Русская поэзия >> Андрей Николаевич Муравьев

Андрей Николаевич Муравьев (1806-1874)

Все стихотворения Андрея Муравьева на одной странице

- Оглавление -

Арфа

На арфу опершись рукою,
   Я отголоску струн внимал
И отягчённою главою
   Склонясь - в виденьях засыпал.
Передо мной мелькали тени
   Моих утраченных друзей,
И в сонм знакомых привидений -
   Все близкие душе моей,
Казалось, медленно летели,
   С прощаньем горьким на устах,
И на меня они смотрели...
   Проник невольный сердце страх, -
Слеза на арфу покатилась,
   Как капля звонкого дождя,
И по струне она спустилась,
   Звук заунывный пробудя.
Проснулся я - сны изменили! -
   Но голос вещий струн узнал, -
Вы все, которые любили, -
   Скажите - что ж он предвещал?

Ольга

..Се оуже иду к вам,
створю трызну мужю своему. -
	
Задумчиво Ольга сидит у окна, -
   О чём же горюет Княгиня?
О гибели мужа мечтает она,
   О возрасте юного сына,
В высокой светлице, скучает одна,
И очи не знают отраднаго сна.

Из терема видно теченье Днепра,
   И мрачно колышутся волны:
Тяжёлая на сердце пала гора,
   Все думы отмщения полны,
Она на волнение смотрит Днепра, -
И взор обещает не много добра.

Главу приподняв с белоснежной руки,
   Княгиня угрюмо спросила:
'Кто в ладьях несётся вдоль бурной реки?' -
И снова главу опустила.
Все отроки быстро к водам потекли
И грустной Княгине ответ принесли:

'Владыка Древлянский мирует с тобой,
   Дарит тебя хлебом и солью,
И молвит: не век оставаться вдовой,
   Дели же Княжую с ним долю;
Он с Игорем бился в грозе боевой, -
Тебя ж назовёт своей верной женой!'

'Древляне сразили супруга в боях! -
   Я мести давно ожидала;
Забудут убийцы о брачных пирах! -
   Скажите им: Ольга сказала:
Вы, брачные гости, останьтесь в ладьях -
Народ понесёт вас на мощных руках.

Близ терема знаете чёрный провал? -
Я белой махну вам рукою!'
Народ иноземцев в их ладьях поднял,
   Несёт их, беспечной толпою,
Из терема Ольги он знак увидал -
И рухнулись брачные гости в провал!

К Коростню сбирается Ольга в поход,
   Бросает Княжую отчизну,
В Древлянскую землю дружины зовёт,
   Отпраздновать грозную тризну:
И сына младенца с собою берёт,
Копьё Святослав боевое несёт!

На холме супруга дружины стоят, -
   И дрогнули страхом Древляне;
Пощады лишь просит у Ольги их град;
   Она ж говорит: 'Горожане,
Здесь Игорю тризну дружины свершат
И вечный Древлянам покой посулят!

Я дани обильной не требую с вас, -
   Для тризны же всё соберите,
И с каждаго дома, где птица вилась,
   Два голубя мне принесите'.
По городу быстро молва пронеслась,
И к Ольге крылатая дань собралась.
 
Последняя ночь на Коростень легла!
   Не дремлют Княжие дружины,
Пеньковую светочь Княгиня зажгла,
   На хвост привязав голубиный,
И каждая птица в свой дом принесла, -
Довольно огня, чтоб рассеялась мгла.

Обширное пламя! Коростень горит,
   Рыдания жён раздаются,
Весь град пеленою багровой обвит,
   С младенцами матери рвутся;
Но всё, что обломков и пламя бежит, -
Княжая дружина мечами разит.

Стоит на холме погребальном одна
   Несытая местью Княгиня.
О гибели мужа мечтает она,
   О возрасте юного сына,
И отблеском пламенных зданий бледна, -
Коростень съедает глазами она!

Оссиан

                      Son of Alpin strike the string.
                      Ossian *

Коснися струн, о сын Альпина!
В них отзыв радости гремит!
И от души моей кручина
Туманом легким отлетит!
Тебе во мраке, бард, внимаю;
Но да умолкнет песней глас,
В скорбях лишь я отраду знаю,
И жизнь годами упилась!

Зеленый терний над могилой,
Полночных ветров верный друг,
В тебе нет звука - прежней силой
Уж листьев не колеблет дух!
Умерших тени в тучах славы,
Отзывный ветер их несет,
Когда луна, как щит кровавый,
С востока сумрачно идет!

Уллин! минувших дней отрада!
Дай в Сельме глас услышать твой!
Куда исчезли песней чада?
Без них вся жизнь - как сон немой!
Где в тучах ваш чертог орлиный?
Быть может, с арфой золотой,
В туманных тканях, из пучины
Зовете солнца луч младой!

* Сын Альпина, ударь по струнам. Оссиан (англ.).

1826


Певец и Ольга

                         К З. А. Волконской

                Певец

Великая тень, для чего ты мелькаешь
В таинственной мгле безмятежных ночей?
Мечтой о минувшем зачем нарушаешь
Отрадные сны утомленных очей?
Не звуков ли арфы опять ожидаешь,
Могучего отзыва славы твоей?
Иль в песнях вещать ты к потомству желаешь?
Вещай - и певцу вдохновенье пролей!

                Ольга

Не к тебе я лечу нарушать твои сны!
Не певца я ищу, но могучей жены!
В ней варяжская кровь моих светлых князей,
Ольга спящая вновь пробудилася в ней!
Ее стан величав - как сосна на холме,
Под которым Синай позабыл о земле!
Кудри спят на плечах снеговой белизны,
Цвет лазурный в очах - Белозерской волны.
И блистают лучом вдохновенья глаза -
Не столь ярким огнем я Коростень сожгла!
Но душа велика - как пустыни обзор,
И как дно глубока моих Чудских озер!
Она Ольгу одна постигает вполне
И, воспрянув от сна, воспоет обо мне!

Ольга (ум. 969) - княгиня, жена киевского князя Игоря, правительница во время и малолетства ее сына - князя Святослава. К З. А. Волконской - посвящение вызвано тем, что З. А. Волконская в 1820-е гг. писала повесть о княгине Ольге. ...Кровь моих светлых князей... - кн. З. А. Волконская, урожденная Белозерская, вела свой род от первых русских князей-рюриковичей. Синае - по летописным преданиям, брат Рюрика, княживший на Белоозере. Коростень сожгла - по летописному преданию, Ольга, мстя за убитого древлянами мужа - князя Игоря, в 945 г. сожгла их главный город Коростень, или, как он еще назывался, Искоростень.

1826


Русалки

Волнуется Днепр, боевая река,
     Во мраке глухой полуночи;
Уж выставил месяц из тучи рога
     И неба зарделися очи.
Широкие, _и_дут волна за волной
     И с шумом о берег биются,
Но в хладном русле, под ревущей водой,
     И хохот и смех раздаются.
Русалки играют во мраке ночей,
     Неопытных юношей манят.

Как проглядывают ясные
Звезды в синих небесах -
Друг за другом девы красные
Выплывают на волнах.
Полным цветом нежной младости
Привлекателен их хор,
Обещает много радости
Негою томящий взор.
Бегите, о юноши, томных очей, -
          Мечтами коварные манят!

Черны косы, рассыпался,
С обнаженных плеч бегут,
По волнам перегибался,
Вслед за девами плывут.
Грудь высокая колышется
Сладострастно между вод, -
Перед ней волна утишится
И задумчиво пройдет.
Над водами руки белые
Подымаются, падут, -
То стыдливые, несмелые
Девы медленно плывут,
То в восторге юной радости
Будят песнями брега
Иль с беспечным смехом младости
Ловят месяца рога,
На пучине серебристые,
Или плеском быстрых рук
Брызжут радуги огнистые,
Резвятся в волнах - и вдруг
Утопают, погружаются
В свой невидимый чертог,
И видения теряются,
Как луны воздушный рог.
Не верьте, о юноши, мраку ночей, -
          Мечтами коварные манят!

1825-1826


Стихии

                I had a dream, thet was not all a dream.

                                                         Byron {*}

Я с духом беседовал диких пустынь, -
     Пред юношей с мрачного трона
Клубящимся вихрем восстал исполин,
     Земли расступилося лоно!
Он эхом раздался, он ветром завыл, -
И юношу тучею праха покрыл.

Я с духом беседовал бурных валов, -
     Завыли широкие волны,
Он с пиршества шел поглощенных судов,
     Утопших отчаяньем полный!
И много о тайнах бездонных ревел,
И юноша пеной его поседел!

Я с духом беседовал горних зыбей,
     С лазурным владыкой эфира, -
И он, улыбаясь, во звуке речей
     Открыл мне все прелести мира,
Меня облаками, смеясь, одевал,
И юноша свежесть эфира вдыхал!

Я с духом беседовал вечных огней, -
     Гул дальнего грома раздался!
Не мог усидеть он на туче своей,
     Палящий, клубами свивался,
И с треском следил свой убийственный путь,
И юноше бросил он молнию в грудь.

Я духом напитан ревущих стихий,
     Они и с младенцем играли -
Вокруг колыбели моей возлегли
     И бурной рукою качали.
Я помню их дикую песнь надо мной -
Но как передам ее звук громовой?

* Я видел сон, который вовсе не был сном. Байрон (англ.).

<1825-1826>


Таврида

Земли улыбка, радость неба,
Рай Черноморских берегов,
Где луч благотворящий Феба
Льет изобилие плодов,
Где вместе с розою весенней
Румянец осени горит,
Тебе - край светлых впечатлений,
Таврида, - песнь моя гремит!

Природа на твои долины
Обильных не щадит даров,
Ты выплываешь из пучины
Под покрывалом облаков,
Как в полдень нимфа молодая
Выходит из седых валов,
Рукой стыдливой облекая
Красу в завистливый покров.

Кто впечатление живое
В горящих выразит речах,
Когда в нас чувство неземное
Горит, как солнце в небесах,
Когда невольно все желанья
Слились в один немой восторг
И самые воспоминанья
Сей миг из сердца нам исторг!

Ах! чувства сладкого отраду
Я сердцем пламенным вкушал,
Когда в тени олив прохладу
Под небом крымским я впивал,
Когда я черпал жизни сладость
В гармонии небес, земли
И очарованному радость
Природы прелести несли!

Передо мной шумели волны
И заливали небосклон.
И я, отрадной думы полный,
Следил неизмеримость волн -
Они сливались с небесами.
Так наша жизнь бежит от нас
И упивается годами,
Доколе с небом не слилась!

1825-1826


Хоры Перуну

        Жрец, юноши и девы

            Хор юношей

Владыка сидит на престоле громов,
     В руке его вихрь одичалый.
Он молнию бросил в пучины валов,
     И море ударило в скалы,
И волн его песнь от начала веков
     Великому - не умолкала.

             Хор дев

Вокруг громовержца глубокая ночь,
     Светил угашенных могила.
Луна - небосклона вечерняя дочь -
     Чело облаками затмила,
И рушатся звезды сквозь черную ночь,
     Когда бытие им постыло.

            Хор юношей

Владыка нисходит на землю в громах,
     И дрогнуло сердце природы:
Завыли пещеры в бездонных горах,
     Эфира обрушились своды,
Вселенную обвил клубящийся прах,
     И ужасом смолкли народы!

               Жрец

Хор юношей и дев! Владыка бурный мира
Не хочет защитить священного кумира, -
Ему падением грозит надменный князь!
С мольбами к небесам ваш вознесите глас.

             Хор дев

Перуну отрадно теченье Днепра
     И Киева древние стены!
В реке отражался лик бурный царя,
     Громами помечены стены;
Перун не разлюбит теченье Днепра,
     Забудет ли Киева стены!

               Жрец

Увы, настанет день - и близок день жестокой! -
Когда заглохнет холм над бездною широкой
И зарастет к нему давно пробитый след;
Но прежде я склонюсь под игом тяжких лет.

            Хор юношей

Кто дерзкий коснется преступной рукой
     Владыки, карателя мира?
Как бурные тучи багровой грядой
     На край возлегают эфира,
Мы ляжем костями, могильной стеной
     К подножью кумира!

               Жрец

Широкого Днепра заплесневеют волны,
Их вещий стихнет вой... Благоговенья полный,
Придет ли славянин мольбою встретить день -
Промчится в ужасе за ним Перуна тень!

             Хор дев

К кому обратимся с горячей слезой,
     Бездомные матери, жены?
Мы ветры насытим ничтожной мольбой,
     Развеются тщетные стоны,
Когда он заснет над угасшей грозой
     И вихри сорвут его с трона!

               Жрец

Падет великий град, и запустеют стены,
Их населят толпы полночных привидений,
Умолкнет навсегда народов мощный глас, -
И смертный казнь сию один навлек на нас!

            Хор юношей

Проснись, громовержец! В хранилище туч
     Есть стрелы на казнь преступленья!
Змеею пусти свой убийственный луч
     И смертных смири дерзновенья!
В громаде ль огнями упитанных туч
     Одной не найдешь для отмщенья?

               Жрец

Хор юношей и дев! Моленье прекратите,
Отчаянье толпы народной укротите!
К нам милостив Перун: он вашим внял мольбам,
Спасение пошлет отчаянным сынам!

             Оба хора

  Содвинь твои тучи в один океан,
       Клокочущий, бурный, гремящий,
  Сбери с твоих бурь молньеносную дань
       И в свиток вплети их палящий!
  И ветрам в добычу отдай океан
       И мир, пред погибелью спящий!

Перун - главное божество древних славян, бог грозы, грома, покровитель князя и дружины.

1826


Эскимосы

Эскимос
Ревёт нахмуренное море,
Плывут громады вечных льдов;
Наш чёлн потонет - горе! горе!
Мы все - добыча злых валов.
Зачем безумные отплыли
От берегов родной земли? -
Коварным сном - нас заманили
Вы, вероломные валы!

Жена
Мой сын! мой сын! - младенец милый,
Неужли лоно хладных волн -
Тебе суждёная могила! -
И никогда твой лёгкий чёлн
Над Гроенландскими морями
Не опенит седых валов!
Ты сам - пернатыми стрелами
Не будешь ужасом китов;
Питомцы снега - наши лоси
Не разбегутся пред тобой,
И не помянут Эскимосы
Тебя за чашей круговой!
Седая ведьма - страж полночи,
Смешая бури помелом,
Для нас - ты мрак сгустила ночи
И стелешь одр на дне морском!

Эскимос
Жена! ещё одно спасенье,
Но не для всех - осталось нам;
Троих - не вынесет в волненьи
Наш утлый чёлн: конца бедам
Один из нас пусть ищет в море, -
Другой с младенцем доплывёт!

Жена
Какую мысль внушило горе!;
Но как, без нас, сын расцветёт?

Эскимос
Ты видишь: трём - смерть не избежна,
Но без меня он может жить,
Возьми ж весло рукой надежной,
Ты мать! - тебя ему любить.
Он так привык, как в колыбели,
В твоих объятьях засыпать,
В часы бушующей метели
Ты будешь сына согревать,
И сил источник несозревших -
Всосёт он с сладостным млеком!

Жена
Иль мало серн осиротевших,
С оставшимся от чад, млеком?
Но кто же, взрослого, - стрелами
Зверей научит поражать?
Отважно управлять ладьями?
Китов на берег увлекать?
С медведем белым в бой суровый -
Вступать, на плавающих льдах,
Чтобы мехов одежды новы
Развесить в радостных шатрах?
Тебе я сына поручаю,
Меня - младенцу заменяй!
Я не нужна - и утопаю!

Эскимос
Постой!

Жена
О сыне помышляй!

Эскимос
Она в волнах! - в пучине хладной
Простыл её минутный след!
Младенец плачет безотрадный:
Ах! - матери замены нет! -
Твой плач - ей песнью погребальной!
Быть может там, на дне пучин,
Раздался ей сей вопль прощальный
И мать - ещё утешил сын!

Всего стихотворений: 9