно-синей глубиной, 
В подошве бурно опенялась 
Ревущей яростно волной. 
Вотще Борей и Аквилоны 
Стремились ей подать законы 
Уже чрез семьдесят веков! 
Она недвижимо стояла, 
Труд напряженный укоряла 
Улыбкой гордой вместо слов. 

Главу три кедра осеняли 
Что Энкелад не мог обнять, 
Вершиной тучи раздирали, 
Гром слабо мог их повреждать. 
Зелёный только лист иглистый; 
Быстротекущий вихрь волнистый 
Дыханьем хладным восхищал. 
Пернатых царь, орёл надменный 
В полёте мощный, дерзновенный 
Над ними воздух не смущал. 

И се до них Сатурн достигнул, 
Тяжёлу мышцу наложил; 
Восколебал, потряс, подвигнул, 
Близ самых корней раздробил 
Катятся -- грудь гранитна стонет, - 
Вдруг рухнула, во бездне тонет, - 
Клокочет влага и гремит. 
На милю звук вокруг раздался 
С кораллом кверху поднимался 
Тем треском пробуждённый кит. 

Низвергались так же пирамиды 
Родосский рушился Колосс, 
Исчез храм пышный Артемиды, 
Погас блистающий Фарос. 
Упали грады, царства пали -- 
И где лилеи процветали, 
Там тёрн колючий уж растет; 
Погибли кроткие законы 
Лишь крови жаждущи Драконы 
Приводят зверством в трепет свет! 
Переменам подлежит всё в мире, 
И прочности ни малой нет 
Цепь странствующих тел в эфире 
Пила Сатурнова претрет: 
Янтарно солнце помрачится, 
Природа некогда сместится 
И в первобытну ночь падёт. 
Ничто не избежит кончины: 
Погаснет жизнь, уйдут пучины - 
Всё алчность времени пожрёт. 

Я зрел чету, взаимно страстну -- 
Веселье было ей удел! -- 
Делами, мыслями согласну -- 
И век её в спокойствии цвел. 
Угрюма ревность, мать раздора, 
Для них не заводила спора, 
Единый дух в супругах был; 
Но вмиг -- болезни лютой жало 
Яд в грудь нежнейшу пролияло -- 
Супруг на свете всё забыл. 
Дрожит, как алебастр бледнеет, 
Рвёт волосы и рок клянёт, 
Рыдает, стонет, цепенеет, 
Взор к небу мечет и -- падёт... 
Падёт злой горестью стесненный 
На подогнутые колени 
Перед любезнейшим одром. -- 
" О Боже правды, Творче света! 
Против души моей предмета 
Сдержи свистящий, бурный гром. 
Сдержи гром ярый и кончину 
Существованья отклони, 
И черную сию годину 
Преобрази в весёлы дни. 
Позволь, да окрест страха волны 
Отрады учинятся полны; 
Супругу сердца возврати. 
Вонми, о Боже, чувствЪ глаголу -- 
Вонми, приникни оком долу, 
Мое страданье прекрати". 

Супруг отчаянный и верный 
Из глубины души так рёк. 
Его объял огонь чрезмерный 
Во всех костях сквозь мозг протёк. 
Се взор к болящей устремляет; 
Узрел -- смерть лук свой наляцает. 
" Страшилище, -- воззвал опять, -- 
Постой, превысь творца жаленьем, 
Моим тронися сокрушеньем, 
Или меня иди карать". 

" Увы! Я тщетно восклицаю: 
Всё глухо вкруг меня теперь! 
Нет жалости -- и созерцаю 
В драгой разверстой в вечность дверь. 
О небеса неправосудны! 
Мы мужеством довольно скудны; 
Почто ж толь грозно истязать?.. 
Я царь творений поднебесных, 
Смиритель злобы бессловесных, 
Я царь -- и должен век страдать? 
Я царь -- и мною червь презренный 
Меня счастливее стократ; 
Он настоящим увлеченный, 
Вперёд бессилен проникать. 
А я -- а я! О часть плачевна! 
О гибельна судьба и гневна! 
Я каждый миг могу страдать. 
Печали нынешней туманы 
Прошедшие растравят раны, 
И жизнь, оставшись, будут рвать. 
Я неизвестностью смущаюсь, 
Ко мне надежды меркнет луч; 
В любви творца к нам сомневаюсь, 
Страшусь ещё густейших туч; 
Два непреклонные злодея, 
Чувствительность и ум имея, 
Страшусь сугубых мук. -- 
Прилично ль Существу благому 
Всей силой тягостного грому 
Разить своих создание рук? 
Но, ах! Предерзкое роптанье 
Почто я в горести изрёк? 
Верну ль тем сладкое дыханье, 
Мгновение, что отнял рок? -- 
Однако льзя ли быть спокойным, 
Дать силу заключеньям стройным, 
Когда супруги зрю конец? 
Приторженный к Мальстрёма пасти, 
Все видя в раздробленье снасти, 
Не возмутится ли пловец? 
Но если ангелы сужденьем 
Постигнуть немощны судьбу, 
То мне ли с исступлённым рвеньем 
Со промыслом вести борьбу? 
Нет! -- Сердца с чистым умиленьем, 
СЪ благоговейным сокрушеньем, 
Пролью мольбы мои к Нему. 
Нелицемерное смиренье - 
Вот фимиама воскуренье, 
Вот жертва сладостна Ему"! 

Скончал -- на перси преклонился 
Своей Темиры дорогой; 
Из глаз его ток слёз излился, 
И некий каменный покой 
Сковал его воображенье. 
Меж тем возлюбленной мученье 
Пресеклось смертною стрелой. 
Уж дух её, совлёкшись с тела, 
Достиг таинственна предела, 
Под коим солнце зрится мглой. 
Так всё здесь, долу, скоротечно, 
Как сладость жизни той четы. 
Всё бренно, тленно, всё не вечно, 
Изгладятся всего черты. 
Смерть сожаленью не причастна, 
Свирепа, люта, беспристрастна; 
И скипетр и посох равны ей. 
Визитных карт не посылает, 
Средь важных замыслов сражает, 
Средь пиршеств, игр и шумных, прей. 

Почто же нам в полях эфирных 
Непрочны замки созидать? 
Не лучше ль в помышленьях мирных 
Блаженства твёрдого искать? 
Оставим вредну жадность к злату, 
Быть можно без него богату, 
Когда найдём душе покой, 
Довольны быть собой потщимся, 
Тогда счастливей учинимся: 
Вот к жизни новой путь прямой! 

1795

Всего стихотворений: 7