Василий Дмитриевич Фёдоров (1918-1984)

• Биография

Все стихотворения на одной странице

- Оглавление -

А я когда-то думал,
Что седые
Не любят,
Не тоскуют,
Не грустят.
Я думал, что седые,
Как святые,
На женщин
И на девушек глядят.

Что кровь седых,
Гудевшая разбойно,
Как речка,
Напоившая луга,
Уже течет
И плавно
И спокойно,
Не подмывая
В страсти берега.

Нет,
У седой реки
Все то же буйство,
Все та же быстрина
И глубина...
О, как меня подводит седина,
Не избавляя
От земного чувства!

Он счастья ждал...

Когда ему дались
Все звуки мира —
От громов гремучих
До лепета листвы;
Когда дались
Таинственные звуки полуночи:
Шуршанье звезд
На пологе небес
И лунный свет,
Как песня белой пряжи,
Бегущей вниз...

Когда ему дались
Все краски звуков:
Красный цвет набата,
Малиновый распев колоколов,
Далась ручьев
Серебряная радость,
Дались безмолвья
Черная тоска
И бурое кипенье
Преисподней...

Когда ему дались
И подчинились
Все звуки мира
И когда дались
Все краски звуков,—
Молодой и гордый,
Как юный бог,
Стоящий на горе,
Решил он силу их
На зло обрушить.

Закрылся он,
Подобно колдуну,
Что делает из трав
Настой целебный,
И образ он призвал
Любви своей,
Отдав всю страсть
Высоким заклинаньям.

На зов его,
На тайное — «приди»
С улыбкою,
Застенчивой и милой,
С глазами тихими,
Как вечера,
Вошла Любовь,
Напуганная жизнью.

Вошла Любовь,
Печальна и бледна.
Но чем печальнее
Она казалась,
Чем беззащитнее
Была она,
Тем больше сил
Для битвы
В нем рождалось.

Уже потом
От грома,
От огня,
От ветра,
От воды,
От сдвигов горных
Он взял себе такое,
Перед чем
В невольном страхе
Люди трепетали.

Когда же это все
Соединилось
И стало тем,
Что музыкой зовется,
Пришли к нему
На гордое служенье
Апостолы
Добра и Красоты.

Они пришли
И принесли с собою
Валторны,
Флейты,
Скрипки,
Контрабасы,
Виолончели,
Трубы и литавры,
Как верные его ученики.

По знаку
Бурное его творенье
Со злом
За счастье
Начало боренье,
За чистоту,
За красоту страстей,
С жестокостью,
С пороками людей.

В громах и бурях
Небывалой мощи,
Преодолев презрение свое,
Он полоскал их души,
Как полощут
В потоке чистом
Старое белье.

И вот уже,
Испытывая жажду
Добра,
Любви,
Красивой и большой,
Томились люди,
И тянулся каждый
За просветлевшею
Своей душой.

Недоброе
И пагубное руша,
В борении
Не становясь грубей,
Он вскидывал
Спасенные им души
И в зал бросал,
Как белых голубей.

Великие
Преодолев мученья,
Всей силою
Своих волшебных чар
Он победил.
И мир его встречал
Слезами
И восторгом
Очищенья.

Он вышел в ночь
Сказать свое спасибо
Громам,
Ветрам,
Луне золотобокой,
Сказать спасибо
Водам серебристым
И поклониться
Травам и цветам.

Он проходил
И говорил спасибо
Высоким звездам,
Что ему светили,
Косматым соснам,
Рыжим тропкам леса
И перелетным иволгам
В лесу.

А на заре,
Когда он возвращался
К своей Любви,
Раздав благодаренья,
У городских ворот
С ухмылкой мерзкой
Несправедливость
Встретила его.

— Ты зло хотел убить,—
Она сказала.—
Убей свою любимую сначала.
Любовь тебе, великий,
Изменила,
Тебя
Пустому сердцу предпочла.

Он был упрям
И сразу не поверил,
Все шел и шел.
Гонимый той же страстью,
Все шел и шел,
Пока лицо Измены
Не подступило вдруг
К его лицу.

Бетховен вздрогнул
И остановился,
Закрыл глаза
От горя и обиды
И, голову клоня
Перед судьбою,
Взревел,
Как бык,
Ударенный бичом.

И лоб его,
Досель не омраченный,
Тогда и рассекла
Кривая складка,
Что перешла потом
На белый мрамор
И сохранилась в камне
На века.

Убитый горем,
Он восстал из праха,
Тряхнул своей
Бетховенскою гривой,
Сжал побелевшие
От гнева губы
И стал опять
Похожим на бойца.

— Ты сгинешь, зло,—
Грозил ему Бетховен,
А вместе с ним
Грозил и всем порокам,—
Вы все-таки погибнете,
Пороки,
Умрете,—
Он сказал,—
В утробе зла!

Постыдные,
Сегодня вы живете
Лишь только потому,
Что я ошибся,
Лишь только потому,
Что в нетерпенье
Не соразмерил
Голоса стихий.

Людское зло
Я изгонял громами,
Людской порок
Я изгонял огнями,
Не догадавшись вовремя,
Что ими
И без того
Уже разбужен страх.

На этот раз
Начну совсем иначе,
Возьму в расчет
Совсем иные силы.
Я поступал
Как гневный небожитель,
А поступлю
Как скорбный человек.

На этот раз
Из всех звучаний мира
Все нежное
Возьму себе в подмогу,
И то,
Чего не сделал
Страхом кары,
Свершу любовью я
И красотой.

Закрылся он,
Подобно колдуну,
Что делает из трав
Настой целебный,
Призвал на помощь
Горести свои,
Чтоб силу дать
Страстям исповедальным.
Теперь он взял
От всех земных красот:
От птиц,
От зорь,
От всех цветов,
От речек —
Все чистое,
Все доброе, чему
В любви притворной
Люди поклонялись.

Все это взял он,
Как пчела нектар,
Как листья свет,
Как темный корень влагу.
Все это взял он
И соединил
Своей неутоленного
Печалью.

Соединив,
Разъял,
Как белый свет
На переливы радуг
Семицветных
Разъять способны
Капельки дождя,
Когда они
Встречаются с лучами.

Еще разъял —
И с нотного листа
Глядели знаки
Красоты дробимой.
Так нужно было,
Ибо красота
Лишь в чистом сердце
Станет неделимой.

— Да сгинет зло!—
Сказал себе Бетховен,
В зал поглядел
И пригрозил порокам:
— Вы все-таки погибнете,
Пороки,
Умрете вы
В самой утробе зла!

Он подал знак,
И в сутеми вечерней
Запели скрипки
И виолончели.
И повели,
Перемежая речи,
По горестным
Извилинам души
В тревожный мир
Исканий человечьих,
В тот новый мир,
Где не бывает лжи.

И юных повели,
И поседелых,
И павших всех,
И не успевших пасть —
За самые далекие пределы,
Где злое все
Утрачивает власть.

Они вели
К той милой,
Чистой,
Гордой,
К Возлюбленной,
Чье имя Красота,
Дойти к которой
По дороге горной
Всю жизнь мешала им
Недоброта.

И отреклись они
От жизни прошлой,
Порочной и корыстной,
В первый раз
Не от беды,
Не от обиды ложной
Заплакали,
Уже не пряча глаз.

Как дровосек
Со лбом разгоряченным,
Усталым жестом
Смахивая пот,
Он поклонился
Новообращенным
И вышел в ночь
Из городских ворот.

Он вышел в ночь
Сказать свое спасибо
Лесам,
Полям,
Создавшим человека,
И потому
Со дня его рожденья
Имеющим над ним
Большую власть.

— Я победил!—
Торжествовал Бетховен.
Я победил!—
В порыве благодарном
Упал на травы он,
Раскинул руки
И прошептал земле:
— Благодарю!

Земля молчала,
И молчали птицы,
Леса молчали,
И молчали реки.
— Что вы молчите?!—
Закричал Бетховен
И не услышал
Крика своего.

До сей поры
Он не был одиноким
Друзья ушли —
Любимая осталась,
Любимая ушла —
Была природа...
Теперь сама природа
Отреклась.

Когда он шел
Дорогою безмолвья,
Его опять
На перекрестке жизни
Уже беззвучным смехом
Повстречало
Убитое
И проклятое зло.

Бетховен побледнел,
Остановился,
Нахмурил лоб
Под гривой богоборца,
С глубин души
Призвал для битвы звуки
И тайным слухом
Он услышал их.

И победил
Сраженный победитель.
В борьбе со злом
Постиг он все законы.
Зло изощрялось
В хитрости,
В коварстве —
В искусстве добром
Изощрялся он.

И лоб его,
Отмеченный скорбями,
Еще не раз
Пересекали складки,
Что перешли потом
На белый мрамор
И сохранились в камне
На века.

В наше счастье
Веры больше нету.
Мне обидно,
Что в чужом краю
Принял я за чистую монету
Легкую привязанность твою.

И не то мне жаль,
Что, пламенея,
Я тебя и нежил и ласкал.
Жаль мне то,
Что, от тебя пьянея,
Я своей любимой
Не искал.

Поглядеть бы
На любовь-потерю,
Тронуть кудри
Ласковой рукой...
В мире есть такая.
Я не верю,
Чтобы в мире
Не было такой.

Может, поздно?
В муках угрызений
Сердце бьется
В поисках порук.
В мире было столько
Потрясений,
Сколько было горестей...
А вдруг?..

Может быть,
В надежде тосковала,
Все ждала
И уставала ждать?..
Может, ей меня
Недоставало,
Чтобы жить
И в жизни устоять?..

Есть такая!
Каторжной работой
Сто каналов
К ней готов прорыть.
Если сердце
Бьется для кого-то,
Значит, этот кто-то
Должен быть.

Я скажу: "Милая..."
Я скажу: "Милая!.."
Я скажу: "Милая!!"

Раз скажу "милая" -
Губы раскроются,
Два скажу "милая" -
Сердце раскроется,
Три скажу "милая" -
Душа распахнется.

Милая - сильное слово,
Милая - очень сильное слово,
Но слово "люблю" - сильней.

Шепну ей: "Люблю..." -
Сердце заколотится.
Скажу ей: "Люблю!.." -
Голова закружится.
Спою ей: "Люблю!!" -
Слезы выступят.

"Земля" - доброе слово,
Но оно для любви.
"Весна" - теплое слово,
Но оно для любви.
"Звезда" - дивное слово...
И оно для любви.

Все для любви:
И земля,
И весна,
И звезды.

Весь год
Трудилась вселенная,
Весь год хороводила,
Чтобы пришло
Великое противостояние
Наших сердец.

Все чаще, чаще падаю,
Все чаще грудь болит.
Уже вино не радует.
А только тяжелит.

Любил и пил запальчиво
И разгадал давно,
Что женщины обманчивы,
Как сладкое вино.

А жизнь была не гладенькой,
Не чистеньким кювет.
Уже кому-то дяденька,
Уже кому-то дед.

Здесь новые возможности.
Но горько между тем,
Поскольку к новой должности
Я не готов совсем.

Где-то ходим,
Чем-то сердце студим,
Ищем сказку не в своей судьбе.
Лет с двенадцати пошел по людям
И в конце концов
Пришел к себе.

И всего на свете интересней
Стало то,
Что было от сохи...
Здравствуйте, покинутые песни!
Здравствуйте, забытые стихи!

До того,
Как средь множества прочих
На твоей появиться земле,
Мимо звезд, набегавших из ночи,
На стальном я летел корабле.

Наши сроки межзвездные кратки:
Там минута - здесь жизнь.
Не таю,
Лишь на время одной пересадки
Забежал я на землю твою.

Забежал,
У огня отогрелся
И так многое сделать хотел,
Но в глаза я твои загляделся
И успеть
Ничего не успел.

А меня уже -
Ты ведь не слышишь -
Мой корабль отдохнувший зовет;
Тише ветра,
Дыхания тише
Он сигналы свои подает.

И хочу я,
Согласно науке,
Чтобы ты уже с первого дня
Бесконечной
Последней разлуки
Улетевшим считала меня.

Долго
Поклонявшийся железу,
Сделавшийся пасмурней
И злей,
К людям не тянусь,
Тянусь я к лесу.
Мне в лесу
Отрадней и теплей.

Что-то чувствую
В себе больное...
Может быть, порывисто дыша,
Обо все железное, стальное
Иступилась чуткая душа.

Люди — судьи.
Что мне пользы в судьях?
А в лесу, повеселев умом,
Буду снова думать я о людях,
О любимой,
О себе самом.

Веруя,
Что путь еще не пройден,
Сяду в затененном уголке.
Стану свою душу на природе
Править,
Как на вечном оселке.

Не верили,
Отмахивались:
Миф!
Но по дворцам,
По стенам, взятым с бою,
Давно доказано,
Что был правдив
Старик Гомер,
Воспевший гибель Трои.

Над нею, павшей,
Вечность протекла,
Землей укрыла
Рухнувшие стены.
Виновных нет.
И все-таки была
Всему виной
Прекрасная Елена.

Неоспоримы
Слезы,
Муки,
Беды,
Неоспорим
И бога Зевса пыл,
Когда торжественно
В купальню Леды
Он, женолюбец,
Лебедем приплыл.

И родилась Елена всеблагая.
Затмившая
Эгейскую зарю,
Доставшаяся в жены Менелаю,
Суровому спартанскому царю.

Где красота,
Там правота каприза,
А где любовь,
Там бой идет не зря.
Неоспорима
Молодость Париса,
Отнявшего Елену у царя.

Неоспоримо
Менелая сердце,
Стучавшее тараном у ворот.
Неоспоримо
Мужество ахейцев,
Поклявшихся
Не постригать бород.

А годы мимо...
Годы мимо,
Мимо...
В крушении
Приамовых дворцов
Неоспоримо все,
Но оспорима
Житейская
Забывчивость бойцов.

Пал Менелай
В печали и тоске.
Изъела корабли
Морская пена.
Состарилась
Прекрасная Елена.
Скорбела Пенелопа
Вдалеке.

За девять лет,
Приученные драться,
Копьем и дротиком
Вести бои,
Уже ахейцы
Стали оступаться
О клятвенные бороды свои.

В крови,
В скорбях,
В осадной суете
Они,
Вослед приплывшие под Трою
За юною,
За дивной красотою,
Успели позабыть о красоте.

И мы в бою,
И мы твердыни рушим!
Но, увлекаясь
Праведной борьбой,
Лишь одного хочу,
Чтоб наши души
Не отросли
Ахейской бородой.

Знакомо,
Как старинный сказ,
Уходят женщины от нас.
Они уходят
И уносят
Холодный блеск
Холодных глаз.

Была нежна
И влюблена,
Была так долго
Мной пьяна.
Так неужель
В ней не осталось
Ни капли
Моего вина?

Зачем любить?
Зачем гореть?
Зачем в глаза
Другой глядеть?
Увы! Уму непостижимы
Две тайны:
Женщина и смерть!

И мороз,
И снег бескрайний.
На стекле, прикрыв закат,
Зарождается из тайны
Белый,
Белый,
Белый сад.

Все бело,
Как в дни цветенья:
Ветви, листья и трава.
Нежные до изумленья
Зачинаются слова.

Слышу
Птичье щебетанье,
Вижу белых гроздьев дрожь.
Только знаю,
На свиданье
В этот сад
Ты не придешь.

Как наяву точь-в-точь,
Шальное сердце билось.
Подряд из ночи в ночь
Ты, грешная, мне снилась.

Шептала: "Помолчи!..
Не предавай огласке..."
И были горячи
Неистовые ласки.

Но взял я не свое.
Под ласками моими
Чужое, не мое
Ты повторяла имя.

Я скованный лежал,
Стыдясь тебя коснуться,
Как будто крепко спал
И не хотел проснуться.

Кто б жизнь мою
Окинул оком
И кто бы догадался сам,
Что я стою живым упреком
Несправедливым небесам.

И кто бы проявил участье,
Постигнув главное одно:
За что рожденному для счастья
Любви и счастья не дано?..

             Ларе

Девочка кричала
В толпе шумливой:
- Ландыши! Ландыши!-
Взял букетик, подал любимой.
- На! Дыши!

Залюбовалась букетом белесым,
Лучшим из моих подношений.
- Пахнут,- сказала,-
И лугом, и лесом,
И холодком
Наших с тобой отношений.

Я об этом подумал тоже
И, подумав, взгрустнул от души.
А девочка кричала,
Кричала прохожим:
- Ландыши! Ландыши!

Любовь мне -
Как блистание
Звезды над миром зла.
Любовь мне -
Как признание
На добрые дела.

Чтоб мир
Отмылся дочиста,
Душа тревогу бьет.
Любовь мне -
Как пророчество,
Зовущее вперед.

Любовь -
Как жажда истины,
Как право есть и пить.
Я, может быть,
Единственный,
Умеющий любить.

Милая моя, милая,-
Милому вымолить мало.
Какой неземною силою
Ты меня приковала?

Милая моя, скрытная,
Кто тебе дал, по грешности,
Эти глаза магнитные
И руки нежнее нежности?

Если из них, любимая,
Будет петля устроена,
Сделай, чтоб жизнь моя
Была ее удостоена.

Шею мою,
Не спеша,
Сдави
Так, чтоб, слабея силою,
Видел я долго глаза твои,
Губы твои, любимая.

Глядя в очи остылые,
Смейся, смейся...
Не бойся!..
Пусть подумают, милая,
Что мы оба смеемся.

Мой друг,
Вгоняй в строку,
Что отошло,
Что стало.
Мы на своем веку
Повидели немало.

Минула
Бед гора,
Минули муки встреч.
Пора, мой друг, пора
Других предостеречь.

Мы с тобой
Немного пробежали.
В быстром беге
Мог ли думать я,
Что меня
Украдкою ужалит
Злая
Подколодная змея!

Под какой
Колодиной лежала?
Сколько лет
Таилась, стерегла?
Нет,
Ты только выщерила жало,
А ужалить в сердце
Не смогла.

Не бойтесь гневных,
Бойтесь добреньких;
Не бойтесь скорбных,
Бойтесь скорбненьких.

Несчастненькие
Им под стать.
Всегда с глазами смутно-красными,
Чтоб никому не помогать,
Они прикинутся несчастными.

Заметив
Слезный блеск в зрачках,
Не доверяйте им
Ни чуточку...
Я, попадавший к ним на удочку,
Порвал все губы
На крючках.

Не пора ли,
Не пора ли
Нам игрушки собирать.
Мы все игры доиграли,
Больше не во что играть.

И в любви
Не портить крови,
Ибо знаю наперед,
Что количество любовей
В качество не перейдет.

Ни в благодушии ленивом,
Ни в блеске славы,
Ни в тени -
Поэт не может быть счастливым
В тревожные для мира дни.

Беря пророческую лиру,
Одно он помнит
Из всего,
Что все несовершенство мира
Лежит на совести его.

Отдам народу
Сердце,
Руки,
Но только пусть не говорят,
Что я слуга народа...
Слуги
Всегда с хозяином хитрят.

Пришла
И чуткою
И нежною
Ошеломить
И потрясти.
Пришла ко мне,
Чтоб душу грешную
От самого себя
Спасти.

А у моей души
Есть правило,
И я воздать
Не прочь ему:
Коль ничего в ней
Не оставила,
То и стучаться
Ни к чему.

С изменами,
С любовью,
С чарами
Душа моя,-
Что к ней влечет?!-
Как лавка
С хрупкими товарами,
Закрыта
На переучет.

Вместе с той,
Что в борьбе проливалась,
Пробивалась из мрака веков,
Нам, свободным,
В наследство досталась
Заржавелая рабская кровь.
Вместе с кровью
Мятежных,
Горячих,
Совершавших большие дела,
Мутноватая жижица стряпчих,
Стремянных
В нашу кровь затекла.

Не ходил на проверку к врачу я,
Здесь проверка врача не нужна.
Подчиненного робость почуяв,
Я сказал себе:
Это она!

Рос я крепким,
Под ветром не гнулся,
Не хмелел от чужого вина,
Но пришлось -
Подлецу улыбнулся
И почувствовал:
Это она!

Кровь раба,
Презиравшая верность,
Рядом с той,
Что горит на бегу,-
Как предатель,
Пробравшийся в крепость,
Открывает ворота врагу,
Как лазутчик,
Что силе бойцовой
Прививает трусливую дрожь.

Не убьешь ее пулей свинцовой
И за горло ее не возьмешь.

Но борюсь я,
Не днями - годами
Напряженная длится борьба.
Год за годом,
Воюя с врагами,
Я в себе
Добиваю раба.

Радость,
Нежность
И тоска,
Чувств нахлынувших
Сумятица,
Ты - как солнце
Между скал:
Не пройти
И не попятиться.

Не тебе
Такой наряд:
Сердце вон
За поглядение.
Ты светла,
Как водопад,
С дрожью,
С ужасом падения.

Ты извечная,
Как Русь,
Ты и боль
И врачевание.
Я не скоро
Разберусь,
В чем
Твое очарование.

Все испытав,
Мы знаем сами,
Что в дни психических атак
Сердца, не занятые нами,
Не мешкая займет их враг,
Займет, сводя все те же счеты,
Займет, засядет,
Нас разя...
Сердца!
Да это же высоты,
Которых отдавать нельзя.

Он так говорил:
- Что хочу - облюбую,
А что не хочу - недостойно погони. -
Казалось, не глину он мнет голубую,
А душу живую берет он в ладони.

Ваятель,
Влюбленный в свой труд до предела,
Подобен слепому:
Он пальцами ищет
Для светлой души совершенное тело,
Чтоб дать ей навеки живое жилище.

Не сразу,
Не сразу почувствовать смог он,
Не сразу увидеть пришедшие властно:
И девичий профиль,
И девичий локон,
Капризную грудь,
Задышавшую часто...

Но тщетно!
И, верен привычке старинной,
Он поднял над нею дробительный молот
За то, что в душе ее - глина и глина...
За то, что в лице ее - холод и холод...

Нам жизнь благодарна
Не славой охранной,
А мукой исканий, открытьем секрета...
Однажды,
На мрамор взглянув многогранный,
Ваятель увидел в нем девушку эту.

Невольно тиха
И невольно послушна,
Она, полоненная, крикнуть хотела:
"Скорее, скорее!
Мне больно, мне душно,
Мне страшно!
И мрамор сковал мое тело".

- Не будешь,
Не будешь,
Не будешь томиться,
Ты видишь, как рад твоему я приходу! -
Схватил он резец,
Словно ключ от темницы,
И к ней поспешил,
Чтобы дать ей свободу.

Заспорил он с камнем,
Как с недругом ярым...
И, споря с тем камнем,
Боялся невольно,
Чтоб пряди не спутать,
Чтоб резким ударом
Лицо не задеть
И не сделать ей больно.

Из белого камня она вырывалась,
Уже ободренная первым успехом,
С таким нетерпеньем,
Что мрамор, казалось,
Спадал с ее плеч горностаевым мехом...

С тех пор,
Равнодушная к пестрым нарядам,
Легко отряхнувшись
От мраморных стружек,
Глядит она тихим,
Задумчивым взглядом
На мимо идущих веселых подружек.

На жизнь трудовую,
Чтоб здесь не стоять ей,
Она променяла бы долю такую.
Стоит и не знает она, что ваятель,
Блуждая по городу,
Ищет другую.

Сочиняем,
Пишем,
Строчим,
Заседаем.
Все - родня.
А в буфете, между прочим,
Смеляков, как строгий отчим,
Косо смотрит на меня.

От поэзии любимой
Отлученный за грехи,
На базарах со слепыми
Стану петь свои стихи.

Не в ладах с литературой,
Брать начну из добрых рук
Не деньгами, а натурой:
Сладкий блин
И горький лук.

Будут женщины к базарам
По дорогам грязь месить;
Обо мне, еще не старом,
Разговоры разносить.

Пропою самозабвенно,
Зарыдав и загрустив,
Про любовь и про измены
На моей родной Руси.

Пропою про урожаи
И про Вегу, как фантаст.
Глядь, какой-нибудь Державин
Заприметит
И воздаст.

И тогда,
Обретши слово,
Неподвластное суду,
С бородою Льва Толстого
К вам, товарищи,
Приду.

Счастливый
Я не нужен никому.
Счастливым быть
Мне стыдно одному.

Счастливый
Тяготеет к небесам,
К высоким звездам,
Где легко и вольно.
Счастливые как боги,
А богам
Ни жалостно,
Ни горестно,
Ни больно.

Печали,
Огорченья,
Муки все
Я испытать душою
Не премину,
Как добрый врач,
Который на себе
Испытывает
Новую вакцину.

Как он, в бреду
Над страхом проплыву,
Над жаркой бездной
Черной лихорадки...
Еще угарный,
Потянусь к тетрадке,
Чтоб записать победное:
Живу!

А коль живу,
То, значит, и другой
Продолжит жизнь,
Переболев однажды.
Я нужен людям
Именно такой,
Каким на свете быть
Сумеет каждый.

Ты у меня в гостях была,
Потом ушла в рассвет...
Потом поземка замела
Твой легкий лыжный след.

Потом его мороз сковал,
И я жалеть не стал.
Не по тебе я тосковал,
Не по тебе страдал.

А в марте таяли снега,
И, вскрывшись по весне,
Через лога,
Через луга
След снова вел ко мне.

Пришел апрель.
Уже в конце,
Упрямей всех замет,
Как на хрустальном поставце,
Лежал твой лыжный след.

Угар любви
Мне мил и близок,
Но как смешон
Тот сердцеед,
Что составляет
Длинный список
Своих "любвей",
Своих побед.

Марина,
Нина,
Саша,
Маша.
Меж тем
При встречах,
Как у птиц,
Была с ним
Все одна и та же,
Размноженная
На сто лиц.

Мне радость
Выпала иная,
Мне жребий
Выдался иной:
Меняясь,
Но не изменяя,
Сто женщин
Видел я в одной.

Уйти?
Уйду!
Такой тропою,
Чтобы сам черт
Найти не смог.
Да, это правда,
И с тобою
Бывал я часто одинок.

Бывало, надвое расколот,
Сидел я в смутной тишине,
И часто отчужденья холод
Закрадывался в душу мне.

Пойми,
От сладкого начала
До этих поздних горьких дней
Ты безотчетно расточала
Мою любовь,
Не дав своей.

И нисходило
К изголовью
Виденье юности...
Тогда
Перед ее большой любовью
Во тьме
Сгорал я со стыда.

И на тебя глядел я строже
Как на минувшую беду...
Ну, что же, милая,
Ну, что же,
Ты говоришь — уйти?
Уйду!

Чему сердце молилось,
Отошло навсегда.
Надо мною звезда закатилась,
Закатилась звезда.

И горела нежарко,
Не давала тепла,
И светила неярко,
Но все же была.

Я стоял под звездою,
Дожидался зари.
А теперь только место пустое,
Смотри не смотри...

Я понимаю нетерпенье
От жизни
Ждущих
Больших благ.
Что было жизнью поколенья,
То для эпохи
Только шаг.

Солдатам на войне,
Считавшим
Последним фронтом
Каждый фронт,
Перед рывком
К земле припавшим,
Казался близким горизонт.

Всё вынесли:
Борьбу,
Лишенья,
А мир, от всех утрат седой,
Он все еще несовершенен,
Он все еще кипит враждой.

Себя
Кому же неохота
Приходом счастья наградить!
Еще не кончена работа,
Еще душа полна заботы,
Но срок —
И надо уходить...

Живых
Живое нетерпенье
Так близко
И понятно так.
Что было жизнью поколенья,
То для эпохи
Только шаг.

И мы живем,
Уже забывши,
Трудами тех,
Кого уж нет.
Так от звезды,
Давно погибшей,
Еще идет к нам
Теплый свет.

Я уеду.
Я непременно уеду.

Мне стыдно
Оставаться тут.
Устрою перевод
По службе,
Любовь свою
Отдам в приют,
Не доверяя
Ложной дружбе.

Здесь не живут,
Здесь лишь гостят,
Здесь слабые
Обиды прячут,
Здесь не поймут,
Зато простят,
Не пожалеют,
Но поплачут.

Здесь не откажут
Приподнять
Тяжелый камень
Вам на плечи,
Здесь свой
Предложат поменять
В надежде
Выменять полегче.

С такими жить —
Почти что лгать.
Мне было тяжело,
Не скрою.
Я звал:
Придите помогать,
Ведь вы же видите,
Что строю;

Что голову
К земле склонил,
Под ношею
Пригорбясь ниже,
Что пот
Глаза заполонил,
Гляжу — и
Ничего не вижу.

Не вижу —
Стежка иль тропа?
А ведь и нужно
Так немного:
Смахните только
Пот со лба,
Чтоб стала мне
Видна дорога.

Моя беда —
Не их беда,
Для них важнее:
Сколько стоит?
Мне стыдно тут.
Хочу туда,
Где не торгуются,
А строят.

Я уеду.
Я непременно уеду.

Всего стихотворений: 35